Книга: Встретимся в Силуране!
Назад: 15
Дальше: 17

16

Сетка мелкого дождя связала воедино серое небо и серую поверхность реки. Из-под облаков уныло кричала гусиная стая, сквозь дождь летящая на юг.
Орешек проводил гусей взглядом. В Грайан летят… и дальше, за море, в Наррабан…
Вдруг остро захотелось оказаться в Наррабане, под льющимися с горячего неба солнечными потоками… Впрочем, и дома сейчас было бы совсем неплохо. У камина, с близнятами на коленях. И плащ бы просушить. А то эти дурацкие плетенки — скверная замена потолку.
Попутчики притихли. Оба наемника спят, закутавшись в плащи. Циркач Тихоня тоже дрыхнет на досках посреди «беседки». Загадочный Никто утонул в капюшоне, сунул руки в рукава. Спит, не спит — непонятно. Челивис с изысканной галантностью развлекает беседой Дочь Клана. Фаури не в духе, отвечает сухо и односложно. Пилигрим с энтузиазмом веселого щенка старается втянуть в разговор купца Аншасти… интересно, у этого парня когда-нибудь бывает плохое настроение?
А Рифмоплет и циркачка устроились под одним плащом. Щебечут что-то тихонько. Этому парню, похоже, оплеуха не грозит…
Орешку стало немного грустно. Не потому, что ему самому так уж нравилась темноглазая девчонка… нет, просто досадно, что не ему довелось укрыться одним плащом с красивой девушкой и болтать с ней, забыв обо всех дождях на свете.
Где-то сейчас Арлина?..
Лирические размышления были прерваны криками на палубе. Матросы забегали, вытаскивая на палубу арбалеты в чехлах, связки стрел, какие-то странные предметы, похожие на большие жаровни с крышками.
Путники проснулись. Общая тревога заразнее оспы, особенно если вспыхнет посреди монотонного, скучного дня.
— Эй, капитан! — перегнулся Айфер через перила «беседки». — Что стряслось? Если какая драка, так мы с Ваастаном всегда рады помочь…
— Беда! — озабоченно отозвался капитан. — Тролли до времени к реке вышли! Рано им еще, снега-то нет…
Его прервал визг Ингилы. Циркачка указывала рукой на берег.
На утесе, вырастая из серой пелены дождя, возвышалась гигантская фигура. Мощный торс, заросший бурой шерстью, был обнажен, на чреслах красовалась набедренная повязка из медвежьей шкуры. Могучие ноги, узловатые, как корни дуба, были босы. Великан опирался на громадную корявую дубину. Корабль прошел так близко от утеса, что оцепеневшие путники разглядели набычившуюся косматую голову на короткой мощной шее, грубой формы подбородок, глубоко запавшие маленькие глазки.
Тролль не двинулся с места, провожая взглядом проплывающий корабль. Но лучше бы он ревел, рычал, потрясал дубиной! На борту «Шустрой красотки» не было человека, который не хотел бы в этот миг очутиться где-нибудь далеко-далеко отсюда. Да что люди — сама «Шустрая красотка» сейчас мечтала очутиться у тихой пристани в устье Тагизарны.
— Говорят, они женщин воруют… — задумчиво сказал купец Аншасти, не отводя взгляда от удаляющейся фигуры гиганта.
— Жрут? — живо заинтересовался Айфер.
Аншасти отвлекся от невеселых мыслей, смерил наемника насмешливым взглядом и выразительно произнес одно-единственное слово:
— Нет.
— Тогда брехня, — рассудил Айфер. — Если не жрут, то брехня. Зачем такому наша человеческая баба? Он же чуть ли не с башню ростом!
— Ну уж не с башню! — вмешался Ваастан. — Ты на него снизу вверх глядел, он тебе выше и показался. Роста в два твоих будет… или повыше малость. А что до баб… Слыхал я, что если троллеву здоровенную башку расколоть, то мозг внутри — совсем крохотный… Так у них, говорят, не только мозги маленькие, но и… — Наемник покосился на Фаури, с интересом слушавшую их разговор, и замолчал.
— Не спорь, грайанец, это всем известно, — вмешался Рифмоплет. — От троллей у женщин рождаются дети — туповатые, но росту громадного и силищи немереной. Таких полукровок у нас в Силуране охотно берут в армию… вообще неплохие наемники из них выходят.
— Помнишь, мы колдуна в ущелье ловили? — шепнул Айферу Ралидж. — Там великан был, тебе ребро сломал. Наверное, ты на такого полукровку и нарвался.
Айфер просиял, закивал. Он любил вспоминать хорошие потасовки.
Ваастан первым спустился на палубу, за ним — все мужчины, даже бледный, что-то испуганно бормочущий купец Аншасти. В «беседке» остались лишь Фаури да Ингила. Дочь Клана вцепилась, как в спасение, в руку циркачки. Но та и сама не выглядела неустрашимой героиней.
— Они, гады, огня боятся, — пояснил капитан, раздавая мужчинам арбалеты и зажигательные стрелы. — Вот тут, в жаровне, горящие угли… поаккуратней, пожара на палубе не устройте… Э-эй, почтенный торговец, от тебя толку не будет, вон как руки ходуном ходят! Вернись-ка к женщинам, успокой, чтоб голосить не начали.
Но Аншасти остался на палубе. Возможно, считал, что так сумеет отвести опасность, нависшую над его драгоценными товарами.
А опасность была рядом.
За поворотом, там, где Тагизарна плясала в сузившемся русле, корабль поджидали три тролля. Громадные валуны, брошенные могучими волосатыми лапами, полетели вниз с крутого правого берега. Рухнув в воду у самого борта, камни обдали брызгами людей на палубе.
— Во сволочи, не хуже катапульты работают! — восхитился Айфер, натягивая тетиву арбалета. — А ну-ка, почтеннейший Челивис, подпали-ка мне затравку на стреле…
Челивис поспешно подхватил стрелу, обмотанную на наконечнике паклей, пропитанной горючей смесью, и ткнул в жаровню. Айфер установил взведенную тетиву на стопор и принял из рук Челивиса пылающую стрелу. Она была длиннее обычных арбалетных стрел и не лежала целиком в прицельной канавке, а далеко высовывала из нее свою горящую голову. Сухой щелчок, резкий свист — и стрела рванулась в сторону берега, а вместе с ней огненной стаей полетели другие. Некоторые из них были пущены привычной твердой рукой, некоторые были направлены неумело и неловко, но вместе, пламенным роем, они оказались грозной силой. Два гиганта завертелись волчком, стараясь уйти от жалящих укусов огня. Третий с воем рухнул на камни, выдирая из глазницы впившуюся стрелу.
Тагизарна тем временем протащила маленький кораблик мимо опасного места.
— Отбились? — недоверчиво спросил капитан. — Так легко?
Пассажиры и матросы не обратили внимания на эти слова. Они восторженно вопили, лупили друг друга по плечам и наперебой выясняли, чья стрела угодила троллю в глаз.
Как очень скоро выяснилось, радовались они рано.
Прихотливая Тагизарна еще раз вильнула среди скал — и за новым поворотом дороги людям открылась ужасная картина.
Река здесь сужалась еще больше. Из клокочущей воды высовывался ряд отшлифованных течением валунов. Ралидж отрешенно подумал, что это, вероятно, те самые Пенные Клыки, встречу с которыми всю дорогу тоскливо предвкушал капитан.
На середине реки, между валунами, было достаточно места проскочить кораблю — если, конечно, у руля бывалый корабельщик с твердой рукой. Но эти ворота к спокойному, мирному пути, увы, были закрыты: меж валунами высилось нечто вроде плотины из наваленных как попало древесных стволов.
А с правого берега на «плотину» с законной гордостью строителей взирали тролли. Десять… нет, девять мерзких морд.
По команде капитана матросы пошвыряли арбалеты на палубу и бросились к парусу. Сам капитан, оттолкнув рулевого, вцепился в штурвал. С трудом удалось замедлить ход корабля, но все же течение с нехорошим упорством тащило «Шуструю красотку» к «плотине». Тролли вопили, скакали по берегу, размахивали дубинками.
— Перегружен корабль! — проорал капитан. — Пожадничал я, чтоб мне сдохнуть! Не уйдем против теченья! А ну, все за багры! Отталкиваться будем… может, плотину разломаем.
Багры были разобраны в мгновение ока. Течение развернуло корабль и почти прижало к полузатопленным стволам. Теперь было видно, что деревья для прочности связаны канатами.
«Тупые-тупые, а догадались! — думал Орешек, налегая на багор. — И откуда у них канаты? Из награбленного? Или какие-нибудь сволочи люди с ними торгуют?»
Великаны ликующе кружились, вертя над головами дубины, сделанные из вырванных с корнем молодых деревьев.
«Ну и сила! — позавидовал Орешек. — Не приведи Безликие драться с таким! Такой стукнет — от тебя красная лужица останется. Вот разве что сказать ту фразу…»
Рука дрогнула, чуть не выронив багор. Орешек очень не любил вспоминать о подарке, полученном когда-то от Аунка. Наставник, загадочный и жесткий человек, колдовским способом пробудил в своем ученике умение мгновенно, разом выплескивать наружу всю силу, ловкость и ярость, что заложили в него боги. Достаточно было произнести вслух странную, бессмысленную фразу — и добрый веселый парень превращался в непобедимого лютого демона. Правда, очень ненадолго…
Орешек воспользовался страшным даром трижды — и не любил вспоминать об этом. И не потому даже, что за эти пламенные вспышки приходилось платить болью и упадком сил. Нет, Орешек стыдился и боялся темной стороны своей души, которая вырывалась наружу, чтобы убивать…
Напряженные мысли были оборваны раздавшимся над ухом отчаянным криком.
— Эх, где мы ни бывали, нигде не унывали! — заорал Айфер, отбросил багор, вскочил на планшир. — С Хозяйкой Зла гуляли, в боях мечи ломали! — Оттолкнувшись, он спрыгнул на валун, поскользнулся, рухнул плашмя — к счастью, не в пенную свирепую воду, а на «плотину». Поднялся, встал, расставив ноги, на мокрых бревнах. — А ну, бросай топор!
Кто-то из матросов кинул ему топор. Айфер, чуть не сорвавшись со ствола, перехватил в воздухе рукоять и с маху обрушил тяжелое лезвие на неуклюже запутанный канатный узел.
Тролли забеспокоились. Один из них шагнул на ближайший валун и медленно, осторожно направился к смельчаку. Следом двинулся второй. Остальные начали забрасывать корабль камнями. Не все гранитные глыбы долетали до палубы, но несколько тяжелых обломков ударили по толпе защитников корабля. Раздались крики, кто-то был ранен, но Орешек даже не оглянулся. Он видел лишь великанов, по валунам приближающихся к Айферу.
«Арбалет! — подумал он с надеждой. — Зажигательные стрелы!»
Над ухом раздался сухой щелчок. Скосив глаза, Орешек увидел Пилигрима, натянувшего тетиву. Молодец, сообразил!
Чья-то рука поспешно подала горящую стрелу, тугая тетива яростно швырнула летучий огонь в тролля…
Увы, на кренящейся палубе трудно было прицелиться. Стрела улетела куда-то по течению, даже не испугав тролля, который был уже на полпути к Айферу. Великан качнулся вперед, примериваясь, как перешагнуть на следующий камень.
И тут руки Орешка сами отшвырнули багор, тело рванулось вперед. Он и понять-то не успел, что делает, а уже перемахнул планшир и точным прыжком очутился на мокром широком стволе. Вода перекатывалась через дерево, била по сапогам, норовила опрокинуть… Наплевать, не страшно! Здесь не сложнее устоять, чем на скользкой глинистой «площадке для танцев», где Орешек когда-то учился сохранять равновесие…
При виде нового противника тролль опешил, тупо замялся на месте.
— Нас били-убивали, а мы все распевали! — еще громче заголосил Айфер, сообразивший, что к нему пришла подмога. Звучно ударил топор. — Хранитель, скажи этим дуракам, что так узлы не вяжут!..
Орешек перепрыгнул на небольшой круглый валун, где можно было встать ненадежнее, и вскинул Саймингу в оборонительную позицию «верхний щит», прекрасно понимая, что защитит это его от тяжеленной дубины, как дамская кружевная накидочка — от урагана.
До тролля наконец дошло, что перед ним не грозный противник, невесть откуда взявшийся, а всего-навсего человечишко, зачем-то выпрыгнувший за борт судна. Возмущенно рыкнув, он обрушил на валун дубину — выдранную с корнем молодую сосну. Крона хлестко накрыла валун, широкие зеленые лапы прошумели по воде.
Тролль вновь поднял дубину и непонимающе уставился на опустевшую верхушку валуна. А где человечишко? В воду свалился?
В этот миг из кроны вынырнул Ралидж, соскользнул по стволу и, ухватившись за локоть великана, встал на широкий камень бок о бок со своим противником. Человек был по пояс троллю. Горный гигант от такого нахальства возмущенно рявкнул и вновь замахнулся дубиной. Но человек опередил его.
Удар, который нанес Орешек, в поединке меж людьми был бы признан излишне жестоким и попросту подлым. Не показывал Аунк своему ученику этот удар! Но поневоле приходится бить в пах, если выше не достать…
Шкура тролля прочнее человеческой кожи, но Сайминга, дивный клинок, прорезала ее без труда. Человека такой удар либо убил бы на месте, либо на всю жизнь оставил бы калекой. Но, видно, правду говорил Ваастан, что мужскими достоинствами тролли одарены не так щедро, как люди. Рана в паху лишь разозлила чудовище. Тролль выронил дубину, которую тут же унес поток, и замахал руками, угодив Орешку в плечо. Прямой удар убил бы парня на месте, но и вскользь пришедшегося тумака хватило, чтобы бедняга спиной вперед перелетел на свой прежний валун и хлопнулся на задницу, чудом не выронив Саймингу. Сразу вскочил, лихорадочно соображая, что делать дальше.
По ноге великана потекла темная струйка. Тролль нагнулся, размазал кровь по ладони, понюхал… гневно взрычал… зашарил перед собой в речном потоке…
Как зачарованный, глядел Орешек на разгибающегося гиганта, на взмывающую в его руках мокрую каменную глыбу.
С невероятной скоростью мелькнуло в голове: «Прихлопнет. Как крышкой. Увернуться! Куда? В реку?»
Что-то сломалось в душе, сам собой преодолелся внутренний запрет. И застывшие, почувствовавшие близкую смерть губы шепнули незабвенное, ненавистное, с виду бессмысленное:
— Темная коряга шарит в ядовитой трясине…
Тролль ничего не заметил, он был слишком туп для этого. А вот Айфер, торопливо обрубавший сцепившиеся сучья, почувствовал резкий холод вдоль позвоночника. Страх. Словно из реки вынырнуло чудовище.
Наемник поднял глаза — и успел увидеть, как тролль обрушивает на человека громадный камень. И как человек поднятым левым локтем отбивает этот камень в сторону, в поток.
Тролль недоуменно заурчал, заозирался в поисках оружия. А человек спокойно полуобернулся к «плотине», наклонился и невероятно мощным рывком выдернул из нее толстое бревно.
«Шустрая красотка» гулко ударилась бортом о валун: люди на палубе забыли о баграх, потрясенно глядя, как бревно, взлетев в воздух, врезается в тролля, сбивает его в воду.
От удара корабль сотрясся, загудел. Даже в «беседке» хрустнул один из столбов, все сооружение перекосилось, зашаталось. Девушки поспешили спуститься на палубу.
— А ну, держать! — опомнился капитан. — Корабль разобьется — всем смерть!
Тем временем второй тролль, не понявший, что произошло, но не утративший воинственного пыла, спешил отомстить за соплеменника.
Воин спокойно вскинул меч и взглянул на «плотину» — не выдрать ли оттуда еще ствол? Увидел оброненный кем-то багор, прибитый течением к «плотине». Быстро, но без суеты перебросил меч в левую руку, а правой подобрал багор и, словно копье, метнул его в лицо противнику.
Бросок был страшен, будто направила багор не человеческая рука, а тугая тетива мощного копьемета. Багор прошел сквозь голову великана, словно стрела сквозь яблоко.
Как раз в этот миг под топором Айфера два полузатопленных дерева разомкнули свои объятия и нехотя скользнули в поток. За ними — третье, четвертое… «Шустрая красотка» устремилась в открывшийся проход быстро и точно, как рука опытного вора — в дорожную суму проезжего раззявы.
Айфер сорвался с разъезжающихся бревен в воду, ухватился за протянутый с борта багор и вскарабкался на палубу.
— Топор вот утопил… — буркнул он, перебираясь через планшир.
С другой стороны на палубу невероятным, звериным прыжком махнул с валуна Ралидж. Оказавшиеся рядом матросы шарахнулись от Сына Клана. Он не обратил на них внимания, потому что в этот миг произошло нечто неожиданное и жуткое.
«Шустрая красотка» накренилась на левый борт. В планшир вцепилась волосатая лапища. Над палубой поднялась плосконосая харя с мокрыми слипшимися патлами.
Это был тролль, которого Орешек оглоушил бревном. В холодной воде великан очнулся и теперь карабкался на борт — то ли чтобы спастись, то ли чтобы продолжить драку.
Люди в панике отхлынули прочь, только закаменевшая от ужаса Фаури осталась стоять у самого борта. Ее-то и сгребла, словно куклу, вторая лапища — громадная, мокрая и безжалостная. Не выбирала добычу — просто сграбастала, что подвернулось.
Орешек кинулся на помощь, но Сокола уже опередили: перед чудищем уже стоял Рифмоплет с поднятым багром. И неизвестно, кто в этот миг выглядел страшнее: озверевший тролль или красавец поэт с искаженным яростью лицом. Рифмоплет целился багром врагу в глаз, но в это время тролль попытался подтянуться на планшире. Корабль тряхнуло. Багор ударил в щеку великана, распоров ее сверху донизу. Заревев от боли, тролль угрожающе взмахнул рукой — той, в которой держал Фаури. Ноги девушки оторвались от палубы. Дочь Клана пришла в себя и пронзительно закричала.
Оттолкнув Рифмоплета, Орешек навалился грудью на планшир, вцепился левой рукой в мокрые сальные патлы и притянул чудовищную голову к борту. Правую руку завел под заросший шерстью подбородок, по которому струилась кровь. Коротко, четко и сильно рванул.
Раздался сухой громкий треск. Ни один силач — даже Айфер — не сумел бы так мощно и точно сломать троллю шейные позвонки.
Без единого звука чудовище ушло под воду — увы, унося с собой Фаури.
Орешек дернулся было следом — на помощь девушке… и бессильно осел на палубу.
Какое же это мерзкое чувство — когда сила покидает излученное тело! Как ноет каждая жилочка, какой тяжелой кажется голова, как болит левый локоть, недавно отбивший в сторону громадный камень. Нет сил даже подобрать оброненную Саймингу. Весь выплеснулся боец, до дна, как кувшин в глотку пьяницы!
С огромным трудом, преодолевая протест собственного тела, Ралидж перекатился по палубе к своему сиротливо лежащему мечу, прижался щекой к холодной стали и закрыл глаза.
Никто не пришел Соколу на помощь. Все столпились у левого борта. Слышались возбужденные голоса:
— Капитан, Пилигрим за бортом! Сорвался!..
— Не сорвался, он сам… Не выплывет, храни его Безликие! Ох, не выплывет!..
— Глядите, что там? Он, да?
— Не он, а они! Барышню тащит… Одной рукой гребет…
— Кто-нибудь, да бросьте же ему канат!
— Эй, парень! Держись, парень! Сейчас поможем!
— Вот так… вот так… осторожнее!..
— Барышню поднимайте!..
Орешек заставил себя сесть. По опыту он знал, что с таким состоянием лучше бороться, тогда оно быстрее проходит. Ну-ка, меч в ножны… и плевать, что болят плечи! В Аршмире они еще не так вечерами болели, когда Орешек вкалывал грузчиком… А ну, встать!
Чувствуя, как понемногу отступает боль, Сокол добрел до борта — и увидел, как на палубу затаскивают Пилигрима. Он был бледен, с одежды струями лилась вода, а глаза сразу приковались к лежащей на палубе Фаури. Рядом сидела Ингила, положив голову госпожи себе на колени. Пилигрим хотел о чем-то спросить, но мучительно закашлялся. Купец Аншасти накинул ему на плечи свой теплый плащ.
— Жива Рысь, жива! — ответила Ингила на невысказанный вопрос. — Сознание потеряла…
Рифмоплет заметил стоящего в стороне Сокола и подошел к нему:
— То, что сделал мой господин… это… это подвиг, о таком надо стихи слагать!
— Ты тоже… молодцом… — Ралидж улыбнулся, чувствуя, как начинают его слушаться занемевшие губы. Каждое слово давалось легче предыдущего. — Багром — это было здорово! Ты у нас, оказывается, поэт с большим опытом рукопашной работы!..
— Эй, капитан! По правому борту!.. — раздался крик одного из матросов.
Все обернулись — и улыбки дружно сползли с лиц.
По правому берегу, молча догоняя корабль, бежала орава троллей.
Все тревожно подобрались, готовые к новой схватке. Но капитан сказал:
— Уйдем. Главное — Пенные Клыки проскочили. А дальше…
Он не договорил. Из трюма высунулась голова еще одного матроса:
— Беда, капитан! В трюме воды по щиколотку… просадили мы днище нашей красавице!
— Мои товары! — охнул Аншасти.
— Чтоб их Серая Старуха взяла, твои товары, вместе с тобой! — огрызнулся капитан. — Без того корабль перегружен, а тут еще… Вода прибывает?
— Еще как! — мрачно подтвердила торчащая из трюма голова.
— Ладно, попробуем дотянуть. А ну, все в трюм! Отчерпывать воду! И пассажиры — кто не хочет к троллям на ужин!
Орешек сунулся было в цепочку, передающую из рук в руки кожаные ведра, но слабость и головокружение быстро напомнили ему, что за нечеловеческую силищу приходится расплачиваться. Чтобы никому не мешать, он пристроился на носу корабля.
Потому первым и увидел, как за поворотом открылся на левом берегу деревянный причал. Рядом — бревенчатая крепость с оградой из заостренных кольев. А на пристани — Орешек недоверчиво протер глаза — катапульта! Да-да, катапульта невесть как угодившая в лесную глухомань! Возле нее деловито хлопотали двое мужчин. Рядом высокая женщина держала глиняный горшок, замотанный в тряпку. Орешек догадался, что в горшке — горящие угли.
«Интересно, — подумал он, — а достанет катапульта до другого берега?»
Похоже, троллям был известен ответ на вопрос. Они молча развернулись и кинулись прочь. Иногда тролли бывают не такими уж и тупыми.
Один из мужчин разогнулся и замахал рукой подплывающим.
И если в этот миг был на свете корабль, доверху нагруженный счастьем, то было это старое речное судно под названием «Шустрая красотка».
Назад: 15
Дальше: 17