15
Невысокий прибрежный утес, изъеденный бурым лишайником. Широкая расселина, пересекающая его снизу доверху.
И светлый лучик стали, перечеркивающий черноту расселины. Лезвие меча, преграждающее путь сквозь утес.
— Никто сюда не войдет! — Голос Аранши от волнения становится хриплым, грубым. — Никто не войдет… без меня!
— Аранша, милая, да что ты… — Госпожа ошеломлена внезапным появлением наемницы. — Как ты… откуда взялась?
— Шла следом. Не отпущу Волчицу одну!
— Убери меч, героиня, — вмешивается Керумик. — И кончай тут лязгать зубами. Зеленая вся, глядеть жалко!
— Не пущу!.. Не пройдешь!..
— Прекрати, Аранша! — берет себя в руки Дочь Клана. — Сейчас же возвращайся к своему десятку. Передашь дарнигару, чтобы за меня не беспокоился. Поспеши. Это приказ!
— Мужу своему приказывай! — Черный страх выплескивается наружу отчаянной дерзостью. — Мне ты не командир! В Подгорный Мир тебе захотелось, к чудищам колдовским? Если своего ума не нажила, должен кто-то за тобой присмотреть! Не пойдешь никуда одна, понятно?
От такой наглости Волчица потрясенно замолкает, а Керумик присвистывает:
— Разговорилась, кобыла стриженая! А с чего это ты заладила: одна, одна… Высокородная госпожа не одна, а со мной!
— Вот именно! — Аранша подается вперед и твердо глядит в лицо Охотнику. Взор во взор. Жестко, непримиримо. Ни звука не произносят твердо сжатые губы, но что-то изменяется меж этими двоими. Они поняли друг друга.
— Ладно! — с деланным смешком говорит наконец Керумик. — Похоже, госпожа моя, эта чокнутая крепко навязалась нам на шею. Не спихнуть.
Арлина кивает, растроганно вспоминая, как три года назад сама стояла у Порога Миров с арбалетом наизготовку, преградив путь Ралиджу и Эрвару: «Уж не думаете ли вы уйти без меня?..»
— Только слушаться меня, как папу, маму и сотника! — заявляет Керумик. — Убери меч и возьми госпожу за руку. Рук не разжимать, пока не разрешу!
А наемницу вдруг отпускает страх. Что ужаснее всего? Ожидание неведомой опасности. А когда враг уже рядом, бояться поздно и глупо.
Но вот же она, первая опасность! Может, даже самая главная! Подгорный Мир выплеснулся наружу, смотрит наглыми золотистыми глазами, говорит хозяйским голосом…
Наемница молча отправляет меч в ножны. Молча стискивает узкую ладонь госпожи. И весь короткий путь сквозь расселину, когда каменные стены неожиданно сменяются слоем тумана, думает об одном: поздно бояться. Все уже началось Враг рядом…
— Но почему — солнце? — недоумевала Аранша. — Раз этот мир — Подгорный, то как солнце сюда попало?
Арлина отмахнулась. Ей совсем не хотелось растолковывать Аранше, что мир называется Подгорным потому, что входы в него чаще всего находятся в горах, среди скал. Ей вообще не хотелось разговаривать. Волчицу охватило полузабытое радостное возбуждение. Чувство возвращения домой.
Хотя радоваться было, по правде сказать, нечему. Особой красоты вокруг не наблюдалось.
А на взгляд наемницы, упрямо шагавшей за госпожой, местность была просто мерзкой.
Если это лес, то почему деревья торчат так далеко друг от друга? И подлеска никакого… Длинные белые стволы, безобразно изогнутые голые ветви без единого листика… кора гладкая… ох, да ее, кажется, и вовсе нет, коры-то… Мертвый лес?
И небо здесь неправильное! Пусть никто даже не пытается доказать Аранше, что такое небо и в самом деле может быть на свете! Мало того что серое, так еще и низкое! Раз уж ты небо, так изволь не висеть на верхушках деревьев!
Из-за пелены облаков почти не видно закатного солнца… кстати, почему закатного? Уходили-то из своего мира на рассвете — а здесь вечер! Куда день делся, а?
Паршиво, что не видишь, куда ступаешь. Под ногами что-то хлюпает, а что — не разобрать: все застилает слой густого тумана. Плотный такой, грязно-белый, почти по колено. Не провалиться бы в какую ямищу…
Словно прочитав ее мысли, Керумик, идущий впереди, обернулся к своим спутницам:
— Идите смелей, тут земля ровная, только корни вылезают кое-где. Нам повезло, сейчас сезон отлива… в иное время года по пояс пришлось бы брести.
— А из тумана никто не выползет? — обрадовалась Аранша тому, что на нее наконец-то обратили внимание. — Ой, смотри, Охотник, куда-то не туда ты нас завел!
— А тебя, стриженая, никто, помнится, сюда и не звал, — огрызнулся Керумик. — Подгорный Мир до сих пор неплохо без тебя обходился, обошелся бы как-нибудь и дальше.
— Ага! Сейчас! Так я и оставлю госпожу в вонючем болоте под присмотром рыжего клоуна! Обещал к Джангашу вывести, так выводи! А то тут сыро, противно… а туман-то, туман — хоть лепешки из него пеки… и небось мерзость всякая водится — пиявки там, жабы…
Керумик вздрогнул, огляделся. Даже в вечернем серо-смутном свете видно было, как он побледнел.
— Водится… — тихо сказал он. Помолчал и продолжил громче, увереннее: — А ну, красавицы, прибавим шагу! Ты, стриженая, права: плохое здесь место для ночлега. Я-то надеялся, что мы на опушке окажемся, обошли бы эти места стороной…
— А почему нет птиц? Потому что вечер, да? — бодро спросила Арлина. Она не замечала ни раздражительности Аранши, ни спешки и тревоги Керумика.
— Птиц тут только не хватало… — рассеянно отозвался Охотник. — Тут и без птиц… В Подгорном Мире, госпожа, только так: если чего-нибудь нету, то и хвала за это богам, пускай и подольше не будет… Главное — из складки никак не выбраться, мы в самую середку угодили, в глубину. А то б чего лучше — перейти в другую складку, вот и порядок…
— В глубину? — весело поинтересовалась Арлина. — Это ты про то, что здесь колокольчиков не слышно?
Керумик резко остановился.
— Колокольчиков? — быстро, подозрительно переспросил он. — Каких еще колокольчиков?
— Легких таких… то громче, то тише… Когда я в первый раз за Врата ходила, Эрвар сказал: это движутся прозрачные складки Мира…
— А-а, — успокоился Керумик. — Я-то иначе слышу: скрип такой, словно дерево о дерево трется… Но чтоб с первого раза это слышать?! Госпожа рождена, чтобы бродить по здешним краям! Вот я, к примеру, восемь раз через Врата прошел, пока не научился эти звуки различать. А некоторые так и погибают, не услышав…
— Волчица сама знает, для чего рождена! — встряла в беседу Аранша. — Много себе позволяешь, Охотник!
Керумик оглянулся на нее — и наемница замолчала.
В золотистых глазах мужчины не было гнева. Так человек мог бы посмотреть на некстати забрехавшую мелкую дворняжку.
— Командовать будешь в своем десятке, стриженая. А здесь ни армий, ни короля, ни Кланов, ни крепостей… только я! И от меня зависит, вернешься ты к мужу — или он избавится от такого сокровища.
— Армии и крепостей нету, зато есть мой меч! — Аранша, как истинная грайанка, не раздумывала долго над ответом. — Если увижу, что ты затеял недоброе…
— Убьешь, да? И сумеешь найти обратную дорогу?
Аранша онемела. Эта простая мысль почему-то раньше не приходила ей в голову.
Охотник усмехнулся и зашагал дальше.
Красноватое сияние, пробивавшееся сквозь облачную пелену, опустилось ниже. Голые ветви простирались над головами путников, застыв в мучительном, томительном изгибе. Слой тумана поднялся выше колен. От него отделялись полосы, плывущие в темнеющем воздухе, сплетающиеся в странные, причудливые фигуры. Сумерки густели, наливались темнотой, как наливается гневом злое сердце.
— Не успеваем, — озабоченно бормотнул сквозь зубы Керумик. — И конца-краю нет этой складке проклятой… Госпожа слышит эти… ну, колокольчики?
— Нет, — откликнулась Арлина. — Давно уже не слышу.
— Вот и я не слышу. Глубоко зашли! Ладно, будем пережидать ночь. Ну, хоть бы какая кочка попалась… не в воде же нам устраиваться!
— А почему бы не идти всю ночь? — пожала плечами Волчица. — Мы не устали.
— Здешняя тьма чужаков не любит… На дерево, что ли, залезть? Плохо я знаю здешние деревья. Может, они только этого и ждут!
Арлина вспомнила хищный лес, сквозь который она прорубалась вместе с Ралиджом и Эрваром, и поспешно кивнула.
— Эй, а это что? — воскликнула Аранша. Все обернулись.
Из белесого тумана выступало что-то широкое, массивное, темное. Среди зыбкого марева оно было угрожающе реальным.
Керумик шагнул вперед, вгляделся — и с шумом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы.
— Ах, вот оно что… Выходит, и в здешних краях такое бывает…
Над туманом возвышалось строение, напоминающее узкий каменный мост с парапетом. Аккуратно пригнанные друг к другу крупные камни были покрыты пятнистой слизью.
— И куда же эта дороженька ведет? — Арлина бросила взгляд в туман, скрывавший противоположный конец «моста».
— Она там, дальше, в спираль закручивается, вроде раковины улитки. Был бы сейчас день, госпожа бы увидела: поручни все выше, в конце концов в стену превращаются.
— А в середине что? — замирая от тревожного любопытства, спросила Аранша.
— Не знаю. И знать не желаю. Я такие «клубочки» в разных складках встречал: и в лесу, и в степи, и на морском берегу. Стоит себе каменное кольцо, а из него хвостик-вход высовывается. Так и приглашает зайти! А раз приглашает — ясное дело, не пойду…
Керумик решительно отвернулся от загадочного сооружения и захлюпал сапогами по невидимому в тумане болоту.
Уже почти стемнело, когда путникам посчастливилось набрести на торчащую из белого марева небольшую скалу. Довольный Керумик взобрался по склону и помог подняться женщинам.
— Вот здесь, на уступчике, сидеть и будем. С огнем пока обождем…
— А из чего б мы его развели? — фыркнула Аранша. — Деревья ты трогать не велишь… — Она смерила взглядом тянущуюся из тумана белую недобрую ветвь. — Да я бы их и сама не стала трогать, ну их к Серой Старухе на рассаду!
Керумик порылся в своем мешке.
— Вот! — извлек он что-то, похожее на свернутый в кольцо соломенный жгут. — Будет гореть до утра. Даже в дождь! Но пока лучше не надо…
Туман густел, белые полосы плели петли вокруг утеса. Аранше, напряженно таращившейся в темноту, показалось, что деревья качнулись, сдвинулись с мест, беззвучно поплыли в медленном хороводе… Наемница яростно протерла глаза. Померещилось?..
Мертвый лес понемногу оживал. У подножия утеса, в густой белой пелене, шумно ныряла и шмыгала какая-то мелочь. Крупный зверь, пыхтя и ухая, прошествовал мимо утеса. (Керумик не соизволил даже проводить взглядом темную тушу, промаячившую в белесых полотнищах.) Сверху донеслась россыпь резких стрекочущих звуков. («А вот и птицы!» — обрадовалась Арлина. Керумик и Аранша с двух сторон нехорошо на нее посмотрели.)
Понемногу грузное пыхтение затихло вдали, стрекочущие стаи упорхнули за уходящим зверем. Путники сидели на холодном выступе, подстелив себе плащи. Разговаривать не хотелось. Мысль о том, чтобы вплести свой голос в тихий говорок ночного чужого леса, казалась почти пугающей.
Аранше молчание давалось легко: наемница привыкла подолгу стоять в карауле без единого слова, а порой и почти без движения. Обхватив руками колени, она спокойно глядела в пахнущую гниловатыми испарениями тьму. Ни один подозрительный звук не проскользнул бы мимо ее ушей, ни одно существо не прокралось бы незамеченным к утесу. Но мысли наемницы при этом были заняты другим. Мозг ее упорно перебирал две темы для размышления. Первая: «Мальчик или девочка?» Вторая: «Ох, убьет меня Харнат, когда вернусь…»
Арлина тоже сидела тихонько, как мышка. Мысли ее носились из Найлигрима на борт корабля «Шустрая красотка» и обратно.
Керумик, серьезный и собранный, вслушивался в голос ночи — голос пока еще не угрожающий, а так, нехорошо предупреждающий… Он не оглядывался на Арлину, но и так знал, что она сидит, запрокинув смуглое лицо, полузакрыв дивные зеленые глаза. О муже думает, о детях. Ничего, это пройдет. Подгорный Мир выдавливает из человека воспоминания о прежней жизни…
Хотя сам-то он, Керумик, не забыл, как три года назад, сопливым зеленым юнцом, увидел в крепости Найлигрим девушку с черными волосами и своевольным нравом…
Впрочем, три года — это по обычному счету. Для Керумика прошло куда больше времени — лет пять, а то и шесть. Он был моложе Арлины — стал старше.
Эрвар учил его: «Всегда сверяй свою жизнь со временем обычного мира. Неважно, что ты бродишь за Вратами месяцы или годы, — важно, что в твоем родном мире за это время прошли мгновения или дни. Если забудешь об этом правиле, сочтешь, что твое собственное время важнее времени других людей… все, недолго тебе среди этих самых людей жить!»
Ну и ладно! Ну и не надо! Из всех людей на свете Керумика интересует лишь один… вернее, одна…
Конечно, сначала она будет гневаться… тосковать по детям, по своему самозванцу… Но потом поймет, что возврата нет, и смирится. Со временем она научится находить Врата, но Подгорный Мир уже проникнет в ее кровь и мозг, затянет, не отпустит…
Охотник насторожился. В густом белом киселе, расплывшемся у подножия утеса, что-то изменилось… Ах да, смолкла возня водной мелюзги. Что-то больно тихо стало вокруг…
И только он успел об этом подумать — взвихрились, пришли в движение полосы тумана, кем-то грубо потревоженные. И медленно, звук за звуком поднимаясь из плотной пелены, пополз на утес усталый, безнадежный человеческий голос:
— Кто-нибудь… помогите… не дайте погибнуть…
Люди на скале потрясенно застыли. Затем Аранша вскочила на ноги.
— Сидеть! — рыкнул на нее Керумик и, подавшись вперед, крикнул в белесое тесто: — Эй, кто там?
— Люди! — обрадовался голос. — Быть того не может… люди! Охотники, да? Я тоже… Да помогите же наконец! Я ранен…
Керумик попрочнее уперся рукой в выступ утеса и склонился над белым морем, подступившим уже почти к самым ногам путников.
— Ранен, говоришь? А напарники твои где?
— Все погибли… а я изранен, не могу встать… руку подайте, во имя богов!
Арлина вскинула сжатые кулачки:
— Да чего же ты ждешь, Керумик? Люди мы или не люди?!
— Мы-то люди… — задумчиво произнес Охотник, пристально и недоверчиво вглядываясь в туман. В руке его сам собой возник меч. — Мы-то как раз люди…
— Женщина?! — изумился голос снизу. — Здесь?! Добрая душа, помоги раненому подняться наверх!
Не раздумывая, Арлина встала на колени и протянула в туман руку. Наемница схватила госпожу за плечи, рванула назад. Аранша сама не знала, что заставило ее так поступить. Может, в слове «женщина», прозвучавшем из белой мглы, ей послышались нотки, неожиданные для голоса раненого человека. Плотоядные, жадные нотки…
— Послушай, — крикнул вниз Керумик, — у меня здесь глиняная фляга, большая такая. А в ней настой змеиного корня. Свежий настой, крепкий, коричневый. И я сейчас эту флягу опрокину вниз, в воду. Если ты человек, тебе от этого вреда не будет, правда?
Никакой фляги в руках Охотника не было. Но снизу, из тумана, этого наверняка было не разглядеть.
Ответом на слова Охотника был свирепый вой, в котором не осталось ничего человеческого. Клочья тумана взметнулись и закачались из стороны в сторону, словно поверхность трясины, в которую швырнули камень. По пляшущим в воздухе белым полосам можно было проследить, как что-то большое, стремительно лавируя меж деревьями, улепетывает прочь от скалы.
— Госпожа, кажется, хотела сунуть туда руку? — кротко спросил Керумик.
Арлина, похолодев, глядела в ту сторону, где затихал удаляющийся вой.
— Может, когда-то он был человеком… — задумчиво протянул Керумик. — Но я сразу догадался… Разве настоящий Охотник станет звать на помощь? Кого? Здесь одни хищники… Знаете что, красавицы, а ведь пора развести огонь!
Но жаркий огонь, вспыхнувший с первой выбитой искры, не разогнал тьму, пронизанную белыми полосами испарений, а лишь подчеркнул ее, сделал гуще, опаснее. Керумик положил пылающий жгут на выступ скалы. Взоры людей, внезапно почувствовавших себя слабыми и уязвимыми, не отрывались от пламени, как от последней надежды и защиты.
Эта защита оказалась недолговечной. Скала содрогнулась, сдвинулась с места, покачнулась. Что-то громадное вздыбилось над болотом, стряхнув с себя людей. Все трое посыпались в мелкую вонючую жижу.
— Это не скала! — закричал, вскакивая на ноги Керумик (словно в этом еще кто-нибудь сомневался). — Разбудили мы его! Бежим!
Ни один приказ не нашел бы так быстро дорогу к сознанию потрясенных женщин, как этот. Они рванули прочь сквозь туман, доходящий уже до пояса. Позади топал и грозно ревел обожженный гигант.
Белые редкие деревья не могли укрыть их от погони. Как назло, именно в этот момент разорвалась облачная пелена, открыв низкую, невероятно огромную луну. Яркий свет беспощадно озарил затянутое туманом болото. Люди стали видны, как крупные черничины на блюде с молочным киселем.
Что-то темное выросло навстречу. Арлина с ужасом подумала, что гневный гигант-преследователь обогнал их и встал на пути. Не сразу сообразила она, что вернулась к тому самому каменному «мосту», который недавно обошла стороной.
Керумик остановился у гранитного сооружения, не зная, как быть. Аранша с ходу перемахнула «парапет» и растянулась, прижавшись к скользкой поверхности камня. Убедившись, что с наемницей ничего не случилось, Охотник тоже запрыгнул на «мост» и подал руку Арлине.
Прижавшись с внутренней стороны к «парапету», люди со страхом прислушивались к топоту и свирепому сопению. Чей-то шершавый бок проехался по камню — людям показалось, что «мост» покачнулся.
Наконец возмущенное чудовище удалилось, с треском сокрушая подвернувшиеся на пути невезучие деревья.
Охотник осторожно приподнял голову над парапетом:
— Ушел… И как это меня угораздило его со скалой перепутать?
— Хищник? — спросила Арлина, храбро оглядывая болото поверх «парапета».
— Нет, но мог пришибить сгоряча. Вообще-то он в здешних краях не самый страшный. Тут и похуже кое-кто бродит…
Словно в ответ на его слова, над болотом пронесся звонкий шлепающий звук — будто кто-то хлестнул по воде мокрой тряпкой.
Даже в лунном свете было видно, как Керумик разом осунулся. Глаза его стали похожи на два темных провала.
— Накаркал! — безнадежно выдохнул он и с силой пригнул вниз голову Арлины. — Всем лежать — и тихо!
В наступившем молчании слышно было, как шлепающий звук повторился — на этот раз ближе.
Керумик, похоже, знал, что это означает. Распластавшись на покрытых плесенью каменных плитах, он пополз прочь — в ту сторону, где «парапет» становился выше, а коридор поворачивал, изгибался… Обе женщины молча последовали за ним.
А жутковатые звуки были уже у самого «моста».
Шлеп… шлеп… шлеп…
Коридор мягко изогнулся, скрыв от людей начало «моста». Но было слышно, как что-то тяжелое пытается взобраться на «парапет». Вот оно шумно сорвалось в болото… вот опять… тишина… а затем — сырой шлепок о камни. Преследующая их тварь вскарабкалась на «мост».
По плитам прозвучало: шлеп… шлеп… шлеп…
Арлина не заметила, как встала на ноги. «Парапет» здесь был таким высоким, что превратился в стены, но потолка у коридора не было. Луна злорадно высвечивала изъеденные плесенью плиты пола, испуганную Араншу с мечом в руке и Керумика, отчаянно роющегося в своем мешке.
Охотник распрямился, держа в руке небольшой обруч.
— Вот! — плачущим голосом крикнул он. — Забирай! Подавись!
Размахнувшись, швырнул обруч в ту сторону, где поворот коридора скрывал преследователя, и бросился прочь. Арлина кинулась следом, поскользнулась, сильно ушибла колено. Вспышка боли оглушила и ослепила женщину, и в этот миг сверкнуло воспоминание: Керумик раскладывает перед ней диковинные товары.
«Вот — редчайшая вещь: корона Жабьего Короля. Если носить ее на голове, рано или поздно начинаешь понимать язык зверей и птиц…»
Аранша помогла госпоже подняться на ноги, и обе кинулись догонять Керумика.
Пробежав несколько витков каменной спирали, все трое остановились, прислушались.
Позади — медленно, размеренно — шлеп… шлеп… шлеп…
Ужас Керумика давно передался женщинам. Путники бросились бежать, не замечая, что пол под ними становится наклонным. А когда заметили — было поздно: бег перешел в плавное, неостановимое скольжение.
Долго ли они летели вниз — не смог бы сказать ни один из них. Странное чувство: будто исчезло время.
А когда закончился этот странный полет-падение-парение оказалось, что исчезло не только время.
Вокруг не было ничего, кроме мягких вспышек и переливов света. Свет возникал и исчезал, расплывался полосами сплетался в сеть, превращался в острые разноцветные лучи — и исчезал. Это было бы очень красиво, если бы сквозь игру мерцания можно было различить, куда попали невольные гости… или хотя бы на чем они стоят!
Раздался голос, спокойный и равнодушный. Он не доносился из какой-то определенной точки — он возник ниоткуда, он насытил собой мягкий мрак, перечеркнутый пунктиром огней.
— Ну и что же мне теперь с вами сделать? — спросил голос.
