Глава 8
Бульварные газеты, пестрившие скандальными статьями, никогда не приходили почтой в дом Уориндеров, разве что их читал кто-нибудь из прислуги. Но на этот раз кто-то специально постарался, чтобы в один прекрасный августовский день, спустя несколько недель после нашумевшего судебного процесса, номер «Дейли Ньюс» попал к Уориндерам. Бартон непонимающе взглянул на подброшенную газету и отнес ее в кабинет мистера Уориндера.
Эверард Уориндер с сомнением взял газету и недоуменно воскликнул:
– Откуда у нас это? Разве кто-нибудь в нашей семье читает «Дейли Ньюс»? Интересно…
– Должно быть, сэр, по ошибке принесли. Уориндер, даже не развернув газеты, положил ее в свою папку, с которой обычно ходил на работу. В суде сегодня как раз подводились итоги прошедших этим летом судебных процессов. Один из коллег Уориндера, заметив номер газеты, шутливо сказал:
– Вижу, у вас, мистер Уориндер, «Дейли Ньюс». Интересно, что там сегодня? Уж не выразил ли кто-нибудь недовольство вашей деятельностью? Что в таком случае вы собираетесь предпринять? Привлечь по закону за клевету? И правильно, если так и сделаете…
Статья появилась в колонке, где обычно помещались материалы, критикующие правительство, где рассказывалось об общественных скандалах или еще о чем-нибудь, что всегда вызывало у английской публики бурные обсуждения.
Статья, ради которой и была подброшена газета в дом Уориндеров, была просто мастерски написана. Называлась она коротко: «Угроза карьере?».
Из этой статьи следовала история о том, как один хорошо известный лондонский адвокат столкнулся с проблемой, как поступить в один из решающих моментов его жизни и карьеры. Эта проблема влекла за собой подробности его личной жизни многолетней давности. Сейчас же внебрачное дитя адвоката обвинили в преступлении. И как же он поступил? Признал ли он свою внебрачную дочь или, не признаваясь в своем отцовстве, выступил в ее защиту? В статье упоминался неприятный инцидент, когда адвокат выступил в роли обвиняющего мужчины, с чьей женой у него была преступная связь. Имен в статье не называлось, не было ни дат, ни конкретных деталей истории, но все было настолько понятно, что все, кто прочитал статью в «Дейли Ньюс», сразу же поняли, о ком шла речь.
Эверард Уориндер решил, что если он выступит с опровержением, то это будет значить, что он признал все то, что о нем говорилось. Если же он оставит все как есть, то это грязное пятно на его имени останется навсегда, что будет чрезвычайно неприятно его жене и детям.
Уориндер долго размышлял, он еще раз перечитал статью и не знал, как лучше и умнее поступить. Угрозы Клары, которые он не принял всерьез, теперь вдруг обрели новое значение, и он прекрасно понял, что эта газетная атака предпринята лордом Дорианом, который каким-то образом узнал о прошлом Уориндера. По-видимому, отец Раймонда не смог и не захотел простить Эверарда Уориндера за то, что он защищал и оправдал в конце концов своего собственного ребенка, свою дочь.
Но каким же образом Дориан смог узнать о Кейт, если о ней никто не знал? Уориндер подумал о Дэниеле, но он менее других мог быть к этому причастен. Кто же тогда? Кто? Одно он знал наверняка: его жена Кларисса, без сомнения, узнав о статье, потребует у него объяснений, именно потребует, и какими бы горькими и неприятными для нее они ни стали, правды не утаить, солгать ей будет невозможно, да он и не сможет больше молчать.
Клара увидела статью, когда ее свекор лорд Дориан подал ей за завтраком свежую газету. Женщина быстро ее просмотрела. То, что человек, который с успехом расстроил все ее планы мести, был наказан, тешило и успокаивало ее самолюбие, она отчасти отомстила Уориндеру.
– Как вы думаете, что же будет теперь? Наверняка его карьера пострадает? – сказала Клара, горя желанием не останавливаться на достигнутом.
Лорд Дориан пожал плечами. Он сейчас не был готов ответить, а тем более подробно рассказать о той реакции, которую произвела статья. Потом он многозначительно вздохнул и сказал:
– Уверен, это доставило Эверарду Уориндеру много неприятностей и на службе, и в кругу семьи. Клара, давай больше ничего не будем предпринимать. Оставим, дорогая, все как есть.
Дэниелу Хантеру разоблачающая статья попалась на глаза лишь поздним вечером, когда он пришел к сестре. Кейт хотела с ним поговорить о ее театральных новостях. Дело в том, что сезон выступлений труппы мистера Кина завершался, все собирались на очередные длительные гастроли и планировалось, что и Кейт поедет со всеми, но директор другого театра собирался скоро ставить «Сон в летнюю ночь», и Кейт предложили главную роль. Наверняка это приглашение объяснялось не столько любовью к молоденькой, но уже очень талантливой актрисе, а той нашумевшей историей с судебным разбирательством, где она выступала в роли обвиняемой. Для Кейт Хантер участие в спектакле по пьесе Шекспира всегда было очень заманчивым и желанным. Вот об этом она и хотела посоветоваться с братом, но разговор получился совсем на другую, менее приятную тему.
Когда Дэниел поднялся на Говер-Стрит, настроение у него было приподнятым, весь день он не переставая думал о Кристине, о их последней встрече. Он мысленно строил всевозможные планы насчет их совместной жизни.
Кейт открыла брату дверь вся в слезах, в руке у нее был номер газеты. Он сразу понял, что она чем-то очень встревожена.
– Дэниел! Что мне делать? – воскликнула девушка, как только он переступил порог ее комнаты. – Дэниел, ты это читал? Я не интересовалась никогда «Дейли Ньюс», кто-то решил меня «просветить», будто хотел убедиться, что я наверняка прочитаю. Это ужасно!.. Я не могу поверить…
– Что такое? Успокойся, пожалуйста, Кейт.
Она протянула газету, где на первой полосе одна из статей была жирно обведена. Дэниел прочитал статью и сразу как-то растерялся. Какой-то умелый писака предпринял попытку дискредитировать Эверарда Уориндера и его сестру. Кейт взволнованно смотрела на брата, ожидая его реакции.
– Скажи, ты знал об этом? – требовательно спросила девушка. – Неужели это правда? Я не могу прийти в себя… О, Дэн! – и она расплакалась. – Что все это значит?
– Кейт, родная, я ведь рассказывал тебе о прошлом, о казни Джона Хантера?
– Да, я помню. Я никогда не переживала это так сильно, как ты, Дэн. Я ведь никогда его не знала… Но что значит все это? Как это может быть? Я дочь Эверарда Уориндера?!
– Это правда, Кейт. Я не знал, когда лучше было тебе все это рассказать… – сказал Дэниел, не глядя в ее сторону. – Прости…
– Ты знал и все это время молчал? – растерянно пролепетала девушка. – Но как же так? Уж чего я никогда не могла ожидать…
– Пойми меня; Кейт. Я не торопился все рассказать тебе, потому что знал, как это удивит и расстроит тебя. Я всегда считал, что это лишь запятнает память нашей матери. Она рассказала мне об этом перед смертью и сделала это только потому, что очень любила тебя и беспокоилась, как ты будешь жить без нее. Мне трудно говорить, Кейт, – Дэниел склонил голову.
– Боже мой! – воскликнула девушка, опускаясь на стул. – Я не могу в это поверить. Теперь я понимаю, почему ты был против моих отношений с Гарри… Гарри… получается, что он мой брат? О, нет! Теперь я знаю, почему его отец взбесился, когда я приехала к ним в дом. И вот, значит, почему он отослал Гарри во Францию… Он хотел помешать зарождавшимся между нами отношениям. А ведь мы уже тогда полюбили друг друга…
Какое-то время они сидели молча, даже не глядя в сторону друг друга. Потом Дэниел спросил:
– Кейт, милая, тебе все еще неприятно, больно думать об этом, да?
– Конечно, я не могу поверить, и вообще… – задумчиво сказала девушка. – Долгое время мне, действительно, было очень больно и обидно, но потом я поняла, что Гарри не может быть моим мужем, что у нас с ним разные пути, поэтому я ему отказала. Я все еще люблю его, уважаю, но это не та любовь, которой опасался мистер Уориндер… После стольких лет одиночества, до того, как ты нашел меня, так странно осознавать, что у меня есть отец, да еще такой, которым я могу восхищаться, которого могу полюбить. Знаешь, Дэн, а мне даже кажется, что я горжусь, что я дочь Эверарда Уориндера! Тебе, наверное, это кажется странным, да?
– О, Кейт, ради всего святого! – воскликнул Дэниел. – Это ведь не одна из твоих театральных постановок, где в конце все хорошо заканчивается. Для мистера Уориндера это может иметь непредсказуемые последствия. Жаль, что я не знаю, откуда взялась эта статья…
– Я не говорила тебе, но в Ньюгейте меня навестила жена Раймонда Дориана. Она привела меня в ужас. Эта женщина клялась, что если мистер Уориндер спасет меня от казни, то она уничтожит его. Но она ведь не могла этого сделать, не могла?
– Думаю, свою руку в этом деле приложил лорд Дориан, отец Раймонда. Знаю, что он почитывает «Дейли Ньюс», – потом Дэниел вдруг остановился, будто у него неожиданно появилось какое-то новое предположение. Как ты считаешь, Кейт, мистер Уориндер не может решить, что в этом замешан я? Я поклялся ему, что никогда никому не скажу об этой семейной тайне, тем более, что она касается только тебя и Уориндера. Многие годы я хранил эту тайну ради нашей дорогой мамы и ради тебя, Кейт. Он ведь не подумает, что я продал эту историю за деньги? За такие скандальные подробности газеты такого рода хорошо платят, намного больше, чем за те статьи, которые пишу я. И еще, вдруг и Кристина… – Мысль о том, что Кристина может считать его виновным, заставила Дэниела прийти к решению. – Я должен пойти к ним, и немедленно. Понимаешь, Кейт? Я хочу объяснить, что это не моих рук дело.
– Я с тобой, Дэниел.
– Нет, Кейт, это не твое дело… Я должен сам.
– Меня это касается непосредственно! Я должна сказать мистеру Уориндеру, что мои чувства к нему не изменились после этой грязной и лживой статьи.
– Ну что ж, раз ты этого хочешь, то пойдем. И давай поторопимся. Возьмем кеб и все объясним Уориндерам.
Леди Кларисса ни за что бы не увидела газету со статьей о ее муже, если бы не поехала на одно из собраний женского миссионерского общества, вместе с ней туда поехала и Кристина. Под конец собрания одна из дам, которая давно испытывала к леди Клариссе черную зависть из-за того, что миссис Уориндер была дочерью графа, имела красавца-мужа, хороших детей, со вкусом и роскошью одевалась, сочла необходимым язвительно поинтересоваться, не видела ли она сегодняшний номер «Дейли Ньюс».
– Что вы? Мы не читаем газет такого рода, – с чувством собственного достоинства сказала леди Уориндер.
– Действительно? Ну что ж, на вашем месте я бы ради любопытства посмотрела сегодняшний номер. Не хотите ли, могу вам дать почитать.
Леди Кларисса хотела сразу же отказаться, но Кристина, испытывая легкое чувство беспокойства, попросила у женщины газету. Уже по дороге домой, сидя в экипаже, леди Кларисса раздраженно сказала:
– Тебе не следовало брать эту газету. Эта женщина – настоящая интриганка, она всегда заводила знакомства только с теми людьми, кто, по ее мнению, мог быть ей полезным. Ты только посмотри, что за ерунду нам подсунули!.. Как тут не возмущаться?
Кристина с первых строк все поняла и пришла в ужас.
– Мама, родная, думаю, тебе не следует это читать, по крайней мере, пока мы не приедем домой, – сказала девушка.
– Почему? Неужели опять пишут что-нибудь против отца?
– В некотором смысле…
– Кристина, дай-ка мне, пожалуйста, взглянуть. Леди Кларисса достала оправленный золотом лорнет и быстро пробежала статью глазами. Она тут же отбросила газету.
– Какая наглая ложь! Глупо и очень зло написано. Ты заметила, что в статье не называются конкретные имена и даты, автор этого пасквиля явно побоялся… Уверена, что это дело рук Клары и лорда Дориана. Они очень сердиты на твоего отца. Отец немедленно должен опровергнуть эту лживую статейку!
– Даже не знаю, мама, что делать…
– Глупости! Девочка моя, наш отец сможет постоять за себя.
Когда Бартон открыл дверь, леди Кларисса сразу же спросила:
– Мистер Уориндер уже дома?
– Да, миссис. Он в своем кабинете беседует с мистером Гарри.
– Передай ему, пожалуйста, что я хотела бы поговорить с ним наедине.
– Хорошо, леди Кларисса.
Кристина с дрожащим сердцем последовала за матерью. Леди Кларисса взглянула на себя в зеркало, сняла шляпку и перчатки и направилась в кабинет мужа, в руке она держала смятую газету. Она с решительным видом вошла в кабинет. Эверард Уориндер поднялся из-за стола. Не обратив никакого внимания на сына, женщина подошла к мужу и протянула ему газету.
– Эверард, ты это видел? Какая мерзость! Почитай, что о тебе пишут! Это наглая ложь, не правда ли? Ты заставишь их всех просить прощения. Я хочу, чтобы ты написал опровержение, и чем раньше, тем лучше. Эверард, что ты об этом думаешь?
– Значит, ты уже обо всем знаешь… Мне очень жаль, Кларисса… – тихо сказал Уориндер.
– Одна испорченная дама подкинула мне эту газетенку. Она так злорадствовала, ты бы только видел!.. Ты собираешься что-то делать?
– Думаю, что это бессмысленно…
– Бессмысленно? Что ты говоришь? Ты никак не отреагируешь? – раздосадованно воскликнула леди Кларисса. – Но почему, Эверард?
– Сейчас я все объясню, только прошу тебя, успокойся. Во-первых, автор статьи не называет конкретных людей, поэтому я не имею права требовать извинений передо мной и тем более опровержения. А во-вторых, написанное в газете – в большей степени… правда.
Леди Кларисса удивленно посмотрела на мужа, казалось, что она ждала, что он сейчас откажется от своих последних слов, но этого не произошло. Она слушала его и не понимала, о чем он говорил.
– Эверард, подожди, подожди… Ты хочешь сказать, что сказанное… связь с этой женщиной – правда? И правда то, что Девчонка, которую ты защищал в суде, действительно… твоя дочь? О Боже! Ничего не понимаю… Я не могу поверить! Я не хочу этого… Только не ты, Эверард, только не ты… Это невозможно. Я не переживу этого позора.
Гарри подошел к матери и сказал:
– Мама, дорогая, не принимай все так близко к сердцу! Прошу тебя. Ты знаешь только одну сторону этого дела…
– Оставь меня в покое, Гарри. Только ты не вмешивайся, пожалуйста. Это касается только меня и твоего отца. Мы сами и разберемся. И не надо меня успокаивать, я еще держу себя в руках и контролирую свои поступки…
– Кларисса, этот разговор касается нас всех, и Кристина, и Гарри должны знать правду, – сказал мистер Уориндер.
В жизни многих женатых мужчин были связи на стороне, и хорошо, если обходилось без выяснения отношений с женой, а для этого главным было то, чтобы жена пребывала в неведении. Для леди Клариссы, которая страстно любила своего мужа и верила в его непогрешимость, случай, связанный с его прошлой жизнью, стал причиной крушения ее семейного счастья, на какое-то мгновение ей показалось, что жизнь окончена и не имеет смысла. Она без сил упала в кресло и закрыла лицо руками.
Уориндер подошел к жене.
– Прости меня, Кларисса. Прости, дорогая… – сказал он. – Ты не должна была вот так узнать обо всем… Я виноват перед тобой, что не объяснил тебе всего намного раньше.
– Полагаю, Эверард, что если бы не статья в газете, ты бы и сейчас продолжал мне лгать и лицемерить! – с обидой в голосе воскликнула леди Кларисса.
– Я не лгал тебе. Это было молчание во имя того, чтобы не причинить тебе боли. Я не решался рассказать о том, что произошло в моей жизни много лет назад.
– Эверард, я хочу знать, – настойчиво сказала леди Кларисса. – Я хочу все знать! Я настаиваю, чтобы ты объяснился.
– Конечно, рано или поздно это должно было произойти, – печально вздохнув, сказал Уориндер.
В следующую минуту в дверь постучали, и вошел Бартон. Вид у него был как никогда встревоженный.
– Сэр, пришли мистер Хантер и его сестра. Они спрашивают, могут ли поговорить с вами.
– Скажи, чтобы они немедленно оставили нас в покое! – закричала леди Кларисса. – Какая наглость! Прийти в наш дом именно в такой момент… Да как же им не совестно!..
– Кларисса, ты не в себе. У них обоих есть право узнать всю правду. Бартон, пожалуйста, проводи их сюда.
– Как вам угодно, сэр.
– Эверард, что же ты делаешь? Зачем весь этот спектакль? – воскликнула леди Кларисса, когда слуга вышел. – Они чужие тебе люди, им нет места в нашем доме! Я не позволю тебе с ними разговаривать…
– Со временем ты поймешь меня, Кларисса. Все поймешь.
Дэниел и Кейт вошли в кабинет, смущенные и растерянные, они сразу же почувствовали, что обстановка в семье была очень напряженной.
Леди Кларисса с отвращением показала им газету со статьей.
– Вы, конечно, знаете об этой статье? Ну как же вам не знать! Интересно, что вам еще от нас нужно? Зачем вы пришли сюда? Вам мало этого?
– Мы пришли, чтобы поговорить об этом, – твердым тоном сказал Дэниел. Он поднял газету, положил ее на стол и взглянул на Эверарда Уориндера. – Мистер Уориндер, я хотел, чтобы вы знали: я не имею к этому никакого отношения. Клянусь, я никогда никому не рассказывал об этом. Никогда. Даже Кейт. Вы мне верите?
– Почему мы должны вам верить? – горько спросила леди Кларисса. – Однажды вы уже пытались убить моего мужа. Вы с вашей сестрой решили найти другой способ, чтобы оклеветать моего мужа?
– Успокойся, дорогая. Прошу всех, пожалуйста, давайте будем сохранять спокойствие. Я верю тебе, Дэниел. Существует много людей, которые, копаясь в чужом прошлом, потом обнародуют скандальные факты и таким образом пытаются заработать себе на жизнь. – Уориндер оглядел всех ироническим взглядом. – Мне кажется, что сейчас идет настоящее судебное разбирательство, и я выступаю в роли подсудимого.
– Нет, папа! – импульсивно воскликнул Гарри. – Ты не должен так говорить! Ты совсем не обязан давать нам объяснения. Мы все любим тебя, верим тебе, и вообще я предлагаю не обращать внимания на эту грязную статью, как будто ее не существует. Я считаю, что на эту статью никак не нужно реагировать, тогда и все кривотолки и сплетни поутихнут сами собой. Будем жить, как и раньше. Не нужно обижаться друг на друга и друг друга обвинять. Мама, ты ведь сама мне говорила, что веришь в отца. Чего в жизни не бывает только, переживем и это…
– Спасибо, сын, за поддержку. Я очень благодарен тебе за преданность и согласен, что не стоит обращать внимания. Но я уверен, что твоя мама, Гарри, не будет спокойна и счастлива, если все останется, как есть. Я очень надеялся, что случившееся в прошлом надежно похоронено, но, видно, судьбе было угодно связать это с моими сегодняшними делами. Наверное, за все нужно платить, от этого никуда не денешься… Я могу рассказать вам, как все было на самом деле, ваше право меня судить…
Кристине казалось, что она лучше других понимала сейчас отца, его душевные переживания. Ему, конечно, было сейчас очень трудно. Отец Кристины был человеком скрытным, он никогда открыто не показывал своих чувств и переживаний. Кристина заметила, как на отца смотрела ее мать, она будто уже заранее не верила тому, что он собирался рассказать. Кристине стало обидно и горько за отца, и в то же время ей хотелось как-то утешить мать. Она села поближе к леди Клариссе и обняла ее. Уориндер подошел к окну и резким движением задернул шторы на окнах, будто собирался отгородиться от посторонней жизни.
– Я, наверное, должен сказать, – начал Уориндер, глядя куда-то в пространство, – что был знаком с Мэри Хантер еще до ее замужества, а также задолго до того, как встретил тебя, Кларисса, и женился. Я только начинал свою практику в суде и вел дела на севере Англии, главным образом в Ланкашире. Мэри была певицей в труппе артистов, которые гастролировали по всей стране. Ей было в то время восемнадцать, а мне – двадцать три года. Она была красива, полна жизни, очень энергичная и веселая, но с сильной волей, которая дала ей возможность добиться пусть небогатой, зато независимой жизни. Она очень гордилась этим. Мы почти год жили вместе и были очень счастливы.
– Ты не думал о том, чтобы жениться на ней? – сдавленно спросила леди Кларисса.
– Нет, никогда. Эта мысль не приходила ни мне, ни ей. Она не могла стать моей женой. Мы были молоды, все свободное время проводили вместе и ни о чем больше не мечтали. В конце года меня вызвали в Брамбер – тяжело заболела моя мать. Мэри никогда не принимала от меня подарков, но в тот последний день я преподнес ей маленькую старинную серебряную шкатулочку. «Я буду в ней хранить память о тебе», – сказала она тогда, и мы задорно рассмеялись.
Теперь эта шкатулка стояла в нижнем ящике ее комода, подумала Кристина, и внезапно почувствовала симпатию к этой незнакомой женщине.
– Когда мать выздоровела, – продолжил Уориндер, – я остался работать в Лондоне. Мы обменялись с Мэри несколькими письмами, но она постоянно разъезжала, и я даже не знал, получала ли она мои письма. Спустя несколько месяцев мне снова было поручено вести процесс на севере страны. Я стал разыскивать Мэри, беспокоясь о ее судьбе. Я встретил некоторых ее бывших коллег, но они ничего не могли мне сказать о Мэри. Наконец, мне повстречалась одна женщина, работавшая в труппе костюмершей, она и рассказала мне, что вскоре после моего отъезда Мэри вышла замуж за человека, который ее давно любил. «Ей очень повезло, – сказала женщина, – Мэри ведь была беременна. А разве вы этого не знали?» Я был поражен новостью. Мэри никогда не намекала, что она беременна.
Рука Дэниела, лежавшая на плече сестры, вдруг с силой сдавила нежную кожу Кейт, и девушка чуть не вскрикнула, она удивленно взглянула на брата.
– С тобой все в порядке? – прошептала она.
– Да, прости. – На лице у Дэниела застыло напряжение, казалось, он с трудом сдерживался.
Эверард Уориндер опустился в кресло и принялся медленно вертеть серебряную чернильницу.
– Той зимой, – продолжал он, – я вернулся в Лондон и, если ты помнишь, Кларисса, на дне рождения твоего брата мы с тобой и познакомились…
– И ты женился на мне, потому что мой отец был графом и другом твоего отца, и все тогда говорили, что мы замечательная пара и чудесно подходим друг другу, – горько сказала Кларисса.
– Не совсем так, дорогая, и ты это прекрасно знаешь. Когда я тебя увидел впервые, я подумал, что никогда еще не видел более красивой девушки, и едва поверил своему счастью, когда ты из всех своих поклонников выбрала меня, чтобы одарить своей очаровательной улыбкой. Ты помнишь это?
– Почему ты не сказал мне тогда, что уже любил и целый год жил с другой женщиной?
– Потому, что все было позади, как в забытом сне, а ты была моей настоящей жизнью. У меня все было хорошо по службе, мы были так счастливы с тобой. Разве не так? У нас родилась Маргарет, потом Гарри и Кристина. Мы уже были женаты шесть лет, когда ты потеряла ребенка, тогда ты сама чуть не умерла… Когда доктора сказали, что ты вне опасности, и тебе нужно отдохнуть у моря, я сразу же снял тебе дом в Уэймауф. Ты отправилась туда с детьми, но о том, что я поеду с вами, не могло быть и речи, так как я был действительно загружен работой и только изредка мог навещать вас.
Уориндер замолчал, встал и подошел к бару. Налив себе немного бренди, он вопросительно посмотрел на остальных членов семьи, но все покачали головами. С бокалом в руке он вернулся за стол, постоял так, словно не зная, что делать дальше, потом залпом выпил бренди.
Кристина понимала, что именно этого момента отец боялся больше всего, и ее сердце замерло от жалости к нему. Почему ее мать заставляла его страдать? Леди Кларисса сидела в кресле, крепко сцепив руки, и не отводила глаз от мужа.
– Правительство искало козла отпущения и нашло в лице Джона Хантера. Он больше других выступал за права рабочих, улучшение условий труда, повышение зарплаты. Власти нашли подходящий момент и арестовали его, обвинив, помимо всего прочего, в жестоком убийстве одного из полицейских, кто арестовал его. Они нашли себе жертву. Меня пригласили выступать в качестве обвинителя.
– Папа, но ты никогда нам ничего не рассказывал об этом случае! – воскликнул Гарри.
– Так вам тогда было по три года, я подумал, что вы этого не оцените должным образом, – слегка улыбаясь, пошутил Уориндер. – Тогда я не знал, что Джон Хантер был именно тем человеком, который женился на Мэри. Случай был сложный, свидетели, очевидно, были подставные. Но я работал очень усердно, чтобы суметь доказать, что я умею не только защищать, но и доказать вину человека. Дело подходило к завершению, когда однажды вечером ко мне пришла Мэри.
– Ты хочешь сказать, Эверард, что она пришла сюда, в этот дом? – прошептала Кларисса.
– Да. Она немного изменилась. Шесть лет – срок немалый, а ее жизнь была не из легких. Но она все еще была красива. Она клялась мне, что ее муж невиновен, что он не совершал этого убийства, что меня намеренно обманывали. Она сказала, что сможет достать доказательства невиновности мужа. И я пообещал, что сделаю все, что смогу. Но шли дни, она не приходила, и не было никакого сомнения, что подсудимый будет приговорен к повешению, – Уориндер отвернулся в сторону и несколько минут помолчал, будто собирая все свое мужество, прежде чем продолжить.
– Может быть, вам будет трудно поверить, – сказал Уориндер, – но хотя я выиграл процесс и получил много поздравлений, я чувствовал себя несчастным. Я испытывал даже восхищение мужеством и смелостью Джона Хантера, и когда пришел домой, не смог выбросить из головы мыслей о предстоящей ужасной смерти. В ту ночь ко мне пришла Мэри, она принесла доказательства невиновности мужа. Я не смог убедить ее, что уже поздно. «Но ты ведь можешь спасти его, – молила она. – Ты можешь подать апелляцию, просить о пересмотре дела.» Я пытался ее успокоить, не извинялся, не утешал. Но когда я обнял ее, память о нашем прошлом счастье захлестнула нас обоих, будто бы этих лет разлуки не было вообще, будто мы только вчера расстались…
– О Боже, – пробормотала леди Кларисса. – Я не могу этого вынести. Не могу! Как же ты посмел предать меня, наши отношения? Как ты посмел, Эверард?
– Я сам не могу понять, как это произошло… – сказал Уориндер. – Прости, дорогая, я бы никогда не рассказал тебе этого, если бы ты не настаивала. Больше нечего рассказывать… Что я только не предпринимал, чтобы изменить приговор на пожизненное заключение. Но каждая моя просьба пересмотреть дело резко отклонялась. Они искали виновного и нашли его, теперь они хотели жестокой расплаты, чтобы другим было неповадно. И мне пришлось уступить. Я… позволил казнить невиновного человека. Мы с Мэри как-то смогли прожить эти страшные дни, а потом однажды она исчезла. Я знал, что она так и не сумела простить меня и воспитала Дэниела в ненависти и отвращении ко мне.
– Наверное, ты ее очень любил, раз рисковал ради нее своей карьерой и позабыл о своем благополучии, если ты отодвинул в сторону семью, чтобы спасти вашу дочь? – В голосе Клариссы было столько боли и горечи.
Эверард Уориндер подошел к жене.
– Ты не должна так говорить и думать, Кларисса. Я не мог забыть, что однажды допустил смерть невиновного человека, и этим толкнул Мэри на нищету и одиночество. Помочь Кейт – это для меня казалось самым малым, что я мог сделать.
– А теперь, когда она здесь, чего же ты ждешь от меня? Думаешь, что я приглашу ее в наш дом, буду лелеять, как собственную дочь? Я не могу так, не могу! Это невозможно даже представить! Ты не можешь требовать от меня этого…
Обидные слова срывались так зло и так неожиданно, что леди Кларисса сама не верила в то, что говорила. Эверард Уориндер, растерявшись, безуспешно пытался остановить ее. И тут в разговор вступила Кейт.
– Извините меня, леди Кларисса, что я посмела прийти сюда. До сегодняшнего дня я не имела представления ни о чем подобном. Поверьте. Мне ничего не нужно от вас и мистера Уориндера. Понимаете, я никогда не знала Джона Хантера, он для меня был просто как какой-то благородный герой из прошлого. Но я хочу сказать, что я горжусь тем, что я дочь Эверарда Уориндера. Мне кажется, что теперь я понимаю, почему моя мать любила его, и я счастлива иметь отца, которого могу любить и уважать. Я могу сказать об этом каждому. Уориндер улыбнулся.
– Боюсь, Кейт, тебе это не принесло бы пользы, дорогая.
– В моем сердце только хорошее чувство. Вы, мистер Уориндер, перевернули всю мою жизнь. Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить вас.
– Мне не нужна благодарность. Мне достаточно знать, что мы не враги. – Он вздохнул и обвел всех пристальным взглядом. – Вы хотели правды, и вы ее получили, – продолжал он устало. – Но я должен согласиться с Гарри. Я ничего не собираюсь предпринимать в связи с этой статьей. Я буду по-прежнему ровно вести себя в обществе, и мне хотелось бы, чтобы вы все мне в этом помогли. Особенно ты, Кларисса. – Уориндер подошел к жене и хотел приобнять ее, но она оттолкнула его руку. – Ты моя жена, и что бы ты ни испытывала ко мне в душе, я ожидаю от тебя поддержки и понимания.
– Не знаю, смогу ли я после всего быть с тобой прежней, – с обидой сказала леди Кларисса. – Как бы я ни старалась, я всегда буду помнить об этом. Я буду читать это в каждом взгляде, слышать жалость в каждом слове. Я никогда не смогу избавиться от этого. – Голос ее был хриплым, она всхлипнула и затем выбежала из комнаты.
Уориндер хотел пойти за женой, но Гарри остановил его.
– Не надо, папа. Мама сейчас очень расстроена. Ты должен дать ей время. Лучше я пойду и поговорю с ней.
– Да, наверное, так будет лучше, – сказал отец. Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом Эверард решил попытаться сгладить напряженную обстановку.
– Похоже, мы все остались живы, – сказал он, – полагаю, надо сказать Бартону, что пора накрывать на стол. Мы должны сделать все, как обычно, чтобы хотя бы остановить разговоры прислуги. Только Богу известно, что они уже там о нас говорят. Дэниел, Кейт, присоединяйтесь к нам, пожалуйста!
– Спасибо, – сказал Дэниел, – не сейчас. Это только вызовет еще большие разговоры. И Кейт, и я здесь чужие.
– Не такие уж чужие после того, что вы сегодня узнали, – заметил Уориндер. – Но все равно, прошу вас, не теряйтесь. Приходите, навещайте меня хоть иногда. Кристина говорила, что ты, Дэниел, публикуешься уже в других изданиях, не только в своем радикальном листке. Я смогу быть тебе полезным. У меня есть кое-какие связи с издателями.
– Спасибо, – сдавленно сказал Дэниел. – Я буду очень благодарен вам.
– Кейт, ты тоже не забывай меня… Ты собираешься продолжать выступать в труппе мистера Кина?
– Да, он приглашает меня, но у меня есть и другие заманчивые предложения. Я все еще не могу поверить, что у меня есть право выбора.
– Идем, Кейт, мы должны уходить, – сказал Дэниел, чувствуя, что если он задержится еще хоть на минуту, с его губ сорвется вопрос, который не должен сейчас прозвучать при Кристине, которая не догадывалась о нависшей над их отношениями опасности.
Когда брат и сестра Хантер ушли, появился Гарет, он сказал, что леди Кларисса осталась у себя в спальне и не будет ужинать.
– Это неправильно! – воскликнул Уориндер. – Она должна перекусить. Кристина, дорогая, попроси, пожалуйста, миссис Гант, чтобы она отнесла маме что-нибудь вкусненькое.
Когда после ужина Кристина заглянула к матери, леди Кларисса сидела в халате перед зеркалом и задумчиво смотрела перед собой.
– Где отец? – спросила женщина.
– Они с Гарри внизу. Он скоро придет. Мама, ты хочешь что-нибудь? Может, тебе принести горячего чаю?
– Нет, спасибо, ничего не нужно. Кристина, иди спать.
– Мама, не сердись на него. Это было очень давно. Все в прошлом, он ведь тебя любит.
– Да? Ты так считаешь? Сегодня мне трудно было в это поверить. Откуда тебе знать? Ты еще очень молода. Я чувствую себя такой обманутой… Все эти годы твой отец скрывал от меня… Почему он ничего не объяснил мне раньше?
– Может быть, не сказал потому, что боялся, что если расскажет тебе, то ты, мама, не поймешь его, а только отвернешься, как, впрочем, ты и сделала сегодня вечером… Я считаю, что ты должна его понять и постараться простить. Пожалуйста, мама!
Леди Кларисса, казалось, была удивлена, как будто то, о чем сейчас говорила Кристина, не приходило ей в голову. Подумав, она резко сказала:
– Какая ерунда, Кристина! Твой отец никогда ничего не боялся. Иди спать, девочка. Ты выглядишь уставшей.
– Думаю, мы все сегодня переволновались. Спокойной ночи, мама. Постарайся не думать ни о чем плохом.
Кристина поцеловала мать и пошла в свою комнату.
Через некоторое время Кристина услышала, как по лестнице медленно поднимается отец. Он подошел к двери спальни леди Клариссы, подергал за ручку, но дверь оказалась запертой. Он постоял с минуту и вернулся в свою комнату. У Кристины возникло страстное желание побежать к матери и поговорить с нею, может быть, даже возмутиться ее хладнокровием, неприятием отца. Кристина не понимала, что ее мать, гордая и капризная женщина, всегда очень ценила свою счастливую и устроенную семейную жизнь и теперь она переживала шок от столкновения с жестокой реальностью, где было место измене.
Леди Клариссе хотелось наказать своего мужа, она была уверена в том, что он придет просить у нее прощения, поэтому она и закрыла дверь своей спальни. Она, конечно же, слышала, как Эверард Уориндер подошел к двери. Затаив дыхание, женщина ожидала, когда же он постучится, станет просить ее открыть дверь. Она услышала, как он уходил к себе, и расплакалась. Ей стало жалко себя и того, что все произошло не так, как она надеялась.
