Глава 12
Свет из коридора изливался на сосновый пол спальни. Миранда отвернула покрывало.
– Ну вот, а теперь ложитесь и засыпайте. Доктор сказал…
– К черту докторов. По крайней мере, этого, – проворчал Чейз и, опустившись на край кровати, потряс головой. – Я в порядке. И чувствую себя сносно.
Она посмотрела на него – усталое, небритое лицо, запавшие глаза.
– Выглядите вы так, словно вас грузовик переехал.
– Жестокая правда! – Он усмехнулся. – Вы всегда так откровенны?
Она помолчала, потом кивнула:
– Да. По большей части.
Он пристально посмотрел на нее. Она не отвернулась.
Что ты видишь в моих глазах? Искренность? Или фальшь?
Ты ведь по-прежнему не веришь мне, да? Между нами всегда будет сомнение.
Она села рядом.
– Расскажите, что вы узнали сегодня. Насчет Джил Виккери.
– Только то, что прочитал в присланном из Сан-Диего материале. – Он наклонился, чтобы снять туфли. – Процесс освещался достаточно подробно. Вы же понимаете, секс, насилие. Такие вещи всегда поднимают тираж.
– И что там случилось?
– Защита исходила из того, что обвиняемая находилась в угнетенном эмоциональном состоянии. Молодая, наивная, ранимая. Ее бойфренд характеризовался как завзятый алкоголик. Постоянно ее избивал. Присяжные поверили и приняли ее сторону.
– А что обвинение?
– Прокурор пытался доказать, что Джил питала патологическую ненависть к мужчинам. Использовала их, манипулировала ими. Когда любовник попытался оставить ее, впала в ярость. Сам факт убийства обе стороны признавали. Если коротко, то дело было так: он напился, она взяла ружье, приставила к его голове и выстрелила. – Обессиленный, Чейз упал на подушки. Таблетки уже действовали. Веки тяжелели и опускались. – Все это случилось десять лет назад. И Джил подвела черту под тем периодом своей жизни, перебравшись в Мэн.
– Ричард знал об этом?
– Если удосужился проверить, то знал. Ее резюме соответствует действительности лишь наполовину. Возможно, Ричард не стал копать глубоко и проверил только последние места работы. А может быть, добрался до правды совсем недавно. Кто знает?
Миранда попыталась представить Джил Виккери другой. Юной, наивной, ранимой. Запуганной.
Она была такой же, как я.
А если более верен портрет, представленный стороной обвинения? Если Джил и впрямь мужененавистница, терзаемая порочными страстями?
Такой попытаются представить и меня. Убийцей. И кто-то этому поверит.
Чейз уснул.
Какое-то время Миранда сидела рядом с ним, прислушиваясь к медленному, ровному дыханию, всматриваясь в спокойное, усталое лицо. Научится ли он доверять ей? Станет ли она для него чем-то большим, чем просто часть загадки, загадки смерти его брата?
Миранда поднялась, поправила одеяло. Спящий не шевельнулся. Она пригладила растрепанные волосы, провела ладонью по колючей щеке. Чейз спал.
Миранда вышла из комнаты и спустилась вниз. Коробки с бумагами ждали ее, храня в себе другие части той же загадки. Она рассортировала документы по темам. Статьи. Финансовые отчеты. Личные письма, записки от М. и других женщин. Мусор человеческой жизни. Как же мало она знала о Ричарде! Сколь многое скрывал он от всех, даже от самых близких, от семьи. Может быть, потому и защищал так рьяно это свое убежище на северном берегу.
В гобелене его жизни я была всего лишь незаметной ниточкой. Смогу ли я когда-нибудь справиться с уязвленной гордостью? Перестанет ли болеть эта рана?
Миранда прошла по комнатам, проверила окна и двери, потом снова поднялась наверх и заглянула в спальню.
Чейз спал. Она знала, что должна уйти в другую комнату, но сегодня ей не хотелось лежать одной в темноте. Сегодня ей хотелось тепла и покоя, хотелось быть рядом с ним, чувствовать себя в безопасности.
К тому же она ведь обещала присматривать за Чейзом, и лучше всего это получится, если быть с ним в одной постели.
Она пристроилась на краю кровати, не рядышком, но достаточно близко, чтобы представлять, как его тепло просачивается к ней через простыни.
И уснула.
А потом к ней пришел сон.
Он обнимал ее. Мужчина. Любовник. Защищал ее. Подняв голову, Миранда увидела незнакомое лицо. Она вырвалась и побежала, но обнаружила, что окружена толпой. Толпой чужаков. Ни одного знакомого лица. Никто не сделал шага вперед, чтобы предложить помощь и защиту.
А потом она увидела его. Он стоял в стороне, слишком далеко, чтобы дотянуться. Она позвала его, протянула руки, и он пришел к ней.
– Я здесь, Миранда. Здесь…
Его лицо мерцало в полутьме. Его глаза смотрели из глубоких теней спокойно и уверенно. У нее перехватило дыхание, когда его губы коснулись ее губ. Волна наслаждения прокатилась по телу. Они смотрели друг на друга, и ночь была наполнена лишь их дыханием и стуком двух сердец.
Он снова поцеловал ее.
И новая волна…
В глубине ее сонного тела родилось и быстро крепло желание. Она прижалась к нему, словно хотела раствориться в крепкой мужской плоти, сплавиться с ней, вобрать его тепло, но между ними оставалось еще одно препятствие – одежда.
Он потянул ее футболку вверх, стащил через голову и швырнул на пол. Она была не столь терпелива и уже разделывалась с пуговицами, распахивала рубашку, возилась с ремнем. Никаких слов – они и не требовались. Только шорох ткани, сбивчивое дыхание, тихие стоны.
Его пальцы скользили по ней, проникали в самые сокровенные уголки, дразнили, воспламеняли, терзали. А потом с жестокостью палача оставляли в муках. Она тянулась к нему, молча умоляя о большем.
Наконец он откликнулся на этот безмолвный призыв и, сжав ее бедра, пустил в ход уже не руки.
Она вскрикнула от наслаждения и подалась навстречу.
Ощутив приближение оргазма, он дал себе полную волю. Ритм страсти захватил обоих, и в этом ритме каждый спешил к своей цели. Но в тот миг, когда ее накрыла последняя волна наслаждения, он тоже достиг пика и, обессиленный, потный, но торжествующий, упал в ее раскрытые объятия.
* * *
Чейз проснулся первым. Его руки сплелись кольцом вокруг теплого женского тела, а лицо утонуло в шелковистых прядях волос. Женщина лежала на боку, свернувшись калачиком, лицом в другую сторону, и ее спина прижималась к его груди. Память включилась с небольшим опозданием, но картины их ночного приключения были такими яркими, такими живыми, что его тело отозвалось на них мгновенным приливом желания. Да и могло ли быть иначе, когда обнимаешь такую женщину? В ней было все – энергия и страсть, нежность и сладость. Все, о чем только может мечтать мужчина.
Я вступаю на опасную дорожку.
Он отодвинулся. Сел. Утро уже заглядывало в окно, и теплые лучи тянулись к подушке. Она выглядела такой невинной, такой чистой, абсолютно не тронутой злом. Может быть, такой же казалась кому-то и Джил Виккери.
Пока не застрелила своего любовника.
Женщины могут быть опасны. И как отличить опасных от невинных?
Поднявшись с кровати, Чейз первым делом направился в душ. Избавиться от магических чар. Стереть само влечение к Миранде Вуд. Смыть то желание, что она пробуждает в нем. Эта женщина стала недугом, проникшим в его кровь и заставляющим творить безумства.
А как еще назвать то, что было между ними прошлой ночью?
Просто так случилось, сказал он себе. Обычный физический акт. Естественное притяжение двух тел.
Одеваясь, Чейз наблюдал за ней. Одежда давала ощущение защищенности, уменьшала его уязвимость для женских чар. Но едва она пошевелилась, открыла глаза и сонно улыбнулась, как в броне обнаружились слабые места.
– Как себя чувствуешь? – спросила она мягко.
– Намного лучше, спасибо. Думаю, до города смогу добраться самостоятельно.
Молчание. Улыбка растаяла, как только до нее дошло, что он уже оделся.
– Уезжаешь?
– Да. Ждал, пока ты проснешься. Хотел убедиться, что все в порядке.
Миранда села. Подтянула повыше простыню. Некоторое время она смотрела на него так, словно пыталась понять, что случилось, что встало между ними. Потом кивнула:
– Да, я в порядке. Можешь меня не ждать.
– Подожду. Пока оденешься.
Она пожала плечами, показывая, что ей все равно и что он волен поступать так, как ему заблагорассудится. Вот и хорошо, – подумал Чейз. – Обойдемся без чувственных излияний. Мы оба взрослые люди и прекрасно все понимаем.
Он повернулся к двери. Оглянулся.
– Миранда?
– Да?
Она сидела в той же позе, обхватив колени. Словно застыла. Наверное, от такой картины дрогнуло бы сердце любого мужчины. Он не стал исключением.
– Послушай, ты чудесная женщина, так что не думай, будто я… Просто…
– Не беспокойся, Чейз. – Голос ее прозвучал сухо, безжизненно. – Мы оба знаем, что из этого ничего не получится.
Он хотел сказать «извини», но вышло бы неуклюже, как-то слишком легковесно. Всякое бывает. Вот и они совершили ошибку.
– Ничего предосудительного я здесь не вижу, – сказала Энни, пробежав глазами по запискам М., разложенным на ее кухонном столе. – Обычный язык отчаявшейся женщины. Дорогой… Если бы только то, если бы ты только се… Да, трогательно. Да, жалостливо. Но не страшно. По крайней мере, из этого никак не следует, что М. – кем бы она ни была – убила Ричарда.
– Ты права, – вздохнула Миранда, устало опускаясь на стул. – И с Джил никакой связи тоже не просматривается.
– Да, жаль. Единственная М., которую я знаю, – это ты. Что касается записок, то, по-моему, от них тебе больше вреда, чем пользы.
– Джил упоминала какую-то прошлогоднюю практикантку. У нее вроде бы даже было что-то с Ричардом.
– Наверное, Джил имела в виду Хлою. Давняя история. Трудно представить, что она тайком вернулась в город, чтобы поквитаться с бывшим любовником. К тому же М. не имеет к ней никакого отношения.
– М. может означать не имя, а, например, прозвище. Какое-то особенное, связанное с Ричардом.
– Милочка? Маковка? – Энни со смехом поднялась из-за стола. – Думаю, здесь нас ждет тупик. А я, между прочим, уже опаздываю. – Она прошла к шкафу и достала теплый жакет. – Ирвинг ужас как не любит ждать.
Миранда с любопытством наблюдала за подругой. Как всегда, выглядела Энни далеко неординарно: рваная футболка, потертые кроссовки, тренировочные брюки.
– Ирвингу нравится такой стиль?
– Он и сам выглядит не лучше. – Энни повесила на плечо сумочку. – Мы на этой неделе драим палубу. Развеселое занятие.
– Ты когда-нибудь меня со своим моряком познакомишь?
Энни ухмыльнулась:
– Как только смогу вытащить его на берег. В любом случае сезон должен вот-вот закончиться, так что ждать недолго. – Она помахала на прощание. – Пока, увидимся.
Подруга ушла. Приготовив на скорую руку незамысловатый салат, Миранда села за стол. Грустно. Ирвинг со своей яхтой представлялись не самой завидной компанией, но у Энни, по крайней мере, кто-то был. Кто-то, с кем можно забыть об одиночестве.
Когда-то оно было ей не в тягость. Она даже радовалась тишине и покою, отсутствию необходимости делить дом с кем-то. Сейчас же душа жаждала любого человеческого присутствия. Наверное, она обрадовалась бы даже собаке. Может, завести? Большого, косматого пса. Верного. Который не оставит ни при каких обстоятельствах, как это сделали большинство подруг. Как сделал Чейз.
Миранда отложила вилку. Аппетит вдруг пропал. Где он сейчас? Сидит, наверное, в доме на Чеснат-стрит, с остальными Тримейнами. У него-то компания есть – Эвелина и близнецы. Ему не приходится страдать от одиночества. Он и без нее прекрасно обходится.
Она вскочила, схватила тарелку, выбросила остатки салата в мусорное ведро и направилась к двери. Нечего сидеть в четырех стенах. Надо выйти, прогуляться, сходить куда-нибудь.
Но выйти не получилось. На крыльце, держа руку у звонка, стоял гость. Вернее, гостья.
– Джил? – пробормотала Миранда.
Да, это была Джил, но не та, привычная, хладнокровная, самоуверенная, невозмутимая. Эта Джил была бледная, растерянная, хрупкая.
– Энни сейчас нет, но… но она должна скоро вернуться.
– Я не к ней – к тебе. – Не дожидаясь приглашения, Джил проскользнула мимо, прошла в гостиную и закрыла за собой дверь.
– Я… я собиралась уходить. – Миранда бочком двинулась к выходу.
Джил, сделав шаг в сторону, преградила ей путь. Секунду-другую она стояла, молча глядя на Миранду.
– Что бы ты ни думала, я уже понесла наказание, – негромко заговорила она. – Я делала все, чтобы забыть. Все. Последние пять лет работала как сумасшедшая. Вытянула «Геральд». Сделала настоящей газетой. Думаешь, Ричард понимал, что надо делать? Конечно нет. Он во всем полагался на меня. На меня. Да, конечно, Ричард никогда бы этого не признал, но он позволял мне делать все, что я считаю нужным. Пять лет! И вот теперь ты все сломала. Из-за тебя полиция снова роется в старой грязи. Думаешь, Тримейны меня оставят? Теперь, когда им все известно? Теперь, когда все знают?
– Послушай, я не виновата. Я Лорну ничего не сказала.
– И что с того? Это из-за тебя все вышло наружу! Из-за твоих жалких оправданий! Почему ты просто не призналась, что убила его? Почему тебе понадобилось втягивать в это всех остальных?
– Но это не я его убила!
Джил прошлась по комнате.
– Я согрешила. Ты согрешила. Все грешат. Мы все одинаковые. Единственное отличие в том, как мы живем со своими грехами. Я делала все, что только могла. И вот теперь выясняется, что этого мало. Что я плохо старалась. Недостаточно, чтобы стереть то, что случилось.
– Ричард знал? О Сан-Диего?
– Нет. То есть да. В конце. Он узнал. Но не придал никакого значения. Ему это было не важно.
– Не важно, что ты убила человека?
– Ричард вошел в мое положение. Он это умел. – Джил нервно рассмеялась. – Сам был не без греха.
Миранда помолчала, набираясь смелости для следующего вопроса.
– У тебя ведь был с ним роман, да?
Джил равнодушно пожала плечами:
– Ничего особенного. Да и давно. Ты же знаешь, как это бывает – новенькая девочка появилась. Для него это ничего не значило. Как ягодку скушать. – Она щелкнула пальцами. – Вот так. Мы остались друзьями, потому что понимали друг друга. – Джил остановилась и посмотрела на Миранду. – Теперь Лорн хочет знать, где я была в ту ночь, когда убили Ричарда. Требует от меня подтвердить алиби. Тебе неймется, да? Только бы самой выкрутиться, а кто при этом пострадает, тебя не волнует. Лишь бы соскочить с крючка. Но знаешь, это не всегда получается. – Она подошла ближе, глядя на Миранду, как кошка на птичку. – Иногда за грехи приходится платить. Кому-то за неосторожный роман. Кому-то за убийство. Я за свой грех заплатила. Почему бы и тебе не заплатить?
Они впились друг в друга взглядами, словно меряясь прегрешениями и болью. Убийца и жертва, вот что я вижу в твоих глазах, – подумала Миранда. – А что ты видишь в моих?
Тишину оборвал телефон.
Звонок как будто встряхнул Джил. Она сразу же повернулась и шагнула к двери, но остановилась:
– Ты считаешь себя исключением. Думаешь, ты неприкасаемая. Подожди. Через несколько лет, когда тебе будет столько, сколько мне сейчас, ты поймешь, насколько мы все беззащитны и уязвимы.
Она вышла и закрыла за собой дверь.
Миранда сразу же заперлась на задвижку.
Телефон умолк. Она смотрела на него в отчаянии. Что, если звонил Чейз? И если он, то перезвонит ли?
Телефон молчал.
Миранда прошлась по комнате. Ну почему никто не звонит? Чейз, Энни, кто-нибудь… Тишина давила, и Миранда включила телевизор, чтобы просто слышать человеческий голос и ни о чем не думать. С полчаса она сидела на диване среди разбросанных носков и футболок, щелкая пультом, перескакивая с канала на канал. Опера. Баскетбол. Игровое шоу. Снова опера. В конце концов пришлось вернуться к баскетболу.
В соседней комнате что-то звякнуло.
Миранда соскочила с дивана и выбежала в кухню. По застеленному линолеумом полу катилось пластмассовое блюдечко. На глазах у Миранды оно докатилось до стены и упало. Само сорвалось с крючка? Она огляделась и только теперь заметила, что окно раскрыто настежь.
Но я же его закрывала.
Медленно, не спуская глаз с окна, Миранда отступила из кухни. У Энни есть револьвер. Надо добраться до револьвера.
Она повернулась, метнулась в гостиную и…
Кто-то схватил ее сзади, зажал рот тряпкой. Она отчаянно замахала руками, но резкие пары уже обожгли носоглотку, и руки двигались не так, как ей хотелось, а ноги как будто выскользнули из-под нее. В следующий момент Миранда поняла, что падает, проваливается в бездонную пропасть. Свет уносился вверх, отдалялся, и она попыталась ухватиться за него, но руки уже онемели.
Свет задрожал, мигнул и погас.
Остался только мрак.
Филипп терзал пианино.
Рахманинов, устало подумал Чейз. Черт возьми, мальчишка мог бы выбрать что-нибудь поспокойнее. Моцарта, например, или Гайдна. Все, что угодно, кроме этого русского грохота.
В поисках спасения Чейз вышел на веранду, но звуки пианино проникали и сквозь стены. Он остановился у перил, откуда открывался вид на бухту. Близился закат, и повисшее над морем солнце превратилось в пылающий огненный шар.
Интересно, что сейчас делает Миранда?
Нет, о ней ему лучше не думать.
Утром, когда они возвращались в город каждый в своей машине, Чейз знал, что их отношения достигли предела. Чтобы идти дальше, требовался новый уровень доверия, к которому он был еще не готов. Их детективное «расследование» зашло в тупик, и встречаться больше не за чем. Пора уступить место профессионалам. Полицейские, по крайней мере, будут объективны, они ведь не подвержены эмоциям.
И они до сих пор считают, что Миранда виновна в убийстве.
– Дядя Чейз? – На веранду, отодвинув сетчатую дверь, выскользнула Кэсси. – Вижу, вы музыку тоже плохо переносите.
Он улыбнулся:
– Только брату не говори.
– Он не такой уж плохой музыкант, просто слишком… шумный. – Она прислонилась к столбу и посмотрела в небо, на котором уже помигивали первые вечерние звезды. – Хочу попросить вас об одолжении, можно?
– Каком одолжении?
– Когда мама придет домой, поговорите с ней? Насчет газеты.
– А что такое?
– Учитывая все происходящее – я имею в виду новости о Джил Виккери, – нам понадобится крепкая рука на штурвале. Мы знаем, что папа готовил на эту роль Филиппа. Он способный парень – я не собираюсь принижать его достоинства, – но дело в том, что Филиппа газета не интересует.
– Я ничего такого от него не слышал.
– Он и не скажет ничего. Филипп никогда не признает правды. А правда заключается в том, что он вовсе не в восторге от этой работы. – Кэсси помолчала. – В отличие от меня.
Услышав в голосе племянницы стальные нотки, Чейз нахмурился. Девочке нет и двадцати, а она уже ведет себя как женщина, которая точно знает, чего хочет от жизни.
– Думаешь, сможешь?
– У меня это в крови! Я знаю всю офисную работу. Умею писать и редактировать, верстать и даже водить этот чертов фургон. Да, я могу управлять газетой. Филипп – не может.
Чейз вспомнил ее семестровые работы, те, что успел пробежать глазами в коттедже. Не просто обычная словесная жвачка на основе учебника, а настоящий, вдумчивый и критичный анализ.
– По-моему, ты бы отлично справилась. Я поговорю с твоей матерью.
– Спасибо. Я еще вспомню вас, когда буду получать Пулитцеровскую премию. – Она улыбнулась и шагнула к двери.
– Кэсси?
– Да?
– Что ты думаешь о Джил Виккери?
Кэсси задумчиво наморщила лоб.
– Что думаю? В смысле, как о главном редакторе? Она занимает свое место. Учитывая, сколько ей платят, нам с ней повезло.
– Меня интересует твое мнение о ней как о человеке.
– Ну… Трудно сказать. В личном плане Джил по-настоящему узнать невозможно. Она как закрытая книга. Я бы никогда не подумала, что с ней может случиться то, что случилось в Сан-Диего.
– Как по-твоему, у нее был роман с твоим отцом?
Кэсси пожала плечами:
– А у кого не было?
– И ее это не задевало?
Она задумалась на секунду.
– Мне кажется, что если и задевало, то она это пережила. Джил – тертый калач. Я и сама хотела бы стать такой.
Кэсси вернулась в дом.
Филипп все еще играл Рахманинова.
Чейз смотрел на море, в котором гасли последние отсветы заката, и думал о Джил Виккери, Миранде и всех тех женщинах, которым брат принес горе и боль. Всем, включая и собственную жену, Эвелину.
Мы, Тримейны, подловатые мужчины. Пользуемся женщинами, а потом делаем им больно.
А разве я другой?
С досады от хлопнул ладонью по перилам. Да, другой. Буду другим. Если только смогу поверить ей.
Музыка гремела невыносимо.
Чейз вышел с веранды, спустился по ступенькам и направился к машине.
Он поговорит с ней последний раз. Посмотрит ей в глаза и спросит, виновна ли она. Сегодня он получит ответ. Сегодня он решит раз и навсегда, говорит ли Миранда Вуд правду.
На звонок никто не ответил.
В окнах горел свет, и Чейз слышал звук работающего телевизора. Он позвонил еще раз, постучал, позвал Миранду. Никакого ответа. Повернул ручку – дверь открылась. Он просунул голову:
– Миранда? Энни?
В гостиной – никого. Игра закачивалась, шла последняя минута матча, но телевизор никто не смотрел. На спинке дивана висела пара носков. Все как всегда, но что-то не так. Он постоял у двери, словно ожидая, что жильцы вот-вот возникнут перед ним волшебным образом.
До конца матча осталось пятнадцать секунд. Последний, отчаянный бросок через площадку. Мяч в кольце! Зрители в восторге.
Чейз прошел через комнату в кухню.
А вот здесь все определенно не так. Опрокинутый стул. На полу перевернутое блюдце. Окно распахнуто настежь, но в воздухе отчетливый запах чего-то едкого, медицинского.
Он быстро прошел по всему дому. Ни Миранды, ни Энни.
Подгоняемый паникой, Чейз выбежал на улицу. Огляделся. Ничего. Только где-то вдалеке лает собака. Тихий, спокойный вечер.
Нет, не совсем. Что это? Звук мотора? То ли приглушенный, то ли далекий. Он обошел дом и обнаружил небольшую пристройку. Гараж. Дверь заперта. Звук мотора, по прежнему приглушенный, стал как будто ближе.
Чейз направился к гаражу и вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Повернувшись, он успел заметить растворившуюся в темноте тень.
На этот раз, мерзавец, ты от меня не уйдешь.
Он бросился в погоню.
Незнакомец забирал влево, в сторону кустов. Чейз повернул, перепрыгнул через невысокую каменную стену и рванул вдогонку.
Юркая фигура пролетела сквозь кусты и резко ушла вправо, в соседский двор. Сосредоточившись на погоне, Чейз не заметил, что преследуемый схватил грабли. В следующую секунду они вылетели из темноты.
Он едва успел пригнуться. Грабли на несколько дюймов разминулись с его головой и ударились о брошенную посредине двора тачку.
Чейз выпрямился.
Незнакомец схватил и метнул мотыгу.
Чейз бросился на землю. Ему снова повезло, но теперь везение исчислялось двумя-тремя пальцами. Когда он вскочил, враг уже оторвался и быстро приближался к роще.
Уйдет!
В этом финальном спурте Чейз выложился на все сто. Дистанция сократилась. А вот незнакомец начал сдавать, и Чейз уже слышал его рваное дыхание. Еще! Еще немного и…
До рощи оставалось рукой подать, когда он прыгнул и, выбросив руку, ухватился за край рубашки.
Вместо того чтобы попытаться вырваться, противник обернулся и бросился на него словно разъяренный бык.
Застигнутый врасплох, Чейз подался назад и врезался спиной в дерево. Но шок длился не больше секунды, и первой реакцией была не боль, а ярость. Оттолкнувшись от дерева, он сам устремился на врага. Схватившись, противники потеряли равновесие и покатились по влажным листьям. Чейз первым получил ощутимый удар в живот, но ответил мощным прямым. Незнакомец застонал и попытался отмахнуться. Злость придала сил, и Чейз пустил ее в ход. Прямой по ребрам, сбоку в челюсть.
Враг затих.
Чейз скатился с противника. Сел. Отдышался. Осторожно согнул и разогнул разбитые в кровь пальцы. Незнакомец был жив, по крайней мере, дышал. Чейз поднялся, схватил его за ноги и поволок через луг к ближайшему фонарному столбу. Там он опустился на колено и повернул голову своего врага лицом вверх.
Повернул и замер в изумлении.
Перед ним на земле лежал Ноа Деболт. Отец Эвелины.
