Прежде он лишь слышит их. Люди бегут где-то рядом, их маршруты параллельны. Сколько их? Трое? Больше?

Впереди их пути пересекаются. Йоханссон ныряет в ближайший переулок, но с другой стороны появляются еще двое, ограничивая место для маневра.

Необходимо где-то укрыться, дать им пройти мимо.

За спиной кто-то кричит.

Дорога поворачивает направо, и, выйдя из-за угла, он видит в пяти метрах от себя Брайса. Тот стоит, скрестив руки и откинув голову назад.

– Я говорил, что ты совершаешь ошибку, – произносит он и улыбается.

Йоханссон делает шаг вперед, и в это момент у него за спиной встают несколько человек. Если бы он повернулся, то увидел бы, что один занял место слева, двое справа и еще несколько человек позади них…

Первый удар по лицу, второй в живот. Йоханссон согнулся пополам и упал бы, если бы его не заставили подняться. Еще удар, и во рту появляется солоноватый привкус теплой жидкости. Еще удар, и мужчины, стоящие по обеим сторонам, отходят.

Он падает на землю и выворачивается, стараясь сбросить с себя нападавших. Но их больше. Они прижимают его к земле, и в этот момент подходит Брайс.

– Знаешь, как говорят? – Брайс смотрит на него сверху вниз. – Что не убивает тебя, то делает сильнее.

Йоханссон замечает, что тонкие резиновые перчатки у Брайса на руках перепачканы кровью.

Позже, много позже – он не знает когда…

Его сняли с дыбы, перевернули лицом к стене и прикрепили веревки к крючкам под потолком и у пола. Масса тела ринулась вниз, к ногам. Мышцы горели, суставы выкручивало, веревки врезались в кожу на запястьях. Брайс говорит с ним так, словно они беседуют наедине, а не в этой комнате, под пристальными взглядами бандитов. Йоханссон узнал среди них одного, что дежурил у ворот клиники… Дрил тоже здесь, с любопытством вглядывается в его лицо.

И Чарли Росс. Вернее, то, что от него осталось. Он уже мертв, просто еще не успел до конца завершить путь. Один глаз его вытек, на руке не хватает пальцев. Рот открыт, губы перекошены, кровоточащие, воспаленные десны лишились последних зубов. Боль искажает его лицо, но Йоханс сон смог его узнать.

– Одного не пойму, – спрашивает Брайс. – Зачем ты оставил его в живых? Почему не убил, раз у тебя была возможность? Сострадание, Саймон? Теперь ведь я могу называть тебя Саймоном, правда? И что эта за дурацкая история о том, что он принял тебя за другого какого-то парня, что работал на него, но погиб?… Думаешь, ты смог нас обмануть? Еще до того, как он назвал нам твое имя, я его знал. Просто потребовалось немного больше времени, чтобы добиться от него подтверждения. После того как он лишился двух пальцев, он заговорил. Знаешь, он ведь в конце концов рассказал мне все.

Итак, Саймон Йоханссон, четвертый человек, принимавший участие в операции в доме на ферме… Вот ты и здесь, под самым носом у Кийана. Он тебе покровительствует. Уверен, ты рад, правда? Ничего, скоро уже будет не так радостно. Это ведь не страшно, да? – Брайс смотрит Йоханссону в лицо и улыбается. В глазах наигранное сочувствие. – Ты боишься, я прав? По глазам вижу, прав. Что ж, ждать осталось недолго.

Брайс встает и отходит в сторону, затем возвращается и опять встает перед Йоханссоном с ножом в руке.

– У меня было время подумать, как все сделать, – продолжает он. – Ожидание само по себе приятно, так ведь? – Брайс склоняет голову набок. – Не согласен? У меня на тебя особые планы. И знаешь, я благодарен тебе за возможность все хорошо спланировать. Да, все будет, мы отрежем тебе пальцы, кастрируем, выколем глаза… Всегда сохраняй возможность видеть до последнего, если это в твоих силах. Но, учитывая, кто ты такой и что ты сделал, мы поступим с тобой, как с Терри Канлиффом много лет назад. – Брайс широко улыбается. – Начнем с кожи.

Он подходит ближе к Йоханссону.

– Чувствуешь? – шепчет он и прижимает холодное лезвие к его шее. – Вот этим ножом я живьем сдеру с тебя кожу.

Брайс делает движение, и нож рассекает ворот куртки Йоханссона. Он проводит им дальше и вскоре уже разрезает рубашку. Повязка все еще на спине Йоханссона, Брайс срывает и ее.

– Ах, – негромко вскрикивает он, увидев рану. – Она ее зашила. Как мило. – Кончиком лезвия он ковыряет рану, отчего та начинает гореть. Йоханссон поводит плечами, словно желая стряхнуть боль. – Тихо, – шепчет Брайс. – Ш-ш-ш…

В полутора метрах от них стоит Дрил и внимательно смотрит. На его лице выражение нетерпения и возрастающего любопытства.

– Итак, расскажи нам, что ты сделал с Терри Канлиффом восемь лет назад? Может, ты делал вот так?

Нож врезается в рану, и Йоханссон выгибается от боли.

– А Терри Канлифф кричал? – ласково спрашивает Брайс. Йоханссон чувствует затылком его дыхание. – Уверен, что кричал. Кричал, как раненый зверь. Ты ведь помнишь, правда? Помнишь тот крик. Ты сейчас будешь издавать такие же звуки.

Лезвие вновь погружается в рану.

– Знаешь, это похоже на то, как чистят апельсин, стараясь снять как можно больше кожицы. Пожалуй, начну отсюда…

Боль проникает глубже, перед глазами все становится белым. Брайс прижимается к нему и дышит в ухо. Дыхание его жаркое, возбужденное.

– Открой глаза, Саймон. Посмотри, кто пришел на тебя посмотреть.

Йоханссон открывает глаза и смотрит через плечо.

В дверном проеме появляется Кийан, смотрит холодно и напряженно. За его спиной стоит человек с лицом боксера. С другой стороны – Райли.

– Саймон Йоханссон, – начинает Кийан, – зачем ты пришел сюда? Ты мог бы догадаться, что такое случится. – Затем, не поворачиваясь: – Снимите его. Ой, ладно тебе, Брайс, не делай такое лицо. Это нечестная борьба.

Вперед выходит Дрил с ножом. Он сначала перерезает веревки на ногах Йоханссона, и боль от навалившегося веса пронзает его плечи и руки, словно на него вылили канистру бензина и подожгли. Дрил поднимается, перерезает веревки наверху, и Йоханссон падает вниз. Боль подкатывает к горлу. Он делает усилие, чтобы ее проглотить.

Кийан движется к нему мелкими осторожными шажками.

– Я все о вас знаю, мистер Йоханссон. Нет, не от него. – Кийан кивает на уже испустившего дух Росса. – Я был там по другому поводу, но Салли и те двое, помнишь их… Да… Ты пытался спасти Канлиффа. Видишь, я заставил говорить тех троих, они переваливали вину друг на друга, но все как один признали, что ты пытался его спасти. Но у тебя не получилось. Ты устроил драку, но это не помогло. Терри умер. Итак, ты поэтому оказался здесь под чужим именем? Чтобы искупить вину? – Кийан замолкает и ждет. – Не очень-то ты разговорчив.

Йоханссон понимается на колени и произносит, ловя ртом воздух:

– Кейт…

– В больнице с ножевыми ранениями. Она сделала это у тебя на глазах, так? Не обольщайся, дело тут не в тебе. Она с самого первого момента, как появилась здесь, хотела умереть. – Кийан качает головой. – Ладно, хватит болтать. Пора заканчивать. Вставай. Я сказал, вставай.

Йоханссон с трудом поднимается, шатаясь и преодолевая боль. Кийан с ухмылкой хлопает ладонью по бедру, хлоп, хлоп, хлоп, он заслужил аплодисменты.

– Молодцом. Вы ведь знаете, где находитесь сейчас, мистер Йоханссон? – Кийан улыбается, и наводящая ужас улыбка быстро сползает с его лица. – Там, где все началось, помните? Вон там двор, где вы так себя показали. Что ж, настало время повторить. – И в сторону: – Кто-нибудь, дайте ему нож.

Райли подходит и вкладывает в ладонь Йоханссон рукоятку. Райли стоит рядом, но смотрит в сторону, взгляд его отрешенный, словно он находится где-то далеко. Брайс прислонился к стене в другом конце комнаты и покручивает в руке оружие с прежней невинной улыбкой.

– Действуй, – говорит Кийан. – Удиви меня снова.

Брайс отталкивается от стены и принимается кружить по комнате.

Йоханссон сжимает нож, но пальцы одеревенели, руки почти не слушаются его.

Сейчас он ни на что не способен – он не сможет ничего сделать. Он должен, но не сможет. У него нет выхода.

Ничего не получится.

Первый же глубокий вдох отдается уколом в ребра. Второй. Йоханссон пытается поднять руку и сделать шаг. Дыши, делай третий вдох.

Перед глазами возникает образ Карлы, их сплетенные руки, он вспоминает обо всем, что так и не смог ей сказать. Думать о ней приятно даже сейчас, ведь через несколько секунд он не сможет думать ни о чем, даже о ней. Брайс делает выпад первым.

Йоханссон пытается увернуться, но действует слишком медленно – лезвие прорезает руку. Пошатнувшись, он делает шаг назад. Играя ножом, Брайс продолжает наступать, не переставая улыбаться. Он еще не начал, а только готовится.

Кийан наблюдает за ними со стороны ястребиным взором – все как в тот раз…

Йоханссон сильнее сжимает рукоятку ножа, но она скользит во влажных от крови пальцах.

Брайс повторяет выпад.

Йоханссон парирует, на секунду они оказываются лицом друг к другу, но этого недолгого обмена взглядами достаточно. Нож вылетает из руки Йоханссона и падает в дальнем углу комнаты. Его кулак застывает в воздухе.

Брайс тяжело дышит, прижимая свободную левую руку к шее. Когда он ее убирает, на пальцах видна кровь.

– Я сдеру с тебя кожу, – шипит он, на лице уже нет улыбки.

Брайс третий раз пытается нанести удар. Йоханссон падает, и Брайс наваливается сверху, хватая за волосы.

– Сначала я сломаю тебе челюсть, а потом отрежу язык, – хрипит он и заносит над головой сжатый в руке нож…

Затем глаза Брайса распахиваются и становятся стеклянными.

Йоханссон лежит на полу, пытаясь вдохнуть, когда боль отступает.

Брайс рядом, лицом вниз, голова повернута в сторону Йоханссона. Глаза его открыты, и он еще дышит, но уже с трудом. Нож…

Рукоятка ножа Йоханссона торчит из его спины, лезвие вошло в кишечник, отчего в комнате пахнет дерьмом.

Бледный Райли опускается перед ним на колени. Он воевал и не раз убивал; неужели забыл, как это бывает?

– Вот так вот, ублюдок, – говорит он.

Шатаясь, Йоханссон поднимается на ноги. Чтобы выйти, ему надо пройти мимо Кийана, который по-прежнему стоит, опершись на трость, и смотрит на Райли.

– Я частенько задумывался над тем, кто же заставит его остановиться, – тихо произносит он, когда Йоханссон подходит к нему, и поднимает на него глаза. – Думаешь, я ждал тебя? О, я был уверен, у тебя не получится. – Кийан переводит взгляд на Райли. – Не то что у него.

Брайс по-прежнему лежит на полу с открытыми глазами. Он еще дышит, но уже хрипит. К нему никто не осмелился подойти.

– Полагаю, ему нужен врач, – произносит Кийан несколько равнодушно.

Из угла Дрил с интересом разглядывает Брайса. Он поднял его нож и крепко сжимает в кулаке. В глазах вспыхивает азарт.

Йоханссон толкает дверь и выходит на свежий воздух. В голове мелькает единственная мысль: «Как скоро меня заберет патруль».

Много позже, когда раны перевязаны и зашиты, он лежит на заднем сиденье машины Уитмана и слушает по радио срочное сообщение о том, что в Восточном Лондоне из машины скорой помощи похитили пациентку, перевозимую в больницу.

Имя не называлось.