— Проснитесь, Мария!

— Несчастная! Она бросилась прямо в пасть чуме, — раз за разом повторяет низкий голос, который звучит из уст Марии Паркс. Глаза молодой женщины выкатились, голова откинулась на спинку кресла. Карцо уже несколько минут щупает ее пульс. Маленькая синяя вена начинает биться все сильнее по мере того, как Мария застревает где-то в глубине своего транса. Внезапно она начинает биться в судорогах. Карцо делает ей укол адреналина, чтобы поддержать сердце, которое делает больше ста семидесяти пяти сокращений в минуту.

— Держитесь, Мария! Я веду вас обратно.

Адреналин обжигает артерии Паркс, она громко кричит и наконец выныривает из своего видения. А потом открывает глаза и жадно вдыхает воздух, словно только что тонула. Она чувствует себя так, словно плывет в воде. Карцо неумело прижимает ее к себе и укачивает, чтобы согреть. Молодая женщина в ужасе.

— Что случилось, Мария? Что вы видели?

Разбитым голосом, который еще искажают ноты голоса Ландегаарда, Мария рассказывает отцу Карцо, чем закончилось видение. Глаза священника, когда он слушает, становятся круглыми от изумления. Бесчувственный Ландегаард, которого не тронули слезы людоедов, приказал похоронить монахов из Маканьо живыми. Потом инквизитор и его подчиненные подожгли монастырь и уехали от этого места по гребням гор той дорогой, по которой за несколько месяцев до них шла затворница, — в сторону Доломитовых гор.

Слезы Марии текут по щеке отца Карцо. Он чувствует их и крепче сжимает Марию в объятиях. Она была свидетельницей зверств инквизиции. Нужно время, чтобы ее ум освоился с тем, что она видела.

— Вы сказали, что затворница направилась к цистерцианскому аббатству Санта-Мадонна-ди-Карванья. Это верно?

— Да.

— О’кей, пока этого достаточно. Нужно остановиться, иначе ваши трансы в конце концов убьют вас.

— Значит, мы бросаем дело?

— Нет, это невозможно. Но теперь я знаю, что затворница не доверила книгу ни одной из общин, у которых просила убежища во время своего бегства.

— Может быть, она сумела отдать книгу цистерцианцам из Карваньи?

— Я думаю, что у нее не было такого намерения. И к тому же трапписты из Верхнего Маканьо по крайней мере в одном случае сказали Ландегаарду правду.

— В каком?

— Обитатели аббатства Карванья действительно погибли в том году от чумы. По данным наших архивов известно, что они впустили беременную женщину, не зная, что она несла в себе болезнь. Если затворница и стучалась в двери этого монастыря, ей никто не открыл: там были одни трупы. Поэтому мы отправимся прямо в монастырь Больцано, где Ландегаард и его люди нашли свою смерть и где Церковь окончательно потеряла след книги. След затворницы обрывается там.

Паркс вспоминает последнее письмо инквизитора, которое прочитала в библиотеке денверских затворниц. Ландегаард писал папе, что призраки его собственных людей выбивали дверь донжона, в котором он укрылся.

— У меня… не хватит сил снова пережить это.

— Не бойтесь, Мария, я не сошел с ума и не пошлю вас к Ландегаарду в его последние минуты перед смертью. Вы этого не выдержите.

Мария прижимается к священнику и чувствует, как удары их сердец смешиваются в тишине. Она знает, что Карцо лжет. Снова слезы вытекают из ее глаз.

— Я все-таки буду должна войти в тело затворницы, чтобы найти евангелие.

— Я буду с вами.

— Нет, Альфонсо. Я одна буду скрести ногтями кладбищенскую землю, когда августинки похоронят труп затворницы. Я буду одна, и ты это знаешь.

Карцо чувствует дыхание Марии на своей щеке. Его глаза тонут в ее полном ужаса взгляде. Губы молодой женщины касаются его губ.

— Мария…

Еще немного он пытается сопротивляться, потом закрывает глаза и целует ее в ответ.