По настоянию Джулии и совету Уилсона отменил оставшиеся выступления в Лоустофте. Такая же судьба постигла представления, запланированные на следующую неделю, – краткосрочный ангажемент на сцене хайгейтского «Придворного театра». Пока не решил, что делать с выступлениями в «Астории» (это в Дерби), намеченными на первую неделю июня.

Пытаюсь, по возможности, делать хорошую мину при плохой игре, никому не показывая, что во мне сидит потаенный страх. Если говорить коротко, я боюсь, что никогда больше не смогу выйти на сцену. Последний выпад Альфреда Бордена сделал меня полуинвалидом.

Меня осмотрели три врача, включая эскулапа, который посетил меня в лоустофтской гостинице, и моего домашнего доктора в Лондоне. Они в один голос утверждают, что я здоров, и не находят никаких видимых признаков недуга. Когда я жалуюсь на одышку, они простукивают мне грудь и назначают прогулки на свежем воздухе. Когда я напоминаю, что при подъеме по лестнице у меня заходится сердце, они прослушивают грудную клетку и рекомендуют соблюдать диету, а также поменьше волноваться. Я толкую им, что быстро утомляюсь, а они советуют побольше отдыхать и пораньше ложиться спать.

Мой постоянный лондонский врач, уступая моим настоятельным требованиям провести какие-нибудь объективные обследования, взял у меня анализ крови, но, как я понимаю, исключительно ради моего спокойствия. Через некоторое время он сообщил, что кровь сильно «разжижена», но добавил, что в моем возрасте это бывает, и прописал тонизирующую микстуру с высоким содержанием железа.

После ухода врача я сделал самое простое – взвесился. Результат меня ошеломил: оказывается, я похудел почти на тридцать фунтов! В зрелые годы, как правило, я весил около двенадцати стоунов, что составляет примерно сто шестьдесят восемь фунтов. Вес – это то немногое, что на протяжении долгих лет оставалось у меня неизменным. Сегодня утром я обнаружил, что вешу около ста тридцати девяти фунтов, то есть не дотягиваю даже до десяти стоунов.

Между тем в зеркале я выгляжу, как всегда: лицо не осунулось, глаза не покраснели, скулы не выступают, подбородок не заострился. Правда, вид у меня изможденный, а кожа приобрела землистый оттенок, что для меня не характерно; однако по виду не скажешь, что я не в состоянии без одышки преодолеть и половины короткого лестничного пролета. Незаметно и то, что я потерял почти шестую часть своего нормального веса.

Это нельзя объяснить никакими естественными или умозрительными причинами, кроме моего неполного перемещения: электрическая передача информации была выполнена лишь частично, что и помешало полному восстановлению в конце процесса.

Снова козни Бордена привели меня на край могилы!

Джулия объявила, что видит свою задачу в восстановлении моего здоровья усиленным питанием, и сегодняшний ленч – недвусмысленное тому подтверждение. Однако, не съев и половины, я совершенно пресытился, почувствовал тошноту и поспешил выйти из-за стола. После этого я немного вздремнул и только что проснулся.

Сейчас у меня возник некий замысел, последствия которого еще нужно обдумать.

Конфиденциальность этих записей позволяет мне раскрыть один секрет. Перед тем как включить аппарат Теслы – будь то на репетиции или во время представления, – я всегда тайком опускал в карман пару золотых монет. С какой целью это делалось, думаю, вполне очевидно; своим финансовым благополучием я обязан не одним только гонорарам за выступления!

Говоря по совести, Тесла предупреждал меня о недопустимости таких поступков. Будучи высоконравственным человеком, он настойчиво предостерегал меня от соблазна стать фальшивомонетчиком. Он приводил и научные доводы: аппаратура калибруется на мой конкретный вес (естественно, с определенными допусками, обеспечивающими безопасность), и присутствие у меня на теле небольших, но тяжелых предметов типа золотых монет может ухудшить точность переноса на большие расстояния.

Поскольку я доверяю научным знаниям Теслы, вначале я решил брать с собой только бумажные деньги, но в результате возникал неизбежный риск, связанный с дублированием серийных номеров банкнот. Я все еще беру с собой на каждое представление несколько купюр высокого достоинства, но в большинстве случаев предпочитаю все же пускать в ход золото. У меня никогда не возникло проблем, связанных с точностью работы установки, о которых предупреждал Тесла; по-видимому, это обусловлено тем, что я перемещаю себя только на малые расстояния.

Сегодня, пробудившись от послеобеденного сна, я исследовал три монеты, подвергшиеся вместе со мной транспортации в четверг вечером. Взяв их в руки, я сразу заподозрил, что они весят меньше положенного; взвесив их на конторских весах и сравнив с монетами аналогичного достоинства, не подвергавшимися переносу, я удостоверился, что они действительно стали легче.

Расчет показал, что они, так же как я, потеряли около семнадцати процентов своей массы, хотя выглядели как обычные монеты, имели такие же размеры и издавали при падении на каменный пол точно такой же звон. Но, так или иначе, их вес был уже не тот.