Глава 20

Имоджен спала плохо и проснулась очень рано. Вчера она закончила чтение на описании первой ночи бедной Лоры и Хьюго. Ей хотелось продолжить, но внутренний голос подсказывал, что нужно притормозить, осознать то, что уже прочитано, и двигаться медленнее. Имоджен более чем понимала Лору и ее дилемму и чувствовала ее разочарование и боль, как свои собственные.

Она знала, что все в доме еще спят, поэтому откинулась на подушки и взяла из стопки следующее письмо.

Моя дорогая подруга, сегодня последний день нашего медового месяца. Мы покидаем Позитано через два часа. Хьюго читает газеты, а я сбежала «на пляж». На самом деле это не совсем пляж, просто небольшая каменистая площадка с вырубленными ступеньками, которые ведут к морю. Чтобы добраться на нее, нужно спуститься из отеля в лифте – шахта находится прямо в скале! Уже осень, но солнце тут еще светит вовсю, и я подумала, что могу хотя бы вернуться домой с загаром. Мне все еще хочется убедить окружающих в том, что у меня был прекрасный медовый месяц. Самое грустное, что во многих отношениях он был действительно прекрасным. Хьюго был очарователен: ухаживал за мной, проявлял внимание и выбирал такие места, которые мне бы понравились. Но наша сексуальная жизнь меня разочаровывает, и я никак не могу избавиться от этого ощущения.

Здесь он меня точно не побеспокоит. Он пришел в ужас, когда я сказала, что хочу здесь побыть. Выбрать «общественное место», когда можно наслаждаться солнцем на террасе нашего номера! В этом отеле роскошно абсолютно все, и снобизм Хьюго означает только то, что я смогу спокойно написать тебе письмо. Извини, наверное, это было чересчур стервозное замечание. Но кажется, он и вправду немного сноб.

Ну, как бы там ни было, я собираюсь вернуться к первому дню своего медового месяца и рассказать тебе, как все было. Утром, после той самой ночи, я чувствовала себя ужасно. Но хотя боль от разочарования никуда не делась, я все равно заставила себя встать и одеться.

Мы же были в Венеции, городе любви! La serenissima – «светлейшая».

Для меня это самый романтический город на земле, с великолепными видами, роскошными древними палаццо и величественной площадью Сан-Марко. Место действия самых известных любовных историй и родина самых знаменитых любовников. Город контрастов – здесь достопримечательности, где полно туристов, соседствуют с тихими, узкими улочками, бегущими вдоль каналов и исчезающими за углом. Я знаю, ты никогда не была в Венеции, но, знаешь, тут, если свернуть в сторону и оторваться от шумных толп народа, можно услышать, как из открытых окон (или из-за ставен) доносятся смех, крики или пение; в воздухе сильно пахнет чесноком, травами и томатами – кто-то готовит еду… и все это на фоне сырого, чем-то очень волнующего запаха застоявшейся воды. В этом городе царит постоянная атмосфера веселья. Ты знала, что в Венеции любовник замужней женщины (чичисбей, так он назывался) сопровождал ее – с разрешения мужа! – когда она выходила на люди и даже в церковь!

Здесь всегда прославляли плотскую любовь. И Хьюго привез меня именно сюда. Ведь это что-нибудь да значит?

Должно быть, события первого вечера – это просто недоразумение, думала я. Упадок сил, усталость после свадьбы, после всех приготовлений и путешествия, а может быть, и последствия нашей ссоры. Это могло быть все что угодно, а я еще недостаточно знаю Хьюго и не могу угадать. Но спросить напрямую значило бы, что я его критикую, а мне прекрасно известно, что любая претензия насчет мужских способностей – это прямой путь к катастрофе.

Поэтому я постаралсь напомнить себе, что Хьюго организовал это чудесное свадебное путешествие и уже за одно это мне следует изо всех сил постараться сделать его счастливым. Возможно, у него никогда не было отношений с любящей женщиной – разумеется, они с Аннабел не были счастливы. И нет ничего, что нельзя было бы исправить. «Не существует такой вещи, как проблема. Существует правильное решение». Я всегда говорила так на работе. И я решила, что, пока мы будем в Венеции, приложу все усилия к тому, чтобы создать ему хорошее настроение и дать почувствовать, как сильно его люблю. Я была уверена, что смогу изменить его.

Я вышла на террасу с улыбкой – там уже был накрыт потрясающий завтрак, – подошла к Хьюго, наклонилась и поцеловала его в макушку:

– Доброе утро, дорогой. Надеюсь, ты хорошо выспался. Ты уже спланировал, что мы будем сегодня делать?

К Хьюго, кажется, вернулось его обычное хорошее настроение. Ну разве что он вел себя немного сдержанно. Если он и удивился, что я так бодра и весела после вчерашнего, то не показал вида.

– Я действительно составил маленький план. Конечно, я бывал здесь уже не раз, и мне будет приятно показать тебе все самое интересное. Вот, посмотри и скажи, что ты думаешь.

Я отодвинула в сторону тарелку с фруктовым салатом и взяла путеводитель с помеченными страницами. Своим аккуратным почерком Хьюго расписал буквально каждый наш день в Венеции. Мне стало грустно – в списке были в основном достопримечательности. Ты знаешь, мне нравится ходить по картинным галереям и все такое прочее, но я не меньше люблю и просто зависнуть за столиком в уличном кафе и наблюдать за тем, что происходит вокруг. Я мечтала посидеть на площади Сан-Марко и послушать, как соревнуются друг с другом уличные оркестры. Запрыгнуть в проходящий мимо вапоретто. Пообедать в каком-нибудь небольшом кафе, знакомом только местным.

Но я твердо усвоила одну вещь: чтобы не возникло скандала, нельзя спорить с тем, что запланировал Хьюго. Это был наш первый день в Венеции, и он должен был пройти спокойно. Самый простой выход, как я знала, – соглашаться с его предложениями, а потом, возможно, внести парочку своих. Когда он будет в нужном настроении.

– Прекрасно, дорогой. Наверное, мне лучше надеть туфли без каблуков – кажется, нам придется много ходить.

Хьюго положил нож – он намазывал тост маслом – и посмотрел на меня:

– Для тебя это проблема?

– Нет, совершенно нет. Я просто пытаюсь припомнить, что взяла с собой. Пойду посмотрю после завтрака. Но ведь ты помогал мне собирать вещи, так что уверена, у меня есть все, что нужно.

Так я задала тон нашему медовому месяцу и нашим отношениям. Каждый день мы ходили по известным музеям и неизвестным картинным галереям. Я несколько раз пробовала вклиниться в планы Хьюго со своими идеями, но успеха не возымела. Кроме того, мне же нужно было действовать осторожно и незаметно, чтобы не вызвать конфликта и не испортить весь отпуск.

Однажды мы проходили мимо пристани вапоретто, и как раз в этот момент к ней подошел теплоходик.

– О, смотри, Хьюго! Давай запрыгнем туда на полчасика и поглядим, куда он нас довезет!

– Лора, это же фактически автобус, – отрезал он. – В самом деле, дорогая. У меня нет привычки ездить в общественном транспорте, даже если он водный и дело происходит в самом красивом городе на свете. Если тебе так хочется покататься, мы наймем лодку, и ты сможешь осмотреть окрестности, пока я читаю газеты после обеда.

Как тебе такая идея?

Я глубоко вздохнула:

– Прекрасно. Спасибо, Хьюго, это отличная мысль.

Он нежно улыбнулся и взял меня под руку. И я почувствовала удовлетворение от этого момента абсолютной гармонии.

Да, я знаю, что ты обо всем этом думаешь. И вполне представляю, что бы ты могла мне сказать. Но, Имо, я не хочу все время ругаться и спорить! Ведь так лучше, правда?

Свою вторую и последнюю попытку изменить расписание я сделала, когда мы пересекали площадь Сан-Марко, направляясь в какой-то музей. Это был наш последний день в Венеции.

– Знаешь, Хьюго, мне очень захотелось капучино. Давай присядем куда-нибудь за столик и немножко послушаем оркестр. Всего несколько минут.

Он улыбнулся и обнял меня за плечи:

– Если ты хочешь кофе, мы, конечно, выпьем по чашечке. Но не здесь. Эти голуби отвратительны, и они распространяют массу разных болезней. «Даниели» в паре минут ходьбы отсюда. Давай пойдем туда и выпьем кофе в цивилизованной обстановке.

Конечно, «Даниели» потрясающий отель, и было бы приятно посидеть там и насладиться роскошью, но мне нравится просто наблюдать за людьми. И не за такими, какие обычно останавливаются в «Даниели», – богатыми, элегантными и лощеными. Но Хьюго ради меня внес изменения в свой план, и без всякого неудовольствия, поэтому я решила, что это уже маленький шажок вперед.

В общем, мы довольно приятно и гармонично проводили время. Хьюго выбирал, куда нам пойти, и я посмотрела практически все достопримечательности в Венеции. Мы ели изысканнейшие блюда и постоянно разговаривали – мне кажется, больше, чем за все время нашего знакомства. И я чувствовала, что мы на самом деле становимся ближе друг другу.

И он был со мной очень нежен – и в переносном смысле, и в прямом; например, он так ласково поддерживал меня за локоть, когда нужно было пройти по узкому переулку, или подавал мне руку, когда я выходила из лодки, которую мы нанимали, чтобы добраться из отеля до площади Сан-Марко. Если мы проходили мимо ювелирного магазина или бутика, где продавались, скажем, дорогие шелковые шарфы ручной работы, он всегда останавливался и спрашивал, не хочу ли я зайти и что-нибудь себе выбрать. И каждый раз, когда отодвигал для меня стул в ресторане, он нежно гладил меня по волосам или целовал в щеку. Так что в этой области все было чудесно.

Но ночи… ночи были сплошным разочарованием. Хьюго больше не предлагал мне заняться любовью. На вторую ночь я попыталась предложить это сама. Я сказала – очень спокойно и сдержанно:

– Ты не присоединишься ко мне в спальне сегодня?

Он только улыбнулся и покачал головой:

– Не сегодня, дорогая. У нас был насыщенный день, и мы оба устали. Когда решу, что время подходящее, я дам тебе знать.

Затем он запустил пальцы в мои волосы и притянул меня к себе, чтобы поцеловать на ночь.

Господи, это сводит меня с ума. Но я знаю, что если начну возмущаться, то ничего не добьюсь, а следующий день будет кошмаром. Единственное, что могу, как я поняла, – это попытаться сделать его дни как можно приятнее. И если честно, не считая утомительных туров по музеям и галереям, это было совсем нетрудно. Но я стремилась вести себя идеально, чтобы он сам захотел быть со мной ночью.

Так я дождалась нашей последней ночи в Венеции. За обедом призвала на помощь все свое обаяние и старалась быть веселой и соблазнительной. Хьюго смеялся моим шуткам, а я то и дело легонько касалась его в разговоре. Он решил, что ужинать мы будем в главном обеденном зале отеля, – сказал, что хочет, чтобы весь мир видел его красавицу жену. И сам выбрал мне платье – шелковое бледно-серое. По его словам, на его фоне мои волосы выглядели просто потрясающе. Как ты понимаешь, я крайне нервно относилась к любым комплиментам моим волосам… но я сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться.

Когда мы возвращались в свой номер, я взяла его под руку и положила голову ему на плечо. Осторожно, едва ли не сдерживая дыхание, пустила пробный шар. Начать я решила с приятных слов.

– Я хотела сказать тебе, Хьюго, что эти несколько дней были настоящей сказкой. Это самое лучшее место для медового месяца, и я хочу сказать тебе огромное спасибо за то, что ты сделал его незабываемым.

Он прижал к себе мою руку.

– Да, это было прекрасно, не правда ли? Надеюсь, ты по достоинству оценила то, что твои желания я ставлю во главу угла. Я знаю, как будет лучше, хотя ты и не всегда со мной соглашаешься. Я исполнил твою мечту провести несколько дней в Позитано, но потом мы вернемся домой, и начнется наша настоящая совместная жизнь. Тогда все будет по-другому.

Я не совсем поняла, что он хотел этим сказать, но подумала, что мои усилия последних дней принесли свои плоды. Поэтому решила рискнуть и побороться за главный приз.

Мы вошли в номер, и я ласково притянула его к себе и слегка прижалась к нему. Потом подняла голову и поцеловала его, стараясь вложить в поцелуй всю свою нежность. Он мне ответил. Постепенно страсть нарастала, так что мне пришлось по-настоящему держать себя в руках. Это обязательно произойдет, думала я. Я знала, что произойдет.

Мои руки проникли к нему под пиджак, и я осторожно погладила его по спине снизу вверх, а потом прижалась к нему грудью. Я знала, что против этого ему было особенно трудно устоять, когда мы встречались до свадьбы.

– Хьюго… пойдем ко мне в спальню? – тихо проговорила я.

Я почувствовала, что его тело мгновенно напряглось.

– Я как раз собирался предложить это сам, Лора, – довольно резко сказал он. – Мне кажется, женщине нехорошо проявлять инициативу. Ты со мной не согласна?

Нет, я не согласна. Абсолютно. Ни на секунду. А ты согласна? Но какая же это была глупая ошибка с моей стороны. После всей той нечеловеческой работы, что я проделала, срезаться, как школьнице! Я же знала, что он любит быть главным. Я тут же сдала назад, но была расстроена, и нервничала, и сделала все только хуже. Опять.

– Прости, Хьюго, я не знала, что ты так считаешь. Просто раньше это никогда не было проблемой. Теперь я понимаю, что у тебя другое мнение, чем у мужчин, с которыми я встречалась, и… я всему научусь. Еще раз извини.

Это было ужасно!

– Твои извинения приняты, но я не желаю ничего знать о твоих проститутских отношениях с другими мужчинами. Не хочу даже думать об этом.

Еще несколько дней назад я бы сочла это оскорблением и разозлилась бы. Или обиделась. Но сейчас моим главным чувством было ощущение полного провала. Та непрочная связь между нами, над установлением которой я так трудилась, оказалась разрушена в один момент.

– Дорогой, я не вела себя как проститутка, честное слово. Я ведь все рассказала о себе еще до свадьбы. У меня действительно были отношения с мужчинами, как и у большинства девушек моего поколения. Совсем с немногими. Но ты же знаешь, ты – первый, кого я полюбила и за кого захотела выйти замуж. И провести вместе всю свою жизнь.

Я сама была в ужасе от того, как дрожал мой голос, но почему-то не могла не извиняться.

– Прости меня. Мне просто очень хотелось заняться с тобой любовью, и я не понимаю, что сделала не так.

Его лицо смягчилось, и он нежно взял меня за руки.

– Я полагаю, тебе еще нужно многое узнать о браке и о том, как думают мужчины. Я вовсе не хотел сказать, что ты вела себя как проститутка, и прошу извинить меня за эти слова. Но существует большая разница между несерьезными отношениями и долговременным партнерством. Я должен уважать тебя, Лора. А когда ты умоляешь о сексе, то сама себя унижаешь. Ты это понимаешь?

Нет, хотелось мне крикнуть. Нет, нет, нет. Не просто крикнуть, а завопить во весь голос. Но я промолчала.

Изо всех сил стараясь не разреветься, я легла в постель. Я все еще надеялась, что Хьюго передумает, но в глубине души знала, что сегодня он ко мне не придет. И я снова сама все испортила.

Я долго не могла уснуть. Последнюю ночь своего идеального медового месяца в Венеции я провела, размышляя о наших отношениях с Хьюго.

Я чувствовала, что запуталась и ничего не понимаю. Я и сейчас ничего не понимаю. Может быть, дело в его возрасте, как ты думаешь? Или в происхождении? Как ты считаешь, Имо?

Нужно все время помнить о том, что он сделал все, чтобы этот медовый месяц был идеальным. Он был внимательным и заботливым и накупил мне множество небольших подарочков. Может быть, все это много шума из ничего? Может, я всего лишь раздуваю проблему? Что из того, что он не захотел проехаться на вапоретто и мне не удалось покататься на гондоле, как я мечтала? Это и в самом деле довольно пошло. И возможно, мои настойчивые попытки затащить его в постель он воспринял как некую форму критики, что он меня не удовлетворяет? Может быть, и у него есть свои уязвимые места, несмотря на то что вроде бы все говорит об обратном. Может ли ответ быть в этом, как ты думаешь?

Наверное, мне просто нужно лучше стараться.

На следующее утро о событиях вечера никто не упоминал, и мы приготовились к отъезду в Позитано. Я так ждала этой части нашего путешествия… но в тот момент чувствовала только усталость и упадок духа. Думала об одном: я замужем уже почти неделю, и мы всего один раз занимались любовью, да и то неудачно.

Несмотря на мое неважное настроение, Позитано действительно оказался лучшей частью отпуска. Хотя когда я пишу это, то ощущаю себя немного виноватой. Дело в том, что Хьюго эта область Италии совсем неинтересна. Он даже не захотел смотреть на Помпеи, потому что считает это дешевым аттракционом для туристов. А я и не посмела предложить совместную поездку на Везувий. Но он не возражал против того, чтобы я взяла водителя и отправилась туда без него, пока он читает газеты, делает телефонные звонки и все такое прочее. И он всегда с радостью встречал меня, когда я возвращалась обратно. Наверное, он велел водителю предупреждать его, когда мы едем назад, потому что каждый раз, когда я входила в номер, меня уже ждал бокал холодного вина.

В каком-то смысле это было даже облегчение – мне не нужно было проводить целый день с Хьюго и всячески ублажать его. У меня появилось время для себя. Возможно, я просто не создана для брака. Тебе сначала тоже было трудно? Не думаю… ты тогда прямо лучилась от счастья, я помню.

Но в нашей сексуальной жизни произошли кое-какие улучшения! Я учусь. Рецепт здесь такой: нужно дать понять Хьюго, что я с радостью его приму, но самой никаких предложений не делать. Я попробовала сделать так прошлой ночью, и он сам пришел ко мне в спальню! Улучшение состоит в том, что ему захотелось заняться со мной любовью, но, к сожалению, сам процесс все еще не очень. Что я говорю – «не очень». Я слишком вежлива. Это было ужасно. Почти насильственное проникновение, пара минут – и все. Я не получила ни грамма удовольствия.

Я ничем не дала понять Хьюго, что я недовольна, но странным образом он сам заговорил об этом сегодня утром.

– Лора, я знаю, что ты изо всех сил стараешься получить удовольствие от секса. Но какими бы комплексами ты ни страдала, я уверен, что, когда мы вернемся в Оксфордшир, все наладится. Я помогу тебе преодолеть любые твои проблемы.

Он взял мою руку и поцеловал ее.

Знаешь, до этой минуты мне даже в голову не приходило, что Хьюго может искренне считать, что проблема во мне! А может быть, так и есть? Я хотела возразить, заявить, что это совсем не так, – машинально. Но у Хьюго был такое участливое лицо, что я только кивнула и сказала, что тоже так думаю и со временем все действительно наладится.

Итак, медовый месяц кончился. Я много узнала о Хьюго и много узнала о себе. Я никогда не считала себя неблагодарной и высокомерной, но теперь мне ясно, что я во всем вижу вину Хьюго, хотя на самом деле он только и делает, что старается доставить мне удовольствие. А что касается его, я поняла, что он совершенно не может воспринимать критику. Ни в какой форме. Ни прямую, ни предполагаемую. Может быть, корни этого кроются в детстве? Обычно так и бывает, как мне кажется.

С любовью и с грустью,