Книга: От легенды до легенды
Назад: Эльберд Гаглоев Люди… твари…
Дальше: Сергей Раткевич Кровь невинных

Татьяна Минина
Одна за всех

1

Камин дымил.
Сквозь белесо-серый дым прорывались робкие красно-желтые язычки, но на полноценное пламя их не хватало. Удушливый запах плыл по комнате. Потертый кирпич очага словно побледнел, на каминной полке оседала мелкая сажа цвета перца. Рыжжет фыркнул и, не желая пачкаться, перебрался с полки на спинку старинного дубового кресла.
Колени затекли и ныли, наконец-то можно встать. Тяжело долго сидеть на корточках, раздувая гаснущий огонь и заново складывая щепки и бересту. Вернулась во второе унаследованное от предков резное кресло, такое же, как и то, спинку которого облюбовал Рыжжет. Села, и на моих коленях немедленно угнездилась Трусь.
— Надеюсь, теперь разгорится, — сообщила я присутствующим. — Надо мне все-таки прочитать дедушкины записи и вызвать дух огня. Пусть поработает, камин без конца дымит…
— Может, мурр-мяу, надо для начала просушить дрова? — снисходительно поинтересовался Рыжжет.
Да, я их не представила. Рыжжет — кот, разумеется, рыжий, а Трусь — серая кошка. Потомственной магессе-воительнице положено иметь магических же животных. Увы, несмотря на череду славных предков, магесса из меня вышла так себе. То ли генетика сильно разбавлена предыдущими поколениями, то ли училась я недостаточно усердно… Но животных все равно люблю и с удовольствием держу. Тем более без них в этой унаследованной от предков дыре, то есть чародейском замке, забуду, как разговаривать.
Трусь тихонько мурлыкала, массируя коготками мои затекшие ноги, а я уныло разглядывала украшавшие стены каминного зала старинные гобелены. Они чередовались с портретами достойных представителей моей фамилии.
Вот прадедушка, знаменитый маг, воин и целитель, благодаря которому наше королевство Россошат сохранило свою независимость от страшных степных завоевателей. Запечатлен в момент наивысшего триумфа — произносящим собственноручно изготовленное Заклинание Высшей Сложности. Вот бабушка, магесса-драконоборица, поражает гнусного дракона, возжелавшего пожрать россошатскую королеву и тем самым пресечь династию россошатских королей. Бабушка-бабушка, милая моя воспитательница и учительница, я-то в кого такая бездарь?! Воительница из меня ничего, это да, а вот как маг я, увы, — не продолжатель славных дел рода. За всю карьеру так и не смогла овладеть магическим искусством настолько глубоко, чтоб с успехом применить на благо королевства…
Между гобеленами были прибиты к стене дурацкие рога неизвестного монстра, которые добыл кто-то из моих еще более отдаленных, но не менее славных подвигами предков. На рогах сидел и чистил перья огромный и абсолютно черный ворон, всем своим видом демонстрируя недоверие ко мне как покорительнице духа огня и заодно как разжигательнице каминов. Ворон тоже относился к моим домашним и звался Хьорн.
— Миарра, — это он ко мне обратился. — Там кто-то прибыл. Топчется на пороге. Опасается войти в чаррродейский замок без разрешения.
И дело не в том, что у ворона особо тонкий слух, просто рога прибиты около окошка, сквозь которое виден вход.
— Я, я его встречу, можно?! — радостно вскочила на лапы Терч и в предвкушении встречи заулыбалась во все свои сорок с лишним зубов. Она только с виду — суровая псина сторожевой породы, а на самом деле обожает гостей, норовит утопить их в слюнях счастья и зализать до смерти. Правда, вновь прибывшие обычно не дают ей шансов, падая в обморок гораздо раньше — при первом же взгляде на зубастую морду в размер человеческой головы и шкуру окраса «мрачный тигр».
Поэтому я не отправила Терч встречать королевского гонца. Нет, я не обладаю даром предвидения, но кого еще понесет в горный замок чародеев, страх перед которым передается в стране Россошат из поколения в поколение? Простые люди нашего жилища по-прежнему сторонятся, ближайшее поселение в двух днях пути. Знатные пошлют не просто гонца, а целую делегацию по всем правилам этикета. Ну а король по старой памяти может счесть меня на что-то годной…
Дальнейшее события показали, что я была права. Гонец — светловолосый, безусый, явно напуганный до смерти и отчаянно скрывающий это юноша — переминался на пороге зала, не решаясь приблизиться к Миарре делла Монте, великой магессе Россошата.
Еще бы, я успела подготовиться и предстать в традиционном для нашего семейства облике. Сменила обычную рубашку и потертые штаны на величественную черную мантию с красными молниями. Растрепанные волосы запрятала под традиционный колпак мага с золотыми звездами. В руках бабушкин посох и дедов меч, которые Терч спешно разыскала в шкафу. Все эти вещи обладали собственной, не зависящей от меня магией, которую в них заложили славные пращуры. Даже мои вполне обычные серо-голубые глаза под звездоносным колпаком заблистали неземной лазурью. Хорошо, что камин уже перестал дымить, а догадливый Хьорн успел приоткрыть окошко, чтобы запах дыма быстрее выветрился. Может, гость и не унюхает, что у нас дрова сырые.
— Его величество велели привезти ответ, — тихо, но внятно произнес гонец.
Потомственная магесса-воительница Миарра, то есть я, величественно кивнула из наследственного кресла.
Рыжжет перебрался на спинку моего сиденья, Хьорн составил ему компанию с другой стороны моей головы, Трусь распушилась на коленях. Все трое читали предназначенное не им письмо. Только Терч, усевшись на задние лапы, радостно рассматривала юного гонца, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Она наверняка представляла, как весело можно было бы побегать с юношей во дворе, играя в мяч. Посланец бледнел, краснел и явно видел себя в роли зайца при борзой.
— Ответ будет завтра, — провозгласила магесса Миарра. — Трусь, проводи молодого человека в комнату для гостей и возвращайся. Есть что обсудить.
Думаю, юноша предпочел бы ночевать под открытым небом, нежели в чародейском логове. Тем не менее здесь ему ничего не грозит, а удобства — свет, вода, тепло и канализация, созданные еще моими предками, — работают исправно. Замок вообще меня переживет: сам себя обслуживает, сам себя защищает. Умели же маги-предки творить!..
Ну ладно, хватит ныть, Миарра.

2

Письмо лежало на низком столике мореного вишневого дерева, опять-таки наследственном. Три листа, исписанные моим коронованным родственником Румиэлем Четвертым собственноручно, причем почему-то каждый с одной стороны. Впрочем, удобно — я положила листы рядом и могла охватить текст одним взглядом. Три прямоугольника на темно-красной с коричневыми прожилками столешнице были ослепительно-белыми, как ледники высоко в горах. Казалось, тонкие листы придавили стол, еще немного — изящная резная ножка не выдержит, темный столик покосится и три тяжелые бумажные льдины рухнут на пол и разлетятся на мелкие куски…
«Достопочтенная Миарра…»
Да, дорогой Румиэль вежлив. Называет меня достопочтенной, несмотря на то что в битве против превосходящего наше по силам войска напавшего на нас королевства Корн толку от моей магии было ноль целых и еще меньше десятых. Каким-то чудом тогда молодой король сумел закончить войну без лишних потерь со стороны Россошата. Впрочем, какое там чудо — собственный ум и работа от зари до зари.
«сообщить, что у вас появился прекрасный шанс проявить свои магические способности и взять реванш за прежние неудачи…»
Как маг в той войне я провалилась окончательно и бесповоротно. Корн рассчитал верно, и у него были преимущества: внезапность и сила. Конечно, король-отец умер не в одночасье, а, как говорится, после долгой и продолжительной болезни. Но войска Корна давно выжидали на границе, а наши шпионы оказались такими же шпионами, как я магессой, — не успели, проморгали, не сообразили вовремя… Так молодой Румиэль, едва короновавшись, попал на фронт.
Но у Корна были приличные маги, которые знали, как махать волшебными палками. А у Россошата — только потуги на магию в моем лице. Румиэлю это чуть не стоило жизни, а он все еще на меня надеется…
«…Сначала крестьяне, живущие в нижнем течении реки Игрель, что на границе с Корном, пожаловались на опустошения, причиняемые их стадам. Местные владетели не придали значения их словам, считая, что таким образом крестьяне норовят уклониться от уплаты налогов и сборов. Затем чудовище нанесло визиты в замки нескольких королевских вассалов, заслуживающих всяческого доверия. Пока люди находились в панике, дракон сбросил письма и улетел…»
Опять письма. Грамотные все стали, даже драконы.
«…вопреки распространенным легендам, дракон не требует себе в жертву принцессу. Этот монстр возжелал принца — и непременно королевской крови!»
Хорошенькое желание, должна заметить. Ибо у дорогого моего Румиэля четыре дочери, и лишь немногим более трех лет назад королева осчастливила его и всю страну принцем-наследником Ульемом.
«Мы и двор… не стерпев оскорбления… отряд из двадцати вооруженных панцирных рыцарей выехал незамедлительно…»
Дальше просто ужас. Гордые дворяне искали чудовище прямо на пастбищах и, судя по всему, не утруждали себя маскировкой. Дракон же открыл огонь в прямом смысле с неба, а затем начал наземное избиение. Восемь рыцарей обгорели как головешки, до сих пор не могут ходить, еще двое обратились в бега. Оставшиеся десять обожжены не так сильно, как первые, но получили тяжелые раны и переломы. Чудо, что они оттуда выбрались! Дракон же по-прежнему требует прекрасного принца Ульема и продолжает опустошать поля и загоны для скота. Крестьяне стонут. Господа боятся.
«…настоятельно прошу госпожу Миарру, внучку и правнучку знаменитых драконоборцев, избавить землю Россошата…»
Умеет король Румиэль писать письма…
Терч прижалась сбоку к моей левой ноге, преданно глядя в глаза. «Ха, хозяйка, новая игра, хорошо, хорошо! Сыграй с драконом, я в тебя верю!» Трусь крутилась у правой ноги, терлась то головой, то хвостом: «Мурль, все хорошо, ты только спокойнее, мурль, спокойнее». Рыжжет подошел спереди, поднялся на задние лапы, требовательно опираясь лапкой на мое колено: «Собираемся, мурр-мяу, в дорогу?» Хьорн на подоконнике любовался закатом, и его черный профиль выражал непоколебимое одобрение.
Мой рыжий умник, моя серая хитрюга, моя полосатая радость, мой черный мудрец… Если бы не вы, я бы никогда не нашла в себе силы жить рядом с собственным бессилием и пытаться его преодолеть. В какой раз, наверное, даже не важно.

3

Дороги.
На карте они похожи на веревки — плавные изгибы крученых линий, узлы-перекрестки, кое-где оборванный конец висит истончающейся на глазах нитью. А когда уже идешь такой веревкой-дорогой, запоминается лишь пыль. Где-то под ногами утоптанная земля, где-то — аккуратно уложенный камень, где-то — мелкий щебень, но пылью пахнет везде, если в течение трех дней не было дождя.
Рано утром гонец ускакал обратно в столицу с моим ответом. Улетел и Хьорн — купить мулов и припасы в ближайшем селении. Рыжжет и Трусь занимались чисткой оружия и упаковкой вещей, еды и прочего необходимого для путешествия. Терч изучала карту. Я бездельничала в библиотеке, перелистывая бабушкины мемуары. От рукописи пахло пылью, я немилосердно зевала и жалела, что раньше не догадалась почитать бабулин труд в качестве средства от бессонницы.
— Вот, вот как нам надо двигаться, — воодушевленно взмахивала ушами и тыкала носом в карту Терч. — Река Игрель вытекает из наших гор Соррель намного выше замка. И сразу-сразу поворачивает в сторону Корна.
— Верхнее и среднее течения реки Игрель известны своими порогами и водопадами, так как проходят по самой труднодоступной части Соррельского среднегорья, — процитировала я читанный когда-то давным-давно учебник географии. — Расставшись с горами, река Игрель в нижнем течении является естественной границей Россошата и Корна…
— С верхним и средним течением мы связываться не будем, не будем! — подпрыгивала и хлопала ушами Терч. — Спустимся по тропам и выйдем на дорогу. А к реке, к реке мы приблизимся уже на равнине, вдали от гор. Именно там, там, где жаловались на этого… дракончика.
— Мурль, дракона, — поправила неизвестно зачем появившаяся Трусь. — И мулов надо бы своих иметь. Там Хьорн привел каких-то трех костлявых, мурль, они даже на жаркое не годятся.
— Хищники, — вздохнула я. — Какие свои мулы? Вы же всех сожрете в три дня, и все равно ездить не на чем будет!
Сентябрь — прекрасное время для путешествий по Россошату: солнечно, но жары нет; ночи прохладные, но не настолько, чтобы замерзнуть. Охаянные Трусь мулы оказались довольно выносливыми ушастиками, которых не смущали ни пыль, ни веревки-дороги, ни странные пассажиры. Рыжжет и Трусь в силу небольшого роста и природной лени постоянно восседали на безропотных копытных. Хьорн иногда летел, но по большей части присоединялся к кошкам. Я и Терч предпочитали идти пешком. Пусть утруждать ноги не пристало великому воину, но я нуждаюсь в постоянном поддержании физической формы. А Терч всегда готова прогуляться за компанию.
Область нижнего течения Игрель была мне памятна еще с войны. Холмистая, богатая оврагами местность. Прошло пятнадцать лет, и селения здесь выглядели зажиточными, как будто их никогда не жгли и не топтали чужие и свои армии. Разве что дома в основном новые — в деревнях они и по сто лет стоят, а тут видно, что намного моложе. Справные дома, кое-где с пристройками, не землянки погорельцев. Поля под земледелие здесь куцые в силу неровного рельефа, а вот всякие овцы-козы на буйной местной траве росли и плодились просто на ура. Завидев молочный скот, остроухие вымогатели потребовали натурального молока и ныли до тех пор, пока я не свернула в ближайшую деревушку и не забарабанила в калитку.
— Что вам угодно, молодой человек? — степенно осведомилась солидного вида хозяйка. И ничего смешного: когда я в походной одежде, мужском платке-бандане и волос не видно, меня часто за юношу принимают. Ну, плечи у меня широкие, ноги мускулистые, да. Тем более ей солнце в глаза бьет.
— Она не молодой, мурр-мяу, — сообщил ей Рыжжет, выходя вперед.
— Она не молодая, — встряла еще и Трусь, хитро сощурив глазки. Чего к возрасту прицепились… — Мурль, и вообще женщина.
Ойкнув, крестьянка начала извиняться. В родном моем Россошате даже последний бродяга знает, что за женщины болтаются по дорогам в одежде воина и с говорящими кошками. Вернее, одна женщина. Вокруг меня столько слухов, что я бы и сама поверила, что магесса Миарра — настоящий страшный маг.
Хозяйка тем временем принесла пузатый горшок с холодным молоком из погреба и мисочку простокваши для Терч. Пока ушастые хлебали полезные продукты, я попыталась расплатиться за съеденное.
— Нет-нет, госпожа, с вас денег я не возьму. Вас же, поди, господин король послал нас от дракона избавлять?
Я уныло кивнула, отводя глаза. Да, его величество попросит как пошлет. Будет ли с меня толк? А богато они здесь живут, вон какие здоровые хлева для овец с козами у ближайших домов, и огороды до самого пруда тянутся.
— Родители мои бедно жили. — Хозяйка, похоже, проследила направление не только моего взгляда, но и мыслей. — Дед говорил, мол, крестьянину никто не поможет, кроме своих рук. А король Румиэль, дай боги ему здоровья, как начал царствовать, так всем и помог. Уж сколько лет каждая семья на свадьбу от казны получает пять золотых монет: хочешь дом строй, хочешь скотину заводи — на многое хватит. У кого ребенок рождается, на год от государственной подати освобождает. И господам местным запретил с крестьян лишнее драть, как прежде было…
Да знаю я, знаю все это. Давняя мечта моего коронованного родича — не богатая аристократия, а зажиточный народ. Вот только ни король, ни королева давно не носят коронных драгоценностей Россошата, переходивших от поколения к поколению со времен древнего основателя государства. Изумруды, сапфиры, рубины, невиданных размеров жемчуг — почти все было продано во время войны с Корном. Многие думали, что после заключения мира Румиэль кинется выкупать их, а он начал давать крестьянам монеты на новые дома…
Кажется, не зря.
Внезапно нахлынувшие воспоминания вырвали меня из реальности. Словно не было этих пятнадцати лет, опять я стою в королевской палатке одна перед молодым королем… о боги, да ведь это было вон на том холме! Или на вот этом? Пращур побери это Игрельское приграничье, тут все холмы одинаковы…
…Стена палатки словно лопнула, и за ней открылся совсем другой военный лагерь — враждебный лагерь армии Корна. И оттуда, закрытый мощной пеленой магии, шагнул чужой маг. Сила, клубившаяся вокруг него, была такой мутной, что черты лица врага словно смазались. Из вытянутых вперед сложенных рук вырвалась кроваво-красная удавка, захлестнувшая горло моего короля!
Я видела, видела это заклинание, эту магическую нить, и судорожно попыталась схватить ее руками. Бесполезно, удавка душила Румиэля, но для всех остальных оставалась лишь дуновением воздуха. Кто-то из королевской охраны влетел в палатку, но арбалеты и алебарды были бессильны — магическая пелена была непробиваема, к магу никто не мог приблизиться. А дорогой мой Румиэль кашлял кровью и задыхался, упав на одно колено, отчаянно борясь за жизнь…
Выскочившая откуда-то из-за двери Терч с разбегу ударилась о магическую пелену всем телом, включая уши и хвост. Собаку отшвырнуло, в воздухе запахло паленым. Маг надменно повел плечом. О, он был уверен в своей неуязвимости, раз явился сюда, прямо в королевскую ставку! Хотя, может, издали удавка-заклинание не действовало бы? Или хотел лично доставить тело врага королю Корна?
У меня не было возможности задать пришельцу эти вопросы. Терч странно взвыла на нескольких нотах, но в этом вое не было боли. В ответ коротко зашипели кошки, вывернувшиеся непонятно откуда. В следующий момент раздался звук, который я так часто слышала в родовом замке, — звук раздираемой портьеры. Восемь когтистых лап драли защитную пелену вражеского мага! Пахло жженой шерстью, но недаром коты способны прыгнуть даже на горячую плиту…
А вы еще спрашиваете, зачем мне столько животных?
— Миарра, не спи! — В защите врага мелькнула прореха, точь-в-точь как на охотничьем гобелене у меня в малой гостиной. Я кинулась внутрь, не думая головой, отдавшись рефлексам тела — не зря столько лет проходила воинскую подготовку. Сорок подтягиваний в день в течение нескольких лет сослужили свою службу — руки у меня железные.
Ухваченный за интимную часть тела вражеский маг оказался не в силах не только восстановить разодранную защиту, но даже внятно разговаривать. Удавка на шее Румиэля растаяла без следа, и король, держась за горло и хватая ртом воздух, поднялся на ноги, а враг лишь выл и ныл. Наконец удалось разобрать, что он извиняется за причиненные неприятности и предлагает вылечить слегка поджаренных котов и Терч. (Собака, разумеется, не просто так полетела на магическую защиту, а разведала боем, к какому слабому месту приложить кошачьи лапы.) И правильно предложил, потому что за короля и своих друзей я была морально готова раздавить ему то, что потом ни один маг-лекарь не восстановил бы. В благодарность враг получил от меня прощальный апперкот и до конца дня пролежал в нокауте, но сама я от этого магессой не стала…
— Так что спасибо вам, госпожа, заранее. — Крестьянка уже собирала пустую посуду. — Дракон этот уже много скота поел, на короля и на вас вся надежда.
— До свидания, хозяйка, — вразнобой ответили мои спутники.
Эх, честная женщина, знала бы ты, какая на меня надежда. Одна надежда, что опять верные друзья начнут, а я уж как-нибудь доделаю.
«Твой дар тебе не подчиняется, — вздыхает бабушка. — Он есть, но ты не можешь взять его в руки». Я чуть не плачу: выучила же, выучила все заклинания! Разрозненные куски помню прекрасно, но собрать в единую формулу не могу, и моя природная сила не откликается на куски, не колет кончики пальцев, чтобы вылиться в колдовство… А как здорово было, когда бабушка произнесла первые строки заклинания, я последние, и с моих пальцев сорвался настоящий огненный шар!
«У Миарры странное свойство. Она не может сама начать заклинание, но может успешно закончить то, которое начал кто-то другой», — подводит итог дедушка.
«Но кто будет вести ее за собой по жизни?» — хрустит по-королевски изящными пальцами мама.
Тогда мне были подарены удивительные помощники, мои верные друзья — мои вожатые. Я научилась идти за ними. Они делали первые шаги, я — последний. Они подносили артефакты, считывали из рукописей первые фразы заклинаний, а я честно шла проложенной мне дорогой.
Сама! Не это ли ключевое слово? Меня учили, и я честно старалась пользоваться готовыми магическими формулами, которые каждый раз разваливались, разбегались в разные стороны, как муравьи.
Может, надо просто придумать свое собственное заклинание? Пусть на основе старых, но не вспоминать заученное, а придумать свое?
Как придумал король Румиэль помогать крестьянам, хотя такого никогда и нигде не было.

4

— Хьорн, — окликнула я ворона. — Поднимись повыше и оцени, где тут может быть логово дракончика… то есть полновесного дракона. Ищи относительно высокий холм, желательно каменистый, с которого удобно взлетать, возможно, со входом в пещеру…
— Не повторрряй. Я читал записки твоей бабушки делла Монте, — буркнул ворон и поднялся в воздух.
Сам бы и позаботился о разведке, раз такой начитанный. Впрочем, ладно, не время обращать внимание на чужой характер.
Трусь все пыталась перебраться с мула на мое плечо. Однако ритм шагов у меня и у вьючного ушастика не совпадали, и кошка никак не могла прицелиться для точного прыжка. Такое же несовпадение мучило мой мозг. Несовпадение происходящего с известной мне историей и географией, которые в один голос твердили, что драконы живут и размножаются только в Черных горах за Желтой пустыней. Конечно, летающие рептилии не раз выползали оттуда и добирались до Россошата, где обычно попадали в объятия моих приветливых предков. Но вот в чем странность. Желтая пустыня находится с другой стороны Россошата, нежели река Игрель и королевство Корн! То есть дракон не только выбрался из родных краев и одолел пустыню — прецедентов полно, — но и зачем-то перелетел (или облетел) весь Россошат. И обосновался только на границе с враждебным нам Корном.
Трусь наконец изловчилась и перепрыгнула. От ее тяжести меня слегка перекосило, в ухе зазвучало ласковое «мурль».
Очень странно, что дракон забрался на другой конец страны от Желтой пустыни. С той стороны скот не хуже, напротив, там держат более крупных животных — коров и буйволов, которым плохо подходят здешние кочки-овраги. Да, письма еще эти! Почему он их по пути нигде не сбросил, тащил через всю страну? Ну же, Миарра, хвостик секрета где-то под носом, дерни — и размотаешь весь клубок…
Хьорн шлепнулся на спину мула часа через полтора, заметно вымотанный полетом.
— Там, за лесом, — более хриплым, чем обычно, голосом сообщил он. — Целая черреда гор. Ну, того, что здесь горрами называют. Одна вполне подходит. Повыше других, веррхушка ровная. Одна сторона совсем отвесная. Еще одна крутая. По другим можно подняться пешком. Тихо. Птиц нет, зверья нет. Охотиться не на кого.
— Ага! — в один голос воскликнула моя команда, а Терч энергично замахала ушами.
Рыжая, почти до желтизны высушенная солнцем глина крошилась под пальцами. Серый камень, глинозем, коричневый камень, песок, кусок гранита, глина… Кое-где прилепились небольшие пятнышки черной земли, в которых гнездились чахлые кустики. Эту сторону горки — предположительно драконьей — словно кто-то обрезал гигантским ножом.
На других, более пологих склонах плодородный слой задержался успешнее. Там росли сосны, ежевичник и самшит. Именно там должны были подниматься мулы под наблюдением Терч. Я велела им начать подъем на полчаса позже, чем мы. Мы — это Рыжжет, Трусь и я — все те, кто умеет лазить по склонам.
Я провела полжизни в горах, где ходить по скалам куда труднее. Сплошной камень, приходится впихивать пальцы ног и рук в твердые расщелины и цепляться за выступы. Здесь же, где между камнями то песок, то мягкая глина, удержаться куда проще.
Серый камень. Глина.
Мой план был прост. Мы втроем поднимаемся незаметно с этой стороны, Терч с караваном — там, откуда нас могут ждать. Они отвлекут дракона, а мы подберемся сзади и скрутим его как миленького. Хьорн, как независимое от рельефа местности существо, осуществлял связь.
Желтый камень. Опять глина. Красновато-коричневая глыба…
Выше ничего нет. Справа через край гранитной площадки легко перемахнул Рыжжет, слева его движение повторила Трусь. Я вслед за ними перекинула тело через уступ и увидела, что оба кота уже стоят в боевых позах. Спина дугой, хвост бьет по бокам, уши прижаты.
Только сейчас в нос ударил запах гари.
Хьорн не успел нас предупредить. То ли мы поднимались слишком медленно, то ли Терч взяла слишком быстрый темп… Дракон уже напал на маленький караван!
Прямо у меня под носом ворочался огромный хвост с зубцами наподобие крепостных поверху. Впереди маячил массивный таз ящера, темно-синяя чешуя на солнце отливала лиловым. Из передней части туши — высматривать голову мне было некогда — вылетело пламя и устрашающий рев.
Однако дела наши были совсем не так плохи, как можно было предполагать — Терч и Хьорн вовремя сориентировались. Терч согнала мулов в тесную кучу и жестко пресекала любую попытку панического бегства деликатным прикусыванием за ноги. На голове переднего мула разместился Хьорн, раскинув крылья во весь размах, от которого, к слову, не отказался бы и полноценный орел. В клюве он держал кольцо из невзрачного металла с семью камнями, переливавшимися всеми цветами радуги. Из камней вырывались лучи света, переплетавшиеся между собой и образующие нечто вроде зонтика над всей компанией. Пламя дракона скатывалось с радужного зонта, как дождь с настоящего.
Глаза Хьорна были полуприкрыты, ворон весь отдался управлению знаменитой Радужной Защитой, созданной моей бабушкой. А вы как думали? Готовясь к поездке, мы выгребли из подвалов замка самые надежные из оставленных предками штучек!
Помня бабушкины писания, я скосила глаза на тень от дракона. Ого! Можно было предположить…
«Что тут предполагать, Миарра, — сказал в моей голове голос короля. Нет, мой дорогой Румиэль не обладает даром мысленного общения, просто вновь вспомнился разговор пятнадцатилетней давности, который как был прерван нападением вражеского мага, так и не был закончен. — Что предполагать? В тебе есть наследственная сила, ты честно учила то, что тебе преподавали, но ты не можешь колдовать сама. Остается лишь ждать, что рано или поздно в какой-то угрожающей ситуации ты сама сделаешь первый шаг, и твои возможности прорвутся наружу. Вернее, что ты наконец-то выйдешь за рамки своих нынешних возможностей…»
Угрожающая ситуация случилась через пару минут после тех слов короля, но ничего не произошло.
Ничего во мне не прорвалось наружу, и ни за какие рамки я не вышла.
Тогда мои помощники кинулись делать основную работу, а я лишь довершила дело. В меру своих физических способностей. Силой — самым простым и банальным способом, который знает человек.
Рыжжет и Трусь хлестали себя хвостами по бокам, но не нападали. Пробьют ли кошачьи когти чешую дракона, удастся ли вцепиться? В желтом глазу Рыжжета мелькнуло сомнение, нерешительно вздрогнул кончик хвоста Трусь.
Они никогда не сомневались. Они всегда знали, что если они не начнут — ничего не получится.
Мне бы ум Рыжжета…
Мне бы хитрость Трусь…
Мне бы незамутненную уверенность Терч…
Мне бы Хьорнову мудрость в расчетах…
Не начнут они?
Ничего не получится?!
В моей голове рушился мир, и время словно остановилось. Замер драконий хвост, застыли искры Радужной Защиты, нарисованной казалась шерсть на кошачьих боках…
Одна секунда.
Один шаг.
Одна жизнь.
Посмотреть на мир своим взглядом. Не черным и не красным — прозрачным как стекло. Не замутненным чужим знанием и чужими традициями.
В следующий миг все рвануло вперед с прежней скоростью.
Не размышляя, я прокричала слова, которые подсказывало сердце. Кажется, добавила туда что-то, чего ни бабушка, ни дедушка, ни прочие славные предки даже в горячечном бреду не могли помыслить. Меня словно несло горячим ветром, сила колола кончики пальцев, и некогда было думать о том, правильная ли это формула, сработает ли она. Я просто бросила заклинание в чудовище, как кидают тухлый помидор в плохого актера.
С чувством.
Рыжжет и Трусь прыгнули одновременно с разных сторон. В следующий момент дракон словно взорвался. Части огромной темно-синей туши разлетались, испаряясь на глазах. Миг, и перед нами запрыгала синяя некрупная драконица размером не больше коровы. Подросток со странным металлическим ожерельем на шее. На ее морде, душераздирающе шипя, висели разъяренные кошки. Кошачья шерсть искрила, драконица пыталась плюнуть огнем в белый свет как в копеечку, но из пасти вылетал лишь дым. Переделанное на ходу бабушкино заклинание не только нейтрализовало драконью магию, но и лишило девчонку возможности извергать огонь.
Миарра, ты все-таки магесса!

5

— Дурррачье! А если бы она лапой вас прихлопнула?
Исцарапанная драконица ревела в три ручья. Отцепившиеся кошки чистили когти, а Хьорн вполголоса отчитывал их за безрассудство.
— Одной лапой двух кошек прихлопнуть невозможно, мурль-мурль, — сообщила ему Трусь. — А двумя лапами сразу неудобно — упадешь.
— Она вас и по очереди перебить могла, — сбавил обороты Хьорн. — Нет, ну что за безответственность…
— Миарра успела бы ее заколдомяу… э… заколдовать, — от радости Рыжжет сбивался на примитивный диалект кошачьего языка. — Она мяумяугесса, настоящая!
— Бабушка делла Монте всегда в это карррила… веррррила, — расчувствовался ворон, тоже зачем-то переходя на наречие помоечных ворон. — Что рано или поздно Миарра скарр… спрррравится одна за всех…
Терч бдительно следила за пленницей. Иногда порыкивая, отчего драконица нервно вздрагивала. Пыхать огнем она уже не пробовала.
— Как тебя зовут-то? Да не реви ты.
— А-а-а-а… У-у-у-у-у-у… обманывают все… и вы тоже обманете.
— Зовут тебя как, говорррю?! — это Хьорн не выдержал, прикаркнул на пленницу.
— Ундишвалахмапари… а-а-а-а-а… — рыдала драконица. — Бедная я несчастная… И зачем я брата не послушала… а-а-а…
— Унда, — немедленно укоротила я непроизносимое имя. — Это брат тебя прислал помогать королю Корна?
— Не-е-е-ет, брат наоборот, брат не пускал… Несчастная я! Это они… Они меня соблазнили, и-и-и-и-и, принцем соблазнили.
— Кто «они»? — опять вступил грозный Хьорн.
— Эти. — Драконица Унда махнула лапой в сторону корнского берега Игрель. — Оттуда. Они брата звали… и-и-и… Брат большой, он старший. Это я как он выглядела, когда ты, магесса, — девчонка взяла себя в лапы до такой степени, чтобы сделать уважительный жест в мою сторону, — иллюзию разбила. Это брат мне подарил. — Она коснулась ожерелья на шее. — Чтобы, если драться, я как он казалась и его силой пользовалась. — Она опять всхлипнула.
— Так как ты рассталась с братом? — продиралась я сквозь путаный рассказ.
— И-и-и-и… брат мне показывал мир. Мы были около большого порта. Там, за пустыней…
Кусочки складывались в мозаику. Если верить Унде — а почему бы, собственно, ей не верить, — к ее брату обратились представители королевства Корн. Каким-то образом — то ли с помощью магии, то ли через особо отчаянного купца — прислали письмо с приглашением поразорять земли Россошата в нижнем течении Игрель. Соблазняли его также принцессами, дочками Румиэля. Брат Унды (с еще более непроизносимым именем) дураком не был и отказался. Зато наивная Унда с дарованным братцем ожерельем…

 

 

— А-а-а, — хныкала драконица. — Я подслушала, там принц есть. Я принцев никогда не видала! Я решила — прикинусь братом, а потребую не принцесс, а принца. Пусть приезжает на белом коне от меня освобождать, а я его хвать — и домой! И-и-и-и-и… И король этот… тамошний… ну, с того берега… поддержал. Правильно, говорит, принц там красавчик, забирай его скорее, пока невесту не нашли…
Еще бы, лишить Россошата наследника, а королевскую семью — единственного сына! Отличная диверсия.
— Надули тебя, — фыркнула я. — Принцу Ульему всего три года!
— Чего? — От шока драконица перестала рыдать и икать.
— Вот чего. — Я вытащила из тюков миниатюру с королевской семьей. Да, я сентиментальна, таскаю с собой такие вещи. — Видишь? Писано в королевском замке весной этого года. Вот твой принц.
Розовощекий трехлетка Ульем улыбался на коленях у отца, окруженный сестрами.
Унда надула губы.
— Он, поди, подгузники еще носит… Тут и есть-то нечего! Я думала, он взрослый уже, красавец мужчина… опять обманули, а-а-а-а-а… — она печально взглянула на меня. — И чего теперь со мной будет? Я даже огня своего лишилась.
Я заговорщицки подмигнула, уверенная в себе как никогда.
— Огонь я тебе верну, мое заклинание: хочу кладу, хочу снимаю. Но ты немедленно вернешься к брату. — Драконица отчаянно закивала, явно мечтая убраться как можно дальше от коварного Корна и вредного Россошата. — Передашь ему мое письмо и кое-что расскажешь на словах…

6

Камин горел ровным желто-красным огнем, экономно кушая поленья. И дело не в том, что я все-таки потолковала с духом огня, просто мы наконец-то сложили дрова в сухое помещение.
Дубовые прадедушкины кресла казались особенно уютными. Может, потому, что на улице звенел первыми заморозками ноябрь. Терч спала, развалившись перед огнем и подставив живому теплу светло-полосатый живот. Лапы собаки периодически подергивались — наверное, в своих грезах она кого-то догоняла и почти наверняка зализывала до судорог. Трусь мурлыкала во сне, оккупировав одно из антикварных кресел. Я не возражала, а других претендентов и не имелось — Рыжжет в этот раз предпочел дремать на каминной полке. Черный Хьорн улетел, и никто не сидел на рогах монстра у окошка, сквозь которое виден вход в замок.
Поэтому гостей мы услышали, когда они уже входили в каминный зал. Непременно выскажу Терч свое недовольство — она страшная охранная собака или напольный коврик? Трусь едва шевельнула серыми ушами, Рыжжет так вообще даже не проснулся. Совсем распустились, бдительности никакой! Привыкли, что магическая входная дверь кроме постоянных обитателей замка впускает только одного человека.
Высокий черноволосый мужчина уже скинул капюшон и снимал теплый, на меху, плащ. Рядом с ним топтался мальчик лет четырех, закутанный в теплую одежду. Щеки карапуза порозовели от горного воздуха, любопытные карие глазенки перебегали от полосатой собаки к огромному коту на камине. Малыш даже неосознанно шагнул вперед, протянув ручонку погладить, но твердая ладонь мужчины ласково придержала его за плечо. Вот так же — уверенно и спокойно — он правит своим королевством. Он — его величество Румиэль Четвертый собственной персоной с сыном и наследником Ульемом.
— Лежать! — скомандовала я вместо приветствия. Разумеется, не королю, а Терч. Ее любовь к детям выливается в столь бурные поцелуи и объятия, что дети обычно не выдерживают напора и падают. А катание принца Ульема по полу вряд ли входит в планы моего обожаемого Румиэля.
Хитрая Трусь незаметно для всех проснулась и уже помогала принцу раздеться. Страдающая Терч честно выполняла «лежать»: живот прижат к земле, лапы собраны, лишь хвост роет напольный гранит да уши поднимают ветер, выражая бурное желание прыгнуть на Ульема. Отважный малыш тщательно изучил оскаленные в приветственной улыбке зубы, затем, повернувшись к отцу, изрек:
— Папа, это тот дракон, которого победила тетя Миарра?
— Нет, это другой, — улыбнулись мы с братом. Чего вы не знали? Я же говорила, что мы с королем родственники!
Так уж сложилось, что королевская династия Россошата издревле была в родстве с магами делла Монте. Собственно, первый король был братом первого мага. Позже то принцессы выходили замуж за магов, то сестры магов становились супругами принцев. Вот только у наших бабушки с дедушкой был один-единственный ребенок. Дочь, которая в восемнадцать лет влюбилась в наследного принца Румиэля Третьего, причем взаимно.
Бабушка заламывала руки, дед хмурил брови — род магов делла Монте рисковал прерваться! Но наша будущая мать была непреклонна. «Продолжать дело рода пришлю внуков!» — заявила она и отправилась замуж в столицу. Ну а дальше вы уже наверняка догадались. Мой брат унаследовал королевство, а я в юном возрасте отправилась выполнять долг магессы. До последнего времени вполне безуспешно.
— Ну, рассказывай, — потребовал мой дорогой брат, поудобнее усаживаясь в дедушкином кресле. Это в письмах он придерживается официального тона, а наедине нормальный родной брат. — Как ты устроила этот подарок королю Корна?
Рыжжет, Трусь, Терч радостно заулыбались каждый на свой лад. Они-то были в курсе того, что именно я написала брату Унды. Вообще иметь братьев весьма полезно, как я погляжу.
— Видишь ли, страшный дракон оказался на самом деле маленькой испуганной девчонкой. Но у этой девчонки имелся старший брат, который о ней заботится. Ну а я просто открыла этому парню глаза на то, как гаденько посланцы Корна использовали наивность его сестры. Насчет принца.
Малыш Ульем важно фыркнул, показывая свое отношение ко всем на свете девчонкам, за что немедленно схлопотал легкий отцовский шлепок по лбу.
— Как ты вообще поняла, что это не большой страшный дракон? Двадцать рыцарей не догадались, так она по ним прошлась…
— Понимаешь, я никак не могла понять, зачем он… она… короче, дракон пересек страну. Что-то в этом драконе было ненастоящее, понимаешь? Я перечитала записки нашей бабушки. Она тоже утверждала, что эти чудовища никогда не попадали в нижнее течение Игрель. Я прямо чувствовала, что что-то не так с этим драконом! Еще искала про всякие драконьи обманы… У бабушки сказано, что они иногда придают себе более внушительный вид, с помощью иллюзии увеличивая свои размеры. И чтобы увидеть истинные размеры летающей рептилии, надо посмотреть на ее тень. Ну и заклинание для снятия иллюзии тоже было, только, — я скромно потупилась, — я его малость попортила. Не только вернула драконицу в ее настоящие размеры, но и приостановила ее способность изрыгать пламя.
— Миарра, ты просто гений! — Румиэль даже привстал в кресле. — Ты же доработала заклинание нашей бабушки!
— Угу, и победила напуганную зареванную девчонку.
— Которая, между прочим, двадцать здоровых вояк мне положила! Кстати, подробности того, что происходит в Корне, уже знаешь?
— Пока нет, отправила Хьорна разузнать.
— Я тебе сам расскажу! Да будет тебе известно, в королевство Корн заявились драконы. С классическим требованием золота и принцесс.
— Драконы? Что, даже несколько?
— Целый косяк! Твоя Ундишвалахмапари… не делай такие глаза, пообщаешься с мое с разными дипломатами, и посложнее имена научишься выговаривать… так вот, Ундишвалахмапари — сестра драконьего вожака. И теперь вся стая явилась разбираться, зачем девочку обидели.
Я не выдержала и расхохоталась. Вот уж встретились два одиночества — я и Унда! Обе сестры могущественных правителей, и обе, похоже, мучимые комплексом неполноценности. Надеюсь, драконице со временем тоже повезет.
Румиэль оставался серьезен.
— Миарра, я горжусь тобой. Ты все-таки сделала свой шаг! После стольких неудач… я все эти годы так переживал за тебя…
— Я просто научилась быть собой, Румиэль. Перестала брести в хвосте великих предков и посмотрела на мир и магию собственными глазами.
Потянуло сквозняком — это Хьорн влетел в окошко и устроился на излюбленном месте — монструозных рогах. Трусь умывалась, сидя на моих коленях, и когда только успела на них забраться? Рыжжет терся о правую ногу, к левой прижалась Терч.
— Ну, старые приятели, — мой брат внимательно оглядел их всех и улыбнулся во весь рот, как в детстве. Сейчас он нечасто может позволить себе такое. — Что, четвероногие-крылатые, теперь наша магесса без вас справится?
— Спррравится, — подтвердил ворон. — Прикажете отпрравляться на свалку истории, ваше величество?
Ульем настороженно взглянул на отца — неужели он и правда хочет разогнать такую веселую компанию? Трусь презрительно фыркнула, выражая национальное кошачье отношение к приказам всяческих королей. Рыжжет задумчиво шевельнул ушами и показал ворону растопыренные когти — мол, глупо шутишь.
— Это как сама Миарра решит, — отвечал брат с делано скромным видом.
— Еще чего, — буркнула я. — У них еще полно дел. Мышей, например, не всех доловили, кресла не до дыр пролежали… Да и вообще, нас, магов, разные короли просят чуть ли не каждый день — то дракона поймай, то реку поверни. Отбоя нет от работы, мне что ж, одной все делать?!
И тут его величество король Румиэль Четвертый прижал большой палец правой руки к носу, большой палец левой — к мизинцу правой, растопырил пальцы и, как в детстве, показал своей великой и ужасной сестре-магессе «длинный нос». Чтоб не зазнавалась.
Назад: Эльберд Гаглоев Люди… твари…
Дальше: Сергей Раткевич Кровь невинных