Роберт Грейвс, Рафаэль Патай.

Иудейские мифы. Книга Бытия.

Мифы — это драматические сюжеты, которые представляют собой нечто вроде священной грамоты, отвергающей или одобряющей существование древних институтов, обычаев, ритуалов, верований. Слово "миф" — греческого происхождения, мифология — это греческая концепция, и изучение мифологии основано на греческих примерах. Многие отрицают тот факт, что в Библии вообще есть какие-то мифы. Большинство мифов имеют дело с богами и богинями, принимающими участие в людских делах, прославляют соперничающих героев, тогда как Библия признает Единого Всемогущего Бога.

Все священные документы добиблейской поры на древнееврейском языке были утеряны или намеренно скрыты от глаз будущих поколений. Они включают в себя "Книгу Яхве" и "Книгу Яшара", эпическое повествование о скитаниях евреев в пустыне и их приходе в Ханаан. То, что они были созданы в поэтической манере, признанной древними иудеями, можно подтвердить отрывками из них, приведенными в Числах XXI, 14; X, 13 и 2-ой Книге Царств I, 18. Третья книга составляет семь частей указаний Иисуса, где он говорит о Ханаане (Иисус Навин XVIII, 9). "Книга жизни Адама" (Бытие) предоставляет подробный перечень первых десяти поколений людей от Адама до Ноя. "Книга Яхве" (Исайя XXXIV, 16), вероятно, содержала мифологический бестиарий. Некоторые другие утерянные книги, упоминаемые в Библии, например "Дела Соломона", "Книга генеалогии", "Цари Иудеи", "О царях Израиля", "О сыновьях Израиля", наверняка содержали мифологические цитаты.

Зато сохранилось довольно много священных документов тех времен, когда Библия была канонизирована. Евреи Европы и Африки были плодовиты на литературные труды. Они комментировали Моисеев Закон или сочиняли исторические, моралистические, анекдотические, назидательные комментарии к библейским текстам. В обоих случаях у авторов был в запасе большой мифологический материал, потому что миф всегда служил для поддержания сбивающих с толку законов, обычаев или общественных ритуалов.

Итак, канонические книги считались написанными по божественному внушению, отчего любой намек на политеизм из них вымарывался, но с апокрифическими книгами обращались более терпимо. Многие замалчиваемые мифы даже получили доступ в безусловно ортодоксальные мидраши. Например, в Книге Исхода мы читаем, что все кони фараона, колесницы его и всадники его преследовали сынов Израилевых до середины моря (Исход XIV, 23). Согласно одному из мидрашей (Mekhilta diR. Shimon 51, 54; Mid. Wayosha 52), Господь принял обличье кобылы и увлек похотливых египетских коней в воду. Деметра, богиня с головой кобылы, как рассказывали, точно таким же образом утопила кавалерию царя Пелопса в реке Алфее, и это был известный греческий миф. Однако для благочестивого читателя мидраша это была придуманная метафора, показывающая, что может сделать Бог, желающий защитить Свой Избранный Народ.

Библия лишь изредка намекает на потерянные мифологические богатства. Частенько отсылка столь немногословна, что ее даже не замечаешь. Некоторые, например, читают: "После него был Самегар, сын Анафов, который шестьсот человек филистимлян побил воловьим рожном; и он также спас Израиль" (Судей III, 31), — и они отождествляют мать Самегара с жадной до крови угаритской богиней любви, девственной Анат, в чью честь был назван Иеремиев священный город Анафоф. Миф о Самегаре невосстановим, и все же он, должно быть, наследовал материнскую воинственную удаль; да и воловье рожно, которым он побил филистимлян, несомненно, было даром ее отца бога-быка Эла.

Книга Бытия тем не менее все еще содержит кое-какие описания древних богов и богинь — униженных в качестве смертных женщин и мужчин, ангелов, чудовищ или демонов. Ева, названная в Книге Бытия женой Адама, отождествляется историками с богиней (Heba), женой хеттского бога бури, которая скакала обнаженной на спине льва и у греков стала богиней Гебой (Hebe), женой Геракла (см. 10, 10). Владыка Иерусалима во времена Телль Амарны (XIV в. до н. э.) называл себя Абду-Геба, то есть "слугой Евы" (см. 27, 6). А Лилит, предшественница Евы, совершенно исчезла из Библии, хотя о ней помнит Исайя, как о живущей в пустынных руинах (см. 10, 6). Судя по описаниям в мидрашах ее беспорядочной сексуальной жизни, она была богиней плодородия и в шумерском религиозном тексте "Гильгамеш и ива" (см. 10, 3–6) появляется как Лиллейк.

Существуют добиблейские упоминания ангела Самаэля, иначе Сатаны. Впервые он появляется в истории как бог-покровитель Самаля, маленького хеттско-арамейского царства, находившегося к востоку от Харрана (см. 13, 1). Еще один поблекший бог из древнееврейского мифа — Раав, морской царь, который неудачно бросил вызов Иегове (Яхве), Богу Израиля, — в точности, как греческий бог Посейдон бросил вызов своему брату Всемогущему Зевсу. Иегова, согласно Исайе, убил Раава мечом (см. 6, а). Угаритское божество, которому поклонялись как Ваал-Зевуву или Зевулу, в Экроне был обижен в качестве Веельзевула царем Охозией (4-ая Царств I, 2 ff), a много столетий спустя галилеяне обвинили Иисуса в торговле с этим "царем демонов".

Семь божеств-планет, заимствованных в Вавилоне и Египте, стали семью подсвечниками Меноры, священного семисвечника (см. I, 6). Они были соединены в единого абстрактного Бога в Иерусалиме — и точно так же с ними поступили священники Гелиополиса, Библа, друиды галлов и иберийцы из Тортозы. Презрительные упоминания богов враждебных племен, униженных Иеговой, постоянно появляются в исторических книгах Библии: например, Дагона филистимлян, Хамоса моавитян, Милхома аммонитян. Насколько нам известно от Филона из Библа, Дагон был планетарной силой. Однако Бог из ранних частей Книги Бытия практически неотличим от любого другого племенного божества (см. 28, 1).

Греческие боги и богини могли играть комедийные или драматические роли, интригуя в пользу любимых героев, потому что мифы рождались в разных городах-странах, которые то дружили, то враждовали. И все же среди евреев, едва Северное царство было разрушено ассирийцами, мифы стали монолитными и централизованными, и их центром почти всегда был Иерусалим.

В библейском мифе герои иногда представляют царей, иногда — династии, иногда — племена. Двенадцать "сыновей" Иакова, по-видимому, когда-то были независимыми племенами, которые соединились и образовали израильскую амфиктионию или федерацию. Местные боги и население не обязательно были арамеянами, хотя во главе стояли арамейские священники. Единственно Иосиф может быть идентифицирован — отчасти — как историческая личность. В Библии сказано, что все "сыновья" Иакова, кроме Иосифа, взяли в жены сестер-близнецов (см. 45, f), и это дает основание предположить: наследование происходило по материнской линии, хотя правление было патриархальным. Дина, единственная дочь Иакова, рожденная без сестры-близнеца, очевидно, представляла полуматриархальное племя, включенное в Израильскую конфедерацию. Книга Бытия повествует о том, как Дина была изнасилована Сихемом, а мидраш — о том, как она стала женой Симеона, но это надо читать как политический, а не семейный документ (см. 29, 1–3).

В Книге Бытия есть и другие намеки на матриархальную культуру, например, право матери давать имена своим сыновьям, которое все еще существует у арабов, и матрилокальный брак: "Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть" (Бытие II, 24). Этот палестинский обычай подтвержден рассказом о женитьбе Самсона на Далиле (Книга Судей), и он объясняет, почему Авраам, арамейский патриарх, пришедший в Палестину с гиксосскими ордами в начале второго тысячелетия до нашей эры, приказал слуге Елиезеру купить Исааку невесту у своих родичей по мужской линии в Харране, исключив тем самым женитьбу своего сына на ханаанской женщине, ибо ему пришлось бы тогда стать членом ее клана (см. 36, 1). Авраам уже отослал от себя сыновей, рожденных любовницами, чтобы у Исаака не было сонаследников (см. 35, b). В древних греческих мифах очевиден матрилокальный брак. Один из мифографов отмечает, что первым его нарушил Одиссей, когда увез Пенелопу из Спарты в Итаку; после развода она вернулась в Спарту.

Какими могущественными были богини в еврейской монархии, видно из возмущения Иеремии своими согражданами, которые видели причину падения Иудеи в своем разрыве с Анафой и кричали: "Восхвалим Царицу Небесную, как это делали наши отцы!"

Каждый правитель, решившийся изменить государственные институты, либо, подобно царю Осии, вынужденный идти на реформы, должен или сделать приписку к старому религиозному обоснованию, или написать новое, а это чревато манипуляцией или полной переделкой мифов. Было очевидно, что если Иудея — маленькое буферное царство между Египтом и Ассирией — намерено сохранить политическую независимость, необходимо ввести более строгую религиозную дисциплину и научить мужское население владеть оружием. Но до этого многие израильтяне успели перейти в ханаанейскую веру, в которой главную роль играли богини, а цари были их возлюбленными. Однако, как бы это ни было хорошо для мирных времен, такая религия не могла укрепить евреев и сделать их способными сопротивляться египетским и ассирийским армиям. Немногочисленное, но упрямое еврейское меньшинство было ведомо Гильдией Пророков, которое сочло необходимым рядиться под пастухов и скотоводов в честь своего деревенского Бога. Эти пророки поняли, что единственная надежда на национальную независимость лежит в авторитарном монотеизме, и постоянно осуждали прославление богинь в ханаанейских священных рощах. Книга Второзакония, написанная во времена Осии, запрещает многочисленные ханаанейские ритуалы, среди них проституцию, содомию и все виды идолопоклонничества. Наследственная передача короны Давида убедила всех вавилонских изгнанников принять ту же веру. Когда Зрубавел заново отстроил храм Иеговы, у Него больше не было конкурентов. Все Ваалы, Астарты, Анаты и прочие ханаанейские божества, насколько известно, умерли ко времени возвращения иудеев из рабства. Книга Бытия, которая гораздо теснее связана с греческой, финикийской, хеттской, угаритской, шумерской и прочими мифологиями, чем большинство правоверных иудеев и христиан желает признать, неоднократно редактировалась, начиная с VI в. до н. э., с морализаторской целью. Миф о Хаме был изначально идентичен мифу о заговоре Зевса, Посейдона и Гадеса против бесстыдного бога Крона. Самый младший из троих — Зевс — оказался самым бесстрашным и осмелился кастрировать Крона, после чего стал Небесным Царем. Однако о кастрации Ноя, произведенной Хамом (или Ханааном), нет ни слова в Книге Бытия (IX, 24) вплоть до следующей строки: "Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его". Отредактированная версия, имеющая целью нравственный урок сыновнего почитания, приговаривает Хама к вечной службе старшим братьям всего лишь за то, что ему случайно пришлось увидеть наготу своего отца (см. 21, 1–4).

Все же библейским редакторам не удалось убрать все "ненужные" упоминания о человеческих жертвоприношениях (см. 47, 11) и идолопоклонничестве, например, о поклонении терафиму (см. 46, 2). Праздник кущей, или ханаанейский праздник сбора винограда, не мог быть выброшен, так что его лишь лишили сексуальной окраски и превратили в радостное прославление Всемогущего Бога с помощью воспоминания о шатрах, которые израильтяне ставили в пустыне; но, несмотря на все это, легкомыслие верующих женщин продолжало беспокоить фарисейских мудрецов. Поэтому ханаанейский праздник мацы был также переосмыслен в память об израильском Исходе из Египта.

Главная тема греческой мифологии — постепенное низведение женщин от божественных существ до движимого имущества. Вот и Иегова наказывает Еву за Падение Мужчины. Чтобы еще больше унизить богиню Еву — в Книге Бытия сохранился ее титул "Мать Всего Живого", — мифографы представили дело так, будто она была создана из ребра Адама. В основе этого анекдотичного положения, несомненно, слово tsela, имеющее значение "ребра" и "спотыкания". Но мифографы более позднего времени придумали, будто Ева была сотворена из колючего хвоста Адама (см. 10. 9). Греки тоже сделали женщину ответственной за несчастливую судьбу человека, приняв сказку Гесиода о сосуде Пандоры, из которого глупая жена Титана выпустила на волю болезни, пороки, старость. Имя Пандоры — "все дары" — когда-то, заметим, было титулом Богини-Творительницы.

И через тысячу лет греческие мифы перечисляли все еще действующие проклятия и табу; в греческом аду содержались предостерегавшие остальных преступники вроде Тантала, съевшего запретное кушанье, Данаид, убивших своих мужей, Пейрифоя, посягнувшего на богиню. Но греки ничего не меняли в своих мифах из ханжеского благочестия, в отличие от приношения в жертву Авраамом своего сына Исаака, которое имело место первого числа месяца Тишри, когда весь Израиль дует в бараний рог, чтобы напомнить Богу о благочестии Авраама и испросить прощения за свои грехи. Или взять козла отпущения, который в Праздник Искупления напоминает о том, как Патриархи обманули Иакова, залив тунику Иосифа с длинными рукавами (или "многоцветные одежды") кровью ягненка (см. 53, 3). Хотя миф об Исааке соотносится в греческой мифологии с попыткой Афаманта принести в жертву Зевсу своего сына Фрикса, прерванной появлением Геракла и божественного овна, этот сюжет запомнился только благодаря барану с золотым руном, за которым отправились аргонавты Ясона. Книга Бытия представляет этот эпизод как критический в древнееврейской истории (см. 34, 9).

Греческие мифы не использовались как тексты для политической проповеди. Рассказ о плохом обращении Иакова с Исавом был пророческим в том смысле, что в один прекрасный день Исав должен избавиться от ярма Иакова, и, кстати, явно служил оправданием едомитянского восстания против Иудеи во времена правления царя Иорама (см. 40. 3). Тексту было придано новое значение, когда римские завоеватели согласились признать едомитянина Ирода Злодея царем иудеев. И тогда Едом стал синонимом Рима, а фарисеи посоветовали иудеям не устраивать вооруженного восстания, но терпением и терпимостью искупить плохое обращение их предка с Исавом (см. 40, 4). Всеобъемлющее историческое предвидение было дано израильским героям, включая знание еще не существовавшего Моисеева Закона; и кто бы в Священном Писании ни совершал серьезное действие, понятно, что он навечно определял судьбу своих потомков. Таким образом, Иаков, идя на встречу с Исавом, делит своих людей и свой скот на три части, посылая подарки с каждой группой, но через некоторый промежуток времени, он предупреждает своих потомков, что они должны всегда опасаться худшего. Как сказано в мидраше, Иаков молился: "Господи, когда обрушится на детей Твоих, оставь между ними расстояние, как я сделал на берегу реки Иавок" (см. 47, 2). Что касается апокрифических "Заветов двенадцати патриархов", то они свидетельствуют о точном знании патриархами будущей истории.

Миф об Иакове говорит еще об одном отличии в религиозных взглядах греков и иудеев. Иаков крадет стада и отары у своих родственников, меняя их окрас, но и греческий герой Автолик делает то же самое, следовательно, оба мифа имеют палестинское происхождение. Авто-лик — умный вор — и не более того. Но Иаков, переименованный в Израиля, должен был стать святым предком всех иудеев, поэтому его воровство следовало оправдать на основании того, что Лаван дважды обманул его самого. И вместо использования вульгарного волшебства, подобно Автолику, в отношении чужой собственности, Иаков выводит скот определенного окраса и утверждает свое владение законным способом. Евреям преподан урок того, что они могут защищать себя от угнетателей лишь законными способами (см. 46, 1).

Из подвигов греческих героев не выводили никаких нравственных уроков, разве что предостережение против непостоянства судьбы. Если разрушение Трои не принесло ничего, кроме неудачи, всем значительным греческим героям, да и знаменитым воинам более раннего времени Тесею и Беллерофонту был определен не лучший конец, то Авраам, Исаак, Иаков и Иосиф мирно скончались в своих постелях и были похоронены рядом со своими отцами. Этот контраст еще сильнее бросается в глаза, когда мы вспоминаем, что история взаимоотношений Иосифа и Зулейки, жены Потифара, идентична истории взаимоотношений Беллерофонта и его мачехи Антеи (см. 54, 1). Старшие иудейские пророки тоже были людьми, отмеченными свыше: Енох и Илия поднимались на Небеса, но и греческий провидец Тиресий знал об участи Фив и умер, спасаясь бегством, на пути к Дельфийскому храму. И хотя Моисей, который освободил свой народ от египетского Сфинкса — то есть от власти фараона, — должен был искупить некую вину на горе Фасга, он был с почетом похоронен и оплакан всем Израилем, более того, похоронен Самим Богом; тогда как Эдип, который тоже спас свой народ от фиванского Сфинкса и был примерно такого же происхождения, как Моисей, умер в позорном изгнании, преследуемый Фуриями, защитницами материнского права.

Главное различие между греческими и иудейскими мифами — помимо очевидного различия в отношении к чистоте, невинности, незапятнанности — заключается в том, что греки жили в царских аристократических сообществах; даже несмотря на определенные религиозные установления в некоторых городах-государствах, где власть была в руках жрецов, объявлявших себя потомками богов или героев. Лишь герой или его потомки могли рассчитывать на приятное времяпрепровождение после смерти на Счастливых Островах или Елисейских Полях. Души рабов и чужестранцев, какими бы праведниками они ни были, были осуждены на пребывание в Тартаре, где они летали, как слепые летучие мыши. Иудеи же, наоборот, верили, что все, следующие Моисееву Закону, вне зависимости от происхождения и положения, попадут в Небесное Царство, которое восстанет из пепла современного мира. Греки никогда не были до такой степени демократичны; даже исключая из Мистерий (которые давали посвященным уверенность в будущем пребывании в Раю) граждан с преступным прошлым, они ограничивали круг участников лишь рожденными свободными.

Греческие мифы являются документами для некоторых кланов — потомков Персея, Пелопса, Кадма и других — на правление в некоторых местах, пока они ублажают местных богов жертвоприношениями, танцами и процессиями. Ежегодные представления усиливали влияние обрядов. Иудейские мифы, в основном, национальные документы: миф об Аврааме — на владение Ханааном и патрилокальный брак; миф об Иакове — на статус народа Израиля как избранного народа; миф о Хаме — на владение ханаанейскими рабами. Другие мифы защищают высшую святыню горы Сион от соперничающих святилищ Хеврона и Сихема (см. 27, 6 и 43, 2). Немногие более поздние были записаны для решения серьезных теологических проблем: таких, как, например, происхождение зла в человеке, чей предок Адам был сотворен Господом по Своему образу и подобию и оживлен Его духом. Адам согрешил по невежеству, Каин — по доброй воле, и поэтому в более позднем мифе он является как плод незаконной близости Сатаны и Евы (см. 14, а).

Греческие мифы к такому элементу, как время, относятся без должной аккуратности. Царица Елена сохраняла свою красоту все десять лет осады Трои и еще десять лет после этого, а некоторые утверждают, что она родила царю Тесею дочь, причем задолго до начала осады. Эти два сюжета были сочинены не одним автором, и греческие ученые признали: или были две Елены, или один из мифографов допустил ошибку. В иудейских мифах Сарра остается неотразимо прекрасной, даже пережив девяностый год рождения; она беременеет, носит Исаака и кормит молоком не только его, но и всех соседских малышей. Патриархи, герои и цари живут почти по тысяче лет. Великан Ог переживает Ноев потоп, переживает Авраама и в конце концов умирает от руки Моисея. Время удлиняется. Адам видит все будущие поколения висящими на его гигантском теле; Исаак изучает Моисеев Закон (открытый десятью эпохами позднее) в Академии Сима, который жил за десять эпох до него. В самом деле, герой иудейского мифа не только находится под явным влиянием поступков, слов и мыслей своих предков и осознает свое влияние на судьбу своих потомков, он точно так же находится под влиянием поступков своих потомков и сам влияет на своих предков. Так, царь Иеровоам поставил золотого тельца в Дане, и это греховное действо ослабило силу Авраама, когда он за тысячу лет до этого преследовал там врагов.

Удивительные вмешательства раввинов в текст Книги Бытия продолжались и в средние века: образованные исследователи пытались ответить на такие вопросы, например, как освещался Ковчег, как кормили животных, был ли Феникс в Ковчеге (см. 20, i-j).

Греческие мифы не были озабочены судьбой нации, римские тоже, пока этот пробел не восполнили талантливые пропагандисты Августа — Вергилий, Ливии и другие. Профессор Хадас из Колумбийского университета указывает на тесную связь между "Энеидой" и "Исходом" — ведомый Богом исход отверженных в Землю Обетованную — и делает вывод, что Вергилий заимствовал сюжет у иудеев. Возможно также, что нравоучительные истории Ливия, взятые якобы из жизни Древнего Рима, но совершенно не мифические по своему стилю, были написаны под влиянием синагоги. Конечно же, римская мораль отличалась от иудейской, и Ливии оценивал личное самопожертвование выше правды и милосердия, так что бесчестные олимпийцы остались официальными римскими богами. Лишь когда иудейские мифы, заимствованные христианами, дали всем людям равное право на спасение, олимпийцы были отвергнуты окончательно. По правде сказать, некоторые из них вернулись к нам в обличье святых, и теперь обряды в их честь отправляются в виде церковных праздников, и все же аристократический принцип ушел в небытие. Нет смысла оспаривать и то, что греческие мифы до сих пор изучаются потому, что Церковь вошла в школы и университеты, где в обязательную программу включалось чтение классической литературы; да и названия созвездий, как бы иллюстрирующие греческие мифы, слишком укоренились, чтобы их менять. Тем не менее, именно патриархальная и монотеистическая иудейская мифология утвердила этические принципы западной жизни.

Наше сотрудничество было счастливым. Хотя старший из нас был воспитан в строгих принципах протестантизма, а младший — в столь же строгих принципах иудаизма, у нас ни разу не возник спор по поводу фактов или их исторической оценки; и каждый из нас дополнял познания другого в разных областях. Самой большой проблемой было решить, сколько цитат следует поместить в книгу, чтобы не наскучить просвещенной публике. Эта книга могла бы стать в два раза толще, если бы мы включили в нее псевдо-мифологические материалы последнего времени, которые могут поспорить в скуке даже с "Войнами детей Света и детей Тьмы", найденными среди свитков Мертвого моря, и уж тем более цитаты из трудов высокообразованных комментаторов, касающиеся всех не очень значительных пунктов нашего исследования. Мы приносим искреннюю благодарность Аврааму Бергеру и Френсису Паару, сотрудникам Нью-Йоркской публичной библиотеки, за их советы в области библиографии и Кеннету Гэю за помощь в подготовке книги к изданию. Несмотря на двойное авторство, "Иудейские мифы" дополняют "Греческие мифы" (Грейвс), если учесть одинаковую организацию материала.

Роберт Грейвс,

Рафаэль Патай.