39
От: 1 марта, вторник, 16.57
Кас.: Побочный эффект
Выражаю искреннее сочувствие ближайшим родственникам констебля Эррола Матхейса. Его смерть не была моей целью, и я хочу извиниться за этот трагический инцидент. Если бы руководство ЮАПС не покрывало убийц Ханнеке Слут, не возникла бы необходимость в радикальных средствах. К сожалению, Эррол Матхейс служил в ЮАПС и, таким образом, имел отношение к правительству этой страны, далекому от понятия справедливости. „Правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе“ (Втор., 16: 20).
После этого трагического инцидента даю представителям ЮАПС один день на то, чтобы они сказали правду. „И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя Господа“ (3 Пар., 22: 16).
Сегодня я не буду стрелять в полицейского, „…время войне и время миру“ (Екк., 3: 8). Дарую ЮАПС один день.
Если ЮАПС не сделает заявления об аресте убийц Ханнеке Слут, снова настанет время войне. Вина за прочие побочные эффекты возляжет не на меня.
У меня не остается другого выхода. Я предупреждал их сорок дней назад.
Соломон».
Все столпились вокруг монитора и читали послание. Гриссел отметил, как серьезны и сосредоточенны его коллеги. Он подумал: подонок снайпер все-таки заставляет их играть в свою игру.
— Ему ужасно хочется оправдаться, — заметила Мбали.
— И снова Священное Писание, — констатировал бригадир Мани. — Теперь он хочет и «овладеть землею».
— Он повторяется, — отметил Ньяти.
— И опять вспомнил про радикальные средства, — сказал Мани. — Видимо, выучил только одно латинское изречение. Но Илзе оказалась права. Он обвиняет в случившемся кого угодно, только не себя.
— Ему нравится его кличка, — обратила внимание Мбали.
— Бенни, тебе нечего сказать? — спросил Мани.
Гриссел еле сдерживал растущую в душе ненависть к стрелку. Но если бы он позволил себе сказать, что думает, и в тех выражениях, какие пришли ему в голову, он бы разочаровал Мбали до глубины души.
— Бригадир, зачем он пошел на такой риск и добыл адрес моей электронной почты? Неужели только для того, чтобы прислать очередное бредовое послание? Как-то бессмысленно.
В большом конференц-зале на первом этаже собрались тридцать семь человек.
Гриссел стоял перед всеми, у стола. Для начала он резюмировал все, что им известно на сегодняшний день. Интимная близость Роха и Слут; показания ее подруг, по которым выходило, что Слут практически все время проводила на работе. Недавно обнаруженные замытые пятна крови — скорее всего, натекшей с орудия убийства, которое преступник зачем-то положил на пол. Предположения профессора Пейджела о том, что убийца пользовался самодельным клинком; сечение и длина орудия. Версия о серийном убийце, который, возможно, снял с жертвы трусы и забрал их в качестве сувенира. Версия об убийстве с целью ограбления — возможно, убийца забрал у Слут нечто небольшое по размерам, но очень ценное для него.
Встал один из детективов отдела особо тяжких преступлений:
— Бенни, версию с ограблением отрабатываем мы. Среди рабочих, которые занимались отделкой дома и перевозкой вещей, у четверых в прошлом имеется судимость.
— Молодцы! — похвалил Ньяти.
Собравшиеся зашумели.
— Один упаковщик отсидел как раз за ограбление, — продолжал детектив. — Кроме него, судимость есть у двух отделочников и сантехника. Кража со взломом, разбойное нападение… Сейчас все они арестованы. Но нам нужно знать, что именно похищено из ее квартиры.
— Филип, есть новости? — спросил Гриссел у капитана ван Вейка из ЦУИ.
Вен Вейк покачал головой:
— Мы проверили страховку Слут. Никакие ценности там не указаны. Она застраховала только самое обычное. Мебель, машину…
— Ее подруги говорят то же самое, — сказал Гриссел. — А запасной ключ от своей квартиры Слут отдала одной из них. Значит, пока у нас два варианта. Либо она забыла запереться на ключ и задвижку и накинуть цепочку, либо знала убийцу и сама впустила его.
— Может, наркотики? — предположил детектив из отдела особо тяжких преступлений.
— Ни в квартире, ни в ее крови не обнаружены, — ответил Гриссел.
— Иногда люди забывают указать, какие у них есть ценности, — заметил Ньяти. — Допросите тех четверых с криминальным прошлым, как следует нажмите на них. Если вам покажется, что их алиби сомнительны, сразу идите ко мне, и мы выпишем ордер на обыск. Установили слежку за их домами? Нельзя допустить, чтобы они сбыли улики своим сообщникам!
— Мы сейчас как раз проводим инструктаж с сотрудниками на местах, — ответил детектив из отдела особо тяжких преступлений. — Все участки приведены в состояние боевой готовности.
— Хорошо, — кивнул Ньяти. — Что еще?
Снова встал капитан Филип ван Вейк:
— Пришли распечатки телефонных переговоров Слут с июля по декабрь прошлого года, сейчас мы вводим все данные в систему. Появилось много нового, теперь у нас есть и информация обо всех, кто работал в ее доме. Никто из нашего отдела не уйдет домой, к завтрашнему утру будет проведен полный сопоставительный анализ. Мы проверили серийные убийства со сходным почерком и ничего не нашли. Ни в нашей провинции, ни в стране в целом. Обнаружилась одна странность, хотя, возможно, наша находка ничего не значит. Я попросил составить диаграмму финансовых трат жертвы. Судя по результату, начиная с января прошлого года с каждым месяцем она тратила все меньше и меньше, особенно по своей кредитной карте. Вначале уменьшение было относительно небольшим, три — пять процентов в январе и феврале, но потом стало существеннее. К декабрю уменьшение составило уже двенадцать процентов по сравнению с тем же периодом прошлого года, хотя ее чистый доход за тот период возрос.
Гриссел пожал плечами:
— Возможно, у нее просто не было времени тратить деньги. По словам подруг, последний год она чуть ли не круглые сутки проводила на работе.
Он поблагодарил ван Вейка и спросил Купидона, удалось ли что-нибудь выяснить у сотрудников «Силберстейн». Вон привлек к себе всеобщее внимание меткими, остроумными замечаниями о высокомерии юристов, о их неумении «сказать хоть слово в простоте». Они проверили все — даже электронный пропуск Слут и ключи от ее кабинета. Из ее вещей ничего ценного не пропало.
— И профиль, составленный нашим мозгоправом, тоже ничего не дал. Начальник Прёйс даже выговорил мне: мол, они бы ни за что не приняли на работу замкнутого типа с неприятным характером.
Когда совещание закончилось, Гриссел включил телефон и увидел, что ему пришло сообщение от генерала Африки.
«Бенни, вижу, негодяй раздобыл и твой электронный адрес. Ответь, не поступало ли от него еще что-нибудь».
Перезвонить он не успел. Из отдела особо тяжких преступлений привели первого из четверых подозреваемых с судимостью — помощника сантехника. Вскоре после этого привели упаковщика из компании по переезду и двух отделочников.
Каждого из них допрашивали двое опытных детективов в здании УРОВП; еще двое обзванивали участки и проверяли алиби арестованных. Ньяти лично съездил в закусочную «Жареная курочка по-кентуккийски» за курицей и газировкой. Все перекусывали не отходя от рабочих мест.
Гриссел перемещался из отдела в отдел и слушал. Настроение все больше падало по мере того, как подтверждалась невиновность очередного подозреваемого.
Без четверти семь он вошел в кабинет Мани. Командир разговаривал по телефону, но жестом велел Грисселу войти и сесть. Бенни повиновался и теперь слушал, как Мани спокойно вводит в курс дела генерал-лейтенанта из Претории.
— Да, генерал, я понимаю, прессе есть чем поживиться… Нет, я не смотрел последний выпуск новостей… Понимаю, генерал. Мы прилагаем все усилия, но… Нет, генерал, я не оправдываюсь… Уверяю вас, мы прилагаем все силы… — И все это со стоическим терпением. Наконец Мани тихо и аккуратно положил трубку на рычаги.
— Извините, бригадир, — сказал Гриссел.
— Бенни, тебе не за что извиняться. — Мани устало отер лоб. Гриссел впервые заметил, что напряжение сказывается и на нем.
— Бригадир, те судимые рабочие… Ничего не выходит. Все они невиновны.
— Но ведь ты, кажется, ничего другого и не ожидал.
— Да, бригадир. Никому из них Слут не открыла бы дверь.
— И она всегда запиралась. Тем более дом новый, мало ли что…
— Да, бригадир.
Мани встал и взял куртку.
— Иными словами, наша последняя надежда — на ЦУИ, — сказал он.
— Да, бригадир.
Мани снова отер вспотевший лоб, от бровей до линии роста волос.
— Бенни, знай: по-моему, пока ты прекрасно справляешься. И не важно, что говорит генерал.
— Недостаточно прекрасно, бригадир.
Мани сжал ему руку и приказал:
— Пошли. Пора домой! Завтра будет новый день.
Гриссел взял в кабинете досье и куртку, по тихому коридору дошел до лифта. На лестнице послышались торопливые шаги.
— Капитан!
Он обернулся. К нему трусцой приближался Фик.
— Бенни, пришло еще одно сообщение… от стрелка.
— Ты его прочел?
— В том-то и дело. Там не письмо, а только фото.
— Кто на фото?
— Мужчина.
— Кто он?
— Понятия не имею.
Фотография оказалась черно-белой. Белый мужчина в черном пиджаке идеального покроя был снят по плечи. Под пиджаком на нем были белая рубашка и галстук. Мужчина чуть повернул голову вправо, не смотрел в объектив камеры. Он обнажал в широкой улыбке мелкие и острые, как у акулы, зубы. Вокруг рта и в уголках глаз были заметны морщины. На вид ему можно было дать лет пятьдесят с небольшим. Его волосы были зачесаны назад и уложены с помощью геля или масла для волос, лицо чисто выбрито. При такой прическе лоб над темными бровями казался выше.
— Ты его знаешь? — спросил Фик.
— Никогда раньше не видел, — ответил Гриссел. — Стрелок что-нибудь написал?
— Ничего. Фото послано тебе и генералу Африке. Сохраненный файл он обозначил буквами «МК».
— Ну и что это значит?
— Похоже, снимок отсканирован из газеты. Потом он сохранил его в формате jpeg под именем «МК».
— Эм. Ка, — повторил Гриссел.
— Вряд ли это «Умконто ве Сизве». Ведь этот парень белый.
— В «Умконто» состояли и белые, — напомнил Гриссел.
— Итак, с чего начинать поиски? Ведь он может оказаться кем угодно.
Гриссел задумался. Может ли неизвестный оказаться банкиром или бизнесменом — в таком-то костюме? В таком случае его должен знать Бошиго.
— Давай перешлем фото Скелету.
— Отправлю ему эмэмэску. — Фик сел, кликнул мышью и застучал по клавиатуре.
— А я пока ему позвоню. — Гриссел набрал номер Бошиго.
— Человек, который никогда не спит, — сказал Бошиго вместо приветствия на фоне включенного телевизора.
— Извини, Скелет…
— Ничего страшного, Бенни. Чем могу помочь?
Гриссел рассказал ему о присланном снимке.
— Играет с нами, понимаешь, — сказал Скелет. — Погоди, уже пришло… — Через несколько секунд он продолжил: — Извини, Бенни, я его не знаю.
— Спасибо, Скелет. Это я просто на всякий случай.
— Похож на жулика пятидесятых годов, — заметил Скелет. — Или ростовщика.
