52
В двадцать минут восьмого Мбали наконец нашла номер телефона аукционной компании. Она назвалась и сказала:
— Мне нужно осмотреть мебель Фрикки де Воса.
— Кого?
Мбали подробно объяснила, чего она хочет.
— Приезжайте завтра, — ответил аукционер.
— Нет. Разрешение на осмотр нужно мне сегодня. Речь идет о том бешеном псе, который стреляет в полицейских. Вопрос жизни и смерти!
— Черт! — огорчился аукционист.
— Сквернословие — костыль для тех, кто не умеет правильно выражать свои мысли.
— Чего?
— Пожалуйста, скажите, как вы грузите и перевозите мебель, идущую на аукцион?
— Да как и все.
— То есть?..
— Заворачиваем, грузим, увозим…
— Во что заворачиваете?
— В пленку. Пластик.
— Когда вы упаковываете мебель?
— Конечно, перед тем, как грузить ее в машину!
— Хорошо. Через полчаса встречаемся в вашей конторе.
— Я живу в Сомерсет-Уэст. На дорогу у меня уйдет час.
— Тогда вам лучше выехать из дому прямо сейчас.
Потом она позвонила начальнику ОЭКС.
Гриссел позвонил Алексе по дороге из аэропорта.
К телефону никто не подошел.
Он набрал номер Эллы. Его переключили на автоответчик. Он попытался вспомнить, что Алекса говорила утром, до того как он улетел в Йоханнесбург. Сегодня у нее генеральная репетиция… Или завтра? Он слушал ее невнимательно.
Он надеялся, что хуже уже не будет. Только не сегодня!
За больницей Тайгерберг зазвонил его телефон. Он поспешно ответил, надеясь, что ему перезвонила Алекса. Но услышал голос полковника Ньяти:
— Бенни, ты где?
Гриссел сказал, что они в десяти минутах езды от штаб-квартиры УРОВП.
— Как только приедешь, сразу ко мне, — похоронным голосом приказал Ньяти.
Снайперу было не по себе, он досадовал. Столько раз машины останавливались у ворот, и он смотрел в оптический прицел. И столько раз приходилось убирать палец со спускового крючка. Почти восемь, а проклятый коп так до сих пор и не объявился!
Потом из-за угла, из-за Т-образного перекрестка Вринде и Бёйтенкант вывернула еще одна машина — фургон; он увидел на крыше проблесковый маячок и эмблему ЮАПС на борту.
Он похолодел. Фургон медленно двигался к нему.
Сердце застучало громко, как барабан. Он испытал непреодолимый порыв захлопнуть щель в боковой панели — в тот миг она показалась ему гигантской, зияющей раной.
Патрульная машина выехала за пределы его поля зрения. Он слушал, повернув голову. Рев мотора, визг тормозов… за его «чаной». Останавливаются? Секунды казались ему вечностью. Звук мотора вроде бы стал тише. Остановились?
Он не сразу сообразил, что полицейская машина проехала мимо. Руки, сжимавшие руль, сделались липкими от пота.
Совещание началось на траурной ноте. Ньяти объявил, что бригадира Мусада Мани вызвали в Преторию.
— Чтобы он объяснился по поводу того, что начальник полиции окрестил «кейптаунским фиаско».
По залу пронесся ропот негодования. Ньяти поднял руку, призывая всех к тишине:
— Бригадир попросил меня передать вам, что этот вызов ни в коей мере не относится к вашему усердию и выдающимся усилиям. Сегодня ему пришлось принять ряд важных решений, он принял их сам, понимая, чем рискует…
Собравшиеся снова зашумели. Ньяти снова поднял руку:
— Пожалуйста, дайте мне договорить. Итак, бригадир понимал, чем рискует, и уверен, что высшее руководство тоже все поймет, когда он объяснит наше положение. Он просил вас не опускать руки. Он знает, как замечательно вы умеете работать даже в самых трудных условиях. Он просил передать, что верит: мы раскроем оба дела. Я с ним полностью согласен. Итак, давайте посмотрим, что у нас есть на последний час. Бенни, начнем с тебя.
Гриссел терзался угрызениями совести. Мани пришлось взять вину на себя, а ведь виноват во всем он! Он так и не сумел добиться результата. Он просчитался с Котко. И со всем остальным. И что он может сказать своим коллегам сейчас, когда и сам понятия не имеет, как быть дальше?
Он встал рядом с Ньяти:
— Простите меня, полковник!
— Бенни, ты ни в чем не виноват.
Все дружно закивали.
Бенни заговорил не сразу. Очень важно изложить все правильно, подобрать нужные слова. Не хочется выставлять себя полным дураком и еще больше путать остальных.
Он откашлялся и начал:
— Нам придется еще раз проверить Котко. Мне кажется, что мы явно что-то упускаем в связи с ним. Мне кажется, что он — ключевая фигура. Ниточки от него тянутся и к Слут, и к стрелку, и к… — он едва не назвал по имени Джона Африку, но вовремя осекся, сообразив, что лучше пока держать язык за зубами, — к голословным обвинениям в адрес ЮАПС, к сделкам, к юристам. И мне не кажется, что это просто совпадение.
Все зашумели, закивали в знак согласия. Бенни немного приободрился и повернулся к Ньяти:
— Полковник, позвольте мне еще раз взглянуть на отчет Фишера. Кроме того, надо еще раз с самого начала проанализировать все телефонные разговоры Котко, проверить всех, с кем он беседовал в декабре и январе. Пересмотреть записи камер видеонаблюдения отеля. Подняться в тот самый номер и убедиться, что он в самом деле не мог покинуть отель незамеченным. Возможно, придется проверить записи с камер, установленных на ближайших к отелю улицах… Надо будет показать фотографии Котко и его подручных соседям Слут по дому. Придется снова допросить сотрудников «Силберстейн» насчет их встречи с Котко 18-го. Я не присутствовал при допросе Прёйса…
— Бенни, его надо примерно наказать, он все время юлит и изворачивается, гад такой! — выкрикнул с места Купидон.
— Мне тоже так кажется. В деле до странности много совпадений. Слут погибает в тот день, когда в ее фирме проводили совещание. Прошлое Котко. Его звонки Слут. Фотография, которую прислал стрелок. Участие… сотрудника ЮАПС. И ни один из нас не верит в совпадения!
Все снова закивали; он услышал возгласы:
— Да!
— Правильно!
Голова у него снова заработала.
— Полковник, вот все, что я хотел сказать.
— Спасибо, Бенни, — кивнул Ньяти и обратился ко всем: — Друзья, сейчас наш главный враг — усталость. На нас давят со всех сторон, последние сорок восемь часов вы почти не спали. Ваша усталость бросается в глаза. Никто из нас в таком состоянии не способен мыслить здраво. Мы с бригадиром подробно все обсудили и пришли к выводу, что сегодня мы почти ничего не сможем сделать. Предлагаем вам провести час-другой дома, с родными, отдохнуть, поспать. Вернемся сюда завтра утром, скажем в шесть утра, и взглянем на все новым, свежим взглядом. В ночной смене у нас мало народу, поэтому, если сегодня стрелок снова выйдет на охоту, придется вызывать отдел ППГ… Кстати, а где Мбали?
— В Амстердаме! — прошептал кто-то.
Все расхохотались — скорее от желания сбросить напряжение, чем от неприязни.
— Уже спит, — предположил кто-то еще.
— Нам всем нужно последовать ее примеру, — сказал Ньяти. — Друзья… — Он сделал несколько шагов вперед, и голос его потеплел: — Отдыхайте! Если завтра мы сумеем раскрыть это дело, мы значительно укрепим позицию нашего командира. Давайте постараемся ради него! Прошу вас… — Последние слова прозвучали неприкрытой мольбой.
В зале воцарилась тишина.
Мбали сидела за столиком в углу большого склада и наблюдала за тем, как эксперты из Отдельной экспертно-криминалистической службы осматривают мебель Фрикки де Воса. Сбоку от них, подбоченившись, стоял раздосадованный владелец аукционной компании.
Мбали сверилась с записями. Она любила фиксировать все на бумаге. Страницы блокнота были исписаны ее бисерным почерком.
«Среда, 12 января. Слут звонит де Восу на сотовый, потому что он — бухгалтер Котко.
Суббота, 15 января. Де Вос кончает жизнь самоубийством.
Понедельник, 17 января. Миссис де Вос забирает из сейфа наличные. Компьютер/резервные диски еще в конторе.
Вторник, 18 января. Убита Ханнеке Слут.
Пятница, 21 января. Миссис де Вос обнаруживает пропажу компьютера и резервных дисков.
Понедельник, 24 января. Стрелок присылает первое электронное письмо».
Она перечла свои записи, ставя против каждой галочку. Потом дописала:
«Точно ли самоубийство? Посмотреть протокол вскрытия.
Котко убил де Воса? Почему?
Можно ли связать Котко с полицией по финансовой отчетности фонда „Исандо-Дружба“?
Кража компьютера/резервных дисков 19 или 20 февраля?»
И в самом низу — ее самая важная догадка, ключ к поиску стрелка.
Она подчеркнула последнюю фразу тройной чертой.
В половине одиннадцатого к ней подошел главный эксперт.
— Сомнения нет, — сказал он, — кто-то тщательно протер всю мебель. Никаких следов!
— Так я и думала, — сказала Мбали.
Бенни увидел, что на дисплее мигает значок пропущенного вызова; на дисплее высветилось слово «Алекса».
Он перезвонил ей, его переключили на автоответчик, и он оставил ей сообщение:
— Здравствуй, Алекса, надеюсь, все хорошо… — Он сразу сообразил, что говорить так — идиотизм. И продолжил: — Мой мобильник до утра будет включен… — Он хотел сказать, что скучал по ней или что-то вроде того. Но ему не хватило храбрости. — Ладно, пока.
Он зашел в ЦУИ за ноутбуком. Потом пришлось еще возвращаться к себе в кабинет. Там лежал отчет Фишера, который Бенни собирался прочесть дома.
На самой середине его письменного стола, чтобы он сразу заметил, лежала распечатка. Детализация телефонных разговоров с припиской Фика.
«Бенни!
Вот номера, на которые звонил Калле Этцебет. Надеюсь, пригодится.
Фани».
Он просмотрел номера. Оказывается, за последние три недели регбист-неандерталец с низким лбом и близко посаженными глазами звонил Карле не меньше шести раз за день и посылал по пятнадцать — шестнадцать эсэмэсок.
Значит, Фриц прислал ему не случайное фото с благотворительного студенческого парада, и неандерталец — в самом деле приятель его дочери!
Господи…
