XXIV
Была суббота. Синдоль работал по принципу «английской недели». Он доехал на трамвае до остановки «Казино». Спустился по лестнице напротив бань и, скользя по гальке, добрался до сарая, выкрашенного в светло-серый цвет. Мюро, лежа в шезлонге, читал фривольную газетенку. Понсек чинил футбольный мяч.
— Наш старик Синдоль, — сказал Мюро.
Он смотрел на него снизу вверх и сверху вниз.
— Ну что, чем занимаетесь? — спросил Синдоль.
— Налить тебе виски? — предложил Понсек. — Роэль вчера спер в Казино бутылку.
— Да-да, мы будем пить виски, — сказал Мюро, вставая. — Вот только льда нет.
Он извлек из темного угла напиток и сифон.
— Это Роэль свистнул? — спросил Синдоль.
— Да, вчера. Отлично повеселились, — сообщил Понсек.
Все трое расселись со стаканами в руках.
— Ну что, чем занимаетесь? — спросил Синдоль.
— Все так же медициной, — ответил Мюро. — Во время каникул о ремесле ни слова.
— А у Роэля уже есть диплом?
— Какое там. У него пока ровно четверть диплома. Кстати, этой зимой он вляпался в историю. Сделал ребенка одной цыпке, это было что-то. К счастью, я все уладил.
— Каким образом?
— Интересно, да? Если когда-нибудь понадобятся мои услуги, обращайся.
— Да-да, обращайся, — подхватил Понсек. — Обойдется всего в сто франков.
— Не ври! Я с Роэля ничего не взял. Он сам тебе скажет, морда!
— Он не пишет для журналов? — спросил Синдоль.
— Кто? Роэль?
Мюро никогда не рассматривал эту возможность. Он пожал плечами.
— А Тюкден? — спросил Синдоль.
— Ну, этого теперь увидишь нечасто. Встретишь его — считай, повезло. Причем смотрит он на нас свысока, свою значимость подчеркивает. Честное слово. Мы всего лишь несчастные студенты-медики, в то время как он читает святого Фому на латыни и знает, с какой стороны надо смотреть на кубистскую картину. У нас тут видишь, как; понятно, что он нас презирает.
— Святой Фома — это что?
— Пфф! Модные штучки. Церковники агитацию разводят.
Синдоль предпочитал не говорить о церковниках.
— Вы знаете, что Ублен в конце года возвращается?
— Кто-кто, а он их здорово потряс.
— Кого потряс?
— Да Роэля и Тюкдена. Старик, когда они о нем говорят, то аж захлебываются. Раньше, помнишь, что только Роэль ни рассказывал об Ублене, а как он ерничал! Зато теперь Ублен для них — авантюрист, искатель приключений, ни на кого не похожий, потому что состриг волосы и уехал в Бразилию скупать кофе для своего дядюшки. Хотя все гораздо проще. Ничего удивительного в этом нет.
— Вообще-то я удивился, — сказал Понсек, — когда встретил его здесь накануне отъезда. Все-таки ничто не предвещало… Я решил, что это странно.
— Да ну, в жизни все просто, — возразил Мюро, — чего зря голову ломать?
— У нас об этом столько разговоров было, — сказал Синдоль. — Никто ничего не понял.
— Провинциальные пересуды, — заявил Мюро.
— А как ты сам объясняешь его отъезд?
— Очень просто. Ему опротивела жизнь бедного студента, и он подался в коммерцию. Ты ведь тоже подался в коммерцию.
— Ну да, но с ним это случилось в один день.
— Разве не бывает, что решения принимают враз? И кто сказал, что он не подготовил все заранее, только скрывал?
Остальные молчали. Мюро продолжил:
— Меня убивают люди, которые во всем ищут загадки. Жизнь простая и ясная, надо только посмотреть вокруг, чтобы это понять.
— Я в этом не уверен, — сказал Понсек.
— Я тоже, — согласился Синдоль.
— Да ну вас в пень, — заключил Мюро.
Вошел Роэль.
— Вы уже виски пьете, не могли меня подождать? Купаться не собираетесь?
Он разделся.
— Как дела у Тюкдена? — спросил Синдоль.
— В последнее время я его почти не видел. Я не хожу в Квартал.
— Из принципа, — произнес Мюро.
— Да заткнись ты.
Роэль был в одной сорочке. Проходившая мимо девушка вскрикнула. Он принялся скакать козлом. Она убежала.
— Из-за тебя ее папочка и мамочка придут с нами разбираться, — сказал Мюро.
— Будут недовольны — трахнем доченьку, — ответил Роэль.
— Мы тут говорили об Ублене, — сказал Понсек.
— Флаг вам в руки, — отозвался Роэль.
— Он в конце года возвращается, — сказал Синдоль. — Так он мне написал.
— Это все, что он сообщает? — с интересом спросил Роэль.
— Ну да, все. Похоже, ему там хорошо работается. Мне сказал один парень из его конторы.
— Ты по-прежнему от него в восторге? — спросил Мюро у Роэля.
— Больше, чем от тебя, — ответил Роэль.
Он направился к Ла Маншу; пролив находился всего в нескольких метрах. Понсек и Синдоль начали партию в шахматы, Мюро, лежа в шезлонге, набил трубку и сделал вид, что думает. Роэль вернулся, отряхивая пальцы ног.
— Море теплое? — рассеянно спросил у него Мюро.
Тот изобразил головой «да-да» и, пыхтя, стал вытираться. Он оделся и выпил виски.
— Терпеть не могу эту игру, — сказал он, глядя на шахматистов. — Мой братец не приходил?
— Нет, — ответил Мюро. — Слушай, ты не согласен, что жизнь в сущности очень проста?
— В каком смысле?
— Я об Ублене. Ты про него столько всего нафантазировал. А что на самом деле произошло? Ему надоело сидеть на бобах в Париже, вот он и подался в коммерцию.
— И уехал в Бразилию. Это уже что-то.
— Ну да, есть такая Бразилия. Но знаешь, в Бразилию уехала куча народу. Миллионы.
— Вообще-то речь не о Бразилии, — сказал Роэль, — а о том, чтобы вот так вдруг, за один день переделать свою жизнь. Тебе этого никогда не понять.
— Вот именно, — поддакнул Понсек, не поднимая головы.
Роэль зажег сигарету.
— Слушайте, а вы помните Пилюлю?
— Старый баран, — сказал Понсек.
— На днях я встретил его у Люксембургского сада. Он меня тут же узнал, схватил за рукав, так что вырваться было невозможно. Но потом я об этом не пожалел, потому что с ним оказалось до чертиков интересно.
— Еще один, — произнес Мюро.
— Угадайте, о чем он думает. Нет, никогда не догадаетесь. У него угрызения совести. По какому поводу угрызения? Он боится, что плохо учил нас географии. А почему боится? Потому что не путешествовал.
— Полный маразм, — произнес Мюро.
— Вот он и хочет попутешествовать. Естественно, он все равно останется не путешествовавшим учителем географии. Но как бы то ни было, он весь в угрызениях совести, они так и прут из него. Он серьезно спросил, пригодились ли мне хоть чем-нибудь его уроки географии.
— Окончательно свихнулся, — произнес Мюро.
— Могу спорить, ты ответил, что они не принесли тебе никакой пользы, — сказал Понсек.
— Нет, вовсе нет, но я всячески призвал его отправиться в кругосветное путешествие.
— Хочешь, чтоб он сдох? — спросил Понсек.
— Значит, теперь тебе нравится старик Толю, — произнес Мюро.
— Да. По-вашему, не удивительно то, что он мне рассказал?
— Пфф! Он свихнулся, вот и весь сказ. Жизнь очень проста, старина.
— Ладно, я пошел, — сказал Роэль. — Можешь болтать глупости, сколько хочешь. Появится мой папаша — скажите, что я дома. Встречаемся вечером в Казино?
Решено. Будет очередная пьянка.
