Книга: Седьмой сын
Назад: Глава 6 Девочка в остроносых туфлях
Дальше: Глава 8 Мамаша Малкин

Глава 7
Кто, если не я?

 

Моя жизнь в доме Ведьмака текла довольно однообразно. Каждый день у нас проходили уроки, притом учитель говорил так быстро, что я едва успевал записывать, а к вечеру у меня болело запястье и щипало глаза.
Однажды Ведьмак повел меня в дальний конец деревни – там, напротив крайнего каменного дома, кружком стояли ивовые деревья, которые в Графстве называют «лоза». В это место не проникал солнечный свет, и здесь было мрачно. Я поднял голову и увидел привязанную к ветке веревку, на которой висел большой медный колокол.
– Если кто-то нуждается в помощи, – сказал Ведьмак, – они не подходят к моему дому, пока я сам не приглашу – с этим у меня очень строго. Они приходят сюда и звонят в колокол, а затем мы идем на зов.
Шли недели, но в колокол так никто и не звонил. Иногда я ходил в деревню, чтобы пополнить запасы продовольствия, но на этом мои путешествия заканчивались и мне так и не удалось уйти дальше западного сада. Мне было очень одиноко, я скучал по семье, поэтому был рад хоть чем-нибудь заняться, чтобы не оставалось времени на грустные размышления. К вечеру я так уставал, что засыпал, едва голова касалась подушки.
Ежедневные уроки – самое интересное, что со мной происходило, но многое о неупокоенных душах, привидениях и ведьмах я не запомнил. Ведьмак сказал, что главной темой первого года обучения были домовые, а также ботаника – наука о растениях, которые можно использовать как для изготовления лекарств, так и для питания, если запасы продуктов подошли к концу. Мои уроки не ограничивались лишь теорией и записями в книжке – иногда я занимался физическим трудом, как когда-то на ферме у отца.
Как-то солнечным летним утром учитель велел отложить книжку и повел меня в южный сад. С собой он мне дал лопату и длинный измерительный прут.
– Свободные домовые путешествуют по леям, – объяснил он. Но иногда леи портятся, например из-за урагана или землетрясения. На моей памяти в Графстве не случалось сильных землетрясений, но это не значит, что беспокоиться не о чем, ведь все леи связаны друг с другом – если что-то произойдет с одной, даже за тысячи миль отсюда, остальные тоже пострадают. Тогда домовые застревают на одном месте на многие годы – их мы называем «естественно связанные». Такие домовые не могут уйти дальше нескольких десятков шагов, и поэтому вреда от них немного. Но только до тех пор, пока ты не подойдешь к ним поближе. Хотя иногда они могут застрять в довольно неудобных местах – близко к дому или даже внутри его. Тут уж приходится связывать их, чтобы унести подальше.
– Что такое леи? – спросил я.
– Тут мнения расходятся, парень, – ответил учитель. – Некоторые думают, что это древние тропы, опутывающие землю, по которым в древности ходили наши предки. Тогда люди были здоровее и счастливее, жили дольше, а нечисть знала свое место.
– Что же произошло?
– Земля покрылась льдом, и на тысячи лет ее окутал холод, – пояснил Ведьмак. – Люди растеряли все знания, и их главной целью было выжить. Опыт, накопленный поколениями, потерял всякую ценность. Люди стремились добыть огонь, чтобы согреться, и найти пищу. Когда лед наконец отступил, люди превратились в охотников, одетых в шкуры животных. Они забыли, как нужно выращивать сельскохозяйственные культуры и разводить скот. Темные силы обрели небывалое могущество.
Времена изменились, жизнь наладилась, хотя как раньше, думаю, уже не будет. Леи – единственное наследие того времени, но это не просто тропы. Глубоко под землей в них сосредоточена огромная сила. Свободные домовые используют эти тайные невидимые пути, чтобы передвигаться на бешеных скоростях. Именно такие домовые представляют наибольшую опасность. Они могут поселиться даже там, где им совсем не рады, что, несомненно, их очень злит. Поэтому они начинают пакостить, и тут уж наступает наш черед выполнять свою работу. Мы искусственно связываем их и закапываем в ямы. Именно этим ты сейчас и займешься… Это место вполне подойдет, – сказал учитель, указывая на землю возле большого старого дуба. – Между корнями достаточно свободного пространства.
Ведьмак дал мне измерительный прут, чтобы я мог выкопать яму длиной и глубиной по шесть футов и шириной три фута. Жарко было даже в тени, поэтому я весь взмок. На то, чтобы вырыть яму, ушло несколько часов, а Ведьмак все это время неустанно следил за тем, чтобы работа была выполнена на совесть.
Затем я приготовил соляной раствор, издававший зловонный запах, железные опилки и особый клей, сваренный из костей.
– Соль может обжечь домового, – сказал учитель, – а железо поможет загнать его в яму. Когда молния попадает в землю, она теряет свой заряд; так и железо высасывает силу из нечисти. Оно помогает обезвредить злобных домовых. Вместе соль и железо образуют крепкую преграду, которую эти существа не могут преодолеть. Смесь этих веществ часто бывает весьма полезна.
Я как следует размешал смесь в большом железном ведре, а затем кистью стал наносить раствор, будто краску, на внутренние стенки ямы. Чтобы обезвредить самого опасного домового, работа должна быть выполнена идеально.
– Ты уж постарайся, парень, – сказал Ведьмак. – Домовой может убежать даже через дырку меньше булавочной головки.
Как только работа была выполнена, а учитель удовлетворен результатом, мне приходилось снова засыпать яму землей, а затем начинать все сначала. Я выкапывал по две ямы в неделю – это была тяжелая и утомительная работа, на выполнение которой уходило много времени. Признаюсь, мне было немного страшно – ведь совсем рядом были ямы с настоящими домовыми, и даже днем от этой мысли у меня по спине бежали мурашки. Я заметил, что Ведьмак никогда не отходил от меня далеко и всегда был настороже. По его словам, даже связанные домовые представляли немалую опасность.
Еще учитель говорил, что я должен хорошо ориентироваться на местности и знать каждый уголок в Графстве: все города и деревушки, а также кратчайшие пути между ними. Хоть у Ведьмака в библиотеке хранилось много карт, он заставил меня рисовать свою – как видите, легких путей мы не искали.
В центре карты я нарисовал дом учителя и прилегающие к нему сады, а рядом – деревню и ближайший холм. Со временем я должен был дополнять ее, обозначая новые объекты. Рисование не было моей сильной стороной, а поскольку Ведьмак любил, чтобы любая работа была выполнена идеально, нетрудно догадаться, что составление карты заняло много времени. Только после долгих часов моего кропотливого труда он согласился показать мне свои карты, но, кажется, я потратил больше времени на их сворачивание, чем на изучение.
Я начал вести дневник. Для этого Ведьмак дал мне еще одну книжечку и велел записывать все, что со мной происходит, чтобы в будущем я мог опираться на собственный опыт. Я не делал записи каждый день: иногда слишком уставал, а иногда у меня болело запястье после дневных уроков – я слишком много и быстро писал.
Прошел месяц моего обучения, и однажды утром за завтраком учитель спросил:
– Ну, что скажешь, парень?
Я решил, что он говорит о завтраке. Может, вместо подгоревшего бекона будет второе блюдо? Поэтому я лишь пожал плечами: мне не хотелось обижать домового, который, скорее всего, нас слышал.
– Наше ремесло очень трудное, и если ты решишь больше им не заниматься, я тебя пойму и не буду осуждать, – сказал он. – Первый месяц обучения подошел к концу, и у тебя, как у каждого из моих учеников в свое время, есть возможность вернуться домой и хорошо подумать над тем, стоит ли игра свеч. Что скажешь?
Я сделал над собой усилие, чтобы не выглядеть слишком радостным, но не смог сдержать улыбку. Чем шире я улыбался, тем мрачнее становился Ведьмак. Мне показалось, будто он хотел, чтобы я остался, но я не мог дождаться минуты, когда вновь увижу свою семью и отведаю маминой еды.
Уже через час я покинул дом Ведьмака.
– Ты храбрый парень, да к тому же умный, – сказал он, провожая меня за ворота. – Ты прошел мои испытания, поэтому передай отцу, что, если решишь продолжить обучение, я приду осенью за десятью гинеями. Ты был бы прекрасным учеником, но решать тебе, парень. Если ты не вернешься сюда, я буду знать, что ты не захотел идти этим путем. Если все-таки решишься, жду тебя в течение недели, и начнем пятилетнюю учебу. Я передам тебе все знания, какие у меня есть.
Я отправился домой с легким сердцем. Ведьмак поставил меня перед выбором – остаться с ним или уйти, и уже в тот момент я знал, что никогда не вернусь сюда. Он занимался поистине ужасным ремеслом, оно было невероятно опасным и обрекало на одиночество. Никому не было дела до того, жив ты или мертв. Люди хотели лишь избавиться от сущностей, которые мешали им жить, и им было совершенно неважно, чего это тебе стоит. Как-то учитель рассказывал, что однажды его чуть не убил домовой, который в мгновение ока превратился из стукача в пращника и пытался размозжить Ведьмаку голову огромным камнем.
Учителю еще не заплатили за месяц моего обучения – он придет за деньгами только весной, а до нее еще так далеко! Когда я шел домой, то подумал, что совсем не прочь стать фермером.

 

Путь домой был неблизкий – он занял целых два дня, поэтому у меня было достаточно времени поразмыслить. Я вспоминал о том, как скучно мне жилось на ферме. Смогу ли я провести там остаток своих дней?
Потом я подумал, как сильно расстроится мама, узнав о моем решении вернуться домой. Она всегда мечтала, чтобы я стал учеником Ведьмака и занимался его ремеслом.
К вечеру я увидел, что запасы сыра, который учитель дал мне с собой, подошли к концу. На следующий день я остановился лишь раз, чтобы помыть ноги в ручье, и пришел домой прямо перед вечерней дойкой коров.
Отворив калитку, во дворе я увидел отца, шедшего в сторону сарая. При виде меня его лицо озарила радостная улыбка. Я решил помочь ему с дойкой, чтобы мы могли спокойно обо всем поговорить, но он посоветовал мне сначала пойти к матери:
– Она так скучала по тебе, сынок. Как же она будет рада тебя видеть!
Отец похлопал меня по спине и пошел доить коров. Не успел я сделать и полдюжины шагов, как увидел Джека, выходящего из амбара.
– Почему ты так рано вернулся? – спросил он холодно. Мне показалось, что брат был мне совсем не рад: он попытался улыбнуться, но это было больше похоже на усмешку.
– Ведьмак разрешил мне навестить родных и подумать, хочу ли я продолжать обучение.
– И что ты решил?
– Сначала я поговорю об этом с мамой.
– А потом, как всегда, сделаешь по-своему.
Теперь я уже не сомневался в том, что Джек подсмеивается надо мной. Почему он мне не рад? Должно быть, в мое отсутствие что-то произошло. Неужели он не хотел, чтобы я вернулся?
– Не могу поверить, что ты осмелился взять трутницу отца, – проворчал Джек.
– Он сам мне ее дал, – ответил я.
– Он предложил ее тебе из вежливости, это совсем не значит, что ее нужно было брать. Ты всегда думаешь только о себе! Подумал бы об отце – ему она была так дорога.
Я ничего не ответил, потому что не хотел начинать ссору. Брат был не прав – без сомнения, отец хотел, чтобы трутница хранилась у меня.
– Раз уж я здесь, то буду теперь вам помогать, – попробовал я сменить тему.
– Если хочешь быть полезным, то иди и покорми свиней! – крикнул Джек и зашагал прочь. Это занятие никто из нас не любил. Волосатые и вонючие свиньи всегда такие голодные, что спиной к ним лучше не поворачиваться.
Несмотря на неприязнь Джека, я все равно был рад вернуться к семье. Я посмотрел в сторону дома – мамины кусты роз закрывали почти всю заднюю стену. Они росли хорошо даже на северной стороне. Сейчас бутоны только начинали распускаться, но к середине июня вся стена будет усыпана красными цветками.
Задняя дверь всегда плохо открывалась, потому что однажды в нее ударила молния. Дверь сгорела, и ее пришлось заменить, но проем слегка перекосило. Я с трудом смог ее открыть, и, войдя в комнату, сразу увидел маму, которая улыбалась мне лучезарной улыбкой.
Она сидела в старом кресле-качалке в дальнем углу кухни, где всегда царил полумрак, так как туда не проникал солнечный свет. От яркого света у мамы болели глаза, поэтому она больше любила зиму, а не лето и предпочитала ночную темноту дневному пеклу.
Мама была очень рада меня видеть, и сначала я решил не говорить ей, что вернулся домой насовсем. Я старался выглядеть бодрым и счастливым, но, увы, мама заметила, что меня что-то беспокоит – мне никогда не удавалось что-либо от нее скрыть.
– Что случилось? – спросила она.
Я пожал плечами и попытался улыбнуться, но, кажется, даже мой брат умел лучше скрывать свои чувства.
– Ты можешь все мне рассказать, – сказала мама. – Не держи это в себе.
Я долго молчал, пытаясь подобрать нужные слова. Мама раскачивалась в кресле все медленнее, пока вовсе не остановилась – это всегда был плохой знак.
– Я прошел все испытания мистера Грегори и теперь должен решить, продолжать заниматься его ремеслом или нет. Мам, но мне так одиноко, – признался я. – Это еще хуже, чем я ожидал. У меня нет друзей и не с кем даже поговорить. Я бы хотел остаться дома и работать на ферме.
Я собирался напомнить ей, как счастливо мы жили все вместе, когда братья еще не уехали, но промолчал – я знал, что мама по ним сильно тоскует. Я надеялся, что она мне посочувствует, но ошибся.
Мама долго молчала, прежде чем заговорить, и я даже слышал, как Элли, тихо напевая, подметает пол в соседней комнате.
– Тебе одиноко? – спросила она, но в ее голосе было больше злости, чем сочувствия. – Как тебе может быть одиноко? У тебя же есть ты, разве не так? Если ты потеряешь себя, то тогда тебе точно станет одиноко. Перестань жаловаться! Ты уже почти взрослый мужчина, а мужчина должен работать. С древних времен мужчины делали то, что им не очень-то по душе. Чем же ты лучше их? Ты седьмой сын седьмого сына, и должен выполнить свое предназначение.
– Но у мистера Грегори были и другие ученики, – сказал я, не подумав. – Любой из них может вернуться и охранять Графство от нечисти. Почему это должен быть именно я?
– Он учил многих, но лишь немногие были достойны этого, – возразила мама. – Его ученики были слабаками или калеками. Они сошли с правильного пути и берут деньги ни за что. Остался только ты, сынок. Ты – последняя надежда Графства. Кто-то должен противостоять силам тьмы, и только ты способен на это.
Она снова начала раскачиваться в кресле.
– Я рада, что мы поговорили и все выяснили. Будешь ждать ужина или поешь, как только все будет готово? – спросила мама.
– Я весь день ничего не ел, мам, даже не завтракал.
– На ужин рагу из кролика. Это должно тебя немного взбодрить.
Я сел за стол, чувствуя небывалую грусть, а мама суетилась у печки. Рагу из кролика пахло так восхитительно, что у меня даже слюнки потекли. Никто не готовил лучше мамы, и только ради этого ужина стоило вернуться домой.
Мама с улыбкой поставила передо мной тарелку с горячим рагу и сказала:
– Пойду приготовлю твою комнату. Можешь погостить у нас несколько дней.
Я пробормотал «спасибо» и тут же принялся за еду. Как только мама ушла наверх, в кухню вошла Элли.
– Я очень рада, что ты вернулся, Том, – сказала она с улыбкой. Посмотрев на мою полную тарелку, Элли намазала маслом три ломтя хлеба и дала мне, а затем села напротив. Я мигом все съел, собрав хлебом остатки подливки в тарелке.
– Ну что, тебе уже лучше?
Я кивнул и изобразил слабое подобие улыбки, но это не сработало – Элли нахмурилась.
– Я случайно услышала ваш разговор с мамой, – сказала она. – Мне кажется, все не так плохо. Тебе тяжело, потому что эта работа новая и необычная, но скоро ты привыкнешь. К тому же тебе не обязательно сейчас же туда возвращаться. Побудешь дома несколько дней, развеешься. Помни, что мы всегда будем тебе рады, даже когда ферма перейдет к Джеку.
– Джек не слишком обрадовался моему появлению.
– Почему ты так решил?
– Он был со мной очень холоден и явно не хочет, чтобы я тут оставался.
– Не переживай так из-за своего брата, я с ним поговорю.
Тут я улыбнулся от всей души: мама была права, сказав однажды, что Элли из Джека веревки вьет.
– Вот что его действительно беспокоит, – Элли погладила себя по животу. – Сестра моей матери умерла в младенчестве, и наша семья до сих пор об этом помнит. Джек очень нервничает, но я абсолютно спокойна, ведь никто не сможет присмотреть за мной лучше твоей мамы.
Немного помолчав, она добавила:
– И есть еще кое-что… Джек волнуется из-за твоей новой работы.
– Когда я уходил месяц назад, его это совсем не беспокоило, – сказал я в недоумении.
– Он просто не подавал виду, но он беспокоится, ты же его брат. Ремесло ведьмака пугает, люди не чувствуют себя в безопасности. Может, если бы ты покинул дом прямо сейчас, было бы лучше. Джек сказал, что с тех пор, как ты ушел в лес вверх по холму, собаки стали неспокойны, а сейчас они и вовсе не подходят к северному пастбищу. Ему кажется, что ты разбудил какую-то неведомую силу. Все дело именно в этом, – сказала Элли, дотронувшись до живота. – Он просто беспокоится за свою семью и пытается ее защитить. Но ты не переживай, все уладится само собой.

 

Я провел дома три дня, стараясь казаться бодрым и веселым, но меня не покидало ощущение, что пора уходить. Мама была единственной, с кем мне удалось попрощаться: мы сидели на кухне, и она, сжав мою руку, говорила, что очень мною гордится.
– Ты не просто седьмой сын седьмого сына, – сказала она с теплой улыбкой. – Ты моя плоть и кровь, и у тебя есть силы, чтобы выполнить свое предназначение.
Я кивнул, потому что хотел, чтобы мама была счастлива. Как только я вышел за ворота, улыбка тут же сползла с моего лица. С тяжелым сердцем я потащился назад, к дому Ведьмака, чувствуя огромное разочарование и обиду оттого, что мама не позволила мне остаться.
Всю дорогу до Чипендена дождь лил как из ведра – я промок, замерз и чувствовал себя несчастным. К моему удивлению, щеколда поднялась сама, я даже не успел до нее дотронуться, и калитка открылась. Это был своеобразный знак приветствия – такое мог сделать только Ведьмак. Я должен был обрадоваться, но по спине побежали мурашки.
Я трижды постучал в дверь, но потом заметил, что ключ был в замке. Поскольку мне никто не открыл, я повернул ключ, и дверь с легкостью отворилась.
Я обошел все комнаты внизу, кроме одной, звал на лестнице – ответа не было, и я рискнул зайти на кухню.
В очаге горел огонь, а стол был накрыт на одного: в центре стояло блюдо с тушеным мясом. Я был так голоден, что сразу же набросился на еду, и только потом заметил записку под солонкой.
«Ушел на восток, на Пендл. Там появилась ведьма, так что меня не будет некоторое время. Чувствуй себя как дома, но не забудь сходить за продуктами. Мой мешок, как обычно, у мясника, иди сначала к нему».

 

Пендл – это большой холм, почти гора, в восточной части Графства. Это место населяют множество ведьм, и в одиночку туда лучше не ходить. Я еще раз вспомнил о том, как опасна работа ведьмака.
Вот досада: все это время я ждал, когда произойдет что-нибудь интересное, и именно в этот момент меня не оказалось рядом и Ведьмак отправился в путь один!
* * *
Той ночью я спал хорошо, но сон мой был неглубоким, поэтому звон колокола к завтраку я услышал.
Я спустился вниз вовремя, и на кухне меня ждала лучшая яичница с беконом, что я когда-либо ел в доме Ведьмака. Мне так понравилась еда, что, встав из-за стола, я громко произнес слова благодарности, которые по обыкновению говорил мой отец после каждого воскресного обеда:
– Это было превосходно! Мое почтение повару!
Стоило мне это сказать, как в камине ярко вспыхнул огонь, и я отчетливо услышал мурчанье кошки. Животного видно не было, но звук был таким громким, что, клянусь, в окнах задрожали стекла. Значит, домовому мои слова точно понравились.
Довольный собой, я отправился в деревню пополнить запасы продуктов. На голубом безоблачном небе ярко светило солнце, пели птички, и после вчерашнего сильного ливня мир будто преобразился и засверкал яркими красками.
Сначала я пошел к мяснику и забрал мешок Ведьмака, затем зашел к зеленщику и напоследок заглянул к булочнику. Неподалеку у стены стояли деревенские мальчишки. На этот раз главаря с бычьей шеей с ними не было, да и самих мальчиков было не так много.
Вспомнив слова учителя, я, не раздумывая, подошел к ним и сказал:
– Мне очень жаль, что все так вышло в прошлый раз, я новичок и еще мало знаю. Мистер Грегори разрешил мне дать каждому из вас по яблоку и лепешке.
С этими словами я открыл мешок и протянул каждому мальчику обещанные продукты. Они вытаращили глаза и в растерянности поблагодарили меня.
Наверху холма, на поляне, меня кто-то ждал – это была девочка Алиса, которая не любила выходить на солнечный свет.
– Хочешь, я угощу тебя яблоком и лепешкой? – спросил я.
К моему удивлению, она покачала головой.
– Я не голодна, спасибо, – ответила она. – Но ты можешь кое-что для меня сделать. Мне нужна помощь, и ты должен сдержать свое обещание.
Я пожал плечами: обещание на то и обещание, чтобы его выполнять. Да и был ли у меня выбор?
– Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, – ответил я.
Алиса широко улыбнулась и засветилась от счастья. На ней было черное платье и остроносые туфли, но эта улыбка заставила меня забыть обо всем. Тем не менее ее следующие слова испортили весь остаток дня и не на шутку обеспокоили меня.
– Сейчас я тебе ничего не скажу, – произнесла она. – Вечером после захода солнца приходи к колоколу старины Грегори – я в него позвоню.

 

Я услышал звон колокола незадолго до заката и с тяжелым сердцем отправился вниз по холму к ивовым деревьям. Зачем Алиса звонила в него? Нельзя было этого делать, ведь вряд ли у нее есть дело к Ведьмаку.
Последние лучи солнца купали вершины холмов в оранжевом зареве, а ивовые деревья внизу уже были в тени. Я вздрогнул, когда увидел, с какой силой девочка дергала за веревку. Несмотря на худобу и тонкие руки, она, видимо, была очень сильной.
Когда я подошел ближе, она перестала звонить и уперла руки в бока, а ветки продолжали трястись у нее над головой. Мы долго смотрели друг на друга, и тут я увидел у ее ног корзину, накрытую черной тканью. Она подняла корзину и передала мне.
– Что это? – спросил я.
– Это для тебя. Ты должен сдержать обещание.
Я взял корзину, но меня по-прежнему мучило беспокойство. Я уже собрался приподнять ткань, чтобы посмотреть на содержимое, но Алиса остановила меня.
– Нет, не надо, – резко сказала она, и в ее голосе послышались недобрые нотки. – В корзину не должен попасть воздух, а то они испортятся.
– Что там? – снова спросил я. С каждой минутой становилось темнее, и я стал нервничать не на шутку.
– Просто лепешки.
– Большое спасибо, – сказал я.
– Только они не для тебя, – сказала девочка, и в уголках ее рта заиграла хитрая улыбка. – Лепешки для Мамаши Малкин.
Я потерял дар речи, а по спине пробежал холодок. Мамаша Малкин – это же живая ведьма, которую Ведьмак посадил в яму у себя в саду!
– Не думаю, что мистеру Грегори это понравится, – сказал я. – Он велел мне держаться от нее подальше.
– Старина Грегори – очень жестокий человек. Бедная Мамаша Малкин сидит в сырой земле уже тринадцать лет. Не слишком ли суровое наказание для старой женщины?
Я пожал плечами – мне и самому это не нравилось. С другой стороны, значит, у учителя была на то веская причина.
– Послушай, – продолжала Алиса, – старина Грегори ни о чем не узнает. Ты просто ее немного утешишь, ведь это ее любимые лепешки, они помогут ей согреться. В этом же нет ничего плохого.
По телу вновь побежали мурашки. С Алисой было трудно поспорить.
– Просто приноси ей по лепешке каждую ночь. Тут три лепешки на три ночи. Лучше приходи к ней в полночь – в это время она очень голодная. Первую отнеси сегодня же.
Алиса уже собралась уходить, но остановилась и добавила с улыбкой:
– Мы могли бы подружиться, ты и я, – хихикнула она и исчезла во мраке наступающей ночи.
Назад: Глава 6 Девочка в остроносых туфлях
Дальше: Глава 8 Мамаша Малкин