Глава 6
В процедуре открытия суда на следующий день было что-то театральное. Адвокаты в париках и шелковых мантиях, молодые судьи и юристы, адвокаты, поднявшиеся как по команде при входе в зал судьи. Все это, казалось, было придумано только ради того, чтобы наводить ужас на несчастного подсудимого.
Зал суда был переполнен. Прервав репетиции, пришла группа актеров из Королевского театра, чтобы поддержать свою подругу. Среди них был и всеми уважаемый Байрон Фаррар. Кристина хотела бы сидеть с Дэниелом, но как у дочери Эверарда, у нее было отдельное место, и она могла только издалека кивнуть ему. Клара сидела сразу перед ней и казалась такой хрупкой в черном траурном платье рядом с широкой спиной лорда Дориана.
Когда ввели Кейт, ее друзья-актеры стали махать ей руками и выкрикивать приветствия и слова поддержки, что вызвало неудовольствие у половины зала.
На секунду глаза Кейт встретились со взглядом Эверарда Уориндера, угрозы Клары, казалось, исчезли, и она почувствовала себя сильной и мужественной. Кейт помнила о том, что говорил ей Эверард, но не могла в себе полностью подавить индивидуальность. Ее темно-зеленое платье плотно облегало узкую талию и переходило в пышную летящую юбку. Она уложила волосы в высокую изящную прическу, отливающую в свете люстр темной бронзой. Кейт встретила сотню устремленных на нее взоров с уверенным спокойствием, и Эверард испытал за нее большую гордость.
Первый день тянулся мучительно долго. Судья огласил дело, затем выступили инспектор Блейн, сержант, констебль, врач, а потом Джеймс Далфри вызвал первого свидетеля.
Дэниел следил за происходящим со все возрастающей тревогой. Сначала все шло гладко, без прерываний и вмешательств, голоса были выдержанными, а реплики вежливыми. Вот чему должен был поучиться Дэниел, если хотел чего-нибудь добиться в своей политической карьере, – не повышать голоса, не вступать в спор, быть спокойным, выдержанным, что, конечно же, приходит с опытом. Он не мог не признаться себе, что восхищен Эверардом Уориндером. Он казался таким спокойным, почти безразличным, ни разу не повысил голоса и в то же время блестяще выбивал почву из-под ног своих противников.
Был приглашен давать свидетельские показания директор Хаймаркета, который на Библии поклялся, что в тот вечер Кейт Хантер не входила в его театр, а это означало, что она лгала, когда говорила, что присутствовала на спектакле по приглашению своего коллеги-актера.
– Скажите, пожалуйста, сколько человек вмещает ваш театр? – поинтересовался Уориндер, поднимаясь со своего места.
– А какое это имеет отношение к делу? – растерялся директор.
– И все же, сколько? – терпеливо переспросил Уориндер.
– Тысячу и даже больше, сэр.
– Вы готовы поклясться на Библии, что вы видели в лицо каждого из тысячи посетителей вашего театра в тот вечер?
– Нет, конечно. Это просто невозможно…
– Вот как? Спасибо. У меня все.
Эверард Уориндер выбрал правильную тактику выступления на суде. Он ничего не доказывал, не спорил, но делал так, что всем – и судьям, и присутствующим становилось понятно, где была правда, а где ложь.
Похожее доказательство невиновности Кейт получилось, когда в зале суда выступала свидетельница, работающая в труппе мистера Кина, пожилая актриса, которая завидовала молодости и успеху молоденькой коллеги. Женщина долго говорила о многочисленных подарках, посылаемых Кейт Раймондом Дорианом и другими поклонниками.
– Мы достаточно наслышаны об этих дорогих подарках, – с иронией в голосе заметил Эверард Уориндер. – Интересно, какова же судьба этих подарков?
– Откуда мне знать? Мне они не попадались. Говорят, она кое-что отдавала своей костюмерше.
– А как насчет бриллиантового браслета, которым, как вы сказали, все так восхищались? Вы видели этот браслет на подсудимой?
– Нет, не припомню как-то…
– Конечно, не можете припомнить. А все почему? Потому, что вам прекрасно известно, что браслет был возвращен виконту Дориану, и именно вы говорили одному из своих коллег, что это так взбесило виконта, что он примчался за кулисы, стучал в дверь Кейт Хантер и угрожал, что расправится с нею. Это правда?
– Может быть, – согласилась свидетельница.
– И после этого вы искренне верите, что Кейт Хантер по своему доброму желанию откроет дверь мистеру Дориану? – спросил Уориндер.
– Откуда же я знаю?
– Это было бы очень нелогично, не так ли?
– Ну да, думаю, вы правы, – ворчливо согласилась актриса.
Версия, предъявленная обвинителем, что молодая женщина окрутила богатого молодого человека с целью выудить у него побольше денег и подарков, становилась все менее и менее правдоподобной, и судьи переглядывались и перешептывались с неуверенным видом.
Последним свидетелем, выступавшим в этот день, был мистер Кенеди, который кратко рассказал о той помощи, которую он оказал Кейт, затем он категорически отказался давать какие-либо отрицательные показания насчет подсудимой.
Когда заседание суда закончилось, Кристина стояла у выхода и ожидала отца.
– Папа, как по-твоему, Кейт будет оправдана? – спросила девушка, когда Уориндер вышел из зала суда.
– Все было так, как я и предполагал. Но самая ожесточенная борьба еще впереди. Знаешь, Кристина, мне не хотелось бы очень распространяться об этом деле сегодня вечером дома. Хорошо?
Мистер Браун проявил к Дэниелу чрезвычайную доброту и понимание, когда освободил его от работы в школе на время, пока длился суд. Мистер Браун был очень удивлен тем, что за дело молоденькой, сравнительно неизвестной актрисы взялся сам Эверард Уориндер. Браун подозревал, что здесь кроется какая-то тайна, о которой Дэниел ему не говорил. Но он все равно уважал и любил парня и сердился, когда Илспет ни за что отрицательно высказывалась о Хантере.
– Не понимаю, отец, с чего это ты такой щедрый и ласковый с Дэниелом? – раздраженно сказала как-то Илспет. – То, что случилось с его сестрой, к нему не имеет никакого отношения.
– Любая беда близкого нам человека должна восприниматься нами, как наша собственная, разве тебе это непонятно, Илспет? – сказал Браун. – А Дэниел последние годы работал с нами, и работал очень добросовестно. В школе, согласись, дела никогда не обстояли так хорошо, как при нем. Как же я теперь могу отвернуться от него, когда ему необходимы помощь и моральная поддержка? Ты, дочка, здесь не права…
– Он не нуждается ни в тебе, ни во мне, и вообще ему не нужна ничья помощь! – горько заметила Илспет. – Дэниел уважает лишь Кристину Уориндер, и несомненно, именно поэтому ее отец и взялся защищать Кейт.
– Судя по тому, что говорят об Эверарде Уориндере, он вовсе не простак, – сухо заметил Браун. – Не могу поверить, что даже его дочь способна повлиять на его решения. Илспет, что с тобой последнее время? Дэниел так помогает тебе в магазине. Мне всегда казалось, что вы прекрасно ладите, что он тебе нравится… Я даже признаюсь, пару раз думал, что вы были бы неплохой парой…
– Как ты ошибаешься! Я ни за что не выйду за Дэниела Хантера! Даже, если он станет умолять меня об этом и стоять передо мной на коленях, – обиженно сказала девушка, потом расплакалась и выбежала из комнаты.
Мистер Браун лишь тяжело вздохнул. Ох, уж эти женщины! Илспет была прекрасной работницей, хорошей хозяйкой, но ее настроение зависело от того, нравилась ли она мужчинам.
Джек Райдер до сих пор не был найден. Судебная процедура длилась уже не одну неделю. Клара, выступавшая в суде в роли свидетельницы, низким дрожащим голосом рассказала о безобразной сцене в ресторане, а также о своих страданиях по поводу связи мужа с несчастной молодой актрисой. Деталь следовала за деталью, и дело, несмотря на все мастерские атаки Эверарда Уориндера, начинало принимать печальный оборот. Важное доказательство, которое ему было так необходимо, все еще отсутствовало.
Кейт пересказала свою историю, она говорила так искренне и просто, что убедила в своей правоте большую часть зала. Обвинитель Джеймс Далфри забросал Кейт вопросами. У него была очень подавляющая манера общения с подсудимой, но Кейт держалась спокойно.
– Ваша несчастная жертва, мисс, наверное, не была единственной? – с вкрадчивой мягкостью начал обвинитель, обращаясь к Кейт. – Гарри Уориндер, сын нанятого вами адвоката, похоже, тоже пал ниц перед вашими прелестями… По сути дела, одно время они с Раймондом Дорианом, если я не ошибаюсь, были соперниками?
– Я не знаю, что вы имеете в виду под словом «соперники». Должна ли я еще раз сказать, что никогда не любила и не поощряла ухаживаний Раймонда Дориана?
– Но с Гарри Уориндером все было иначе, я прав?
Что вы чувствовали к этому молодому и неотразимому мужчине?
– Мы с Гарри всегда были лишь хорошими друзьями.
– Хорошими друзьями?! – с улыбкой повторил Джеймс Далфри. – Вот, значит, как это называется теперь? Настолько хорошими, мисс Хантер, что его отец жестоко оскорбил вас, когда вы приехали к ним в дом в день рождения Гарри?
Наступила минутная тишина. Судья нахмурился и взглянул на Эверарда.
– Это правда, мистер Уориндер?
И как только этому Далфри удалось узнать такие подробности, подумал Уориндер.
– Чистая правда, милорд, – спокойно ответил он. – В то время у меня было неверное представление о девушке, в чем я потом очень раскаялся!
– Настолько, что мой дорогой друг позаботился как можно скорее отправить своего сына подальше от мисс Кейт. Это верно? – продолжал сэр Джеймс.
– Нет, вы ошибаетесь. Все было совершенно не так. Гарри недавно вернулся из Оксфорда. Его отец послал его в Париж заниматься французской юриспруденцией. Гарри сам говорил мне об этом, но с тех пор наша дружба продолжается.
– Насколько это можно назвать дружбой? Разве он не просил вас стать его женой?
Эти слова вернули Кейт назад, в то несчастливое и одновременно незабываемое время, и девушке понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом.
– Да, Гарри Уориндер просил меня стать его женой, – тихо пробормотала Кейт.
– И вы ему отказали. Почему? Это, наверняка, очень заманчивое и выгодное предложение для такой девушки, как вы?
– Я посчитала, что он слишком молод…
– Очень правильно и благородно, но несколько трудно поверить в это. А не потому ли вы отказали Гарри Уориндеру, что готовили для себя другую, более богатую партию?
– Нет, нет! Это ложь, чудовищная ложь! – воскликнула Кейт, ее голос сорвался, и она в первый раз чуть не разрыдалась.
Слово тут же взял Эверард Уориндер, он был настроен решительно.
– Милорд, я протестую! Вопросы относительно дружбы моего сына и мисс Хантер не имеют отношения к делу.
Судья взглянул на Далфри.
– Согласен. У вас все, мистер Джеймс?
– Да, милорд, – сказал он, очень довольный, что ему удалось обвинить подсудимую в ненасытности и страсти к богатству.
Кейт чувствовала себя очень подавленно, но старалась успокоиться.
Судья продолжил:
– Итак, мистер Уориндер, ваш следующий свидетель.
Суду стало известно о взломанном замке двери комнаты Кейт и двух подозреваемых в этом происшествии. Вышел свидетель Карл Ландовски.
– Насколько мы правильно поняли, мистер Уориндер, ваш свидетель поляк. Ему, наверное, нужен переводчик?
– Нет, милорд. Его английский достаточно хорош, но я хотел бы просить вас иметь в виду, что с мистером Ландовски недавно произошел несчастный случай, окончившийся для него частичной потерей памяти. Но память несколько дней назад восстановилась, и это произошло не без «помощи» нападавшего, который хотел убить нежелательного свидетеля и которого мы считаем одним из тех, кто взломал дверь мисс Хантер.
Карл рассказал всю историю так ярко и наглядно, что у слушающих создалось впечатление, что они сами были свидетелями происходящего. Рисунок двух мужчин был передан сначала судье, затем обвинителю, потом всем остальным членам судейской коллегии.
Карл был католиком и ложь считал самым большим грехом.
– Я считаю, что эти двое мужчин, изображенные на рисунке, – плод вашей фантазии, – начал сэр Джеймс. – Я не сомневаюсь, что вы вошли в комнату, увидели печальную картину, попытались помочь жертве, а потом выскочили на улицу в поисках врача, где и были сбиты лошадьми. Но когда вы пришли в себя и узнали, где мисс Хантер, вы выдумали этих двоих несуществующих убийц и умело вплели их в свой рассказ, чтобы таким образом освободить мисс Хантер. Гениальная выдумка, я должен вас поздравить!
Такого поворота мыслей Карл не ожидал, он очень обиделся и был вне себя.
– Как вы не можете понять, что я не лгу! Никогда не лгу. Может быть, здесь, в вашей стране, я и живу, точно никому не нужный бродяга, но у себя на родине, в Кракове моя семья была уважаема, к тому же многим известна, так как мы люди знатного рода! Чтобы вы знали, Ландовски никогда не лгут! Даже ради друга, даже для спасения своей жизни!
– Очень впечатляюще звучит… И нет сомнения, что вы были искренни, – сказал вкрадчивым тоном Джеймс Далфри, – но, быть может, во имя спасения любимой женщины?..
– Я часто страдал, жил не так уж роскошно, страдал от тех проходимцев, по чьей милости умерли мои родители, кто украл мой дом. Но я всегда был уверен и так надеялся, что в Британии истина ценится как ничто другое. Оказывается, я ошибался…
– Истина у каждого своя, – заключил сэр Джеймс и многозначительно посмотрел в сторону подсудимой. – Я просто уверен, что в душе вы верите в то, о чем нам сейчас рассказали.
– Я клялся на Библии, а вы говорите, что я лжец! – отчаянно воскликнул Карл. – Я никому не позволю оскорблять мою честь! – и без предупреждения Ландовски бросился к сэру Джеймсу, намереваясь схватить его, но двое охранников успели помешать ему.
В зале поднялся шум, судья сказал:
– Тишина! Прошу тишины в зале!
– Мистер Уориндер, мы были бы вам очень признательны, если бы ваш свидетель вел себя достойно, иначе, боюсь, свершится еще одно убийство.
Эверард Уориндер подошел к Карлу и положил ему на плечо руку. Стражники отпустили Карла, и он стоял теперь очень спокойный и поникший, стыдясь своего внезапного порыва.
– Извините, – прошептал он. – Он так разозлил меня, что я повел себя глупо. Я вам все испортил.
– Нет, отнюдь. Не расстраивайся. Сэр Джеймс не обвинял вас во лжи, он просто предлагал вероятность существования другого объяснения. А мы уже должны доказать, что он не прав.
– А вы докажете?
– Докажем. Не волнуйтесь.
Потом вызвали мистера Кенеди, который поклялся, что лицо, изображенное на рисунке, действительно принадлежало человеку, который всего несколько дней предпринял попытку убить художника. Это заставило судей поверить в правдивость рассказа поляка, что поначалу было под сомнением из-за обвинений сэра Джеймса.
Один из дней суда подходил к концу. И хотя у многих отношение к Кейт переменилось в положительную сторону, Эверард чувствовал, что пока они не поймают этих двух мужчин или хотя бы одного из них, они не узнают, кто и почему убил Раймонда Дориана.
Вернувшись домой, усталые и подавленные, Кристина и мистер Уориндер вдруг удивленно замерли. Кристина радостно, по-детски взвизгнула и повисла на шее у брата.
– О, Гарри, дорогой! Как здорово, что ты пришел домой! – пролепетала Кристина.
– Тише, тише, сестричка, – сказал Гарри, одной рукой он обнял сестру, а другую протянул для пожатия отцу. – Как ты, папа?
– Нормально, Гарри, – сказал Уориндер. – Как твои дела? Надеюсь, все хорошо?
– И мама об этом спросила. Но я же не мальчик, – смеясь, ответил Гарри. – Я просто услышал об этом нелепом процессе над Кейт. Мы с другом путешествовали, в Нанси я купил газеты двухдневной давности и вычитал о процессе. Я тут же решил вернуться в Лондон. Почему вы мне ничего не сообщили?
– Гарри, ты бы ничем не смог помочь, – тихо сказал Уориндер.
– Как знать, папа… Одно время мы с Раймондом считались близкими друзьями. Должен сказать, что он, конечно, ужасно умер… Бедная Клара, такое горе. Это правильно, папа, что именно ты взялся за это дело. Но почему ты мне ничего не написал? Я мог бы работать твоим стажером.
– Гарри, в данной ситуации тебе нельзя было бы заниматься защитой Кейт. Далфри и так сумел тебя впутать.
– Наверняка как одного из поклонников Кейт?
– Именно. У него и так есть информация, которую он уже использовал и против меня.
– Наверное, имеется в виду бал в честь дня рождения?!
– Да, как только он узнал об этом?
– Черт возьми! Это очень похоже на Далфри.
– К сожалению, ты прав. Только Богу известно, как он все проведал.
– Далфри, без сомнения, будет под тебя копать, пока не найдет какой-нибудь компромат.
– Каждый не без греха, – сухо заметил Эверард. – А-а, вот и твоя мама. Кларисса, дорогая, ты сегодня выглядишь превосходно! Это, наверное, потому, что ты чувствовала материнским сердцем, что нагрянет Гарри.
– Нет, Эверард, мне очень хотелось всем понравиться. Если бы я знала, что появится Гарри, мой любимый сын, я выглядела бы еще лучше, по-королевски! Гарри, родной мой мальчик! Как ты? Что нового? Эверард, а почему ты сегодня так поздно? Наверное, был очень напряженный день?
– Да, Кларисса… Пожалуйста, подождите нас с Кристиной, не ужинайте без нас. Нам ведь необходимо привести себя в порядок. Как хорошо, что наша семья собралась вместе!
Ужин прошел очень тепло и по-семейному сердечно. В основном был слышен голос переполненного впечатлениями Гарри. Он рассказывал о своих похождениях и новых знакомых. Интересующая всех тема суда была намеренно забыта. Когда после ужина Кларисса увела дочь с собой, Гарри сказал:
– Папа, мне бы очень хотелось сейчас поговорить с тобой о деле Кейт Хантер. Я так беспокоюсь за эту девушку.
– Понимаю, Гарри. Обязательно поговорим, но сначала давай все вместе попьем кофе, ты поговоришь с мамой, она ведь очень соскучилась по тебе. – Уориндер ласково улыбнулся. – Чем черт не шутит, ты, наверняка, сможешь мне помочь, ты свежим умом проанализируешь все детали дела Кейт. Точно, мы так с тобой и сделаем, но давай теперь присоединимся к нашим дамам.
– Я верю в твой светлый ум, папа! Ты должен ее спасти.
Все члены семьи Уориндеров уютно расположились в гостиной. Кристина неподдельно искренне была тронута смешным рассказом Гарри о своем друге Друете. В тот момент, когда Гарри изображал очередной случай из своей жизни, в дверь постучался и затем вошел чем-то взволнованный Бартон.
– Сэр, пришла леди Дориан. Она хочет вас видеть, – сказал Бартон.
– Клара? – Уориндер поставил недопитую чашку с кофе. – Что ей вдруг не спится в такое время? Проводи ее, Бартон, в мой кабинет.
Но Клара, не ожидая приглашения, пролетела мимо слуги и с присущей ей подчас бесцеремонностью предстала перед Уориндером.
Женщина была в трауре. Она подняла черную вуаль. На худеньком и бледном лице глаза казались большими темными дырами, ее губы были плотно сжаты.
– Вы не можете этого сделать! – тяжело дыша, сказала Клара. – Я не позволю вам выгораживать эту мерзавку! Она должна быть наказана, вы слышите? Я хочу видеть, как она будет страдать!
– Клара, дорогая, – спокойным тоном сказал Уориндер. – Ты сейчас вне себя. Ты сама не понимаешь, что говоришь.
– Нет, я все правильно говорю, – продолжала женщина. – Я только и думаю целыми днями об этом… Вы просто одержимы идеей защитить Кейт Хантер. Вы все, и я знаю, почему, дядя Эверард! Если, не дай Бог, ее оправдают, то клянусь перед всеми, что об этом узнают все без исключения, вы меня понимаете? Я позабочусь об этом!
Голос Клары звучал надрывно, истерично, руки ее сжались в кулаки. И вдруг, чего никто не ожидал от нее, она начала плакать, громко всхлипывая и дрожа всем телом. Какое-то мгновение все не знали, что делать, первым пришел на помощь Гарри, он взял Клару за плечи и усадил в кресло.
Леди Кларисса сказала:
– Кристина, сбегай, пожалуйста, и возьми в моей комнате успокоительное. Это где-то в нижнем ящике шкафчика.
Леди Кларисса взяла Клару за руку, вытерла платком слезы племяннице.
– Бедный ребенок, – сказал Эверард Уориндер. – У нее нервное истощение, и это не удивительно. Она ведь каждый день ходит в суд. Не понимаю, почему Дориан позволяет ей это.
– У Клары твердая воля, – сказал Гарри, – сколько я ее знаю, она всегда поступала по-своему.
Вернулась Кристина, и Клара выпила успокоительное лекарство.
Через какое-то время кузине стало легче, в глазах уже не было прежнего безумного блеска, но она все еще была очень слаба и беспомощна.
Мистер Уориндер налил немного бренди и предложил Кларе.
– Выпей, дорогая. Это поможет, вот увидишь, – заботливым тоном сказал он племяннице.
Клара взяла рюмку с бренди и залпом все выпила. Потом она закашлялась и бросила рюмку на пол.
– Я действительно сделаю так, как сказала, – прошептала Клара. – Дядя Эверард, вы же все прекрасно понимаете, не так ли? – женщина встала с кресла. – Мне пора идти домой, я обо всем с вами поговорила…
Кристина приобняла Клару и подумала о том, что зря дурно отзывалась о ней, ей было жалко свою кузину.
– Ты приехала в экипаже, Клара? – спросила Кристина.
Клара отрицательно покачала головой.
– Гарри, – сказал Уориндер, – вели, пожалуйста, Бартону остановить свободный кеб, и вы с Кристиной проводите Клару. Передайте ее прямо ее компаньонке и посоветуйте завтра же утром вызвать к Кларе врача.
Когда они уехали, Уориндер собрал осколки разбитой рюмки и положил их на поднос.
– Бедняжка, – сказал он. – Она почти всем обделена в жизни. Матери нет, отец никогда ею не интересовался, воспитанная нянечками и прислугой, Клара не стала счастливой. А теперь еще и это! Не удивительно, что она всех считает своими врагами и борется своим собственным оружием.
– Самый большой враг для Клары – она сама! – сказала леди Кларисса. – Так как она твоя племянница, я обязана быть доброй и заботливой по отношению к ней, но в ответ получаю только неприятности. Эверард, а что она имела в виду, когда сказала, что знает, почему вы все так защищаете эту девушку? Что особенное знает Клара, чего я не знаю?
Уориндер колебался, пришло ли время рассказать жене всю правду. Но реакция леди Клариссы всегда была непредсказуемой, и поэтому он мгновенно решил, что рисковать не стоит. По крайней мере, сейчас.
– Дорогая моя, не стоит забивать себе голову какой-то чепухой! Мало ли что могла сказать истеричная обиженная девчонка… Наверное, многие обсуждали мое решение защищать Кейт Хантер и, очевидно, нашли какую-то сплетню, за которую все и уцепились. Это ровным счетом ничего не значит, поверь мне, пожалуйста.
– Клара, может, и расстроена, но она не сумасшедшая. К тому же, Эверард, за ее спиной стоит лорд Дориан. С тех пор, как Кристина отказала Раймонду, он затаил на нас большую обиду. Ты уж будь, пожалуйста, осторожным в общении с ним.
– Быть осторожным и бояться, что скажет Дориан? И все это только из-за истерики завистливой и никого не любящей девчонки? Ты же меня знаешь, Кларисса! Она уже, несомненно, сожалеет о своих словах.
