О кольцах власти и третьей эпохе, в каковой завершаются эти предания

Был встарь Майа Саурон – синдар Белерианда прозвали его Гортаур. В начале бытия Арды Мелькор склонил его ко злу и привлек на свою сторону, и Саурон стал самым доверенным и самым могущественным из вражьих слуг – а также и самым опасным, ибо обладал способностью принимать любые обличия и долгое время мог по желанию являться в образе, исполненном благородства и красоты, вводя в заблуждение всех, кроме самых осмотрительных.

Когда рухнул Тангородрим и низвергнут был Моргот, Саурон вновь принял прекрасный облик и смиренно преклонился перед Эонвэ, глашатаем Манвэ, и отрекся от былых злодеяний. И полагают иные, будто поначалу он не лицемерил, но и впрямь раскаялся, пусть даже из одного только страха, – в такой ужас повергли его падение Моргота и великий гнев Владык Запада. Но не во власти Эонвэ было даровать прощение себе подобным, и повелел он Саурону возвращаться в Аман и там предстать перед судом Манвэ. Тогда устыдился Саурон, и не пожелал униженным возвращаться к Валар и принимать приговор их, – может статься, долгая служба ожидала его, в подтверждение его искренности; при Морготе же он обладал немалою властью. Потому, когда ушел Эонвэ, Саурон укрылся в Средиземье и вновь обратился ко злу, ибо оковы весьма крепкие некогда наложил на него Моргот.

В ходе Великой Битвы и при падении Тангородрима произошли сильные землетрясения; опустошенный Белерианд лежал в руинах; воды Великого моря затопили многие земли к северу и к западу. На востоке, в Оссирианде, обрушилась гряда Эред Луин, гигантская брешь разверзлась в южной их части, туда хлынуло море и образовался залив. В этот залив теперь впадала река Лун, проложившая новое русло; потому назвали его залив Лун. Край тот нолдор встарь назвали Линдон; это имя осталось за ним и впредь; многие эльдар, задержавшись в Средиземье, по-прежнему жили там, не желая до поры покинуть Белерианд, где многие труды и битвы выпали им на долю. Правил ими Гиль-галад, сын Фингона, а с ним – Эльронд Полуэльф, сын Морехода Эарендиля и брат Эльроса, первого короля Нуменора.

На побережье залива Лун эльфы возвели свои гавани и нарекли их Митлонд; там стояли на якоре многие корабли, ибо место было удобным для причала. В Серых Гаванях то и дело поднимались паруса, и эльдар уплывали прочь, спасаясь от тьмы земного бытия, ибо по милости Валар Перворожденные по-прежнему могли вступить на Прямой Путь и возвратиться, буде на то их воля, к родне своей на Эрессеа и в Валинор за пределами окружных морей.

Были и другие эльдар, что перешли в ту эпоху через горы Эред Луин и переселились далеко в глубь материка. Среди них было немало телери из числа уцелевших жителей Дориата и Оссирианда; они основали королевства в местах, облюбованных эльфами Чащ, в лесах и среди холмов вдали от моря, но зов его вечно звучал в их сердцах. Но за грядою Эред Луин лишь в Эрегионе, что люди называли Падубью, эльфам народа нолдор удалось создать королевство, просуществовавшее достаточно долго. Эрегион находился близ великолепных гномьих чертогов, что звались Кхазад-дум, эльфы же нарекли их Хадодронд, а после – Мория. От города эльфов Ост-ин-Эдиль до западных врат Кхазад-дума вела широкая дорога, ибо гномов и эльфов связывала небывалая доселе дружба, обернувшаяся немалым благом для тех и других. В Эрегионе искусники гвайт-и-мирдайн, народа златокузнецов, превзошли в мастерстве творцов былых времен, кроме разве самого Феанора; среди них же не имел себе равных Келебримбор, сын Куруфина, что порвал с отцом и остался в Нарготронде, когда изгнаны были Келегорм и Куруфин, как говорится о том в «Квента Сильмариллион».

В иных краях Средиземья долгие годы царил мир, однако земли по большей части оставались пустынны и дики, кроме тех, где поселились обитатели Белерианда. Многие эльфы жили там, как и прежде, на протяжении бессчетных лет, скитаясь на воле в глуши, вдали от Моря; но то были авари, до которых доходили только слухи о событиях Белерианда, а слово Валинор звучало как отголосок забытых легенд. На юге и далеко к востоку множился род людей, и большинство их склонилось ко злу, ибо Саурон не бездействовал.

Видя, что мир пришел в запустение, Саурон решил про себя, будто Валар, ниспровергнув Моргота, вновь позабыли о Средиземье, и гордыня его возросла несказанно. С ненавистью взирал он на эльдар и страшился людей Нуменора, что порою возвращались на своих кораблях к берегам Средиземья; но долгое время он скрывал свои мысли и хранил в тайне черные замыслы, рождавшиеся в глубине его сердца.

Из всех народов Земли легче всего оказалось поработить людей; однако долго тщился он привлечь к себе на службу эльфов, ибо знал Саурон, что Перворожденные наделены неизмеримо бо?льшим могуществом, и странствовал он среди них в обличии, по-прежнему исполненном красоты и мудрости. Только в Линдон не приходил Саурон, ибо Гиль-галад и Эльронд не доверяли ему и его обманчиво прекрасному облику; и хотя не знали правители, кем был он на самом деле, однако не соглашались допустить его в свои владения. Но в других краях эльфы охотно привечали его, и мало кто прислушался к предостережениям гонцов из Линдона, ибо Саурон принял имя Аннатар, Владыка Даров, и поначалу дружба его оборачивалась для эльфов немалым благом. И говорил он эльфам: «Увы, воистину слабы великие! Славный король Гильгалад, и во всяком знании искушен правитель Эльронд, однако не склонны они помочь мне в трудах моих! Может ли быть, что не желают они, чтобы и на другие земли, помимо их собственных, снизошло благоденствие? Но должно ли Средиземью вечно пребывать в запустении и непроглядной тьме, если эльфам под силу превратить его в край не менее прекрасный, чем Эрессеа или даже Валинор? Раз не возвратились вы туда до сих пор, хотя и могли, мнится мне, что любите вы Средиземье так же, как и я. Разве не долг наш в таком случае объединить усилия, трудясь на благо сей земли, дабы все эльфийские племена, что скитаются здесь в невежестве, сумели подняться до высот того могущества и мудрости, коими обладают обитающие за Морем?»

Именно в Эрегионе речам Саурона внимали особенно охотно, ибо живущих там нолдор снедало неодолимое желание умножить свое искусство и достичь еще большего совершенства в творениях своих. Более того, не знали покоя их души, ибо некогда отказались они возвратиться на Запад, и равно желали остаться в Средиземье, которое воистину любили, и в то же самое время обрести блаженство тех, что ушли. Потому вняли они Саурону и многому научились от него, ибо обладал тот немалыми познаниями. В те дни кузнецы крепости Ост-ин-Эдиль превзошли все, что удавалось сотворить им до сих пор, и задумали они великий труд, и создали Кольца Власти. Но Саурон направлял их труды, и ведал обо всем, что делали они, ибо мечтал он поработить эльфов и всецело подчинить их своей воле.

И вот эльфы отковали много колец, Саурон же втайне создал Единое Кольцо, чтобы управлять всеми прочими; и сила прочих колец заключена была в Едином и полностью зависела от него, и существовала лишь до той поры, пока существует Единое. Немалая доля могущества и воли Саурона перешла в Единое Кольцо, ибо сила эльфийских колец была воистину велика, и, чтобы направлять их, требовалась мощь, не имеющая себе равных; и отковал его Саурон в Огненной горе, в земле Тени. Надевая же Единое Кольцо, он мог видеть все, что делалось с помощью меньших колец, мог проникать в мысли тех, кто их носит – и управлять этими мыслями.

Но эльфов не так просто было захватить врасплох. Как только Саурон надел Единое Кольцо на палец, эльдар узнали о Сауроне, и постигли его истинную суть, и поняли, что он желает стать господином над ними и над всем, что создали они. Тогда в страхе и гневе они сняли свои кольца. Саурон же, обнаружив, что его предали и что эльфов обмануть не удалось, преисполнился ярости и пошел на них войной, требуя, чтобы все кольца переданы были ему, ибо без его познаний и совета эльфийские кузнецы не сумели бы создать их. Но эльфы бежали от него; три кольца удалось им спасти, унести далеко прочь и сокрыть от врага.

То были Три Кольца, созданные последними; наибольшим могуществом обладали они. Назывались они Нарья, Ненья и Вилья, Кольца Огня, Воды и Воздуха; рубин, адамант и сапфир вправлены были в них. Именно ими более всего мечтал завладеть Саурон, ибо над хранителями Трех не властны были время и тлен, и до поры не могла их коснуться усталость мира. Но Саурону не удалось отыскать эти Кольца: в руки Мудрых переданы были они, Мудрые же спрятали их и никогда впредь не пользовались ими открыто, пока Правящее Кольцо находилось у Саурона. Потому Три Кольца зло не затронуло: Келебримбор ковал их один, сам, и рука Саурона вовеки не касалась их; однако и они подчинялись Единому Кольцу.

С тех пор война между эльфами и Сауроном не прекращалась; Эрегион был опустошен, Келебримбор убит, а Врата Мории захлопнулись. В те времена Эльронд Полуэльф основал Имладрис (или, как говорили люди, Ривенделл), крепость и прибежище эльфов. Но Саурон сумел завладеть оставшимися Кольцами Власти и передал их другим народам Средиземья, надеясь подчинить себе всех тех, кто желал тайного могущества превыше отмеренного его сородичам. Семь Колец вручил он гномам, людям же отдал девять, ибо люди и в этом случае, как, впрочем, и всегда, явили наибольшую готовность склониться пред его волей. Саурон исказил сущность всех находившихся в его власти колец, обратив их во зло – тем легче было ему сделать это, что сам он участвовал в их создании; и кольца отмечены были проклятием и предали в итоге всех, кто прибегал к их помощи. Гномы, правда, оказались упрямы и неуступчивы; они не переносят, когда другие пытаются навязать им свою волю; трудно постичь тайные помыслы их душ, и в тень обратить их невозможно. Гномы пользовались своими кольцами только для того, чтобы умножить богатства, но гнев и всепоглощающая жажда золота вспыхнули в их сердцах, и великим злом обернулось это впоследствии, на благо Саурону. Говорят, будто в основание каждого из Семи Кладов гномьих королей легло золотое кольцо; но клады эти разграблены были давным-давно, драконы пожрали их, а из Семи Колец одни поглотило пламя, а другие вернул себе Саурон.

Завлечь в сети людей оказалось легче. Те, кто пользовался Девятью Кольцами, в дни жизни обрели немалую власть: то были могущественные короли, чародеи и воины древних времен. Слава и несметные богатства достались им в удел; но погибелью обернулись они. Казалось, жизнь вечная дарована была владельцам колец – однако жизнь стала для них невыносимой. Они могли по желанию передвигаться невидимыми для всех взоров сего подлунного мира; могли и прозревать миры, невидимые для смертных, – однако слишком часто глазу их являлись лишь мороки и обманные видения Саурона. Один за одним, раньше или позже в зависимости от того, сколь сильна была их воля и от того, к добру или ко злу склонялись изначально сердца их, они попадали в рабство к кольцу, которое носили, и оказывались под властью Единого Кольца, которым владел Саурон. Навсегда утрачивали они зримый облик – но не для того, кто носил Правящее Кольцо, и вступали в обитель теней. Назгул, Кольцепризраками стали они, самыми ужасными из Вражьих слуг; тьма следовала за ними по пятам, а в голосах звучала смерть.

Гордыня и алчность Саурона росли день ото дня, не зная преград, и вот вознамерился он стать господином всего, что есть в Средиземье, и уничтожить эльфов, и добиться по возможности гибели Нуменора. Он не терпел ни свободолюбия, ни соперничества, и нарек себя Властелином Земли. По-прежнему умел он скрыть под личиной свою истинную суть и обманывать взоры людей, являясь им в обличии, якобы исполненном мудрости и красоты. Однако управлять предпочитал он при помощи насилия и страха, если мог обойтись этими средствами; те же, кто заметил, как тень его растет и простирается над миром, нарекли его Темным Властелином и прозвали Врагом; вновь призвал он под свое начало всех злобных тварей времен Моргота, что еще оставались на земле или под землею; и подчинялись ему орки, кои множились как мухи. Так начались Черные Годы; эльфы называют их Дни Бегства. Ибо в ту пору многие эльфы Средиземья бежали в Линдон, а оттуда – за моря, чтобы не возвращаться более; многие же погибли от руки Саурона и его слуг. Но в Линдоне Гиль-галад все еще сохранял свою власть, и Саурон не осмеливался до поры пересечь горы Эред Луин или напасть на Гавани; Гиль-галаду же помогали нуменорцы. Однако в иных краях царил Саурон, и те, что не желали стать рабами, искали убежища в горах и лесной чаще, и страх повсюду следовал за ними по пятам. На востоке и юге почти все люди подпали под его власть; в те дни возросла их мощь, и возвели они многие города и каменные стены, и умножились в числе; свирепы были они в битве и вооружены железом. Для них Саурон был королем и богом; великий страх внушал он им, ибо обиталище свое окружил огнем.

Но наконец стремительный натиск Саурона в западных землях был остановлен. Ибо, как говорится в «Акаллабет», мощь нуменорцев бросила ему вызов. Столь велики были могущество и величие нуменорцев в пору расцвета их королевства, что слуги Саурона побоялись выступить против них, и, надеясь хитростью достичь того, чего не смог добиться силой, Саурон покинул на время Средиземье и отправился в Нуменор как заложник короля Тар-Калиона. Там и оставался он, пока наконец, коварством своим не склонил ко злу сердца большинства нуменорцев и не восстановил их против Валар; так Саурон привел их к гибели, к чему давно стремился. Однако гибель острова оказалась ужаснее, нежели предвидел Саурон, ибо позабыл он о том, сколь грозны в гневе Владыки Запада. И раскололся мир, и волны поглотили землю, и моря затопили ее; сам же Саурон низвергнут был в пропасть. Но дух его воспрял из бездны и на крыльях черного ветра возвратился в Средиземье, ища пристанища. Там обнаружил он, что за годы его отсутствия умножилась власть Гиль-галада, и распространялась ныне на обширные земли севера и запада, и даже за Туманные горы и Великую Реку, до самых границ Зеленолесья Великого, все ближе к тем укреплениям, где Саурон некогда почитал себя в безопасности. Тогда Саурон укрылся в своей крепости в Черной Земле и стал обдумывать план войны.

В ту пору те из нуменорцев, что спаслись от гибели, бежали на восток, как повествуется в «Акаллабет». Вождями их были Элендиль Высокий и сыновья его, Исильдур и Анарион. Родичи короля и потомки Эльроса, они не пожелали внять Саурону и отказались идти с войной на Владык Запада. Взяв на борт всех тех, что остались верны, они покинули землю Нуменора прежде, чем гибель настигла остров. Великой доблестью отличались эти люди, высоки и крепки были корабли их, но ураганы настигли суда, и вознесли их на водяных горах до самых облаков, и снизились они в Средиземье, точно птицы бури. Корабль Элендиля волны прибили к земле Линдон, и Гиль-галад оказал ему помощь. Оттуда Элендиль поднялся вверх по течению реки Лун и за Эред Луин основал свое королевство, и народ его расселился в Эриадоре по берегам рек Лун и Барандуин; главный же город его был в Аннуминасе у вод озера Ненуиал. Нуменорцы жили и в Форносте на Северных холмах, и в Кардолане, и на холмах Рудаура; возвели они башни на Эмюн Берайд и на Амон Сул; немало курганов и руин сохранилось в тех местах, однако башни Эмюн Берайд и по сей день все глядят на море.

Исильдура и Анариона унесло южнее; и наконец провели они свои корабли вверх по течению Великой Реки Андуин, что вытекает из Рованиона и впадает в западное море в заливе Бельфалас. В тех краях основали они королевство, позже получившее название Гондор, в то время как Северное Королевство нарекли Арнор. Задолго до того, в дни своего могущества, мореходы Нуменора возвели гавань и крепости близ устьев Андуина, наперекор Саурону, владыке Черной Земли, что располагалась совсем рядом, на востоке. В последующие дни только Верные Нуменора приплывали к этой гавани, потому многие жители побережья в тех местах были в далеком либо близком родстве с Друзьями Эльфов и народом Элендиля, и радушный прием оказали они его сыновьям. Главным городом Южного Королевства стал Осгилиат; через центр его протекала Великая Река: там нуменорцы возвели огромный мост, на котором красовались башни и каменные строения, изумляющие взор; и высокие корабли из морской дали приставали к причалам города. Выстроили нуменорцы по обе стороны от реки и другие крепости: Минас Итиль, Башню Встающей Луны – к востоку, на склоне гор Тени, как вызов Морготу; а к западу – Минас Анор, Башню Заходящего Солнца, у подножия горы Миндоллуин как заслон от дикарей из долин. В Минас Итиле поселился Исильдур, а Минас Анор стал домом Анариону, королевством же правили они вместе, и троны их стояли рядом в Великом Чертоге Осгилиата. Таковы были главные поселения нуменорцев в Гондоре, но и другие творения, дивные и мощные, выстроили они в той земле в дни своего величия: там, где Аргонат, и в Агларонде, и у Эреха, а в кольце Ангреност, что люди нарекли Айзенгард, возвели они Пик Ортанк из несокрушимого камня.

Немалые сокровища, фамильные драгоценности великого достоинства и красоты привезли Изгнанники из Нуменора, из них же наиболее прославлены Семь Камней и Белое Древо. Белое Древо выращено было из посаженного в землю плода Нимлота Прекрасного, что цвел в королевских дворцовых садах в Арменелосе на острове Нуменор, пока Саурон не сжег его; Нимлот же в свою очередь происходил от Древа Тириона, созданного по образу Старшего Древа, Белого Тельпериона, что вырастила Йаванна в земле Валар. Древо это, память об эльдар и о свете Валинора, посажено был в Минас Итиле перед домом Исильдура, ибо это он спас некогда плод от уничтожения; Камни же были поделены.

Три взял Элендиль, и сыновья его взяли по два каждый. Те, что принадлежали Элендилю, хранились в башнях на Эмюн Берайд, и на Амон Сул, и в городе Аннуминасе. Те же, что перешли к его сыновьям, находились в Минас Итиле и Минас Аноре, и в Ортанке, и в Осгилиате. Вот какая сила заключалась в этих Камнях: тот, кто глядел в них, мог прозревать бесконечно удаленное, в пространстве ли или во времени. Чаще всего показывали они то, что находилось близ другого такого Камня, ибо Камни перекликались друг с другом, но тот, кто обладал великой силой воли и разума, мог научиться направлять их видящий взгляд туда, куда пожелает. Так нуменорцы узнавали многое из того, что тщились скрыть их недруги, и мало что ускользало от бдительных взоров эдайн в дни их могущества.

Говорится, будто башни Эмюн Берайд построены были вовсе не Изгнанниками Нуменора, но возвел их Гиль-галад для друга своего Элендиля; и Зрячий Камень Эмюн Берайд установлен был в Элостирионе, самой высокой из башен. Туда часто поднимался Элендиль, оттуда вглядывался он вдаль, за разделяющие моря, когда тоска изгнанника овладевала им; верят, будто порою различал он вдали даже башню Аваллонэ на Эрессеа, где хранился Главный Камень, где хранится он и по сей день. Камни эти эльдар подарили Амандилю, отцу Элендиля, чтобы утешить Верных Нуменора в те темные дни, когда эльфам невозможно стало более бывать в земле, на которую пала тень Саурона. Камни назывались палантири, смотрящие издали; но все те, что привезены были в Средиземье, давно утрачены.

Так Изгнанники Нуменора основали свои королевства в Арноре и Гондоре; однако спустя недолгое время стало ясно, что возвратился и Саурон, их недруг. Втайне явился он, как говорилось уже, в свое древнее королевство Мордор за Эффель Дуат, горами Тени, земля же эта на востоке граничила с Гондором. Там, над долиной Горгорот, построена была крепость Саурона, огромная и неприступная: Барад-дур, Темная Башня; и высилась в той земле огнедышащая гора, названная эльфами Ородруин. Именно из-за нее Саурон встарь избрал это место своим обиталищем, ибо огонь, вырывающийся из сердца земли, он использовал для своих кузниц и для черного колдовства; в центре земли Мордор Саурон некогда отковал Правящее Кольцо. Теперь же Саурон предавался во тьме раздумьям до тех пор, пока не создал для себя новое обличие; ужасным на вид было оно, ибо прекрасная его личина сгинула навсегда, когда Саурон рухнул в бездну при затоплении Нуменора. Он снова взял в руки могущественное Кольцо и облекся властью; и взгляд злобного Ока Саурона могли выдержать очень немногие даже из числа великих эльфов и людей.

Теперь же Саурон готовился идти войною на эльдар и людей Западной Земли; и вновь пробуждены были огни Горы. Потому, завидев издалека дым над Ородруином и понимая, что Саурон возвратился, нуменорцы переименовали скалу в Амон Амарт, что означает гора Рока. И призвал к себе Саурон несметные силы своих прислужников с востока и юга; немало было среди них и людей высокого рода Нуменора. Ибо в дни пребывания Саурона на острове сердца почти всех его жителей обратились к тьме. Потому многие из тех, кто в ту пору уплыл на восток строить крепости и селения на побережье, уже подпали под его власть, и с неменьшею охотой служили ему в Средиземье. Но, опасаясь могущества Гиль-галада, эти изменники, владыки могучие и злобные, по большей части поселились в далеких южных краях; но были двое, Херумор и Фуинур, что обрели немалую власть среди харадрим, многочисленного и жестокого племени, живущего в бескрайних землях к югу от Мордора за устьями Андуина.

Потому, выждав своего часа, Саурон выступил с великим воинством против только что созданного королевства Гондор, и захватил Минас Итиль, и уничтожил Белое Древо Исильдура, что росло там. Но сам Исильдур спасся; унося с собою саженец Древа, он вместе с женою и сыновьями спустился на корабле вниз по течению Реки, и отплыли они от устьев Андуина к Элендилю. Тем временем Анарион оборонял Осгилиат от Врага; в ту пору ему удалось отбросить Саурона к горам, но тот собрал новые силы, и Анарион знал, что если не подоспеет помощь, недолго выстоит его королевство.

И вот Элендиль и Гиль-галад стали держать совет, ибо понимали они, что несказанно умножится мощь Саурона и что уничтожит он своих недругов одного за одним, если только те не объединят свои силы. Потому создали они союз, что известен под названием Последнего Союза, и двинулись походным маршем на восток Средиземья, собирая великую рать эльфов и людей, и на короткий срок задержались они в Имладрисе. Говорится, что набранное войско красотою и великолепием доспехов затмевало любую армию, что видели в Средиземье впредь; воинства более великого не созывалось с тех пор, как силы Валар выступили против Тангородрима.

Покинув Имладрис, войско перешло Туманные горы по многочисленным перевалам и спустилось вниз по течению реки Андуин, и так приблизилось наконец к полчищам Саурона на Ратном поле Дагорлад, что раскинулось у врат Черной Земли. Все живое разделилось в тот день, всякие твари, даже звери и птицы, оказались в разных лагерях, кроме одних только эльфов. Они одни остались едины и следовали за Гильгаладом. Из гномов очень немногие приняли участие в битве на какой бы то ни было стороне, но род Дурина из Мории сражался против Саурона.

Воинство Гиль-галада и Элендиля одержало победу, ибо в те дни не убыла еще мощь эльфов, а нуменорцы были сильны и статны, и ужасны в гневе. Ничто не могло выстоять перед копьем Гиль-галада, что именовалось Аэглос, а меч Элендиля повергал в страх орков и людей, ибо свет солнца и луны сиял в нем, и назывался меч тот Нарсиль.

Тогда Гиль-галад и Элендиль вступили в Мордор и осадили крепость Саурона; семь лет продолжалась осада, и воины терпели великие потери от огня и стрел и дротиков Врага, и Саурон слал против них бесчисленные вылазки. Там, в долине Горгорот, пал Анарион, сын Элендиля, и многие другие. Но наконец так стянулось кольцо осады, что Саурон вышел сам и сразился с Гиль-галадом и Элендилем, и оба они погибли, и меч Элендиля сломался под тяжестью падающего тела. Но и Саурон был повержен; обломком Нарсиля Исильдур отсек Саурону палец с надетым на него Правящим Кольцом и объявил Кольцо своим. Так Саурон был побежден до поры, и дух его оставил тело, и бежал далеко прочь, и укрылся в глухих местах, и на протяжении долгих лет не облекался вновь в зримую оболочку.

Так началась Третья эпоха истории Мира, пришедшая на смену Древнейшим Дням и Черным Годам; в те времена еще жива была надежда, и помнили о радости, и долго цвело Белое Древо эльдар во дворцовых садах Королей Людей, ибо спасенный им саженец Исильдур посадил в цитадели Анор в память о брате, прежде чем покинуть Гондор. Прислужников Саурона разбили и разогнали, однако не всех их удалось уничтожить, и хотя многие люди теперь отвратились от зла и стали подданными наследников Элендиля, гораздо больше было тех, что помнили Саурона в сердцах своих и ненавидели королевства Запада. Темную Башню сровняли с землей, однако основание ее осталось, осталась и память. Нуменорцы выставили стражу у земли Мордора, однако никто не отваживался селиться там – такой ужас внушала мысль о Сауроне, и еще из-за Огненной горы, что возвышалась близ Барад-дура; и долину Горгорот засыпал пепел. Немало эльфов и нуменорцев, и союзников их из числа людей нашли свою смерть в битве и во время Осады; погибли Элендиль Высокий и Верховный король Гиль-галад. Никогда более не собиралось равного воинства, не бывало впредь подобного союза эльфов и людей, ибо после смерти Элендиля два народа отдалились друг от друга.

Что сталось с Правящим Кольцом, в ту эпоху не ведали даже Мудрые; однако оно не было уничтожено. Ибо Исильдур не пожелал передать его Эльронду и Кирдану, стоявшим подле него. Они советовали Исильдуру бросить Кольцо в огонь Ородруина тут же, рядом, где оно некогда было отковано, чтобы погибло оно и навеки уменьшилась сила Саурона, чтобы остался Враг только злобной тенью в глуши. Но Исильдур отказался внять совету, говоря: «Я возьму Кольцо как виру за смерть отца и брата. Разве не я нанес Врагу смертельный удар?» Кольцо же, что держал он в руке, показалось ему вещью небывалой красоты, и не мог Исильдур позволить уничтожить его. Потому, забрав Кольцо, Исильдур сперва возвратился в Минас Анор и посадил там Белое Древо в память о брате своем Анарионе. Но вскорости, дав наставления Менельдилю, сыну брата, и вверив его попечению южные земли, Исильдур уехал и увез Кольцо с собою как фамильную драгоценность своего дома, и двинулся походным маршем от Гондора на север тем же путем, которым некогда пришел Элендиль, и покинул Южное Королевство, ибо вознамерился принять власть над владениями своего отца в Эриадоре, вдали от тени Черной Земли.

Но Исильдур потерпел поражение в битве с орками, что поджидали в засаде в Туманных горах; они напали на лагерь внезапно, между Зеленолесьем и Великой Рекой, близ Лоэг Нинглорон, Ирисной низины, ибо Исильдур забыл об осторожности и не выставил часовых, полагая, что все враги его уничтожены. Почти все его воины были перебиты, а в их числе – трое старших его сыновей, Элендур, Аратан и Кирьон; но жену свою и младшего сына Валандиля Исильдур, уезжая на войну, оставил в Имладрисе. Самому же Исильдуру удалось скрыться при помощи Кольца, ибо, надевая Кольцо, он становился невидим для всех взоров; однако орки гнались за ним по следу и полагаясь на нюх, пока Исильдур не достиг Реки и не нырнул в воду. Там Кольцо предало его и отомстило за своего создателя: оно соскользнуло с пальца, пока Исильдур плыл, и кануло в волны. Тогда-то орки увидели его, в то время как боролся он с течением, и выпустили в него множество стрел – так погиб Исильдур. Только троим из его отряда удалось вернуться за горы после долгих странствий: в числе их был Охтар, оруженосец Исильдура, – тот, кому Исильдур вверил сломанный меч Элендиля.

Так Нарсиль в положенный срок попал в руки Валандиля, наследника Исильдура, в Имладрисе; но сломан был клинок, и свет его померк, и меч не отковали заново. И предсказал Владыка Эльронд, что сделано это будет только тогда, когда вновь отыщется Правящее Кольцо и возвратится Саурон; однако эльфы и люди надеялись, что, может статься, этого не произойдет никогда.

Валандиль поселился в Аннуминасе, но народу его убыло, из всех нуменорцев и людей Эриадора оставалось ныне слишком мало, чтобы заселить землю и удержать в руках все построенные Элендилем крепости; многие пали на поле Дагорлад, и в Мордоре, и в Ирисной низине. И случилось так после смерти Эарендура, седьмого по счету короля после Валандиля, что люди Западной Земли, дунэдайн Севера, разделились на много мелких королевств и княжеств; и враги захватывали их одно за другим. С каждым годом дунэдайн становилось все меньше, пока наконец не угасла их слава, – сохранились лишь курганы, поросшие зеленой травой. Наконец ничего не осталось от этого народа, – только всем чуждое племя скитальцев, скрывающихся в глуши; и прочие люди не ведали, ни где дома их, ни куда ведут их пути; и повсюду, кроме как в Имладрисе, в доме Эльронда, происхождение их было позабыто. Однако обломки меча бережно хранили наследники Исильдура на протяжении многих поколений людей, и род их, от отца к сыну, ни разу не прервался.

На юге выстояло королевство Гондор, и до поры росло его величие, пока богатством и великолепием не стал Гондор напоминать Нуменор до его падения. Народ Гондора отстроил высокие башни и неприступные крепости, и гавани, прибежище многих кораблей, и Крылатая Корона Королей Людей внушала благоговение народам, живущим в разных землях и говорящим на разных языках. Долгие годы Белое Древо росло перед королевским дворцом в Минас Аноре; семя того самого древа, что Исильдур привез с собою из Нуменора через морские просторы; а еще ранее семя привезено было из Аваллонэ, а до того из Валинора в День на заре дней, когда мир был юн.

Но вот, с ходом быстротечных лет Средиземья, Гондор пришел в упадок, и род Менельдиля сына Анариона прервался. Ибо кровь нуменорцев смешалась с кровью других племен; убыли их мудрость и мощь, сократился отмеренный им срок жизни, и Мордор охранялся уже не столь бдительно. А в дни Телемнара, двадцать третьего в роду Менельдиля, черные ветра с востока принесли моровое поветрие, и поразило оно короля и его детей, и многие из народа Гондора погибли. Тогда опустели крепости на мордорских границах, никого не осталось в Минас Итиле, и зло вновь проникло в Черную Землю потайными путями; и пепел Горгорота всколыхнулся, словно под порывом ледяного ветра, ибо темные тени сошлись там. Говорится, будто то были улайри, те, кого Саурон называл «назгул», Девять Кольцепризраков; долго скрывались они, но теперь возвратились подготовить возвращение своего Повелителя, ибо он вновь стал набирать силу.

Во времена Эарниля назгул нанесли первый удар: под покровом ночи они выступили из Мордора, прошли перевалами гор Тени и захватили Минас Итиль, и сделали крепость своим прибежищем и сосредоточием такого ужаса, что никто не смел даже взглянуть в ту сторону. После того крепость стала называться Минас Моргул, Башня Чародейства, и ни на миг не прекращалась война между Минас Моргулом и Минас Анором на западе. Тогда Осгилиат, что с угасанием народа давно уже был заброшен, превратился в руины, и город наводнили призраки. Но Минас Анор выстоял и получил новое имя: Минас Тирит, Башня Стражи, ибо здесь, в цитадели, по повелению королей возведена была высокая и прекрасная белая башня, и с нее хорошо просматривались многие земли. Город по-прежнему оставался горд и неприступен; перед королевским дворцом цвело до поры Белое Древо, и уцелевшие нуменорцы все еще удерживали переход через Реку, обороняя его от ужасов Минас Моргула и от всех недругов Запада, орков, чудовищ и злых людей; так земли позади них, к западу от Андуина, защищены были от войны и разора.

Минас Тирит стоял и после смерти Эарнура сына Эарниля, последнего короля Гондора. Именно он выехал в одиночестве к вратам Минас Моргула, отвечая на вызов моргульского властелина, и скрестил с ним мечи в честном поединке, но был предан назгул и живым доставлен в город пыток, и никто из живущих не видел его более. Эарнур не оставил наследника, но, когда прервался род королей, Наместники из рода Мардиля Верного стали править городом и королевством, что становилось все меньше и меньше; и рохиррим, Всадники Севера, пришли и поселились в зеленом краю Рохан, что прежде именовался Каленардон и входил в состав Гондора; и помогали рохиррим Правителям Города в ходе войн. На севере же, за водопадами Рауроса и Вратами Аргонат до поры существовала и иная защита: силы еще более древние, о коих немногое ведомо было людям и против которых порождения зла не смели выступить до тех пор, пока не настанет срок и их темный властелин, Саурон, не явится вновь. Пока же не пробил час, после смерти Эарниля назгул не смели вновь пересечь Реку или покинуть пределы своего города в облике, видимом людям.

На протяжении всей Третьей эпохи, после гибели Гиль-галада, Владыка Эльронд жил в Имладрисе, и собрал он там немало эльфов и многих других, наделенных силой и мудростью, из числа всех народов Средиземья. Сменялись многие поколения людей, а он по-прежнему хранил память обо всем, что только было некогда прекрасного в мире, а дом Эльронда стал прибежищем усталых и угнетенных, и сокровищницей древней мудрости и доброго совета. В этом доме Наследники Исильдура находили приют в детстве и в старости, ибо приходились они кровной родней самому Эльронду, и потому еще, что мудрый Эльронд знал: в роду их явится некто, кому великая роль отведена в последних свершениях той эпохи. А до тех пор сломанный меч Элендиля доверен был Эльронду, когда омрачились дни дунэдайн и стали они народом бесприютных скитальцев.

Имладрис являлся главной обителью Высоких эльфов в Эриадоре, но в Серых Гаванях Линдона жили еще немногие уцелевшие из народа Гиль-галада, эльфийского короля. Порою забредали они в земли Эриадора, но в большинстве своем селились близ морских берегов, возводя и храня эльфийские корабли: на них уставшие от бремени мира Перворожденные отплывали на заокраинный Запад. В Гаванях правил Кирдан Корабел, могущественный среди Мудрых.

Что до Трех Колец, сохраненных эльфами от зла, среди Мудрых никогда о них не говорили открыто, и даже из числа эльдар немногие ведали, где Кольца находятся. Однако после низвержения Саурона сила их действовала непрестанно, и там, где хранились Кольца, царила радость и ничего сущего не коснулась скорбь времени. Потому еще до конца Третьей эпохи эльфы постигли, что Кольцо Сапфира находилось у Эльронда в прекрасной долине Ривенделл, и над домом его звезды небес сияли особенно ярко; Кольцо же Адаманта хранилось в земле Лориэн, где правила леди Галадриэль. Она была королевой Лесных эльфов, женою Келеборна из Дориата, однако сама происходила из народа нолдор и помнила День на заре дней Валинора; всех эльфов, остававшихся в Средиземье, превосходила она могуществом и красотою. Но Алое Кольцо оставалось сокрыто до самого конца, и никто не ведал, кому оно было вверено, – никто, кроме Эльронда, Галадриэли и Кирдана.

Вот так случилось, что в двух эльфийских владениях благоденствие и красота эльдар не убывали на протяжении всей этой эпохи: в Имладрисе и в Лотлориэне, потаенной земле между Келебрантом и Андуином, где на деревьях распускались золотые цветы, куда не смели вступить ни орк, ни иная злая тварь. Однако среди эльфов все чаще и чаще раздавались голоса, предрекавшие, что если Саурон воспрянет вновь, то либо он найдет утраченное Правящее Кольцо, либо, если все сложится к лучшему, Кольцо отыщут и уничтожат враги Саурона, но и в том и в другом случае сила Трех иссякнет, и все, что хранила она, неизбежно померкнет, эльфы уйдут в сумерки и начнется эпоха Владычества Людей.

Так все и случилось: Единое, и Семь, и Девять уничтожены ныне, а Три увезены прочь, и на том закончилась Третья эпоха, и завершаются сказания об эльдар в Средиземье. То были Годы Угасания; вместе с ними для последних цветов эльфов к востоку от Моря настала зима. В те дни нолдор, могущественнейшие и прекраснейшие из детей мира, еще жили в Ближних землях, и слух смертных еще внимал их речам. Немало дивных и прекрасных творений оставалось в ту пору на земле, но немало и злобных, наводящих ужас тварей: встречались и орки, и тролли, и драконы, и злобные звери, а в лесах бродили неведомые существа, древние и мудрые, имена коих давно позабыты; гномы еще трудились в подгорных пещерах и кропотливым искусством своим создавали творения из металла и камня, равных которым нет ныне. Но приближалось время Владычества Людей и все менялось в мире – пока, наконец, Темный Властелин не воспрял в Мирквуде.

Встарь чаща эта называлась Зеленолесье Великое, бескрайние пределы и просеки его служили пристанищем зверью и птицам, распевающим звонкие песни; там, под сенью бука и дуба, правил король Трандуиль. Но по прошествии многих лет, когда истекла почти треть той эпохи в истории мира, тьма медленно просочилась в лес с юга, и страх поселился на сумрачных полянах; теперь там рыскали хищные звери, а твари свирепые и злобные расставляли там свои сети.

Тогда лес получил другое имя, и стал называться Мирквуд, ибо сгустилась над ним ночная тень; немногие осмеливались пройти через лес, кроме как в северной его части, куда народ Трандуиля по-прежнему не давал злу доступа. Откуда пришло зло, немногие ведали; и даже Мудрые нескоро сумели узнать это. То была тень Саурона и знак его возвращения. Ибо, покинув глухие восточные края, он поселился в южной части леса; медленно росла его сила, и вновь обретал он очертания; на темном холме поселился он, там творил он свое чародейство, и все живое трепетало перед Чародеем из Дол Гулдура, и, однако, никто не понимал, сколь велика нависшая над миром опасность.

Но едва первые тени сгустились над Мирквудом, на западе Средиземья объявились истари, те, кого люди называли Магами. Никто в ту пору не знал, откуда пришли они, – никто, кроме Кирдана, Владыки Гаваней; только Эльронду и Галадриэли открыл он, что истари явились из-за Моря. Но после говорилось среди эльфов, что то были вестники Владык Запада, посланные противостоять могуществу Саурона, если Враг воспрянет вновь, и вдохновлять эльфов и людей, и все благие существа на подвиги великой доблести. Они явились в обличии людей преклонных лет, однако исполненных бодрости, и с течением лет почти не менялись; медленно старели они, хотя бремя великих забот лежало на их плечах; великой мудростью наделены они были, и многое было под силу разуму их и рукам. Долго скитались истари из края в край во владениях эльфов и людей, беседовали с птицей и зверем, и народы Средиземья по-разному называли их, ибо истинных своих имен истари не открыли. Главными среди них были те, кого эльфы нарекли Митрандир и Курунир, люди же Севера именовали их Гандальв и Саруман. Из них старшим был Курунир; он явился первым, а после него – Митрандир и Радагаст, и другие истари, – те, что ушли на восток Средиземья, и в этих преданиях о них не говорится ни слова. Радагаст стал другом всех зверей и птиц, Курунир же по большей части общался с людьми; красноречив он был и весьма искусен во всем, что касалось кузнечного дела. Митрандир же чаще всего советовался с Эльрондом и эльфами. Он скитался в далеких краях на Севере и на Западе, нигде не живя подолгу; Курунир же отправился на Восток, а по возвращении поселился в Ортанке в Кольце Айзенгарда, что возвели нуменорцы в дни своего могущества.

Митрандир ни на миг не терял бдительности; именно его особенно тревожила тьма Мирквуда, ибо, хотя многие полагали, будто это – дело рук Кольцепризраков, Митрандир опасался, что на лес впервые пала тень возвращающегося Саурона. И Гандальв отправился в Дол Гулдур, и Чародей бежал перед ним, и еще на долгие годы воцарился тревожный мир. Но наконец вновь возвратилась Тень, и умножилась ее мощь; тогдато и был впервые созван Совет Мудрых, что получил название Белого Совета; на нем собрались Эльронд, и Галадриэль, и Кирдан, и прочие правители эльдар, а также Митрандир и Курунир. Курунир (то был Саруман Белый) избран был главою, ибо встарь он наиболее глубоко изучил уловки Саурона. Галадриэль, правда, предпочла бы, чтобы Совет возглавил Митрандир, и Саруман затаил на них зло, ибо гордыня его и жажда власти несказанно возросли; однако Митрандир отказался от этой роли, ибо не желал он быть связанным с кем бы то ни было и присягать на верность кому бы то ни было, кроме пославших его; не желал он нигде оставаться надолго и повиноваться чьему бы то ни было зову. Саруман же теперь принялся за изучение всего, что касалось Колец Власти, их создания и истории.

И вот Тень возросла еще больше, и омрачились сердца Эльронда и Митрандира. Потому Митрандир, подвергая себя великой опасности, однажды вновь отправился в Дол Гулдур, в подземелья Чародея, и убедился в том, сколь обоснованы его страхи, и скрылся. Вернувшись же к Эльронду, сказал так:

«Увы, справедлива наша догадка. Это – не один из улайри, как многие полагают уже давно. Это – сам Саурон; он вновь обрел видимый облик, и теперь стремительно наращивает силу; и вновь собирает он в своих руках все Кольца и без устали ищет сведений о Едином и о Наследниках Исильдура, если они живы еще на земле».

И отвечал Эльронд: «В тот час, когда Исильдур взял Кольцо и не пожелал уступить его, судьбою предрешено было, что Саурон возвратится».

«Однако Единое потеряно, – молвил Митрандир, – и, пока оно остается сокрыто, мы можем совладать с Врагом, если соберем силы и не станем медлить».

Тогда был созван Белый Совет, и Митрандир убеждал всех скорее начать действовать, однако Курунир высказался против и посоветовал до поры выжидать и следить за происходящим.

«Ибо не верится мне, – говорил он, – что Единое когда-либо отыщется в Средиземье. Кольцо кануло в Андуин и давным-давно, сдается мне, унесено было в Море. Там суждено покоиться ему до самого конца, до того дня, когда сокрушен будет мир и схлынут морские пучины».

Потому ничего не было сделано в ту пору, хотя Эльронда одолевали дурные предчувствия. И сказал он Митрандиру: «Однако ж, предвижу я, что еще отыщется Единое Кольцо, и тогда вновь разразится война, и с войной этой закончится нынешняя эпоха. А закончится она вторым пришествием тьмы, разве что некая непостижимая случайность, какую не в состоянии провидеть мой взор, спасет нас».

«Из многих непостижимых случайностей складываются судьбы мира, – отвечал Митрандир, – и помощь часто приходит от слабых, когда дрогнут Мудрые».

Так тревожились Мудрые, но никто до поры не понял, что Куруниром овладели темные мысли и что в сердце своем тот уже затаил предательство: ибо желал Курунир прежде всех прочих отыскать Великое Кольцо, чтобы владеть им самому и весь мир подчинить своей воле. Слишком долго изучал он пути и уловки Саурона, в надежде одолеть его; теперь Курунир скорее завидовал ему, как сопернику, нежели ненавидел его деяния. Он полагал, что Кольцо, принадлежащее Саурону, станет искать своего хозяина, теперь, когда тот объявился вновь, но если Саурона изгнать, останется сокрыто. Потому Саруман предпочел играть с огнем и на время оставить Саурона в покое, надеясь при помощи своего мастерства опередить и друзей своих, и Врага, едва найдется Кольцо.

Саруман установил наблюдение за Ирисной низиной, но скоро обнаружил, что прислужники Дол Гулдура обыскивают окрестности Реки в этом самом месте. Тогда он понял, что и Саурон прознал о том, как погиб Исильдур; и убоялся Саруман, и укрылся в Айзенгарде, и укрепил башню, и углубился в изучение сокровенного знания о Кольцах Власти и искусстве их ковки. Но никому из Совета Саруман не говорил о том ни слова, надеясь первым узнать новости о Кольце. Он собрал целое полчище соглядатаев, бо?льшую часть которых составляли птицы; ибо Радагаст охотно помогал Саруману, не подозревая о его предательстве, и полагая, что все это делается, дабы не упускать из виду Врага.

Но над Мирквудом все сгущалась тень, и в Дол Гулдур из всех темных уголков земли стекались злобные твари; и вновь объединила их единая воля, и ненависть их направлена была против эльфов и немногих уцелевших из народа Нуменора. Потому наконец вновь созван был Совет, и долго обсуждалось на нем сокровенное знание о Кольцах; Митрандир же обратился к Совету, говоря:

«Нет нужды ожидать, чтобы отыскалось Кольцо, ибо, пока пребывает оно на земле, пока не уничтожено оно, будет жить и сила, заключенная в нем, и могущество Саурона станет непрерывно расти, и не утратит он надежду. Мощь эльфов и Друзей Эльфов ныне не та, что встарь. Скоро Враг окажется слишком силен для вас, даже без Великого Кольца; ибо он управляет Девятью, а из Семи отыскал Три. Мы должны нанести удар».

С этим Курунир ныне согласился, ибо желал, чтобы Саурон был изгнан из Дол Гулдура, находившегося у самой Реки, и не имел более возможности продолжать там свои поиски. Поэтому в последний раз Саруман пришел на помощь Совету, и Мудрые собрали все свои силы, и атаковали Дол Гулдур, и Саурон вынужден был покинуть эти места, и Мирквуд на краткий срок вновь очистился от скверны.

Но слишком поздно нанесен был удар. Ибо Темный Властелин предвидел это и загодя рассчитал все свои действия, и улайри, Девятеро его Слуг, ушли до него, чтобы подготовить его возвращение. Потому бегство Саурона было только притворством; вскоре Враг вернулся и, прежде чем Мудрые сумели ему помешать, опять вступил в свои мордорские владения и вновь воздвиг темные башни Барад-дура. В тот год Белый Совет собрался в последний раз, и Курунир уединился в Айзенгарде, и ни с кем не советовался более, кроме самого себя.

Множились полчища орков, далеко на востоке и на юге брались за оружие дикие племена. Тогда, в самый разгар растущего страха, в преддверии войны, оправдались недобрые предчувствия Эльронда, и в самом деле отыскалось Единое Кольцо – благодаря случайности более непостижимой, чем провидел сам Митрандир; и ни Курунир, ни Саруман о том не прознали. Ибо задолго до того, как оба они начали свои поиски, Кольцо добыл со дна Андуина некто из низкорослого племени рыболовов, что обитало у Реки еще до того, как в Гондоре прервался род королей; нашедший же скрыл Кольцо от всех глаз в темном убежище в недрах гор. Там и оставалось Кольцо до тех самых пор, пока, в год нападения на Дол Гулдур, не было найдено вновь неким путником, что бежал в глубинные подземелья, спасаясь от преследующих его орков, и не перешло в далекие края, в землю перианнат, Малого народа, полуростиков, что жили на западе Эриадора. До того дня эльфы и люди не придавали им особого значения, и ни Саурон, ни кто-либо из Мудрых, погружаясь в раздумья, никогда не обращали к ним своих мыслей – кроме одного только Митрандира.

И вот, благодаря удаче и собственной бдительности, Митрандир впервые узнал о Кольце прежде, чем о том проведал Саурон, и его охватили сомнения и страх. Ибо слишком велика была сила зла, заключенная в этой вещи; никому из Мудрых не под силу было воспользоваться ею, если не желал он, подобно Куруниру, в свою очередь стать тираном и темным властелином; от Саурона невозможно было скрыть Кольцо навсегда, и мастерства эльфов недоставало, чтобы уничтожить Кольцо. Потому с помощью дунэдайн Севера Митрандир установил наблюдение за землей перианнат, выжидая своего часа. Но много соглядатаев было у Саурона, и вскоре дошли до него слухи о Едином Кольце – Кольце, которого желал он превыше всего сущего, и Враг выслал назгул добыть его. Так вспыхнула война, и в битве с Сауроном закончилась Третья эпоха – так же, как некогда началась.

Но те, кому довелось наблюдать воочию события той поры, деяния доблести и великой славы, в иных книгах пересказали Повесть о Войне Кольца, и как завершилась она нежданною победой и скорбью, давно предреченной. Здесь же должно упомянуть о том, что в ту пору на Севере объявился Наследник Исильдура, и взял в свои руки сломанный меч Элендиля, и в Имладрисе клинок был перекован заново; тогда великий полководец людей отправился на войну. То был Арагорн, сын Араторна, тридцать девятый потомок Исильдура по прямой линии, и все же более походил он на Элендиля, нежели все его предшественники. В Рохане началось сражение, предатель Курунир был повержен, Айзенгард разрушен, а у Града Гондора на ратном поле произошла великая битва, Владыка Моргула, военачальник Саурона, канул во тьму, Наследник же Исильдура повел воинство Запада к Черным Вратам Мордора.

В той последней битве сражались Митрандир, и сыновья Эльронда, и король Рохана, и правители Гондора, и Наследник Исильдура вместе с дунэдайн Севера. Смерть и поражение ожидали их в итоге, и вся доблесть сражавшихся оказалась напрасной, ибо слишком велика была мощь Саурона. Однако в этот час подтвердилось сказанное Митрандиром, и помощь пришла из рук слабых, когда дрогнули Мудрые. Ибо, как поется с тех пор во многих песнях, избавление принесли им перианнат, Малый народец, жители холмов и лугов.

Ибо говорится, что полуростик Фродо, по повелению Митрандира, взял на себя это бремя: один, со своим слугою, прошел он через неисчислимые опасности и тьму, и добрался наконец, вопреки Саурону, до самой Горы Рока, и там бросил Великое Кольцо Власти в Огонь, где некогда было оно создано; так наконец Кольцо было уничтожено и пламя поглотило заключенное в нем зло.

Тогда Саурон утратил силу, и разгромлен был наголову, и сгинул, словно тень злобы; и башни Барад-дура обратились в руины, и от грохота обрушившихся стен задрожала земля. И опять воцарился мир, и Весна вновь снизошла на землю, и Наследник Исильдура коронован был как король Гондора и Арнора, и умножилась мощь дунэдайн, и возродилась их былая слава. В садах Минас Анора снова зацвело Белое Древо, ибо Митрандир отыскал его побег в снегах Миндоллуина, горы, что вознеслась, высока и бела, над Градом Гондора, и, пока росло оно там, память о Древних Днях не вовсе изгладилась в сердцах королей.

Все это удалось свершить главным образом благодаря мудрости и бдительности Митрандира; в последние же несколько дней явился он владыкой, внушавшим великое почтение; облаченный в белые одежды, выехал он на битву; но не раньше, чем настал для него час покинуть Средиземье, стало известно, что долго хранил он Алое Кольцо Огня. Сперва Кольцо это вверено было Кирдану, Владыке Гаваней; но Кирдан передал Кольцо Митрандиру, ибо знал, откуда пришел тот и куда вернется в итоге.

«Возьми же это Кольцо, – молвил Кирдан, – ибо тяжким бременем лягут на твои плечи заботы и тревоги, но везде поддержит оно тебя и оградит от усталости. Ибо это – Кольцо Огня; с его помощью, может статься, зажжешь ты сердца огнем былой доблести в мире, где царит хлад. Что до меня – мое сердце принадлежит Морю, и я останусь у сумеречных берегов, храня Гавани, до тех пор, пока не поднимет паруса последний корабль. Тогда я буду ждать тебя».

Белым был тот корабль; нескоро строился он и долго ожидал часа, о котором говорил Кирдан. Но когда свершилось все предначертанное, и Наследник Исильдура стал королем людей, и взял в свои руки бразды правления на Западе, тогда стало ясно, что могущество Трех Колец тоже иссякло, и для Перворожденных мир состарился и поблек. В ту пору последние из нолдор подняли паруса в Гаванях и покинули Средиземье навсегда. Позже всех прочих отправились к Морю Хранители Трех Колец, и Владыка Эльронд взошел на корабль, давно приготовленный Кирданом. В осенних сумерках корабль отплыл из Митлонда, и вот моря сомкнувшегося в кольцо мира отхлынули от бортов его, уходя вниз, и ветра небесной сферы не тревожили его более, и поднялся он в воздушные пределы выше туманной дымки, обволакивающей мир, и вступил в края Древнего Запада, и закончилась эпоха эльдар, прославленных в преданиях и песнях.