Через три минуты он уже знает точно, что они оторвались от хвоста. Запутывая следы, Йоханссон тянет ее за собой из переулка в переулок, минует одну улицу, другую, толкает незапертую дверь заброшенного строения. Свет выключен, он им и не нужен. Дневного света, пробивающегося через окно, достаточно, чтобы разглядеть заставленную столами комнату, у стен пакеты с игрушками и фломастерами, которые надлежало разложить по упаковкам детской еды для ресторанов быстрого питания. Сюда никто не заходил много месяцев. На всех поверхностях внушительный налет пыли.

Всего через квартал отсюда главный пост управления и гараж.

Кейт следует за ним, не отставая и не задавая вопросов. Йоханссон поворачивает, и она оказывается совсем рядом, даже слышно ее дыхание и виден пар, вырывающийся изо рта в ледяной воздух.

– Ты взяла? – спрашивает он. – Давай.

Кейт лезет за пазуху и достает шприц и маленький флакон с жидкостью. Йоханссон берет их и замечает, как холодны ее руки.

– Садись. – Он указывает на стул, затем вводит иглу во флакон, отмеряя дозу.

Кейт сидит и отрешенно смотрит перед собой. Она перестала спорить и стремиться принимать решения, она стала другой. Йоханссон не понимает, должно ли его это пугать.

– Сними куртку и закатай рукава, – приказывает он, но она продолжает сидеть неподвижно. – Ты просто потеряешь сознание. Не бойся.

– Дело не в этом. – Кейт качает головой и начинает снимать куртку.

Йоханссон берет ее руку, направляя иглу. Мышцы, сухожилия, кости; ни намека на плоть. Бело-голубая кожа. Когда игла входит в вену, она вздыхает.

– Не волнуйся. – Он отступает назад. – Все будет хорошо.

– Тебе надо было меня ранить. Вид крови их бы испугал.

– Нет. Потери сознания достаточно.

За дверью слышатся шаги. Бегут люди, они уже близко. Чей-то голос кричит:

– Сюда.

Они рядом, всего в метре от нас. Йоханссон поворачивается на голоса, затаив дыхание. Кейт напряженно выпрямляется, на мгновение ему кажется, что она может позвать на помощь. Когда же подействует лекарство?

Он перемещается к двери. Замок давно сломан, им нужно лишь надавить, чтобы открыть дверь. Йоханссон ждет, когда же повернется ручка, и прислушивается. Издалека появляется новый голос, но слов не разобрать.

– Ладно, – произносит человек за дверью.

Кейт наклоняет голову и опускает плечи.

Шаги удаляются.

Йоханссон чувствует за спиной движение и оборачивается. Она все еще сидит на стуле, ткань рубашки задралась, чуть приоткрывая талию.

Нож в ее руке рисует на полосе белой кожи красную линию.

Йоханссон одним прыжком преодолевает разделяющее их расстояние. Из раны сочится кровь.

Кейт поднимает на него глаза.

– Я должна чувствовать. – Ее глаза распахнуты. Тело дрожит. – Я должна хоть что-то чувствовать.

Йоханссон рывком поднимает ее, заставляя встать на ноги, затем подволакивает к двери. Кейт обмякла в его руках, голова заваливается назад, и ему приходится взять ее на руки.

Мужчины на улицы поворачиваются и смотрят на них с изумлением. Йоханссон молча идет мимо них. Кровь Кейт пропитывает ткань и капает на землю. Рана не глубокая, поверхностная, но крови очень много.

Он добирается до главной дороги.

К нему бегут люди, он кричит и продолжает двигаться им навстречу.