Глава XX
Невезуха!
Она посмотрела на часы — ну, полный порядок, есть еще верных минут пятнадцать, чтобы как следует спрятаться. Сквер был невелик, поэтому Оля не боялась, что Лида уйдет со своим «С» куда-то в невидимую часть. Она решила найти себе укромное местечко где-нибудь в середине довольно мощного, окруженного чугунной невысокой оградой памятника. Тут никакого постамента как бы и не было, лишь низкая гранитная плита. В середине ее стоял металлический человек со знаменем, а рядом с ним еще двое металлических — один раненый, а другой, видимо, вообще убитый.
Знамя, которое якобы развевал ветер, образовывало несколько как бы шалашей, в которых, наверное, любили играть малыши. Об этом Оля могла судить по тому, что стены этих «шалашей-знамен» были отполированы до яркого медного блеска.
В одну из таких ниш, самую маленькую, и решила спрятаться Ольга. Туда было не так-то просто залезть. Но когда ты профессиональный цирковой артист, эта задача становится выполнимой. Ольга влезла туда, заранее смирившись с тем, что ей все время слежки придется боком лежать на холодном латунном знамени… А что поделаешь, как говорит бабушка, — взялся за гуж, полезай в кузов!
Но, увы, не пришлось ей «в кузов полезать». Не прошло и двух-трех минут, как Олю кто-то тронул за ногу:
— Девочка, девочка… Тебе хотят кое-что сказать. Тебя очень срочно ждут!
Ольга убрала ногу. В совсем маленькое отверстие на нее смотрело худое и бледное маленькое личико с пронзительными синими глазами.
Откуда взялась эта девица и кто она такая, Оля представления не имела.
— Выходи, пожалуйста! Ну, девочка-а-а-а-а! Продолжать сидеть в холодном металле теперь
уж точно не имело смысла. Эта голубоглазая говорилка от нее явно не отстанет!
Лучше выйти, разобраться по-быстрому и до появления Лиды снова залезть в свое логово.
В довольно бодром, хотя и несколько нервном настроении Ольга выползла из своего флага:
— Ну?.. Чего тебе надобно, старче? Девчонка посмотрела на нее, как на сумасшедшую. Из чего Ольга сделала вывод, что со сказками Пушкина девчонка незнакома…
И тогда повнимательнее на нее взглянула. Тут же увидела, что шуба у создания этого ну только что не черного цвета, и колготки не стиранные… ох, с недельку, и под носом сопли, которые давненько никто платком не вытирал.
Это была юная бомжиха!
Тогда что могло ей понадобиться от Ольги?.. Мол-сет, она меня в цирке видела?
Но девочка вряд ли знала о том, что в Чашкин приехала новая труппа. Да она и про старую-то…
А девчонка между тем взяла ее за руку и повела к скамейке, которая была совершенно пуста. Только на ней лежала какая-то сумка, а может, рюкзак. Удивленно Оля остановилась перед этой сумкой.
— Сядь, пожалуйста! — сказала юная бомжиха. — Мне с тобой поговорить надо!
Потом, когда Оля вспоминала эту сцену, ей иногда казалось, что она чувствовала в душе какой-то непокой. Какие-то плохие предчувствия ползали там, словно пойманные раки в ведре, — все боком, задом, и ни до одной дотрагиваться неохота.
На самом деле ничего она не чувствовала. Просто села, как глупенькая, потому что в этой девчонке была какая-то особая сила… Колдовская, не колдовская, а такая, знаете, которая есть, например, у цыганок. Говорит тебе:
— Постой, не бойся. Дай погадаю!
Ты точно знаешь, тыщу лет не нужны тебе эти гадания, не доведут они тебя до хорошего, а сама зачем-то соглашаешься!
Так же и сейчас было с Олей. Она села на скамейку рядом с этим непонятным рюкзаком. Девчонка сказала:
— Готово!
И тут же Олю за плечи схватили чьи-то железные руки. Одновременно рот ее оказался закрыт куском клейкой ленты… Сразу стало страшно. И сразу стало трудно дышать. Потом вообще начало казаться, что она задыхается! Пот, ледяной пот прошиб ее на этом морозе.
Тут же ей на голову надели черный мешок. Руки связали. И все это как-то удивительно быстро, ловко… Профессионально.
Затем Оля почувствовала, что к горлу ей приставили что-то острое, колющее. И нарочито грубый голос сказал:
— Только звук проронишь, я тебе кровь пущу! Ольга не раз видела такие сцены в фильмах.
И как-то никогда не боялась, потому что там ни разу дело не доходило до того, чтобы заложнику перерезали горло. Но теперь она почувствовала: это может случиться, может!
И с тоской подумала, почему она ничего не сказала Олежке. Он бы ее сейчас выручил!
— Встать, — сказали ей. — Иди, не сопротивляйся, тварь!
Она прошла буквально шагов пятьдесят, потом услышала, как заскрипела какая-то дверь, в эту дверь ее и ввели.
— Сесть!
И с силой толкнули вниз. Оля почувствовала, что сидит на чем-то довольно мягком… и довольно-таки… пахучем. Дальше ей связали ноги.
— Сиди, гнида, не двигайся!
После этого Ольга услышала, как дверь скрипуче закрылась, и она осталась одна в полной тишине и полной темноте, потому что черный мешок у нее на голове был полностью непроницаем для света.
