6

Элеазар стал писать ей письма, полные библейских цитат и высокодуховных размышлений. Такова была его манера ухаживания. Эстер не отвечала. Тогда Элеазар, с той безрассудной дерзостью, какая иногда воспламеняет робкие души, попросил ее родителей о встрече. Пасторское звание обеспечивало ему прием и, в то же время, полностью скрывало цель визита.

Он явился на ферму в пятницу вечером, за час до назначенного времени, надев лучшее, что у него было — круглую широкополую шляпу, белую рубашку, серые фильдеперсовые перчатки и черные гетры. Чета Килинов приняла его в комнате, служившей конторой, с враждебным, плохо скрытым удивлением; им помнились веселые разговоры пастора с Жюльеттой. Неужто он осмелится просить ее руки?!

Элеазар отдал поклон и сразу же приступил к делу: не согласятся ли господин и госпожа Килин отдать за него их дочь Эстер?

Услышав это имя, Килин вздрогнул от изумления. "Вы спутали, господин пастор! — сказал он. — Вы, верно, хотели сказать "Жюльетту"?" Положение было нелепым до крайности. Элеазар пролепетал: "Я имел в виду Эстер. Я хочу жениться на Эстер".

Супруги переглянулись. Потом они обменялись несколькими словами по-гэльски, как будто забыли, что Элеазар, родившийся в этих краях, понимает этот язык, а, вернее всего, давали понять молодому человеку, что все ими сказанное его не касается.

— Он хочет жениться на нашей хромоножке, — сказала мать. — Нужно отдать ее за него.

— Ладно, — отвечал Килин. — Только пускай не расчитывает на приданое!

Разумеется, Элеазар понял каждое слово из этого диалога, и, как всякий раз, когда он бывал взволнован, оскорблен или унижен, он почувствовал на правой щеке ожог того старого, налившегося кровью шрама.

— У нас не полагается выдавать младшую дочь вперед ее старшей сестры, — сказал Килин, на сей раз по-английски. — Но мы стоим выше этих условностей. Мы спросим у Эстер. Если она согласна, вы женитесь на ней.

Встреча была окончена. Элеазар ретировался после ледяного прощания. Когда он покидал ферму, у него все еще жгло правую щеку.

Свадьба состоялась шесть месяцев спустя, в обстановке почти полной тайны. Ибо для этой католической семьи брак дочери с протестантом, да еще и с пастором, означал дерзкий вызов всему обществу графства Гальвей. "Им не терпится сбыть с рук свою хромоножку!" Килинам не довелось услышать эти оскорбительные слова, но они явственно читали их на всех встречных лицах.