ЭПИЛОГ
Весна 1887 года
Всю зиму стояли адские холода, и даже когда наступила оттепель, снег еще долго не хотел таять. Оставаясь в своей хижине, Роза уже не находила успокоения в одиночестве и жалела, что не переселилась к Клетусу и Рэйн. От скуки ее спас Генри.
В начале февраля он постучал в ее дверь. Губы его посинели от холода, а брови и ресницы покрылись инеем. Когда Роза открыла, он торопливо проговорил:
– Поторопись, а то лошадь замерзнет!
– Куда я должна торопиться?
Роза выглянула на улицу и увидела рабочую лошадь, запряженную в старые сани.
– Скоро родится ребенок. Ты нужна Речел.
– Твои слова или ее, Хэнк?
– Она звала тебя. Она боится.
– Ого! Ты тоже боишься, Хэнк?
– Еще бы, – ответил он. – Сама пойдешь или тебя привести силой?
Генри помог ей собрать и вынести все необходимое. Затем, увидев, что Роза еще копается в прихожей, без церемоний взял ее в охапку и попросту швырнул на дно саней.
– А почему ты боишься, Хэнк? – продолжала допрашивать Роза, когда они тронулись.
Генри обернулся и впервые внимательно посмотрел ей в глаза:
– Я боюсь, потому что Речел боится.
Розе понравился его ответ. Она поняла, что Генри нужна Речел и что он готов признать это даже перед ней.
* * *
К тому времени, когда Лидия Грэйс Элизабет Феникс Эшфорд появилась на свет и закричала, Генри уже давно был пьян и с трудом мог произнести до конца длинное имя своей дочери. Роза не понимала, зачем эти сумасшедшие англичане нарекают своих детей такими громоздкими именами. И все же ей нравилось, что дочь Речел названа в честь Феникса, а также в честь Лидди, Грэйс и матери Генри. Главное, что девочка будет носить фамилию отца… что у нее вообще есть отец, который ее не покинет.
В начале марта, когда, наконец, прекратились морозы и когда Лидии исполнился ровно месяц, жители Промиса решили устроить вечеринку в ее честь. Роза вышла на крыльцо своей хижины и услышала звуки скрипки и гитары. Мужчины нестройной, но веселой толпой поднимались на холм к дому Речел и Генри. Некоторые несли корзины с провизией и вином.
Роза поспешила вслед за ними. Неожиданно ее догнал элегантно одетый мужчина. Но Розу смутила не его одежда, а его поразительное сходство с Генри.
– Могу я проводить вас, мэм? – спросил он.
Не зная, что и сказать, Роза приняла предложенную руку. Чтобы избежать расспросов, незнакомец начал сам рассказывать о себе, пока они шли по единственной улице Промиса.
Люсьен Эшфорд, граф Фэрли, приехал поздравить брата и сделать ему подарок в честь рождения дочери: следом, по его словам, перегоняли стадо племенных коров, которые должны прибыть в Промис через два дня.
Роза не переставала удивляться: она никогда не слыхала о том, что подарком могут быть… коровы. Люсьен пожаловался, что скотовода из него не получилось и все попытки заняться этим прибыльным делом принесли ему только убытки.
– А Речел и Генри хорошо поладили, – сказал он дружески.
– Вам лучше знать, – заметила Роза.
– Мне?
– Речел говорила, что между вами и Хэнком действует что-то вроде собственной телеграфной связи. Я не очень-то ей верю, но жизнь в последнее время стала такой странной, что, может быть, это и правда.
– Это правда, – подтвердил граф. – Но наша связь все больше становится односторонней. Мой брат так занят своей женой, что для меня в его мыслях уже не остается места.
– Вас это удручает?
– Напротив, мэм. Я рад, что Генри теперь не одинок и нашел свое место под солнцем.
– А вы? Ведь у Речел и Хэнка родилась девочка, а не мальчик, который должен был унаследовать титул. И похоже, что ваш брат не собирается покидать этот город. Значит, снова будете одиноки?
– Я не теряю надежды, что у Фэрли появится наследник.
– Думаете, Речел и Хэнк отдадут вам сына?
– Я знаю и всегда знал, что не отдадут, – сказал он со вздохом. – И у меня никогда не было намерений требовать от них такой жертвы. Сын Генри в любом случае получит титул и наследство, а как он воспользуется этими привилегиями – это его дело. Главное, чтобы род Эшфордов не прекратил своего существования. И в этом – вольно или невольно – поможет мне ваша дочь.
Когда они вошли в гостиную, там толпились гости и танцы были в самом разгаре. Граф поприветствовал брата и поцеловал Речел в щеку. Он быстро освоился в новом обществе, вступил в кружок танцующих и даже попытался научить мужчин нескольким оригинальным па, которые называл «деревенским менуэтом». Но у Люсьена ничего не получилось, зато сам он быстро усвоил, как танцевать вирджинскую польку.
Генри и Речел тоже присоединились к танцующим. На Речел было белое платье и элегантная шляпка – подарок Генри. Она надела ее, чтобы сделать мужу приятное.
Но каждый раз, когда он начинал кружить Речел, страусиное перо попадало ему в глаза. А как только жена приближалась, широкие поля шляпки задевали его нос или подбородок. Роза видела, как шевелятся его губы, и догадывалась, что он беззвучно чертыхается. Но это видела только она одна – все остальные танцевали и веселились, не замечая ничего вокруг. Рэйн кружилась на месте и подпевала музыкантам, мужчины, включая графа, танцевали парами друг с другом.
Роза услышала, как Генри, не выдержав, произнес:
– Черт побери, твоя шляпка опять мне мешает! Долго мне еще это терпеть?
– Ровно столько, сколько мы будем вместе, – ответила Речел.
– Ну, если так, тогда я согласен терпеть хоть целую вечность, миссис Эшфорд!
Розе захотелось немного побыть вместе с внучкой. Она вынесла маленькую Лидди на крыльцо и, укачивая ее, посмотрела по сторонам. Горы окружали широкую долину, которая вот-вот должна была расцвести всеми весенними красками. Где-то у дороги при въезде в город виднелся столб с дощечкой, на которой Хэнк недавно сделал новую надпись:
ПРОМИС
население 30-36-32-39-41.
notes
