Арбалетчики распределяют между собой линии стрельбы, а сам Ландегаард наклоняется к одному из охранников. Тот шепчет ему несколько слов на ухо, инквизитор выпрямляется в седле и, повернувшись к монахам, говорит:

— Мне сообщили, что родник, который снабжает ваш монастырь водой, был отравлен трупом человека, зараженного чумой. Я жду ваших объяснений по этому поводу.

В ответ — гробовая тишина. Потом из группы монахов доносится чей-то хриплый голос:

— Монсеньор, мы растапливали снег и пили дождевую воду.

Один из нотариусов раскрывает толстую кожаную книгу и кладет ее на колени Ландегаарду.

Инквизитор просматривает несколько страниц.

— Я могу принять это объяснение в той части, которая касается зимнего снега. Но, согласно записям, которые вели бальи Комо и Карваньи, весной было всего четыре грозы.

Снова молчание.

— Будьте добры поднять рукава и показать руки моим нотариусам.

Монахи выполняют приказ и этим выносят себе приговор: становятся видны порезы, которыми покрыты их грязные руки. Высохнув от жажды без воды, трапписты дошли до того, что резали себя и пили собственную кровь. Охранники вращают рукоятки арбалетов, натягивая кожаные ремни спусковых механизмов. Монахи падают на колени в пыль и умоляют инквизитора о пощаде. Он щелкает поводьями, и трапписты умолкают.

— Пусть вас судит за это Бог. Он, несомненно, пожалеет нас ради того, что Он заставил наши души вытерпеть в это гибельное время. Меня привели сюда не ваши заблуждения. Я ищу старую затворницу, которая бежала из своего монастыря на горе Сервин в середине зимы. Я знаю, что она проходила здесь, и ожидаю услышать от вас новости о ней.

В ответ — тишина. Ландегаард теряет терпение.

— Вы что, еще и съели свои языки? В моих записях сказано, что настоятель вашей общины — отец Альфредо из Толедо. Пусть он выйдет вперед и покажется мне.

По ряду коленопреклоненных монахов проносится шепот. Сгибая спину, к Ландегаарду подходит старый монах. Инквизитор поднимает ему подбородок рукояткой хлыста. Старик старается не смотреть ему в глаза.

— Когда-то в Пизе, в семинарии, я хорошо был знаком с вами, дон Альфредо. Если меня не подводит память, в то время вы скрывали пудрой уродливый шрам — след, который нож разбойника оставил на вашей щеке. Значит, голод и жажда стерли его с вашего лица?

— Его стерло время, ваше превосходительство.

Хлыст Ландегаарда свистит в воздухе и разрывает кожу монаха. Кровь старика брызжет в пыль, он вопит от боли, прижимая ладони к лицу.

— Теперь она вернулась на место, ваша уродливая рана, брат лгун.

Остальные монахи дрожат так, что их колени стучат одно о другое. Обращаясь к ним, Ландегаард рычит:

— Стадо свиней! Даю вам столько времени, сколько пролетит камень, который упадет из моей ладони на землю. За это время вы должны сказать мне, что стало с отцом Альфредо. Иначе я буду обязан приказать моим палачам допросить вас.

Из стоящего на коленях строя раздается дрожащий голос:

— Ваше превосходительство, отца Альфредо не стало месяц назад.

— От чего же он умер, позвольте узнать?

— По воле Божией. Он скончался, мы провели ночь у его тела, как положено, а потом похоронили его.

Ландегаард бросает вопрошающий взгляд на своих нотариусов. Один из них, старик Амброзио, задумчиво поглаживает свою бороду: он хорошо знает, как черна человеческая душа. Инквизитор тоже не верит ни слову из того, что только что услышал.

— Тогда отведите меня на кладбище и покажите мне его могилу.

У его ног как молния сверкнул клинок: монах, которого Ландегаард ранил, выхватил кинжал и бросился на инквизитора. Тот поднимает коня на дыбы и этим отклоняет лезвие в сторону. Кинжал вонзается в шею коня. Стрела из арбалета свистит в воздухе и вонзается трапписту в горло. Пока конь падает в пыль, Ландегаард успевает спрыгнуть с него и приказывает окружить остальных монахов. Оставив их под надежной охраной, он приказывает открыть могилу отца Альфредо и ничуть не удивляется, обнаружив, что она пуста. Он приказывает своим людям обыскать монастырь сверху донизу.

Через несколько минут из подвалов доносится звук рога, и Ландегаард присоединяется к своим людям, которые только что нашли в монастырском погребе тело несчастного настоятеля. С трупа срезана часть мышц. Места срезов натерты крупной солью, чтобы мясо не испортилось. День за днем монахи отрезали куски от боков и жирных частей тела отца Альфредо. Ландегаард вздрагивает, представив себе, как их старые беззубые рты жевали эту плоть.

Всю ночь инквизитор допрашивает монахов под пыткой, чтобы заставить их сказать, на какую постыдную судьбу они обрекли затворницу. В конце концов он услышал среди криков и воплей, что старая монахиня на тринадцатый день своего бегства действительно подошла к воротам их монастыря. Она кричала у монастырских стен, что идет с горы Сервин и просит убежища на одну ночь. Но трапписты не впустили ее, только бросили ей в ответ несколько кусков хлеба и ругательства. И еще несколько плевков.

Самый молодой монах из этой несчастной общины, крича во все горло от боли, когда тиски ломали ему кости, добавил, что слышал, как она стучала чем-то по скале возле подъемного моста, а потом видел, как она уходила в восточном направлении.

— А что было после этого? — спрашивает инквизитор и посыпает раны трапписта крупной солью. Монах вскрикивает от боли. — Говори, проклятый!

— Через два дня к воротам подъехали всадники и громко закричали, что они ищут затворницу, убежавшую с горы Сервин. Мы сказали им, чтобы они шли своей дорогой. Но они стали взбираться на наши стены так легко, будто ступни у них изогнуты, как копыта у козлов.

— Не останавливайся, пес! Они узнали, куда пошла затворница после того, как вы ее прогнали?

— Ради бога, ваше превосходительство! Они заставили нас сказать им это.

— Тогда почему они вас пощадили?

Траппист хохочет безумным смехом, выпрямляется и плюет инквизитору в лицо.

— А как ты думаешь — почему, грязный выродок Бога? Мы отреклись от Богородицы и поклонились Дьяволу, чтобы они сохранили нам жизнь!

Пока палачи продолжают терзать осужденных, Ландегаард бегом мчится к решетке, запирающей вход. Он уже давно заметил ту скалу, на которой затворница написала, где собирается сделать следующую остановку в пути. Его пальцы с лихорадочной быстротой ощупывают поверхность камня. Внезапно он замирает.

— Господь всемогущий и милосердный! Цистерцианское аббатство Санта-Мадонна-ди-Карванья.