Свет загорается справа внизу, как в первом действии при переносе действия из зала суда в гостиную Стивенсов, хотя теперь на сцене личная комната Темпл. Дверь слева – это выход из дома. Дверь справа ведет в детскую, где в колыбели спит младенец. В глубине сцены застекленная дверь, выходящая на террасу; это личный вход с улицы. Дверца стенного шкафа слева распахнута. Возле него по всему полу разбросана одежда, это показывает, что шкаф обыскан не столько торопливо, сколько неистово, ожесточенно и тщательно. Справа газовый камин с горелкой в виде поленьев. Ящики письменного стола у задней стены выдвинуты и хранят следы того же ожесточенного, неистового обыска. На столе в центре комнаты шляпка, перчатки и сумочка Темпл, с ними сумка для детских вещей; две сумки, очевидно, принадлежащие Темпл, набиты, застегнуты и стоят на полу возле стола. Вся обстановка говорит о предстоящем отъезде Темпл и о тщетных, но тщательных, неистовых, возможно, даже отчаянных поисках.

Когда свет загорается, Пит стоит у распахнутой дверцы стенного шкафа, держа в руках последнюю вещь, пеньюар. Питу около двадцати пяти лет. На преступника не похож. То есть это не привычный, расхожий гангстерский или уголовный тип. Скорее он напоминает студента, может быть, удачливого торговца автомобилями или бытовыми электроприборами. Одет без роскоши и франтовства, просто, как одеваются все. Но в нем явственно видится нечто «необузданное». Он красив, привлекателен для женщин, загадочного в нем нет ничего, потому что вам – точнее, им – ясно, чего можно от него ожидать, вы только надеетесь, что сейчас он этого не сделает. В нем есть что-то жестокое, безжалостное, не аморальное, а внеморальное.

На нем легкий летний костюм, шляпа сдвинута на затылок, и, занятый своим делом, он похож на молодого детектива из фильма о преступниках. Он торопливо и грубо ощупывает тонкий пеньюар, бросает на пол, замечает, что ноги его запутались в лежащей на полу одежде, разбрасывает ее пинками, подходит к письменному столу и стоит, глядя с каким-то мрачным, презрительным видом на разбросанные вещи, которые уже неистово и тщательно обыскал.

Из левой двери входит Темпл. На ней дорожный костюм темного цвета, поверх него легкое расстегнутое пальто, она без шляпки, через одну руку переброшены меховое манто, которое мы уже видели, и детский костюм или одеяльце, в другой руке полная бутылка молока. Останавливается и оглядывает захламленную комнату. Потом идет к столу. Пит поворачивает голову; других движений он не делает.

Пит. Ну?

Темпл. Нет. Соседи говорят, что не видели ее с тех пор, как утром она ушла сюда.

Пит. Я мог бы заранее сказать тебе это. (Смотрит на свои часы.) Время у нас еще есть. Где она живет?

Темпл (стоя у стола.) А что потом? Прижечь сигаретой ей пятку?

Пит. Там пятьдесят долларов, даже если ты привыкла мыслить сотнями. Да еще драгоценности. А что предлагаешь ты? Вызвать фараонов?

Темпл. Нет. Но тебе нужно исчезнуть. Я предлагаю выход.

Пит. Выход?

Темпл. Нет монеты – нет жратвы. Ты ведь так говоришь?

Пит. Я что-то не понимаю тебя.

Темпл. Сейчас пока уезжай. Смойся. Спрячься. Подожди, пока вернется муж, и начни все сначала.

Пит. Опять что-то не понимаю.

Темпл. Письма у тебя, так ведь?

Пит. А, письма. (Достает из внутреннего кармана пиджака пачку писем и швыряет на стол.) Вот они.

Темпл. Я еще позавчера сказала тебе, что они мне не нужны.

Пит. То было позавчера.

Какой-то миг они глядят друг на друга. Потом Темпл сбрасывает пальто и одеяльце с руки на стол, осторожно ставит бутылку с молоком, берет письма и протягивает к Питу другую руку.

Темпл. Дай зажигалку.

Пит достает из бокового кармана зажигалку и протягивает ей. При этом не двигается с места, так что Темпл приходится сделать несколько шагов, чтобы взять ее. Потом она подходит к камину и щелкает зажигалкой, два раза зажигалка не срабатывает, потом появляется пламя. Пит, не двигаясь с места, наблюдает за Темпл. Несколько секунд она стоит неподвижно, в одной руке у нее письма, в другой горящая зажигалка. Потом оглядывается и смотрит на Пита. Еще миг они глядят друг на друга.

Пит. Ну давай. Жги. Когда я отдавал их тебе прошлый раз, ты отказалась, чтобы потом не передумать. Жги.

Они глядят друг на друга еще секунду. Потом Темпл отворачивается и стоит, отвернувшись, зажигалка горит. Пит смотрит на Темпл.

Пит. Тогда брось этот хлам и иди сюда.

Темпл гасит зажигалку, идет к столу, кладет письма и зажигалку, подходит к неподвижно стоящему Питу. В это время из левой двери появляется Нэнси. Они ее не видят. Пит обнимает Темпл.

Пит. Я тоже предложил тебе выход. (Притягивает ее ближе.) Малышка.

Темпл. Не зови меня так.

Пит (сжимает объятия страстно и нежно). Рыжий звал. Разве я хуже его?

Они целуются. Нэнси входит и останавливается на пороге, глядя на них. Она в обычной одежде прислуги, но без чепца и передника, сверху легкое расстегнутое пальто; на голове измятая, почти бесформенная фетровая шляпа, видимо, когда-то принадлежавшая мужчине. Пит обрывает поцелуй.

Пит. Пошли. Уедем отсюда. У меня есть мораль или что оно там такое. Не хочу касаться тебя в его доме даже рукой.

Через плечо Темпл замечает Нэнси и оборачивается. Темпл тоже оборачивается и тоже видит Нэнси. Нэнси входит в комнату.

Темпл (к Нэнси). Что ты здесь делаешь?

Нэнси. Пришла со своей пяткой. Пусть он ее прижигает.

Темпл. Так ты не только воровка – ты еще и шпионка.

Пит. Может, и не воровка. Может, она принесла все обратно. (Они глядят на Нэнси, та не отвечает.) А может, и нет. Может, нам все же придется пустить в ход сигарету. (К Нэнси.) Что скажешь? Ты же за этим и пришла?

Темпл. Замолчи. Возьми сумки и иди к машине.

Пит (обращаясь к Темпл, но глядя на Нэнси). Подожду. Может, понадобится кое-что сделать.

Темпл. Говорю тебе, иди! Ради Бога, уйти отсюда. Ступай.

Пит еще секунду глядит на Нэнси, та стоит лицом к ним, но не смотрит ни на что, лицо ее печально, хмуро и непроницаемо. Затем Пит поворачивается, подходит к столу, берет зажигалку, собирается идти дальше, потом задерживается и с почти незаметными колебаниями берет письма, кладет их обратно в карман, берет обе набитые сумки и идет к застекленной двери мимо Нэнси, которая по-прежнему ни на кого не смотрит.

Пит (к Нэнси). Знаешь, я бы с удовольствием. Даже не ради пятидесяти долларов. Просто на добрую память.

Берет обе сумки в руку, открывает дверь, шагает через порог, останавливается и смотрит на Темпл.

Пит. Буду начеку – вдруг ты передумаешь насчет сигареты.

Нэнси. Постойте.

Темпл (торопливо Питу). Иди! Иди! Ради Бога, иди!

Пит выходит и закрывает дверь. Нэнси и Темпл глядят друг на друга.

Нэнси. Видно, я ошиблась, решив, что, если спрячу деньги и бриллианты, это вас остановит. Нужно было отдать их ему вчера, когда я нашла, где вы их спрятали. Тогда бы он сразу укатил в Чикаго или в Техас.

Темпл. Значит, ты их украла. И видишь, какой от этого прок?

Нэнси. Я тоже могу назвать вас воровкой. Ведь тут не все ваше. Только бриллианты. Уж не говорю, что денег почти две тысячи долларов, мне вы сказали, что двести, а ему – что всего пятьдесят. Понятно, что он не волновался – из-за полусотни. Он не стал бы волноваться даже из-за двух тысяч, тем более, как вы мне сказали, двухсот. Его даже не волнует, будут ли вообще у вас деньги, когда вы сядете в машину. Он знает, что ему нужно только держать вас при себе, а потом стоит только поприжать, как следует, так вы раздобудете другой сверток с бриллиантами и деньгами у своего мужа или отца. Только тогда вам не удастся сказать, что в свертке пятьдесят долларов, а не две тыся…

Темпл подходит к ней и закатывает пощечину, Нэнси отшатывается. При этом из-под ее пальто падает сверток с деньгами и шкатулка с драгоценностями.

Темпл замирает, глядя на деньги и драгоценности. Нэнси приходит в себя.

Нэнси. Да, вот они, из-за них все это горе и несчастье. Не будь у вас коробки с бриллиантами и мужа, у которого в кармане брюк можно найти две тысячи долларов, пока он спит, этот человек не стал бы продавать вам письма. Может, если б я не взяла и не спрятала этот сверток, вы отдали бы ему деньги до того, как решились на это. Или, может, если б я просто отдала сверток и взяла письма, или если вынести этот сверток к машине, где он сидит, и сказать: «Вот, на, получай свои деньги…»

Темпл. Попытайся. Возьми отнеси, увидишь. Если подождешь, пока я кончу укладываться, можешь заодно отнести сумку.

Нэнси. Я знаю, Теперь дело не в письмах. Может, и не только теперь. Оно давно было в том, кто написал такие письма, что они восемь лет спустя еще могут вызвать горе и несчастье. Дело совсем не в письмах. Вы могли забрать их в любое время, он сам дважды отдавал…

Темпл. Что тебе удалось разнюхать?

Нэнси. Все. Вы могли получить их назад даже без денег и бриллиантов. Женщине это ни к чему. Ей только нужно быть женщиной, чтобы добиться от мужчины всего, чего хочешь. Могли сделать это здесь, прямо в доме, даже не отправляя мужа на рыбалку.

Темпл. Прекрасный образец шлюхиной морали. Но если я могу сказать «шлюха», можешь и ты, не так ли? Возможно, единственная разница между нами в том, что я не хочу быть шлюхой в доме своего мужа.

Нэнси. Я говорю не о вашем муже. Даже не о вас. Я говорю о двух маленьких детях.

Темпл. Зачем же, по-твоему, я отправила Бюки к бабушке, если не удалить его из дома, где человек, которого он привык называть отцом, может в любое время сказать, что он ему не отец? Такая пронырливая шпионка, как ты, должна была слышать, что мой муж…

Нэнси (перебивает). Я слышала его. И вас слышала. Вы защищались – в тот раз. Не ради себя – ради ребенка. Но сейчас вам нужно одуматься.

Темпл. Одуматься?

Нэнси. Да. Вы сдались. И предали мальчика. Согласились пойти на риск никогда больше его не увидеть.

Темпл не отвечает.

Нэнси. Хорошо. Оправдываться передо мной вам незачем. Скажите только, что решили говорить другим людям, если они спросят. Пошли и на этот риск? Так?

Темпл не отвечает.

Нэнси. Ладно. Будем считать, что вы ответили. Значит, насчет Бюки решено. Теперь скажите вот что. С кем думаете оставить девочку?

Темпл. Оставить? Шестимесячного младенца?

Нэнси. Вот именно. Само собой, вы не можете оставить ее. Ни с кем. Не можете оставить шестимесячного младенца, уходя от мужа с другим мужчиной, и не можете взять ее с собой в дорогу. Вот о чем я говорю. Может, вам просто бросить ее здесь, в колыбельке; она будет плакать, но негромко, она еще слишком мала, и, может, никто не услышит плача и ни о чем не догадается, тем более что дом будет заперт до возвращения мистера Гоуэна, а к тому времени она уж утихнет…

Темпл. Ударить тебя еще раз?

Нэнси. Или, может, возьмите ее с собой, она не будет вам мешать, по крайней мере до первого случая, когда напишете мистеру Гоуэну или своему отцу насчет денег, а они пришлют их не так быстро, как хотелось бы вашему новому мужчине, и он вышвырнет вас с ребенком. Тогда просто бросьте ребенка в мусорный ящик, и не будет больше хлопот ни вам и никому, потому что вы избавитесь от обоих…

Темпл делает конвульсивное движение, затем берет себя в руки.

Нэнси. Ударьте меня. Прижгите сигаретой. Я сказала и ему, и вам, что пришла со своей пяткой. Вот она. (Приподнимает ногу.) Я испробовала все остальное, могу испробовать и это.

Темпл (сдавленно, яростно). Замолчи. Последний раз говорю. Замолчи.

Нэнси. Молчу.

Она не двигается. Не глядит на Темпл. Но в ее голосе или в интонации появляется легкая перемена, мы не сразу осознаем, что она обращается не к Темпл.

Нэнси. Я испробовала все. Испробовала все, что могла. Ты видишь.

Темпл. Никто не собирается оспаривать этого. Ты угрожала мне детьми и даже мужем – если моего мужа ты можешь считать угрозой. Ты даже украла деньги, приготовленные на побег. О да, никто не будет отрицать, что ты испробовала все. Хотя все же принесла деньги назад. Подбери их.

Нэнси. Вы сказали, они вам не нужны.

Темпл. Не нужны. Подбери.

Нэнси. Они и мне не нужны.

Темпл. Все равно, подбери. Когда будешь возвращать их мистеру Гоуэну, можешь взять себе жалованье за будущую неделю.

Нэнси нагибается, подбирает деньги, складывает драгоценности в шкатулку и кладет на стол.

Темпл (спокойнее). Нэнси. (Нэнси глядит на нее.) Извини. Зачем ты вынуждаешь меня к этому – бить, кричать на тебя, ты ведь всегда была так добра к моим детям и ко мне – и к мужу, и ко всем нам, пыталась связать нас в семейство, в семью, хотя было понятно, что нас ничто не свяжет? Даже в благопристойности, тем более в счастье?

Нэнси. Должно быть, я бестолковая. Сама не знаю. Потом, я говорю не о семье или счастье…

Темпл (резко, повелительно). Нэнси!

Нэнси. … я говорю о двух маленьких детях…

Темпл. Я сказала – замолчи.

Нэнси. Не могу замолчать. Хочу спросить еще раз. Вы пойдете на это?

Темпл. Да!

Нэнси. Видно, я бестолковая. Скажите это в словах, чтобы я слышала. Скажите: я пойду на это.

Темпл. Ты слышала. Я пойду на это.

Нэнси. Несмотря на деньги?

Темпл. Несмотря на деньги.

Нэнси. Несмотря на детей? (Темпл не отвечает.) Оставите одного с человеком, который сомневается, что это его сын, а другую возьмете к человеку, который даже не хочет детей… (Они глядят друг на друга.) Если вы можете сделать это, то можете и сказать.

Темпл. Да! Несмотря на детей! Теперь убирайся. Возьми, что тебе причитается, и уходи. Вот…

Темпл быстро подходит к столу, берет из груды денег две или три бумажки и протягивает Нэнси, та берет. Темпл собирает остальные деньги, берет сумочку и открывает ее. Нэнси неторопливо идет к детской, проходя, берет со стола бутылку с молоком и идет дальше. Темпл, держа деньги в одной руке, а сумочку в другой, смотрит на Нэнси.

Темпл. Ты что делаешь?

Нэнси (на ходу). Бутылка холодная. Согрею ее в ванной.

Затем Нэнси останавливается и оглядывается на Темпл, во взгляде ее что-то странное, и Темпл, собравшаяся положить в сумочку деньги, тоже замирает, глядя на Нэнси. Когда Нэнси начинает говорить, то речь ее не похожа на прежнюю; мы еще не понимаем, что она означает.

Нэнси. Я испробовала все, что могла. Ты видишь. Темпл (повелительно, властно). Нэнси. Нэнси (поворачиваясь, спокойно). Молчу.

Она идет в детскую. Темпл кладет деньги в сумочку, закрывает ее и ставит на пол. Потом поворачивается к сумке с детскими вещами. Расстегивает ее, торопливо проверяет содержимое, берет шкатулку, сует ее в сумку и застегивает снова. Все это занимает около двух минут; когда она застегивает сумку, Нэнси тихо выходит из детской, проходит мимо стола, останавливается, кладет деньги, которые ей дала Темпл, и направляется к двери, через которую вошла в комнату.

Темпл. Ну что?

Нэнси идет к двери. Темпл смотрит на нее.

Темпл. Нэнси. (Нэнси останавливается, не оглядываясь.) Не думай обо мне слишком плохо. (Нэнси ждет, не двигаясь, не глядя ни на что. Темпл не продолжает, и она снова идет к двери.) Если я… если это когда-нибудь всплывет, я скажу всем, что ты сделала все, что могла. Ты старалась. Но ты права. Дело не в письмах. Дело во мне самой. (Нэнси идет.) До свиданья, Нэнси. (Нэнси подходит к двери.) У тебя есть ключ. Я оставлю твои деньги на столе. Можешь забрать их… (Нэнси выходит.) Нэнси!

Ответа нет. Темпл еще секунду смотрит на пустую дверь, пожимает плечами, берет деньги, которые оставила Нэнси, осматривается, подходит к письменному столу, берет с него пресс-папье, возвращается и кладет деньги под него; теперь, двигаясь решительно и быстро, она берет со стола одеяльце, подходит к двери в детскую и входит туда. Проходит секунда или две, затем раздается вопль. Свет мигает и начинает тускнеть, быстро наступает полная темнота.

Вопль обрывается.

Полная темнота.