17. ОСУЖДЕННЫЕ НА СМЕРТЬ
Труд Фоки был скоро закончен…
Византийский сын Эскулапа тонко знал свое дело…
Нескольких дней было вполне достаточно для того, чтобы приготовлено было средство к отдалению набега славянских варваров…
Как только Фомка закончил свои приготовления, он немедленно вышел из затвора и поспешил послать одного из слуг к Вардасу с уведомлением, что он выполнил его приказ…
Фока еще не знал, что ему готовится…
Он думал, что отвести дары будет поручено купцам, а сам он останется в стороне от всякой непосредственной опасности.
Но он жестоко ошибался…
Вардас принял его очень ласково — так ласково, что Фока, присмотревшийся ко всему за свое долгое пребывание в императорском дворце, сразу же почувствовал, что тут не все ладно…
Правитель затворился с врачом и долго, долго беседовал с ним…
— Итак, Фока, я очень благодарен тебе за труды, — закончил он свою беседу, — ты — верный слуга императора.
— О, мудрейший, я делаю, что могу…
— Я знаю, что ты скромен, очень скромен… Но ты получишь награду… А вот скажи, кому поручить все это?…
— О, кому прикажешь, могущественный.
— Так-так… Я был уверен в таком твоем ответе. Еще раз повторяю, ты — верный слуга отечеству.
— Так как же повелишь, могущественный? Кому я должен передать наставления?
Вардас на мгновенье задумался.
— Поговори об этом с Василием… — вымолвил он, стараясь глядеть куда-то в сторону.
— Но мне хотелось бы услышать приказание от тебя, мудрейший.
— Поговори с Василием, — совсем беззвучно повторил Вардас.
Фока понял все.
— Твоя воля, мудрейший, — проговорил он и с низким поклоном вышел из покоя.
Больной правитель только по уходе его вздохнул облегченно…
Ему стало жаль этого человека… Они долго жили вместе, и не раз Фока оказывал Вардасу очень серьезные услуги. Теперь наместник императора знал, что отправляет его, в случае неудачи, на верную смерть.
Фока, успевший уже примириться с своей участью, перешел к Василию.
Тот встретил его также смущенный и несколько растерянный.
— Ты знаешь, Фока, все? — спросил он. — Вардас уже сказал тебе?
— Вардас сказал, что я должен спросить у тебя…
— Что делать, Фока, нужно отправиться тебе… Никому иному невозможно доверить такого ответственного дела…
— А купцам?…
— Что они! Эти трусы, если не сбегут или не умрут сами от перепугу, легко испортят все дело…
— Стало быть, я должен ехать непременно?
— Да.
Фока на минуту задумался.
— У меня жена-старуха, два сына, внуки… — как бы в раздумье проговорил он.
— Не беспокойся за них! — воскликнул Василий. — Они будут находиться под моей охраной… Но не печалься… Я уверен, что ты возвратишься…
— Не утешай меня, Василий, я столько видел смертей, что не побоюсь той смерти, которая будет ниспослана мне с открытым лицом…
Василий ничего не ответил.
Так прошло несколько мгновений.
Македонянин смотрел куда-то в угол, Фока, опустив глаза к полу, как бы переживал какую-то тяжелую внутреннюю борьбу.
— Прощай, — наконец, глухо вымолвил он.
— Прощай, Фока, — ответил Василий.
— Помни свое обещание… Не оставь моих сирот…
— Иди!… Будь покоен…
— На утро будьте готовы отправиться в путь, — приказал он приведенным по его приказу купцам и приказал страже увести их.
Снова оставшись наедине с Фокой, Василий не выдержал и, повинуясь могучему внутреннему порыву, крепко-крепко обнял старика и, едва сдерживая слезы, выбежал из покоя.
Вардас ждал его с нетерпением.
— Ну, что, — спросил он, — как Фока?
— Он понял, что его присутствие необходимо.
— Верный, незаменимый слуга… Может быть, он своею жизнью спасает Византию…
— Он готов на все, он — не эти жалкие торгаши и способен пожертвовать собой ради пользы отечества…
— Мало таких…
— Но пока они есть, ими сильна Византия… Только бы жертва эта не стала напрасной, — закончил Вардас.
На другой день рано утром трирема херсонесских купцов вышла из гавани Константинополя.
Фока был на ней.
К Аскольду и Диру вместе с ним неслась по морским волнам сама смерть…
