21
Тем же утром разыскная группа получила давно и с нетерпением ожидаемые результаты анализов, и все явились на утреннее совещание. В совещательной комнате царило приподнятое настроение, а имевшийся у шефа технического отдела образец ДНК представлялся бесспорным доказательством вины. Стоило только добраться до того, кто оставил его на месте преступления, и убийство Линды удалось бы раскрыть со стопроцентной вероятностью. ДНК выглядела настолько убедительной уликой, что любые слова, сказанные убийцей после задержания, не играли бы особой роли.
Эту ДНК обнаружили в восьми местах. В виде спермы на диване в гостиной. И остатков мочи на темно-синих трусах размера S, лежавших под ним. В виде спермы во влагалище и заднем проходе жертвы. А также на внутренней стенке душевой кабинки в ванной комнате. В виде крови на подоконнике. И фрагмента кожи на его краю. Наконец, еще в одном месте, о коем эксперты ранее ничего не говорили. В прихожей была обнаружена пара белых кроссовок сорок второго размера марки «Рибок». ДНК, которую в Государственной криминалистической лаборатории удалось извлечь из них, указывала, что они также принадлежали преступнику.
— У нас были небольшие сомнения сначала, — объяснил Энокссон. — Поэтому мы ничего не сказали заранее. Но, по словам матери Линды, она никогда не видела этих кроссовок прежде, мы отправили их в криминалистическую лабораторию и явно попали в точку.
Трусы фирмы «Джокей» и пара кроссовок «Рибок». Сотни тысяч мужчин носили подобные, и их продавали миллионами экземпляров. Искать того, кто купил эти вещи, не имело никакого смысла. Взамен следовало обратить внимание на другое, и, если верить Энокссону и его коллегам, все обстояло таким образом, что имевшиеся у них улики позволяли восстановить всю картину развития событий с большой долей вероятности.
Преступник попал внутрь через входную дверь квартиры. И, судя по всему, Линда сама впустила его. Он снимает обувь и ставит ее на полочку в прихожей.
Затем он и его жертва оказываются на диване в гостиной, он снимает с себя брюки и трусы, и там же у него происходит семяизвержение.
В следующий момент события переместились в спальню. Преступник связал Линде руки за спиной, вставил ей в рот кляп, привязал ноги за щиколотки к спинке кровати, и, вероятно, именно в такой последовательности. Затем он изнасиловал ее дважды, сначала генитально, а потом анально, и в обоих случаях имело место семяизвержение. Вероятно, также в связи с последним актом он оставил ей порезы снизу на спине. А во время или по завершении последнего соития задушил ее.
Потом пошел в душ, обмылся и мастурбировал.
— И в конце концов он ушел через окно в спальне, — сказал Энокссон. — Лег грудью и животом на подоконник, чтобы уменьшить высоту падения. И когда сползал наружу и отпустил захват, поранился об острую и ржавую кромку.
Одежда, в которой Линда была в ночь, когда ее убили, также помогла экспертам восстановить ход событий.
— Согласно показаниям свидетелей, видевших девушку в ночном клубе, она была одета следующим образом, — продолжал Энокссон. — Пара босоножек с небольшим каблуком и кожаными ремешками, охватывавшими ноги выше щиколоток. Довольно широкие темно-синие льняные брюки. Блузка того же цвета, без воротника с пятью пуговицами. Поверх нее черный бархатный жилет с черными вышивками, голубыми жемчужинами и стразами. На спине у нее висел маленький рюкзак синего бархата с ремнями и вставками из синей замши, который также можно носить как обычную сумочку, если переместить ремни…
— Ага, да, — продолжил Энокссон и почесал голову. — На чем я остановился… под этим у нее были черные трусы и бюстгальтер. Босоножки, рюкзак и всего пять разных предметов одежды, и сейчас я собираюсь перейти к самой сути, — подытожил он.
Линда, похоже, сняла обувь и сумку, как только вошла в квартиру. Босоножки валялись у самого придверного коврика, а рюкзак стоял прислоненный к стене в полуметре от них. Бархатный жилет, льняные брюки и блузка находились в гостиной. Аккуратно сложенные на подлокотнике кресла. Жилет в самом низу, потом ее брюки и сверху блузка.
Ее нижнее белье, однако, лежало на полу в спальне. Трусы были целые, отчасти вывернутые на обратную сторону, они валялись с того края кровати, который расположен ближе к гостиной. Бюстгальтер же находился с другой ее стороны. Расстегнутый на спине, но с порванными обеими лямками.
— И наиболее правдоподобное объяснение этого состоит в том, что преступник стащил его с нее, когда связывал ей руки за спиной, — сказал Энокссон.
Следующим пунктом в программе эксперта стали часы и украшения Линды. По данным свидетелей, с которыми разговаривала полиция, она помимо наручных часов на левом запястье носила там же тонкий золотой браслет в виде цепочки, три кольца на левой руке и одно на правом мизинце.
— Часы плюс пять украшений — получается вместе шесть, — подвел итог Энокссон. — Все эти предметы лежали в большой керамической чаше, стоявшей на придиванном столике в гостиной, — продолжил он, одновременно продемонстрировав на большом экране диапроектора фото столика и керамической чаши. — В нашем понимании объяснение состоит в том, что она сама сняла их. Точно так же, как, вероятно, поступила с жилетом, брюками и блузкой.
— Если вы посмотрите на чашу с более близкого расстояния, — Энокссон нажал кнопку увеличения, — то увидите также ее мобильный телефон. Что самым естественным образом подводит нас к следующему пункту программы. А именно к содержимому ее сумочки.
В сумке Линды находилось все то, что обычно находится в подобных вещах. Всего сто семь предметов. Включая еженедельник, кожаный бумажник, содержавший ее удостоверение полицейской школы, водительские права, четыре небольшие фотографии ее отца, матери и двух подруг, собственные визитки, четыре с другими именами, одну банковскую и прочие разные пластиковые карты, членские и льготные карточки плюс ВИП-карту «Граца», ночного клуба в городском отеле в Векшё, а также еще одну — кафе «Опера» в Стокгольме.
В бумажнике, кроме того, лежали деньги: целых семь сотен крон купюрами, тридцать две пятьдесят монетами разного достоинства и шестьдесят пять евро, что в сумме соответствовало двенадцати сотням крон. В сумочке вдобавок обнаружили небольшой футляр с губной помадой, тенями для век и прочей косметикой, а также пачку мятных таблеток для горла, маленький тюбик с кремом для губ, пластмассовый держатель с зубной нитью, зубочистку в пластиковой упаковке, спичечный коробок с двенадцатью спичками, различные квитанции и счета за посещение ресторанов, покупку одежды и прочего. Естественно, сумочка содержала обычный ворс от ее материала и прочие остатки всего на свете, которые дотошный эксперт всегда находит на дне любой сумочки, независимо от аккуратности ее владельца.
— Что касается косметики, — сказал Энокссон, — то девушка не смыла ее, и это, пожалуй, может показаться любопытным при мысли о дальнейшем развитии событий. Косметика оставалась на лице, когда убитую нашли утром. Губная помада, тени на веках и еще что-то, название чего я забыл. Похоже, все ее собственное. То, чье название вылетело у меня из головы, есть в протоколе. В общем, ничего необычного.
Наконец, имелась также связка ключей, подходивших к входной двери, а также к различным замкам в усадьбе ее отца. Автомобильный ключ от «вольво» двухлетней давности модели S40, который Линда получила в подарок от отца после окончания школы, аккуратно припаркованного на стоянке совсем близко к дому. Сейчас эта машина стояла во дворе здания полиции, и ее исследование экспертами ничего не дало.
— Да, — уточнил Энокссон. — Кого-то, возможно, интересует ключ от квартиры матери? Он также лежит в чаше на придиванном столике.
Энокссон показал еще одну увеличенную фотографию керамической чаши, куда он вложил маленькую красную стрелку, указывавшую на обычный ключ с кольцом из белого металла. Простое объяснение этому, по словам Энокссона, сводилось к тому, что она обычно клала его в карман, в то время как более тяжелый комплект ключей от дома отца хранила в сумочке.
— Заканчивая историю с сумочкой, — сказал Энокссон, — хочу добавить, что из нее, похоже, ничего не пропало. И судя по всему, никто ничего не искал среди вещей жертвы. А значит, столь простой мотив, как ограбление, пожалуй, можно отбросить. Деньги в бумажнике, драгоценности в чаше, а только ее часы, «Ролекс» из золота и стали, которые она получила в день совершеннолетия от отца, должны стоить где-то тысяч шестьдесят.
Закончив с содержимым сумочки Линды, Энокссон продолжил свой доклад описанием различных инструментов, которые преступник использовал, когда насиловал, пытал и убивал свою жертву. Все эти вспомогательные средства были показаны на фотографии. Конкретно речь шла о ноже для резки обоев и пяти различных мужских галстуках.
Все это преступник нашел в квартире и использовал в качестве подручных средств. Нож эксперты обнаружили на полу в спальне, но, прежде чем попасть туда, он лежал в красном пластмассовом ведерке с различными малярными принадлежностями, стоявшем на мойке в кухне. Обычный инструмент, используемый для резки обоев, ткани и напольного коврового покрытия, со скошенным, регулируемым по длине и остро заточенным на конце лезвием.
— Именно им ее и резали, — пояснил Энокссон. — Ее кровь есть и на лезвии, и на рукоятке, но никаких отпечатков пальцев преступника. Похоже, он вытер нож той же самой простыней, которой накрыл свою жертву.
Галстуки лежали сверху в стоявшей в прихожей картонной коробке. Мать Линды складывала туда старое постельное белье, полотенца и одежду, предназначенные на выброс. Среди прочего там валялись и пять галстуков немного старомодного фасона, изначально купленных отцом жертвы и по неясным причинам оказавшихся в квартире ее матери после развода, которые сейчас она собиралась выкинуть, но преступник использовал, чтобы связать и задушить ее дочь.
Три из них оставались на теле Линды, когда ее нашли мертвой. Первый охватывал ее шею и был крепко затянут узлом у нее на затылке, чтобы облегчить задачу преступнику, который, похоже, сидел верхом сзади на бедрах девушки, когда ее душил. Вторым он связал ей руки за спиной. А третий был обвязан вокруг ее правой щиколотки. Четвертый валялся скрученным на полу. На нем обнаружили следы от зубов и слюну Линды. Его он явно использовал как кляп и, возможно, вытащил изо рта, задушив девушку. Пятый галстук был крепко привязан к верхней поперечине спинки кровати, и, судя по следам, им он на какой-то стадии фиксировал левую щиколотку Линды.
— Очень грустная история, — подвел итог Энокссон и выключил диапроектор.
— А как относительно прочих следов? — спросил Бекстрём. — Волос, отпечатков пальцев и иных отпечатков, волокон и всего остального, что твои коллеги обычно находят на месте преступления?
По словам Энокссона, хватало и такого, включая десяток волос разного типа, которые отправили в ГКЛ, — с головы, тела и лобка.
— Наверняка часть из них принадлежит нашему преступнику, — сказал Энокссон. — Но их экспертиза еще не закончена. Мы обратились сначала к самому простому. То же самое касалось пальчиков, прочих отпечатков и волокон. Если бы удалось найти подходящего подозреваемого, без сомнения, не составило бы труда привязать к нему часть всех этих улик. Принимая во внимание то, что мы уже имеем, можно сказать — у нас явный перебор. Но лучше слишком много, чем слишком мало. Хотя, на мой взгляд, по части всевозможных следов в нашей стране началась настоящая истерия. Взять хотя бы все фильмы, которые люди смотрят по телевизору.
«А ты философ, Энок», — подумал Бекстрём.
— У тебя есть еще что-нибудь для нас? — спросил он.
Энокссона явно одолевали сомнения. И все-таки он покачал головой.
— Не оставляй ничего в закромах, — призвал шефа технического отдела Бекстрём. — Расскажи, Энок, облегчи душу, помоги своим работающим не покладая рук коллегам.
— Ну ладно, — сдался Энокссон. — Относительно этого дела я и другие эксперты старались как могли. В общем, я разговаривал с коллегой из Главной криминалистической лаборатории о нашей ДНК. Нельзя ничего утверждать с большой долей вероятности, поскольку исследования в данной области еще находятся… на начальной стадии, значит… и опасность ошибки велика, однако…
— Энокссон, — произнес Бекстрём начальственным тоном, — что сказал парень из лаборатории?
— Вообще-то это была женщина, — проворчал Энокссон. — Но, если верить ей, определенные нюансы указывают на то, что наша ДНК не является типично скандинавской. По ее словам, мы, скорее всего, имеем дело с преступником другого происхождения, если можно так сказать.
«Сюрприз», — подумал Бекстрём и довольствовался кивком.
После перерыва, устроенного с целью выпить кофе и размять ноги (на выступление Энокссона ушло почти два часа), пришла очередь судмедэксперта. Все, сообщенное им, никоим образом не противоречило тому, до чего полиция уже дошла собственными силами. В любом случае все это носило предварительный характер, а его окончательных выводов требовалось ждать пару недель. Когда будут готовы все анализы и он осмыслит их результаты.
— На данной стадии я могу сообщить следующее, — сказал судебный медик, тщательно подбирая слова, пока копался в своих бумагах. — Жертва умерла от асфиксии. Все говорит о том, что девушку задушили находившимся у нее на шее галстуком и что смерть наступила между тремя часами ночи и семью часами утра в пятницу.
«Вот черт!» — ругнулся про себя Бекстрём.
— Согласно результатам вскрытия, колотые раны на ее левой и правой ягодицах соответствуют имеющемуся в деле ножу…
«Открыл Америку!» — подумал Бекстрём.
— Подобные раны на жертвах — обычное явление при аналогичных преступлениях. Учтите, что человек моей профессии должен воздерживаться от высказываний относительно возможных мотивов преступника. Известны еще несколько случаев, когда использовался именно нож, другое колющее оружие или горящая сигарета. Есть также два шведских примера, где применялся электрошокер…
«Черт с ними сейчас», — сделал для себя вывод Бекстрём.
— Что касается обильного кровотечения, которое имело место, оно говорит о том, что она была жива, когда ей наносили раны, и, вероятно, отчаянно сопротивлялась. В подобных случаях выделяется адреналин и кровяное давление сильно повышается.
«Нашел чем удивить, — подумал Бекстрём. — Наш преступник не такой идиот, чтобы пытать труп».
— Относительно повреждений на ее щиколотках и запястьях могу сказать следующее: они соответствуют пригодным для связывания предметам, обнаруженным экспертами при обследовании места преступления…
Бекстрём скосился на свои наручные часы: «Ни и что попусту сотрясать воздух?»
— Ага, — сказал он полчаса спустя, взглядом военачальника окинув свое войско. — И почему вы еще сидите здесь? Все за работу, и откопайте этого идиота.
