Книга: Евангелие от Сатаны
Назад: 180
Дальше: 182

181

Главный врач больницы Джемелли поднимает взгляд от папок с документами, услышав тихий скрип. Застекленная дверь открывается, и входит прелат в черной сутане. У него на глазах очки с толстыми стеклами. В руке он держит сумку. Главный врач заставляет себя не волноваться. Он ждал этого человека весь вечер и знает, почему тот пришел. Главный врач даже удивлялся, что этот посетитель не пришел раньше, потом стал надеяться, что тот не придет. Но вот он здесь. Врач бросает взгляд на часы: 4:45. Кардиналу Джованни нужен еще по меньшей мере час, чтобы забрать документы Вальдеса. Нужно действовать осмотрительно.
Ноги прелата ступают по ковру совершенно без шума. Он останавливается перед столом и кашляет, чтобы привлечь к себе внимание врача. Тот снова погрузился в чтение дел поступивших в больницу пациентов. Дорога каждая секунда. Он знаком просит вошедшего подождать несколько минут и делает вид, что читает бумаги. Время от времени он даже ставит пометки на страницах. Наконец врач поднимает глаза на этого человека и чувствует в горле спазм, встретившись с его холодным взглядом.
— Чем могу служить?
— Позвольте представиться: монсеньор Алоис Манкель из Конгрегации Доктрины Веры.
Врач едва заметно напрягается. Конгрегация Доктрины Веры — это современное название Святейшей инквизиции. Значит, человек, который стоит перед ним, — инквизитор. Он привык к толстым папкам с документами и к секретам. Кроме того, он апостольский протонотарий и носит титул «монсеньор». Это соответствует верховному инквизитору Средних веков. Такой человек не занимается бесполезной болтовней и не проходит мимо того, что ищет. Главный врач больницы Джемелли ожидал высокопоставленного прелата или, в худшем случае, другого врача, но не инквизитора. Присутствие в его кабинете человека из Конгрегации Доктрины Веры означало, что по меньшей мере часть ее членов перешла на сторону братства Черного дыма. Намечается трудная партия.
— С огорчением, которое вы видите сами, я должен сказать вам, монсеньор, что посещения в больнице начинаются в восемь часов.
Губы прелата изгибаются в холодной улыбке.
— Я пришел посмотреть на мертвеца. Для мертвых нет часов посещения.
— И как его имя?
— Разве я вам его не сказал?
— Если бы сказали, я бы об этом помнил.
Тишина. Ледяной взгляд инквизитора обшаривает глаза врача, проникает в его душу и спускается на самое ее дно. Примитивная ловушка не сработала, и похоже, что это приводит его в ярость.
— Я пришел осмотреть тело его преосвященства кардинала Патрицио Джованни.
— Простите, но с какой целью?
— Чтобы убедиться, что это действительно его преосвященство. Это нужно, чтобы организовать перевозку его тела в его родные края в Абруццах.
Снова грубая ловушка: Джованни родом из Джерманьяно в Апеннинских горах. Протонотарий это знает и желает выяснить, знает ли об этом врач. Если да, это, разумеется, не доказательство, а лишь предположение. Но именно так и действуют инквизиторы работают с целым пучком предположений и сопоставляют их одно с другим, пока не сформируют свое убеждение. В данном случае прелат подозревает, что врач лжет. В ближайшие минуты надо сделать все, чтобы это предположение не стало убеждением.
— Вам жарко? — спрашивает служитель Церкви.
— Извините, я вас плохо понял.
— Вы потеете.
Врач замечает, что взгляд священника остановился на его лбу, который покрывается каплями пота, и вытирает лоб ладонью. Еще одно предположение.
— Я только что закончил операцию, которая продолжалась четыре часа, и падаю от усталости.
— Я это вижу.
Снова тишина. Эти четыре часа врач гримировал труп епископа, разбившегося в машине кардинала Джованни. Когда он пришел, лицо несчастного было похоже на кашу, а тело разорвано на куски. Поскольку Гардано и Джованни были примерно одного возраста и одинакового роста, главный врач позвонил кардиналу Мендосе и сообщил, какая мысль у него возникла. Престарелый государственный секретарь одобрил его предложение. Потом Мендоса вызвал Джованни в тратторию и послал его за документами Вальдеса. Через час после этого зазвонил мобильник врача, и кардинал Мендоса сообщил ему, что Джованни согласен. Врач закончил разговор, достал медицинскую карточку Джованни и потом четыре часа воспроизводил на том, что осталось от трупа епископа, приметы молодого кардинала — родимые пятна, два зубных протеза из металлокерамики и еще один золотой, в глубине того, что осталось от рта.
— Приступим к разговору?
Врач вздрагивает: значит, инквизитор будет задавать еще вопросы.
Назад: 180
Дальше: 182