Книга: Золотое руно
Назад: ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Колхов провели
Дальше: ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ Воссоединение на Ээе

ГЛАВА СОРОКОВАЯ
«Арго» высаживает Ясона

На заре аргонавты нашли Пелея, ожидавшего их в британской деревушке. Адмет спросил его, когда Пелей взбирался по лестнице:
— Ты все еще здесь? А где колхский вице-адмирал?
Пелей кратко ответил:
— Мы одолжили челнок и поплыли в нем. Но вице-адмирал признался мне, что не умеет плавать.
— А, понимаю, — сказал Адмет. — Надо полагать, опять случилось какое-то роковое происшествие.
— Моя жизнь полным-полна их, — признался Пелей, залившись краской, — с тех самых пор, как давным-давно на Эгине какой-то крылатый дух отклонил от правильного пути мое кольцо и оно убило этого беднягу, моего сводного брата. А вчера неустойчивость челнока и быстрота течения лишили жизни колха, не пролив крови. — Затем он обратился к Ясону и Медее: — Скажите мне, благословенная пара, как вам удалось избавиться от наших преследователей? Что, наш Эвфем снова одолжил бурав из Аргусова ящика с инструментами? А Руно-то вы с собой принесли?
Когда Ясон поднялся, чтобы показать свое сокровище, неумолимые солнечные лучи упали на его окровавленную рубаху, запачканные ноги и сгустки крови в светлых волосах.
Пелей скорчил гримасу Горгоны и сказал:
— Кажется, Ясон, у тебя тоже произошло роковое происшествие, да только не без крови. Или ты, может быть, приносил полуночную жертву Божеству Преисподней?
Никто из аргонавтов, кроме Аталанты и двух сыновей Фрикса, не знал, что Ясон убил Апсирта, хотя все знали, что он тайно посетил остров, чтобы забрать Руно. Вид крови всех поразил и потряс, и все в молчании ожидали ответа Ясона.
Ясон не отвечал.
Медея улыбнулась, оглядев ряд заполненных людьми скамей, и сказала:
— Ну что же, поплывем отсюда, дорогие друзья, пока ветер свеж. Пусть никто из вас не думает, что я говорила всерьез, когда требовала, чтобы вы доставили меня обратно в Эа прежде, чем вернетесь в Грецию. Пусть все Колхидское царство разрушит землетрясение или зальет потоп, мне-то что. «Арго» идет прямо в Иолк. Ну, давайте же его сдвинем!
Никто не шелохнулся. Все глаза были устремлены на ее одеяние, забрызганное кровью.
Аталанта спросила:
— Товарищи, что вам мешает? Почему вы не гребете?
Долгое молчание нарушил скрипучий голос Аскалафа из Орхомены.
— Я слышу странный поющий звук на носу, — сказал он. — Может быть он исходит от вещей дубовой ветви Зевса, которая уже однажды к нам обратилась и разрешила наше затруднение?
— Это жужжание мух или шум ветра в снастях, — сказал Эхион, который не терпел каких-либо оракулов, не исходивших от его отца Гермеса.
Прорицатель Мопс взошел на нос, тщательно подобрав свои одежды, когда проходил мимо Медеи, чтобы не загрязнить их. Он внимательно прислушался, наконец кивнул и заговорил.
— Ветвь говорит: «Те, кто сокрушили в битве моих явных врагов, да рассядутся в должном порядке на добротных скамьях этого корабля; но на тех, кто замешан в предательском убийстве, во имя какой благой цели оно бы ни совершилось, падут мои проклятие и гнев. Если только они немедля не покинут корабль, я поражу его с ними вместе ударом молнии и брошу всех аргонавтов в бездонную гибельную пропасть. Они должны уйти, они должны уйти, они должны уйти — и не должны возвращаться, пока не очистятся полностью от греха. Ха! Запах крови исходит даже от золотых рогов моего Руна. Я не приму окровавленное Руно, даже если эта кровь вытекла из глоток моих врагов. Удалите пурпур и золото с корабля и не приносите их ко мне до тех пор, пока их не омоют в семи реках, которые впадают в семь разных морей».
С дальних вершин горы Гемос, хотя день был безоблачный, донеслись ворчливые громовые раскаты, подтверждая истинность оракула.
Не говоря больше ни слова, Ясон и Медея собрали свои пожитки, взяли Руно и спустились по лесенке.
Мопс спросил Аталанту:
— А ты не соучаствовала в убийстве?
Она ответила:
— Я была косвенным соучастником, а не прямым. У меня на теле, волосах или одежде нет крови.
Долоп Эвридам сказал:
— И все же пятнышко-другое могло ускользнуть от твоего внимания. Я не позволю тебе оставаться на борту.
Мелеагр сказал:
— Если Аталанта уходит, я — тоже.
— Иди с миром, — ответил Эвридам, — и возьми с собой Меланиона, который, хотя и не высаживался на остров Оракула, все же виновен еще больше, чем Аталанта.
Другие аргонавты откликнулись:
— Иди с миром, Мелеагр!
Аталанта, Мелеагр и Меланион покинули «Арго», и Мелеагр сказал:
— Я ухожу по собственной воле, а не по необходимости; и все же призываю вас засвидетельствовать перед Аполлоном, что я не дезертир, ибо все вы пожелали, чтобы я шел с миром. Где мы встретимся?
Аргус ответил:
— Где же еще, если не в Ээе, городе Кирки? Кирка, будучи сестрой убитого Ээта и теткой убитого Апсирта — единственная из живущих, кто может выполнить обряды очищения над виновными. Сопроводи их в ее дворец, взяв с собой Руно, путем, о котором мы договорились на недавнем нашем совете, и уговори ее их очистить.
Новый отдаленный раскат грома сделал более весомыми слова Аргуса.
Мелеагр сказал:
— Хорошо, товарищи. Желаю вам счастливого плавания, и пусть вас не сцапает Арас, Главный Адмирал, который поджидает вас у Трои; берегитесь его безжалостных союзников троянцев. Я считаю, что вы поступили неразумно, исключив из вашего числа Медею, поскольку она одна, как царица Колхиды, может призвать Араса к повиновению.
— Я не боюсь за «Арго», — сказал Аргус, — если только на борту не останется ничего, несущего зло. Мы под защитой пяти божеств: Афины, под руководством которой я построил этот блистательный корабль; Зевса, говорящая ветвь которого только что предостерегла нас и гром которого дважды прокатился по небу от Гемоса, подтвердив предостережение; Посейдона, по зыбкой почве владений которого мы плыли и опять должны плыть; Артемиды, журавль которой недавно в момент бедствия изрек нам утешительное пророчество; и Аполлона, которого Артемида зовет братом и которому мы принесли жертвы на Левке, когда сошли на берег этого восхитительного острова.
Из-под одеяла на носу раздался слабый голос Орфея, упрекнувший Аргуса:
— Аргус, сын Нестора, не забывай Великую Богиню, которая дала жизнь всем нам.
Аргус поспешно ответил:
— Не надо, чтобы ее имя слетало с наших уст; с момента нашего захода на Самофракию оно колотит о наши ребра словно молот кораблестроителя.
Затем они оттолкнули от берега судно, простившись только с Мелеагром, так как не желали снискать вражду духа Апсирта. Аргуса единогласно выбрали капитаном.
Они плыли вдоль западного побережья Черного моря без приключений. Берега оставались низкими, пока на третий день они не поравнялись с Гемосом, после чего пошел берег средней высоты с пустынными холмами на заднем плане. Ветры были легкими, но попутными, и на пятый день «Арго» обогнул поросший деревьями мыс с пологими желтыми берегами и прибыл в Салмидесс, летнюю столицу царя Финея. Все аргонавты сошли на берег, и Финей вновь разрумянившийся и деятельный, благодаря нормальному питанию, прошел, постукивая палкой, через двор, чтобы их встретить, и заплакал на шее у своих пасынков, Калаида и Зета. Когда они поведали ему всю историю своего плавания, он сказал:
— Поспешите домой, дорогие сыновья, как только Руно будет снова благополучно возложено на плечи дубовому образу Лафистийского Овна.
Они пообещали так и сделать, но сказали:
— Впереди нас ждет опасность. Как нам ускользнуть от наших врагов-колхов и троянцев, их союзников?
Финей ответил:
— С вами нет ни Аталанты, ни Медеи, ни Ясона, и вы не везете с собой Руно. С чего вам страшиться колхов? Что до троянцев, то у вас на борту нет товара, который вызвал бы их ревность; а когда вы сообщите им, что Ээт и Апсирт оба мертвы и что престол Колхиды пустует, они благословят вас как добрых вестников и щедро угостят. Я ручаюсь, неурядицы колхов порадуют их слух, ибо Ээт навязал им множество невыгодных сделок и ограничил их торговлю с несколькими народами Черноморского побережья.
Получив такие заверения и отведав угощения, аргонавты спокойно продолжали свой путь. Но они отплыли без Орфея, которому нездоровилось с тех самых пор, как они оставили Колхиду и который за все это время ни разу больше им не сыграл. Когда Финей пообещал вернуть ему здоровье ваннами и слабительными и благополучно отправить его затем в его родную страну с достаточным эскортом, товарищи освободили его от клятвы оставаться с ними. К вечеру следующего дня они прибыли в пустынное место, поросшее зарослями земляничных деревьев, грубым кустарником и чахлыми дубами, к истокам озера Делкос. Там на белом, ослепительно сверкающем песчаном берегу они принесли в жертву богине Афине двух овец, которых захватили с собой из Салмидесса, моля ее, пока струилась кровь, снова благополучно провести их мимо Сталкивающихся скал.
Течение в Босфоре бежало еще сильнее, чем прежде, и хотя они скорбели, что нет больше в живых Тифия, чтобы их вывести, Анкей Большой, полагаясь на указания царя Финея, с уверенностью взялся за руль. Они пронеслись по проливу без происшествий за три часа, а то и меньше, и вскоре плыли вдоль северного берега Мраморного моря. Первую стоянку они сделали в просторной защищенной бухте, в которую впадает река Атирас, во владениях царя Финея; следующую — на песчаном берегу под сенью Священной горы; следующую — в Сестосской бухте. Это был первый привал по пути домой, который совпал с их привалом по пути туда. Ему суждено было стать последним.
Они стремительно промчались по Геллеспонту однажды ранним утром, когда солнце так и жарило с неба, а воды были синими, как ляпис лазурь; но свежая зеленая трава берегов увяла и выгорела, так как лето было теперь в разгаре. Столб дыма поднимался над троянским Дарданосом, когда они проплывали мимо, и еще один — над дозорной башней в нескольких милях ниже по течению. Они вопрошающе переглянулись, надели броню и держали оружие наготове, страшась худшего. Вскоре они увидали четыре или пять кораблей, выходящих из устья реки Скамандр. Линкей сообщил:
— Это — колхские корабли, эскадра Араса. Но я нигде не вижу троянских кораблей — ни на воде, ни на берегу.
Фронт, сын Фрикса, сказал Аргусу:
— Арас, главный адмирал, был много лет военнопленным в Перкоте, и поэтому понимает по-гречески. Пусть вестник Эхион поговорит от нашего имени. Несомненно, Гермес, его божественный отец, опять набьет ему полный рот вранья.
Идас на это грубо расхохотался, а Эхион обиделся. Он сказал:
— Не следует легкомысленно насмехаться над моим отцом Гермесом. Красноречие его таково, что он и правдой может обмануть столь же легко, сколь и ложью. Послушайте и услышите, что я не скажу колхам ничего такого, что не было бы чистой правдой, и все же затуманю их зрение непроницаемым облаком обмана.
С этими словами он облачился в свое парадное одеяние и, взяв в руку оплетенный вестнический жезл, во всем великолепии встал на носу. Он чистым голосом приветствовал Араса через разделявшие их воды.
— Несравненный Арас, — воззвал он, — у нас для тебя добрые вести. Твоя эскадра уже завершила свою судьбоносную миссию без риска и кровопролития и может теперь с честью вернуться домой. По бурным волнам Черного моря преследовал наш корабль твой царь, настойчивый и прозорливый Апсирт, и загнал нас, наконец, в ловушку в озере — в Журавлином озере, которое лежит в нескольких милях вверх по Фенхелеву протоку, северному из двух широких рукавов, обозначающих дельту Дуная. Когда мы оказались отданы ему на милость, Апсирт потребовал от нас трех вещей: чтобы мы вернули ему его сестру Медею, вернули Золотое Руно святилищу Прометея и позволили ему свершить кровавую месть над нашей спутницей, Аталантой Калидонской, вероломный дротик которой пронзил внутренности твоего бывшего царя, блистательного Ээта. У нас был всего лишь один корабль против двенадцати. Как могли мы не сдаться? И все же в столь сильном гневе был на нас твой царь, что кровь, царственная кровь, брызнула и пролилась, прежде чем удалось разрешить спор. Поэтому, увы, не только Аталанта и царевна Медея покинули «Арго», но ты не видишь среди нас больше ни Ясона, наследника царя Эсона Фтиотийского, ни Мелеагра, наследника царя Ойнея из Калидона в Аркадии, ни Меланиона, внука обреченного судьбой Ээта. Пусть эта мачта обрушится и разобьет мне голову, если я тебе лгу. Взойди на борт, о господин с просоленной бородой, и, пожалуйста, убедись сам, что мы не скрываем от тебя ни Руно, ни кого-либо из названных мной лиц. Нам сохранили жизнь. Мы возвращаемся с пустыми руками в Грецию с другим предводителем, и когда история наших приключений разойдется по Греции, не думаешь ли ты, что она вызовет смех? Будь уверен, после того, что мы повидали и выстрадали, никто из нас никогда не пожелает вновь бросить вызов вашему негостеприимному морю.
Арас был человеком подозрительным. Пребывание в плену в Перкоте, в доме отца Клеты, царя Меропа, научило его не доверять никому из греков и сомневаться в словах всех вестников, вышедших из Коллегии Гермеса на горе Киллена. Он пожелал, чтобы «Арго» лег в дрейф, пока он не подойдет к борту. Аргус положил корабль в дрейф и позволил самому Арасу взойти на борт, но больше — никому из колхов.
Арас, тщательно обыскав судно, удостоверился, что Руна на борту нет. Он обнаружил под сиденьем кормчего рундук с двойным дном, но там не было ничего, кроме янтарных бус и филигранных головных украшений, в которых он узнал украшения Медеи.
— Здесь у вас — краденое имущество, — воскликнул он.
— Нет, нет! — вскричал Пелей, который никогда не терялся. — Это мое. Царевна сама дала их мне как подарок моей жене в благодарность за проявленную к ней доброту. Ибо когда царь Апсирт нас настиг, Ясон пригрозил, что собственными руками убьет Медею, если Апсирт не позволит ему оставить себе Руно. Но я ему воспрепятствовал.
Арас приказал двум морякам-колхам, опытным пловцам нырнуть под «Арго» и доложить, не прибито ли Руно к его днищу — хитрость, которую часто применяли купцы, чтобы обмануть троянских таможенников. Но моряки ничего не нашли, и Арас волей-неволей вынужден был оставить поиски. Он был убежден, что его одурачили, но не мог понять, где же таится обман.
Эхион сказал:
— Несравненный Арас, прежде чем мы уйдем, не примешь ли ты от меня подарок? Вот пара бронзовых наголенников, которые куда лучше подойдут к твоим крепким ногам, чем к моим тонким. Я взял их, когда мы грабили дворец Амика, царя бебриков. Он был примерно такого же сложения, как и ты, но наделен куда меньшим разумом — и этот недостаток привел его к гибели.
Арас с радостью принял наголенники. Когда он снова взошел на свой корабль, он сказал Аргусу самым сердечным тоном:
— Вы не слыхали, что произошло в Трое с тех пор, как вы в последний раз заходили в эти воды?
— Нет, — ответил Аргус. — Умоляю, скажи мне! Я пекусь о благосостоянии этого знаменитого города, с которым, как афинянин, торговал много лет.
Арас начал:
— Есть один грек по имени Геркулес, о котором вы, должно быть, слышали…
Аргус нетерпеливо спросил:
— Ты имеешь в виду Геркулеса Тиринфского?
Арас ответил:
— Думаю, он по рождению тиринфиец. Это, по крайней мере, тот Геркулес, который явился однажды в Амазонию и убил царицу Ипполиту — мужчина исполинского роста и силы с окованной медью дубиной и в львиной шкуре.
Аргус сказал:
— Этого Геркулеса все мы знаем. Он был членом нашего экипажа по пути туда.
— Геркулеса, — продолжал Арас, — привели в ярость вести, что мисии похитили у него его приемыша Гиласа и переправили его в Трою. Поэтому он отправился в Кизик к долионам, к царю Перкоты, и в еще одно или два небольших греческих поселения на Мраморном море и собрал флот в шесть кораблей. С этим флотом он поднялся ночью по Скамандру, захватил врасплох троянский флот и сжег его, затем, ворвавшись в саму Трою и разбив при этом в осколки главные ворота своей огромной дубиной, появился внезапно в дворцовом зале царя Лаомедонта и потребовал удовлетворения за нанесенные ему обиды. Лаомедонт, хотя и лишился ума от страха, знать не знал, какое такое оскорбление он нанес Геркулесу, и вежливо спросил, на что тот жалуется. Геркулес начал долгий рассказ о каких-то кобылах-людоедках, которых он вверил попечению Лаомедонта несколько лет назад и которых ему не вернули. Лаомедонт ответил, что после того как Геркулес упомянул кобыл, он их вспомнил. Они находились в очень жалком состоянии, когда прибыли в Трою; истина заключалась в том, что Геркулес не только отказывал им в человечине, которой одной лишь они и питались в стойлах своего прежнего фракийского владельца, царя Диомеда Бистонийского, но и загнал их. Геркулес велел Лаомедонту прекратить его оскорблять и сознаться, что случилось с кобылами. Лаомедонт ответил, что они почти сразу же сдохли. Геркулес назвал его лжецом, но сказал, что согласится принять вместо похищенных кобыл такое же число кобылиц Ганимеда. То были лаконийские кобылицы, посланные в Трою царем Эврисфеем в качестве выкупа за смерть сына Лаомедонта Ганимеда, которого убили в стычке с ахейскими пиратами. Вместе с даром пришли утешительные вести, что душа Ганимеда вознесена на Олимп на спине орла — или так утверждали пираты; несомненно, Зевс сделал его своим бессмертным виночерпием.
— Я хорошо помню этот случай, — сказал Аргус. — Значит, Лаомедонт действительно вручил Геркулесу кобылиц?
— К несчастью, он заколебался, — ответил Арас. — Разгневанный Геркулес спросил у него тогда: «Где Гилас, эй ты, мерзавец?» Лаомедонт ответил, что это имя ему незнакомо. Геркулес объяснил, что Гилас был его фессалийским приемышем, самым прекрасным и очаровательным в мире мальчиком. Он обвинил Лаомедонта в том, что царь скрывает мальчика у себя. В этот миг один из сыновей Лаомедонта, жаждавший славы, попытался убить Геркулеса, обрушив на него с башни огромный камень. Он промахнулся, и Теламон Эгинский, спутник Геркулеса, убил Лаомедонта копьем. Затем Геркулес и его люди разграбили дворец и город, а почетных граждан забрали в плен.
Аргонавты испытали поразительное облегчение, слушая этот рассказ. Аргус спросил:
— Кто теперь правит в Трое?
Арас ответил:
— Геркулесу приглянулся Приам, сын-младенец Лаомедонта. Он подхватил ребенка и положил на отцовский престол, сказав: «Будь царем, дитя. Пусть троянский народ снова медленно вырастет, пока будешь расти ты, и вместе с тобой достигнет зрелости и мудрости».
Затем Аргус и Афас расстались, обменявшись множеством добрых пожеланий. «Арго», изменив курс, направился на юг к Тенедосу, Арас же сказал своим капитанам:
— Плывем домой.
Однако, на обратном пути, в Сестосе, Арасу приснилось, что к нему явился Ээт, прикрывая обеими руками рану на животе, чтобы не выпали внутренности, и гневно вскричал: «Арас! Почему ты не повинуешься моим приказам? Предай в руки правосудия моих убийц. Привези обратно Руно». Арас ответил во сне: «Твое Величество, ты убит, и вместо тебя царствует твой сын Апсирт. Я повинуюсь его приказам, а не твоим». Ээт гулким голосом повторил: «Почему ты не повинуешься моим приказам? Я мертв, но мои приказы живут. Предай в руки правосудия моих убийц. Привези обратно Руно». Арас спросил во сне: «Где я найду Руно или твоих убийц?» Ээт ответил: «Плыви к Ээе, к дому моей сестры Кирки. Там ты найдешь Аталанту, мою убийцу, Руно и мою неверную дочь Медею, всех вместе».
И вот Арас, пробудившись, снова повернул и взял курс на далекую Ээю, хотя его капитаны горько на него сетовали.
Назад: ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Колхов провели
Дальше: ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ Воссоединение на Ээе