Глава 10
– Ты – тот мальчишка, что разбил мне окно! – завопил Гомер Салуэй. – Да, я узнал тебя. – Он стоял на крыльце – в закатанных по колено рабочих штанах и с ружьем в костлявых руках. Чейз сказал Миранде, что ему восемьдесят пять, но этот сухой как щепка, беззубый, со сморщенным лицом старикан выглядел лет на сто старше. – Вы, двое! Убирайтесь отсюда! Оставьте меня в покое! У меня денег на новое стекло нет.
– Но я же заплатил, помните? Шесть месяцев стриг лужайки, но все же накопил, чтобы с вами расплатиться.
– Еще б не заплатил! Я бы их у твоего старика из горла вырвал.
– Мы можем поговорить, мистер Салуэй?
– О чем?
– О «Стоун коуст траст». Я бы хотел узнать…
– Не интересуюсь. – Старик развернулся и поплелся к двери.
– Мистер Салуэй, со мной здесь юная леди. Она хочет спросить…
– Мне юные леди без надобности. Да и старые тоже. – Дверь за ним захлопнулась.
– Ну вот, – пробормотал Чейз. – Старик определенно под градусом.
– Мне показалось, что он боится, – сказала Миранда. – Поэтому и разговаривать с нами не хочет.
– И чего ему бояться?
– Давайте выясним. – Она подошла к коттеджу. – Мистер Салуэй! Мы только хотим узнать, не пытались ли вас шантажировать. Скажите, они вам угрожали?
– Ложь! Все, что они рассказывают! – крикнул из-за двери старик. – Гнусная ложь! Ни слова правды!
– А вот Тони Граффам утверждает другое.
Дверь распахнулась, и Гомер Салуэй вылетел на крыльцо.
– Что утверждает? Какую еще грязь льет на меня Граффам?
– Будем стоять и кричать, чтобы все слышали, или поговорим спокойно? Выбирайте.
Салуэй опасливо огляделся, как будто высматривал притаившихся за деревьями наблюдателей, потом хмуро бросил:
– Ну? Вам что, особое приглашение требуется? С золотой гравировкой?
Они вошли. Небольшая кухня напоминала подвал – окна закрыты деревьями, полки заставлены всевозможным хламом. На полу кучами свалены газеты. Единственную свободную поверхность предлагал кухонный стол, за который гости сели, опасливо разместившись на стареньких, угрожающе покряхтывающих стульях с ненадежными на вид спинками.
– На кого они давили, так это на твоего брата, – заговорил Салуэй, обращаясь к Чейзу. – Да только Ричард не уступал. Нет, сэр. И нам всегда говорил: мол, надо держаться заодно. Говорил, нельзя продавать, какие б они там письма ни писали, какую б грязь ни лили. – Старик покачал головой. – Да только все впустую. Почти все, кто здесь живет, сдались и бумажки те подписали. А Ричард… вы ж знаете, что с ним сталось. Говорят, напоролся на нож.
Чейз коротко взглянул на Миранду и едва заметно кивнул. Старик оторвался от реальности и даже не сознавал, что сидит за одним столом с той самой женщиной, которую и обвиняют в убийстве Ричарда Тримейна.
– Вы упомянули о письме, – сказал Чейз. – В котором вам предлагали продать участок. Оно было от Граффама?
– Не знаю. Подписи не было. И как я слышал, на других тоже.
– Ричард тоже получил такое письмо?
– Думаю, да. Барретсы – они чуть дальше жили – точно получили. Может, и остальные тоже. Люди об этом говорить не любят.
– А что там было, в письме? В том, которое вы получили?
– Ложь. Гнусная ложь…
– И в том, что прислали Ричарду, тоже?
Старик пожал плечами:
– Он не говорил, а я не спрашивал.
Миранда прошлась взглядом по полкам. Запасливый старик, таких еще барахольщиками называют. Ничего не выбрасывает.
– То письмо, оно еще у вас?
Гомер втянул голову в плечи, сделавшись похожим на рака-отшельника, готовящегося спрятаться в свою раковину.
– Может, и у меня, – хмыкнул он.
– Можно нам его посмотреть?
– Ну не знаю… – Старик вздохнул, поскреб щеку. – Не знаю.
– Не беспокойтесь, мистер Салуэй. Нам известно, что там нет ни слова правды. Мы лишь хотим посмотреть, какими методами они пользуются. Граффама нужно остановить, пока он не наделал еще больше зла.
Пару секунд старик сидел молчаливый, нахохлившись. Миранда подумала, что он, может быть, и не услышал, что она сказала. Но тут Салуэй поднялся, прошаркал к полке и достал из контейнера с мукой сложенный листок, который и протянул Миранде.
Она положила листок на стол. Расправила.
Что же на самом деле случилось со Стэнли? Лула М. знает. И мы тоже.
Ниже, под этим загадочным посланием, имелась сделанная карандашом приписка:
Продавай, Салли.
– Кто такой Стэнли? – осторожно спросила Миранда.
Старик опустился на стул и теперь рассматривал свои костлявые, с шишками на пальцах руки.
– Мистер Салуэй?
– Мой брат, – прошептал он.
– И на что они намекают?
– Давно это было. – Гомер вытер глаза, словно что-то мешало ему видеть. – Несчастный случай, такое здесь бывает. Морю верить нельзя. Только повернешься к нему спиной…
– Что случилось со Стэнли? – мягко спросила Миранда.
– Зацепился ногой за линь. Его и сбросило. Вода в декабре холодная. Такая холодная, что кровь стынет. Я был на борту «Салли М» и ничего не видел. – Он отвернулся к окну. Подступившие к дому деревья закрывали его и от света, и от тепла.
Они ждали.
– Я сам его нашел. За кормой. Обрезал линь… затащил на борт… доставил в порт… – Он помолчал. – Давно это было. Пятьдесят лет назад. Может, больше…
– А эта записка?
– Ложь… это уже потом стали говорить… когда…
– Когда что?
– Когда я женился на Джесси. – Старик вздохнул. – Жене Стэнли.
Вот оно что, – подумала Миранда. – Тайна. Позор.
– Мистер Салуэй? – негромко спросил Чейз. – Что у них было на Ричарда?
Салли покачал головой:
– Он мне не говорил.
– Но что-то было?
– Может, что-то и было, но продать они его не заставили. Упрямый он был, ваш брат. За то и получил.
– А вы почему не продали, мистер Салуэй? Старик повернулся к Миранде.
– Потому что не желаю, – сказал он, и она увидела на его лице выражение человека, загнанного в последний угол. – Меня им теперь не запугать. Поздно.
– А если?…
Мистер Гомер Салуэй покачал головой:
– Нет. У меня рак.
– Думаете, он убил своего брата?
Они шли по дороге, расчерченной тенями от сосен и берез.
– Какая теперь разница, убил или нет? – Чейз хмуро сунул руки в карманы.
И действительно, какая разница? Старик уже готовился к последнему суду. Виновен или нет, он прожил с этим пятьдесят лет.
– Трудно поверить, что Граффам сам раскопал эту историю, – сказала Миранда. – Он на острове недавно, а компромату на Салли лет пятьдесят. Откуда Граффам все это взял?
– Нанял частного сыщика?
– И еще… В записке старика называли «Салли». Помните? Но это ведь не имя, а прозвище, и так его называют только местные.
– Значит, у него был информатор из местных. Кто-то, кто в курсе наших дел.
– Или же кто-то, кто занимался нашей историей специально, – добавила она, думая об Уилли Б. Роделле из детективного агентства «Аламо».
Надпись на дорожном указателе гласила: Хармони-Хауз.
– Когда-то его называли Французовым коттеджем, – сказал Чейз. – Пока там не поселились хиппи.
Они свернули на разбитую тропу. О приближении коттеджа известил легкий звон колокольчиков. Звук плыл между деревьями, пританцовывая на ветру. Колокольчики представляли собой радужные стеклянные диски, лениво раскачивавшиеся над крыльцом. Дверь была широко раскрыта.
– Эй? Дома кто-нибудь есть? – позвал Чейз.
Поначалу ему ответили только колокольчики. Потом Миранда услышала смех и приближающиеся голоса. Она повернулась и увидела их – трое шли со стороны леса. Двое мужчин и женщина.
На всех троих – ни тряпочки.
Присутствие посторонних нисколько троицу не смутило. По крайней мере, внешне это никак не выразилось. Длинные, растрепанные ветром волосы женщины изрядно тронула седина; на лице же ее застыло выражение покоя и безмятежного безразличия. Один из мужчин, седой, с обветренным лицом, вероятно, решил выступить в качестве официального представителя коммуны и, когда двое его спутников вошли в дом, двинулся с протянутой рукой навстречу гостям.
– Вы пришли в Хармони-Хауз. Случайно или с какой-то целью?
– Мы вас искали. – Чейз пожал протянутую руку. – Я – Чейз Тримейн, брат Ричарда. Он был владельцем коттеджа Роуз-Хилл.
– Да, знаю. Дом с такими странными вибрациями.
– Странными?
– Вонна ощущает их, когда бывает неподалеку. Дисгармоничные волны. Колебания диссонанса.
– А я вот как-то не заметил.
– С мясоедами обычно так и бывает. – Мужчина посмотрел на Миранду. Глаза у него были бледно-голубые, взгляд слишком откровенный. – Мое естественное состояние раздражает вас?
– Нет. Я просто не привыкла… – Она на мгновение опустила глаза и тут же снова посмотрела ему в лицо.
Мужчина смотрел на нее так, словно, кроме жалости, она не возбуждала никаких эмоций.
– Как далеко мы отпали от Эдема, – вздохнул он и, поднявшись на крыльцо, снял с перил вывешенный для просушки саронг. – Но первое правило гостеприимства заключается в том, чтобы позаботиться о комфорте для гостей. Так что прикроем фамильные драгоценности. – Он препоясал чресла и сделал приглашающий жест.
Женщина по имени Вонна тоже набросила саронг и сидела, скрестив ноги, под витражным окном – глаза закрыты, ладони на коленях. Второй мужчина, стоя на коленях у невысокого столика, скатывал что-то похожее на суши. Повсюду стояли цветочные горшки, только росли в них не невинные цветочки. Горшки прекрасно сочетались с индонезийскими гобеленами, покачивающимися на ленточках кристаллами и запахом ладана. Общий эффект сводил на нет стоящий в углу факс.
Хозяин, назвавший себя вполне заурядным именем Фред, налил гостям розового чаю, предложил печенье и рассказал, что они приезжают в Мэн каждое лето – «подключиться к земле». Нью-Йорк уже стоит одной ногой в аду, объяснил он. Неискренние люди, фальшивые ценности. Они работают там только для того, чтобы не отрываться от простых людей. И разумеется, им нужны деньги. Большую часть года им приходится вести мучительную жизнь в больном городе, дышать токсинами, травить себя рафинированным сахаром. Лето – время очищения. Для этого они сюда и приезжают, на два месяца в году оставляя работу в городе.
– И что за работа? – поинтересовалась Миранда.
– У нас бухгалтерская фирма, «Никельс, Фэй и Бледсоу». Я – Никельс.
– Я – Фэй, – представился мужчина, занимавшийся суши.
Женщина – ей ничего не оставалось, как назваться Бледсоу, – хранила молчание.
– Так что, как видите, – сказал Фред Никельс, – убедить нас в необходимости продать участок невозможно. Эта земля связывает нас с нашей матерью.
– Она принадлежала ей?
– Мать-земля владеет всем.
Чейз откашлялся.
– О…
– Мы отказываемся продавать. Независимо от того, сколько этих смехотворных писем они нам пришлют…
Миранда и Чейз переглянулись.
– Письма? – спросили они в унисон.
– Мы, трое, живем вместе уже пятнадцать лет. Идеальная сексуальная гармония. Никакой ревности, никаких трений. Об этом знают все наши друзья. Так что огласки мы не боимся.
– В письмах содержались именно такого рода угрозы? – спросила Миранда.
– Да. Автор письма обещал «разоблачить порочный образ жизни». По-моему, там использовалась именно эта фраза.
– Письма получали не вы одни, – сказал Чейз. – Что-то мне подсказывает, что их получали все, кто жил вдоль этой дороги. Все, кто не хотел продавать свою землю.
– Что ж, здесь они ошиблись адресом. Порочный образ жизни – это именно то, что мы и намерены продвигать здесь. Я прав, друзья?
Человек, занимавшийся суши, кивнул:
– Хо.
– Он согласен, – перевел Фред.
– Письмо было подписано? – спросила Миранда.
– Нет. На нем стоял почтовый штемпель Басс-Харбор, а пришло оно на наш домашний адрес в Нью-Йорке.
– Когда?
– Три или четыре месяца назад. Нам советовали продать участок. Кому – не уточнялось. Но потом мы получили также письмо от мистера Граффама, и я предположил, что за всем этим стоит он. Мы проверили «Стоун коуст траст». Навели справки, поспрашивали кое-где, выяснили, с кем имеем дело. Мои источники говорят, в деле замешаны большие деньги. Граффам – всего лишь прикрытие некоего анонимного инвестора. С большой долей вероятности можно предположить, что речь идет об организованной преступности.
– Зачем им нужен Шефердс-Айленд? – спросил Чейз.
– Наверное, в Нью-Йорке ситуация перестала быть комфортной. Кусачий окружной прокурор и все такое. Вот и решили перебраться на побережье. Северный берег – как раз тот плацдарм, который им нужен. Туристическая индустрия здесь уже на подъеме. А какое место! Океан. Лес. Покой. Да любой городской бедолага отдаст приличные деньги, чтобы провести здесь отпуск.
– Вы встречались с Граффамом?
– Он бывал у нас. Приезжал обсудить условия сделки. И мы посоветовали ему… – Тут Фред остановился, ухмыльнулся и уже другим тоном произнес: – Прелюбодействовать с собой. Не уверен, что он знает точное значение этого слова.
– Что он за человек?
Фред фыркнул:
– Скользкий. Тупой. Позер. Я имею в виду то, что говорю. Недалекий. Айкью не выше, чем у баклажана. Надо быть идиотом, чтобы назвать проект Хемлок-Хайтс! Назвали бы уже Ядовитым дубом! – Он покачал головой. – Не могу поверить, что он убедил кого-то продать. – Фред рассмеялся. – Вам следует познакомиться с ним, мистер Тримейн. Я буду очень удивлен, если вы не согласитесь с моим выводом о том, что этот Граффам демонстрирует регресс человечества, возвращение к далеким предкам, инфузориям.
– Инфузории, – изрекла, открыв на мгновение глаза, Бледсоу, – более высокая стадия прогресса.
– К сожалению, – продолжал Фред, – решение о переводе побережья в категорию земель рекреационного назначения есть свершившийся факт, и здесь уже ничего не поделаешь. Скоро мы попадем в окружение. Здесь – кондоминиум, там – «Данкин донатс». – Он помолчал. – А знаете что? Вот тогда мы и продадим! Какая будет прибыль! Мы сможем купить целый округ где-нибудь в Аллагаше.
– Не исключено, что проект будет остановлен, – сказала Миранда. – Они не смогут приобрести Роуз-Хилл, и тогда решение о зонировании будет пересмотрено.
– На это можете не рассчитывать, – возразил Фред. – Речь идет о больших деньгах. Земли, находящиеся на консервации, не дают острову ровным счетом ничего. А сколько будет приносить небольшой туристический комплекс? Я – дипломированный бухгалтер и знаю силу всемогущего доллара.
– Есть такие, кто сопротивляется этой силе.
– Не важно. – Фред одобрительно причмокнул, сделав глоток розового чая. Края саронга разошлись, обнажив бедра. Ароматный пар поднимался вверх, цепляясь за седую бороду. – Они могут кричать, протестовать, ложиться перед бульдозерами, но все бесполезно. Есть вещи, остановить которые человеку не по силам.
– Циничный ответ, – пробормотала Миранда.
– Такие уж времена.
– В любом случае Роуз-Хилл они не купят, – сказала она, поднимаясь. – А если за покупателями стоит организованная преступность, то будьте уверены, остров не сдастся. Люди здесь к гангстерам не расположены. И чужаков не принимают.
Фред выслушал ее с улыбкой:
– Но и вы ведь чужая на острове, не так ли, мисс Вуд?
– Я не с этого острова. Я приехала сюда год назад.
– Однако ж вас приняли.
– Нет, не приняли. – Миранда повернулась к двери. Под голубым сводом неба покачивались, словно пританцовывая, деревья. – Меня не приняли. И знаете что? – негромко добавила она и устало вздохнула. – Я только сейчас поняла. Никогда и не примут.
На подъездной дорожке у Роуз-Хилл стоял еще один автомобиль. Третий.
Они увидели его сразу, как только прошли последний поворот, – сверкающий бордовый «сааб» последней модели. В салоне порядок и безупречная чистота, ни визитной карточки на приборной панели, ни обертки от шоколадки на кожаных сиденьях.
Сетчатая дверь с противным скрипом открылась, и на крыльцо вышла мисс Сент-Джон.
– А, вот и вы, – проворчала она. – У нас гости. Джил Виккери.
Ну конечно, подумала Миранда. Кто же еще может содержать машину в такой чистоте.
Джил стояла в комнате, посреди разложенных стопками книг, с картонной коробкой в руках. Увидев Миранду, она удивленно вскинула бровь, но от комментариев по поводу ее присутствия воздержалась.
– Извините, что нагрянула без предупреждения. Мне нужно забрать кое-какие записи. На завтра у нас с Филиппом назначена встреча с бухгалтером. Надо урегулировать налоговые проблемы по трансферту «Геральд».
Чейз нахмурился:
– И вы нашли здесь финансовые отчеты?
– Только за последний месяц. В офисе их не было, вот я и подумала, что Ричард взял их с собой, чтобы поработать в коттедже. Оказалось, так и есть.
– И где же они были? Мы просмотрели все файлы, но я никаких отчетов не видел.
– Я нашла их наверху. В ящике прикроватной тумбочки. – Объяснить, откуда она узнала, где найти документы, Джил не соизволила. Она лишь обвела взглядом комнату и покачала головой. – Вижу, вы здесь здорово поработали. Что ищете? Спрятанное сокровище?
– Все, что как-то связано со «Стоун коуст траст», – ответил Чейз.
– Да, Энни говорила, что вы взялись за эту ниточку. Лично я считаю, что это ничего не даст. Тупик. – Джил повернулась и равнодушно взглянула на Миранду: – Как дела?
– Не очень.
– Могу представить. – Судя по тону, судьба бывшей коллеги волновала главного редактора «Геральд» в последнюю очередь. – Слышала, ты живешь у Энни.
– Временно.
Джил иронично усмехнулась:
– Вообще-то довольно неловкая ситуация. Энни собиралась писать об этом деле, а теперь вы у нее живете. Придется отправить в суд кого-то другого. В интересах объективности.
– По-моему, в «Геральд» трудно найти объективного репортера, – заметил Чейз.
– Полагаю, что не все так плохо. – Джил переложила коробку с руки на руку. – Что ж, я, пожалуй, пойду. Не буду мешать вам в ваших поисках.
– Мисс Виккери? – окликнула ее мисс Сент-Джон. – Я подумала, может быть, вы поможете нам с одной загадкой.
– Да?
– Это записка, подписанная некоей М. – Мисс Сент-Джон протянула листок. – Миранда ее не писала. Может быть, вы знаете?
Пробежав глазами записку, Джил даже бровью не повела. Мне бы ее выдержку, – с завистью подумала Миранда.
– Даты нет. Значит… – Джил подняла голову. – Я могла бы высказать несколько предположений. Но имена тех, о ком я думаю, начинаются не с «М». Возможно, это прозвище.
– Несколько предположений?
– Да. – Джил с некоторым беспокойством взглянула на Миранду. – Ричард был человеком… скажем так, увлекающимся. Питал слабость к практиканткам. Была у нас одна прошлым летом… Еще до вас, Миранда. Звали ее вроде бы Хлоей. Писать не умела, но внимание привлекала. Ей удавалось брать интервью даже у тех, кто отказывал всем остальным. Бедняжку Энни это просто с ума сводило. – Джил снова посмотрела на записку. – Напечатано на механической машинке, видите? Буква «е» немного смазана. Насколько я помню, Хлоя всегда работала именно на механической машинке. Компьютерную клавиатуру девушка так и не освоила. – Она вернула записку мисс Сент-Джон. – Да, могла быть Хлоя.
– А что с ней потом случилось? – спросил Чейз.
– Случилось именно то, чего и следовало ожидать. Флирт. Игры с огнем. А в результате еще одно разбитое сердце.
Миранда почувствовала, как бросилась к лицу кровь, как сдавило грудь. Зная, что все смотрят на нее, она отошла к окну и схватилась за штору. Больше всего на свете ей хотелось съежиться, спрятаться, забиться в уголок. Еще одно разбитое сердце… И кто же в таком случае она сама? Пустышка. Глупая кукла. Одна из многих. Вот кем все они ее считают.
Вот кто она и есть на самом деле.
Джил снова переложила коробку с бумагами.
– Мне и впрямь пора, а то мышки расшалятся. – Она направилась к двери, но у порога остановилась. – Да, чуть не забыла. Чейз, у Энни для вас новость.
– Что за новость?
– Тони Граффам снова в городе.
Миранда даже не повернулась. Она слышала, как Джил спустилась по ступенькам, как заворчал мотор «сааба», как захрустел под колесами гравий. Чейз и мисс Сент-Джон смотрели ей в спину. Смотрели молча, сочувственно, с жалостью, и это было невыносимо.
Ни на кого не глядя, она толкнула дверь и выбежала из коттеджа.
Чейз догнал ее на лужайке. Схватил за руку, повернул, заглянул в глаза:
– Миранда…
– Оставьте меня!
– Вы все равно не убежите от этого.
– Если б только я могла! – воскликнула она. – Джил права. Еще одно разбитое сердце, это обо мне. Я просто дуреха, получившая то, что заслужила.
– Этого вы не заслужили.
– Уходите, Чейз! Не надо меня жалеть. Поймите, это же невыносимо. – Миранда вырвалась, но он снова схватил ее за плечи, повернул к себе и крепко стиснул запястья. Взгляды их встретились, и она уже не смогла отвести глаза.
– Я вовсе вас не жалею, – сердито бросил он. – Жалости вы от меня не получите. Потому что слишком хороши для этого. Да, вы наивны. Доверчивы. Мы все с этого начинаем. Вы получили урок. Так и должно быть. Вам хочется дать себе пинка? Давайте. Это вы заслужили. Но не увлекайтесь. Потому что, как мне кажется, Ричард увлекся вами всерьез. Как и вы им.
– И что, мне должно стать от этого легче?
– Я не собираюсь облегчать вам самочувствие. Я просто говорю то, что думаю.
– Правильно. – Миранда горько усмехнулась. – И что вы думаете? Что я на ступеньку выше тупой блондинки? – Она снова попыталась вырваться, но Чейз держал крепко.
– Нет. Я знаю, что вы не первая. Знаю, что у Ричарда было много женщин. С некоторыми мне довелось познакомиться. Среди них были шикарные. Были талантливые. Даже блестящие. Но я знаю также, что по-настоящему он влюбился только в одну – в вас.
– Неужели? Предпочел роскошным красавицам меня? – Миранда покачала головой. – И почему же?
– Потому что, – негромко ответил он, – я бы и сам влюбился только в вас.
Миранда моментально замерла. Он смотрел на нее сверху вниз, и она видела его темные волнистые волосы и омытое солнцем лицо, слышала собственное сбивчивое дыхание и торопливый стук сердца. Чейз разжал пальцы. Миранда не шелохнулась. Только вздрогнула, когда его руки сомкнулись у нее за спиной. Она не успела даже пискнуть.
Солнце закружилось вместе с ослепительно-голубым небом, а потом и солнце, и небо заслонил он. Его губы надежно запечатали ее рот, и мир перестал существовать для нее. Еще мгновение она держалась на тонкой грани между сопротивлением и капитуляцией, а потом потянулась к нему, обняла за шею и раскрыла губы, уступив этому порывистому натиску, распахнув перед захватчиком ворота. Она так хотела его тепла, нежности, страсти. Сквозь грохот собственного сердца Миранда услышала хриплый стон наслаждения, требовательный голос желания. Как же быстро она сдалась, как быстро пала, покорившись сначала одному, а теперь и другому брату.
Невыносимый, слепящий свет ударил в глаза. Миранда зажмурилась. Отстранилась. Щеки ее пылали. Дыхание сбилось.
– Я не переходящий приз, Чейз.
Она повернулась и зашагала через лужайку, по мягкой, согретой солнцем траве – к коттеджу. Чейз шел следом – она это знала, – но догнать не пытался. Миранда шла одна, и все вокруг – ясное небо, танцующие под ветром цветы, плывущий в воздухе пух от одуванчиков – казалось, только усиливало ощущение безысходности.
Мисс Сент-Джон стояла на крыльце, но Миранда, не сказав старушке ни слова, пролетела мимо, вошла в комнату, сняла с полки несколько книг и опустилась на пол. Услышав шаги, она не обернулась.
– Сейчас не время спорить, – долетел с веранды голос мисс Сент-Джон.
– Я и не собираюсь спорить.
– Я по вашим глазам вижу, что собираетесь. Ради бога, остыньте. Возьмите паузу. Передохните.
– При всем уважении, мисс Сент-Джон, вы мне не мать.
– Да, не мать! – сердито бросила соседка. – Но я прекрасно вижу, когда мужчине нужен совет!
Хлопнула дверь. Остановившись у порога, Чейз хмуро посмотрел на старательно листающую страницы Миранду.
– Вы все неправильно поняли, – заявил он.
Она оторвалась от книги:
– Неужели?
– Что случилось между вами и Ричардом, это отдельный вопрос. Закрытый. К нам с вами он не имеет ни малейшего отношения.
Миранда захлопнула книгу.
– Имеет. Самое прямое.
– Вас послушать, так получается, будто я… просто пришел и занял его место.
– Ну, может быть, не так просто. Может быть, вы даже не отдаете себе отчета в том, что делаете и как это выглядит. – Она отложила одну книгу и взяла другую, всем своим видом показывая, что занимается важным делом. – Но мы оба знаем, что любимчиком в семье был Ричард. Он получал все, ему все доставалось. Вам не дали даже более или менее приличного трастового фонда. Что ж, если не досталось ни газеты, ни состояния, можно взять хотя бы оставшуюся от брата любовницу. Или даже жену. Вы подумайте. Это ведь так удобно. Эвелине не придется даже менять фамилию.
– Закончили?
– Да.
– Вот и хорошо. Потому что я не намерен стоять здесь и слушать всю эту чепуху. Во-первых, невестка меня нисколько не интересует. И никогда не интересовала. Когда Ричард женился на ней, я едва удержался, чтобы не послать ему свои соболезнования. Во-вторых, мне наплевать, кому достанется «Геральд». Уж мне эта ноша точно не нужна. Газета с самого начала была детищем Ричарда. И в-третьих… – Чейз остановился, словно собираясь с духом перед тем, как сказать что-то важное. – В-третьих, – негромко закончил он, – я не Тримейн.
Миранда вскинула голову.
– Что вы хотите этим сказать? Вы же братья с Ричардом.
– Единоутробные.
– То есть… – Она смотрела в эти темные цыганские глаза и видела в черных как уголь зрачках свое отражение.
Чейз кивнул:
– Да. Отец знал. Не думаю, что мать ему сказала, но этого и не требовалось. Ему достаточно было посмотреть на меня, чтобы все понять. – Он горько усмехнулся. – Самое смешное, что я сам ничего не видел. Рос, тянулся за братом, старался изо всех сил, но все отцовское внимание доставалось Ричарду. Мать пыталась что-то сделать. До самой своей смерти она была моим лучшим другом. А потом мы остались втроем. – Он опустился на стул, потер лоб, словно пытаясь стереть воспоминания.
– И когда вы узнали? – мягко спросила Миранда. – Что он не ваш отец?
– Только много лет спустя, когда умирал отец. Знаете, как в романах, признание на смертном одре. Вот только тайну он открыл не мне, а Ричарду, который так и остался любимчиком до самого конца. – Чейз устало откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. – Потом, когда зачитали завещание, я никак не мог понять, почему меня совершенно исключили. Нет, отец оставил вполне достаточно, чтобы начать бизнес. Но и только. Тогда я подумал, что дело в моей женитьбе, против которой он возражал с самого начала. Разумеется, меня это задело, но я принял его волю. А вот моя супруга не смирилась и устроила скандал. Стала кричать, что это несправедливо, а Ричард не сдержался и все выложил. Раскрыл большую тайну. Что его брат – бастард.
– Тогда вы и уехали с острова?
Он кивнул:
– Возвращался потом пару раз, чтобы сделать приятное жене. После развода, как мне тогда казалось, оборвалась последняя ниточка. В общем, больше я сюда уже не приезжал. До этого раза.
Чейз замолчал, как будто ушел в воспоминания и перебирал старые обиды. Теперь понятно, почему они такие непохожие. В нем нет ничего от Тримейнов. Он не такой, как Ричард. Он совсем другой человек.
Человек, которого я могла бы полюбить.
Словно почувствовав ее взгляд и что-то новое в этом взгляде, Чейз вдруг поднялся, прошел с нарочитым безразличием к сетчатой двери и остановился, глядя в сторону леса.
– Может быть, вы и правы.
– Насчет чего?
– Насчет того, что случившееся между вами и Ричардом стоит теперь между нами.
– И что, если так?
– Тогда все это ошибка. Вы, я… Тогда нам не по пути.
Глаза вдруг защипало, и Миранда опустила голову, пряча свою боль даже от этой, прямой как доска, спины.
– Значит, нам нельзя… нельзя… – прошептала она.
– Нельзя. – Чейз повернулся, и Миранда почти против воли подняла голову. – Мы не можем быть вместе, и на то есть много причин. А то, что произошло между нами, было… – он пожал плечами, – обычным влечением, не более того.
Не более того. То есть мелочью, которую даже не стоит принимать во внимание в масштабе целой жизни. Мелочью, ради которой рисковать сердцем – глупо.
– И все же…
– Да? – Взгляд метнулся к нему в безумном, отчаянном прыжке надежды.
– Мы не можем просто разойтись. После всего, что было… Смерти Ричарда… пожара… – Он обвел взглядом заваленную книгами комнату. – И вот этого.
– Вы не доверяете мне, но все же хотите моей помощи?
– Вы единственная, кто заинтересован в том, чтобы идти до конца.
Она устало рассмеялась:
– Тут вы правы. Итак, что дальше?
– Я намерен поговорить с Тони Граффамом.
– Мне поехать с вами?
– Нет. Я съезжу один. А вы пока заканчивайте здесь. Нужно еще наверху все просмотреть.
Миранда огляделась – сколько же здесь книг, газет, бумаг! – и покачала головой:
– Знать бы, что искать. За чем приходил вор.
– Что-то мне подсказывает, что оно все еще здесь.
– Что?
Уже открыв дверь, Чейз бросил через плечо:
– Узнаете, когда найдете.
