Глава 19
– Вот это кольцо? – переспросила Мерлин и внимательно вгляделась в камень. – Его подарили мне вы?
Рансом кивнул. Мерлин пристально посмотрела в его глаза, пораженная силой, исходившей из их золотисто-зеленых глубин. Ей неожиданно стало интересно все, что было связано с этим человеком, и рассеянное до этого внимание полностью сосредоточилось на нем. Он волновал ее: высокий и безупречно аккуратный – казалось, ни один локон его темно-коричневых волос не посмеет выбиться из прически. Хмурился он или нет, полоски его бровей все равно устрашали ее. И все же иногда, когда он вдруг улыбался, черты его лица преображались, и тогда в ее душе что-то происходило, она начинала волноваться.
– Благодарю вас, – сказала она и ощутила, как краска заливает щеки. – Но неужели вы действительно… то есть раньше никто… – Она была в крайнем замешательстве. – Вы хотели, чтобы я оставила его себе?
Он погладил ее по щеке:
– Да, конечно. Я хотел, чтобы оно осталось с тобой навсегда.
Мерлин нахмурилась.
– А я подарила вам что-нибудь в ответ? – Она бросила взгляд на кровать и спросила: – Я ведь не отдала вам ежика, правда? – Он улыбнулся и покачал головой. – То есть если вы действительно хотите ежика, то, конечно, вы можете… – быстро добавила она. – Вы же были так добры ко мне. Разве что только… Может быть, если вам действительно нужен ежик, я лучше покажу, как поймать еще одного. Я так привязалась к моему ежику!
– Да, я знаю, он очень любит тебя.
Мерлин взглянула в его глаза, пытаясь понять, почему они так блестят.
– Но видишь ли… – он потеребил кольцо у нее на пальце, – мне вовсе не нужно искать себе другого ежика. Мы помолвлены и скоро поженимся, Мерлин. И ты вместе с ежиком останешься жить здесь, со мной.
– Мы помолвлены? – переспросила она.
– Да.
– Помолвлены? В самом деле?
Он уверенно посмотрел ей в глаза:
– Да.
Мерлин перевела дыхание:
– О Боже… я этого не помню!
– Я знаю.
– Но… пожениться! Вы имеете в виду, что действительно хотите жениться на мне?
– Очень хочу.
– А зачем?
Рансом перестал теребить кольцо и взял ее ладонь в свою:
– Я понял, что не могу без тебя жить.
– Ох, – вздохнула она.
– Мерлин, ты же не передумаешь, правда? Ты ведь не… возьмешь свое слово обратно?
– Но… ведь… ох…
Он выпустил ее руку, встал и отвернулся.
– Так я и знал, – сказал он. – Боже… так я и знал.
– Что вы знали? – воскликнула Мерлин. Внезапно прозвучавшие нотки отчаяния болью отозвались в ее душе.
Он взглянул на нее через плечо:
– Я не могу тебя принуждать. Нельзя же заставить тебя сдержать обещание, если ты его даже не помнишь.
– Обещание…
– Ты сказала, что выйдешь за меня.
Мерлин закусила губу.
– Но ты этого не помнишь. – Он всплеснул руками. Мерлин зажмурилась. – Ты даже не помнишь меня!
– Может быть, если я как следует постараюсь…
Он отвернулся:
– Нет. Я освобождаю тебя.
– Постойте, – воскликнула Мерлин, – подождите, я…
Он покачал головой:
– Ты же не можешь выйти замуж за человека, которого не знаешь. Ты только видишь мое лицо, фигуру, одежду… и эту комнату. Разве ты можешь взять на себя пожизненное обязательство, зная только это?
– Но ваше лицо мне нравится. И ваша фигура тоже. И одежда у вас очень хорошая… правда, я думаю, вряд ли она останется такой чистой, если мы с вами долго пробудем вместе.
– Мерлин, ты же знаешь, это для меня совершенно не важно, важно только… – Он замолчал и прикрыл руками глаза. – Хотя ты ведь не помнишь, правда? Ну, как мне рассказать, что я чувствую? Каково мне приходить к тебе, зная, что я для тебя лишь незнакомец, и говорить о том, как люблю. Говорить, что и ты тоже меня любила. И что когда я попросил тебя оказать мне честь, – голос его дрогнул, – стать моей женой, ты смотрела на меня с такой радостью и сказала «да»!
– Мне на самом деле так жаль, что я это забыла.
Рансом отвернулся к окну:
– Мне тоже жаль.
– Может быть, если бы вы мне напомнили, где мы с вами были при том разговоре…
Широкие плечи его распрямились. Не поворачиваясь, он поднял руку и указал за окно:
– Вон там, перед этим розовым кустом. Было утро, и солнце как раз только тронуло бутоны, и утренняя роса наполнилась ароматом.
Таддеус саркастически фыркнул.
– Звучит замечательно! – Мерлин нахмурилась, глядя на слугу.
Герцог обернулся, и вид его мужественного профиля вызвал у нее приятное волнение. На одну долгую секунду взгляд его скрестился со взглядом Таддеуса.
– Я знаю, – сказал Таддеусу герцог, понизив голос. – Ты никогда не одобрял моего стремления.
Таддеус проворчал:
– Как будто вас так заботит, что я думаю.
Мерлин неуверенно взглянула на старого друга:
– Тебе не нравится мистер герцог?
Тот отвернулся к подносу с чаем.
– Ничего, сойдет. Мне встречались и негодяи похлеще. – Он составил тарелки и мрачно добавил: – Правда, это было на лошадиной ярмарке, и они прятались за шторкой кукольного театра.
Мерлин бросила взгляд на герцога, опасаясь того, как он воспримет оскорбление. Но высокий мужчина лишь задержал на Таддеусе взгляд, а затем слегка кашлянул, прикрывая рот рукой, и вновь отвернулся к окну.
Она прикусила губу, нахмурилась и снова вопросительно посмотрела на Таддеуса. Тот пожал плечами:
– Я же сказал, мисс Мерлин, этот сойдет. Все-таки герцог же. – Он со звоном уронил ложечку на поднос.
В устах Таддеуса это была высокая похвала и полное одобрение.
– Простите меня, мистер герцог, – сказала Мерлин. – Но… не могли бы вы сказать… уже была назначена дата… ах…
– Сегодня.
Он даже не обернулся, произнеся это слово, и оно будто повисло в воздухе между ними.
– Ой.
– Конечно, сейчас об этом не может быть и речи.
– Не может?
Он вытянул руку и оперся об оконную раму. Хриплым голосом он заговорил, глядя вниз на подоконник.
– Тебе нужно время, чтобы поправиться. И чтобы заново меня узнать. Может быть, я смогу… может быть, так случится, что ты снова… – Он выпрямился и резко развернулся. – Я завоюю тебя еще раз. Я должен. Я ведь так долго ждал и боялся, что ты для меня потеряна. Видеть, как ты здесь лежишь, опасаться за твою жизнь… и теперь, когда Бог услышал мои молитвы, – он горько усмехнулся, – обнаружить, что я все потерял!
Мерлин покусывала губу:
– Да, я понимаю, это так обидно.
– Обидно!.. – Глаза его сузились. Он резко шагнул к ней. – Ты и в самом деле забыла меня, если думаешь, что мне просто обидно.
При его приближении Мерлин втянула голову. Она не знала, что означают его решительно стиснутые челюсти. Однако возле кровати он опустился на колени, взял ее руку и поднес к своему лицу.
– Я не очень терпелив, – его дыхание щекотало ей кожу, – но я ждал… Боже, это оказалось так долго! И все же как-нибудь, – пальцы его стиснули ее руку, – я сумею подождать еще…
– Ну, на самом деле, мистер герцог… если у вас такие сильные чувства…
Он неожиданно отпустил ее:
– Нет! Я должен дать тебе возможность все хорошо обдумать. Иначе это будет нечестно. Я не смогу взглянуть даже на свое отражение в зеркале.
– Я думаю, все не так страшно.
Он поднялся на ноги:
– Лучше я уеду. Тебе нужно время. А я сам себе не доверяю. Может случиться, что я… – он поднял глаза и уставился в какую-то неясную точку вдали, – что я больше не смогу этого вынести.
– О Господи, – Мерлин потрогала нижнюю губу. – Уедете? Но куда?
Он прикрыл глаза своей широкой ладонью:
– Не знаю. Возможно, в Италию… или Бразилию. Мне нужно подумать.
– Как насчет Челтенхама? – предложил Таддеус. – Я слышал, в этом городке уважают хорошую трагедию.
Герцог не ответил, поглощенный своими мрачными размышлениями, но, услышав последние слова, он спрятал лицо в ладонях. Казалось, все тело его напряглось.
– Ну вот видишь, что ты наделал, Таддеус! Пожалуйста, мистер…
– В армию, – произнес герцог, роняя руки. – Куплю себе капитанский чин.
– В армию? – вскрикнула она. – Но мы же, кажется, воюем?
– Да, конечно. Воюем с тем французишкой. Я смогу облегчить свои страдания, если вгоню саблю в его черное сердце.
– Но вас же могут ранить! И даже убить!
Его полные страсти глаза внимательно посмотрели на нее:
– А тебе разве не все равно?
– Ну, мне… ох… нет, мне не все равно! Я ведь даже еще не успела как следует вас узнать! – Мерлин опустила глаза и повертела кольцо на пальце. Она не могла выдержать его полный страсти взгляд. – То есть я хотела сказать, не успела узнать вас снова.
– Ах, Мерлин, я так тебя люблю…
Это было сказано так нежно, с такой внезапной и мягкой теплотой, что она едва поверила своим ушам. Она украдкой взглянула из-под ресниц. Все это казалось уж слишком невероятным. И сам мужчина, и его комната производили впечатление такого грандиозного великолепия, с какими Мерлин никогда не сталкивалась раньше. Если бы не присутствие Таддеуса, она просто решила бы, что это сон. Но герцог был настоящий. И этот удивительный, волнующий ее мужчина такими глазами смотрел на нее и говорил, что любит…
Вдруг он прервал ее размышления, двинувшись в сторону двери:
– Я не должен здесь оставаться. Ты же видишь, я чуть ли не заставляю тебя.
– Нет, подождите, – сказала Мерлин.
Рука его легла на дверную ручку.
– Мерлин, дорогая, я не могу просто ждать. Если тебе дорога свобода выбора, не проси меня остаться.
– Но…
Он открыл дверь:
– Нет, нет! Давай на этом закончим. Это невыносимо. Прощай, моя любимая.
– Мистер герцог…
– Пожелай мне счастливого пути. – Выходя, он медленно закрывал за собой дверь.
– Погодите! – Мерлин запуталась в простынях. – Погодите! Одну минутку… ох, ну пожалуйста, подождите!
Почти закрывшаяся дверь приоткрылась вновь.
– Что случилось? – спросил он.
– Подождите, пожалуйста, мистер герцог… Я выйду за вас замуж.
Дверь открылась немного шире.
– Правда?
– Да, и сегодня же. То есть… я ведь вам уже пообещала…
Он снова вошел в комнату и спиной прислонился к двери, обеими руками сжимая ручку за спиной.
– Я же освободил тебя от этого обещания.
– Да, но сама я себя не освобождала.
Он сделал к ней несколько шагов и остановился:
– Ты уверена?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты была уверена. – Он придвинулся ближе и снова замер. – Мерлин, ты не должна думать, будто я тебя принуждаю.
– Да нет же. Я уверена, что если однажды сказала, что буду вашей женой, значит, и сейчас хочу того тоже. Честно. – Она застенчиво разглядывала его ботинки. – И я даже могу понять… почему я тогда так сказала.
– Мерлин! – Он вновь оказался у ее постели, стоя на коленях и целуя кольцо на ее руке. Осипшим, но нежным голосом он прошептал: – Ты сделала меня самым счастливым человеком.
Он сжал ее руку.
– Сегодня! Правда? О Боже, о чем я только думаю? – Он вскочил. – Так, что мне нужно сделать? Министр, свидетели… церемония будет, конечно же, прямо здесь. Не хочу рисковать твоим здоровьем.
Мерлин увидела, как ошеломление на его лице сменилось чем-то другим. Он отпустил ее руку.
– Таддеус, – в голосе его прозвучала новая, командная нотка, которую она никогда не слышала раньше, – позови Коллетта и передай герцогине Мей, что я хочу немедленно видеть их обоих в библиотеке.
– Хм-м, – произнес Таддеус и зашаркал в сторону двери.
– Да оставь ты этот поднос, – приказал герцог, выпроваживая старого слугу. – Пришли за ним горничную. Я хочу, чтобы ты поставил подпись на брачном свидетельстве и…
Голос его оборвался, когда за ними двумя захлопнулась дверь, и Мерлин осталась в одиночестве. Секунду она продолжала смотреть на дверь, а затем опустила взгляд на искристый камень, сиявший на ее пальце. Она закрыла глаза с искренней надеждой, что от этого человека, пожелавшего стать ее мужем, у нее не всегда будет так сильно болеть голова.
* * *
Выйдя за дверь, Рансом остановился. Он позволил себе улыбнуться и, приподняв бровь, взглянул на Таддеуса.
– Было бы у меня тухлое яйцо, я бы кинул, – проворчал слуга. – Самое глупое представление, какое я только видел в жизни.
– Но оно сработало, не так ли? – Рансом не смог сдержать усмешки.
– Только потому, что у нее сейчас меньше здравого смысла, чем у самки павлина.
– Ревнуешь? – Рансом вскинул голову. – Да ладно тебе. Ты можешь выдать невесту замуж.
– Да уж, давно пора, – проворчал Таддеус.
Рансом сунул руки в карманы и не спеша пошел по коридору, насвистывая свадебный марш.
Мерлин никогда не думала о том, как она выйдет замуж. А если даже когда-то и думала, то сейчас ничего не помнила об этом. Все это привело ее в замешательство. Сидя в кресле, она ожидала начала церемонии, одетая в красивое лимонно-желтое платье и белую кружевную шаль. Свадебным нарядом снабдила ее какая-то приятная, очень красивая дама. Она же обняла ее и поцеловала в щеку, сказав, что Мерлин принесет ее сыну счастье. Кроме того, она целых три раза пообещала, что и он тоже сделает Мерлин счастливой – как будто сомневалась, что девушка этому верит.
Мерлин пришла к выводу, что женщина была герцогу матерью.
Кроме того, у него был брат. Он был похож на одного из богов в иллюстрированном сборнике по греческой мифологии, который Мерлин видела у дяди Дориана. Еще были сестра и племянник с племянницами, и еще какие-то друзья – и все они хотели поместиться в шикарную спальню, улыбались, шутили и разглядывали ее.
К радости Мерлин, рядом был и Таддеус. И Рансом – так звали того, за кого она выходила замуж.
Все закончилось очень быстро. Таддеус помог ей в нужный момент подняться из кресла и пройти несколько шагов – туда, где у одного из огромных, занавешенных бархатом окон ее поджидали священник, Рансом и его брат. В какой-то момент колени ее задрожали и стало трудно стоять, и тогда Рансом взял ее под руку и поддержал так, что это было почти незаметно. Сквозь ткань сюртука она ощущала его тело – теплое, надежное и сильное. Затем он повернулся к ней, поднял маленькую вуаль, вколотую кем-то ей в волосы, и, взяв за плечи, поцеловал.
Поцелуй этот не был долгим. Губы его скользнули по ее рту, лишь слегка прижавшись, но она почувствовала, как тело его под строгой одеждой заметно напряглось. Рядом с ним Мерлин казалась себе маленькой и такой легкой, что малейший ветерок из открытого окна мог опрокинуть ее. Но Рансом был надежным якорем. Руки его обнимали ее за плечи, а золотисто-зеленые глаза смотрели прямо ей в душу с обещанием, на которое все ее тело страстно стремилось ответить.
Она сглотнула. Ей было не по себе. У нее кружилась голова от его взгляда.
Они подписали какую-то бумагу, и тишина сменилась оживленными разговорами и смехом, люди вокруг кидали в них атласные домашние туфли и розовые лепестки. Мерлин подумала, что это глупо и странно. Но, похоже, что ее новому супругу все происходящее было по душе – крепко держа ее под руку и не переставая улыбаться, он поцеловал в щеку присутствовавших женщин. Он изумительно красив, подумала Мерлин. И, похоже, отлично знал, что кому сказать, в то время как ей самой оставалось лишь стоять рядом и время от времени кивать головой. Ей тоже досталось множество поцелуев, и не только в щеку, но ни один из них не мог сравниться с поцелуем Рансома.
После чая с пирогами и тортами, после множества шампанского и тостов за счастливое будущее, Рансом спокойно, но твердо объявил, что Мерлин устала и праздник закончен. Мерлин была с ним не согласна. Да, она немного устала, но весь этот смех и веселое общество очень нравились ей. Кроме того, ей хотелось съесть еще одно маленькое пирожное и выпить бокал шампанского.
Она подняла взгляд на Рансома и сказала:
– Я не так уж и сильно устала. Разве нельзя, чтобы все продолжалось подольше?
Он посмотрел на нее, улыбаясь, но ничего не ответил, продолжая принимать прощальные поздравления.
Последним ушел Таддеус. Погладив Мерлин по голове, он проворчал:
– Ну наконец-то он сделал тебя честной женщиной.
Услышав это, Рансом нахмурился. Выражение это сохранялось на его лице даже тогда, когда они остались вдвоем.
– Что он имел в виду? – спросила Мерлин.
– Ничего особенного. – Рансом встал сзади и, вынув шпильки, снял с нее вуаль. – Ему просто нравится задирать меня при любой возможности.
– Да, это в духе Таддеуса. Но мне кажется, вы ему нравитесь. Иначе он сказал бы мне, чтобы я за вас не выходила.
Освободившись от вуали, волосы ее распустились. Рансом запустил в них пальцы и поцеловал затылок.
– Мерлин, – нежно спросил он, – ты хочешь отдохнуть?
– Нет, – ответила она. Дыхание ее слегка участилось. – Я устала отдыхать. Зачем вы велели всем уйти?
Он тихо усмехнулся:
– Хм-м… Из чистого эгоизма.
– А я хотела еще пирожное.
Он нежно взял ее за подбородок и приподнял вверх, затем наклонился и стал целовать лоб и нос.
– Нужно уложить тебя в постель, чтобы ты отдохнула. Ты сама не знаешь, сколько потратила сил.
– Я хорошо себя чувствую. – Это была маленькая ложь. Она и вправду ощущала, что слабеет. Однако он с такой нежностью целовал ее висок, глаза, щеку, двигаясь дальше вниз по шее… от этого кто угодно задрожал бы. – Ох, – прошептала она. – Что вы делаете?
– Люблю тебя, Чара. – Он приподнял ее волосы и гладким подбородком потерся о щеку. – Я просто… люблю тебя.
– Почему? – Она глубоко втянула воздух. – Потому что мы теперь женаты?
– М-м-м… скорее наоборот. «Лучше жениться, чем сгореть» – слышала такое? А я весь горел, Чара.
Она тихонько вскрикнула, когда он скользнул руками вниз, положил их на ее грудь и притянул ее к себе. Она запрокинула голову. Руки его напряглись, и он прильнул губами к изгибу ее шеи.
«Да, – подумала она, в то время как наслаждение от поцелуя охватило все ее тело, – жениться гораздо лучше».
Вдруг он убрал руки и выпрямился:
– Я приду позже. Ты должна отдохнуть.
– Отдохнуть? – Казалось, она не понимала значения этого слова, которое не имело ни малейшей связи с биением ее пульса и легким трепетом в шее, как будто он все еще целовал ее. – Но мне нравится то, что вы… – Она взглянула ему в глаза. – Я совсем не хочу отдыхать.
– Я пришлю мамину горничную, чтобы она помогла тебе переодеться.
– Но Рансом…
Он открыл дверь.
– Отдыхай, – приказал он. – Ложись поспи.
– Поспать!
– Мерлин, – хрипло сказал он, – я вернусь сегодня же вечером.
Взгляд его был многообещающим, а глаза светились огнем. Мерлин облизнула губы:
– И тогда вы сможете остаться подольше?
– Думаю, – он улыбнулся, – я сумею это устроить.
Рансом шел по коридору, направляясь в салон, куда, как он полагал, могли переместиться гости, чтобы продолжить отмечать его торопливо устроенную свадьбу. Ранее он успел дать указание Коллетту, чтобы всем было оказано обычное для Фолкон-Хилла гостеприимство. Пожалуй, теперь он и сам мог выпить несколько бокалов шампанского. Оставить сейчас Мерлин – растаявшую от его ласк – стоило ему огромных усилий. Но ей нужно отдохнуть. В этом он был уверен, потому что видел, как во время церемонии на ее лице иногда появлялось замешательство.
И все же он весь горел. Рансом закрыл глаза, смущенно улыбаясь: «Ты дымишься, как труба. Возьми себя в руки».
Он должен был благодарить Бога за то, что она жива и в сознании. Да он и благодарил. Еще как! Но потом он вспоминал, как ее нежные губы отвечали на его поцелуи и ласки, и сердце его начинало учащенно биться.
Он встретил камердинера, выходившего из комнаты, временно заменившей Рансому спальню.
– Ваша светлость, – сказал тот, – примите мои поздравления. Мы все чрезвычайно счастливы, что мисс… что ее светлость новая герцогиня поправилась. Следует ли мне перенести ваши вещи обратно в гардеробную?
Рансом благодарно кивнул.
– Да. Мисс… – начал он и остановился, улыбнувшись вместе со слугой. – Моя супруга сейчас отдыхает. Думаю, с перемещением можно повременить до завтра.
– Да, ваша светлость. В связи с последними событиями я не хотел беспокоить вас пустяками, но та шляпа, о которой вы спрашивали… вероятнее всего, она принадлежала лорду Шелби. Или, возможно, майору О’Шонесси: так получилось, что они оба пользуются услугами одного и того же мастера и носят одинаковый размер. Однако слуга милорда сказал, что у него недавно как раз одна шляпа потерялась. А у майора камердинера нет, так что здесь я ничего не могу сказать с уверенностью.
Рансом вскинул голову:
– Шляпа у вас?
– Да, ваша светлость. Она вместе с вашими вещами.
– Принесите ее мне.
Камердинер поклонился и юркнул обратно в спальню. Через несколько секунд он показался вместе со шляпой. Рансом взял ее в руки и перевернул, изучая.
Да, по всей видимости, это шляпа Шелби – и ложный след. Брат мог потерять ее в лесу когда угодно, в любой момент за последние два месяца. Однако какое странное совпадение, что и Куин носит такой же размер и фасон… и даже еще более странно, что Куин так быстро, фактически немедленно после похищения начал обыскивать территорию Фолкон-Хилла.
Рансом повертел шляпу на пальце. Затем снова направился в салон, даже радуясь тому, что можно опять заняться расследованием и отвлечься от любовных порывов.
– Привет, – сказала Мерлин худенькому мальчику, который робко постучал в дверь спальни. – Ты кто?
От удивления мальчик открыл рот:
– М-м-м-м-мисс М-м-мерлин! Я Вудроу!
– Прости, пожалуйста. Ты мой друг? Рансом сказал, что я кое-что забыла. Наверное, я забыла и некоторых друзей. Я и самого его забыла тоже.
– Забыли м-м-моего дядю? – Вудроу изумленно уставился на нее. – Не м-м-могу п-п-представить, чтобы к-к-кто-то его з-з-забыл.
Мерлин пожала плечами, будто прося прощения.
– Ладно, – сказал Вудроу. – Хорошо, чт-т-то я п-п-пришел. Вы же не забыли л-л-л-летательную м-м-машину, правда?
– Конечно же, нет. Я собираюсь немедленно вернуться к работе над ней. Крылья уже скоро будут готовы для эксперимента.
Глаза его округлились, выражая печаль.
– Ой, а р-р-разве вы и к-к-катастрофу забыли?
– Катастрофу?
– Да. Ваш несчастный случай. Н-н-не помните?
Она покачала головой, нахмурившись.
– Ты хочешь сказать… Не может быть, чтобы я попала в аварию на летательной машине! – воскликнула она.
Вудроу озадаченно смотрел на нее. Он хотел ответить, но потом засомневался.
– А д-д-д-дядя Деймерелл не сказал вам?
– Нет, я… Он говорил только о том, чтобы мы поженились.
– Вы же именно поэтому б-б-б-были больны. Вы упали с ужасно ог-г-г-громной высоты и ударились головой. С тех пор вы т-т-только спали. – Он подошел к ее креслу и взял ее за руку. – Это было ужасно. Мы все боялись, что вы не проснетесь больше.
– Но я летала? Я летала на своей машине? А я даже не помню, как доставила ее до места, откуда взлетела!
– Да, вы л-л-летали! И машина работала, м-м-мисс М-м-мерлин. Она летала! Вы п-п-п-победили мистера П-п-п-пеммини!
– Но я не помню никакого Пем… как там его. Говоришь, я его победила?
Вудроу энергично закивал:
– Да! Машина летала, и упала она н-н-не потом-му, что не могла лет-т-тать. Это б-б-было сделано н-н-нарочно!
– Что? – воскликнула Мерлин.
– Я это в-в-видел! П-п-поломка была в распорке номер д-д-два. И я знаю, что ее ослабили, п-п-поставили м-м-медный винт. П-п-потому что я сам ставил т-т-туда ст-ссс…стальной. Я п-п-пытался рассказать д-д-дяде Д-д-деймереллу, но он б-б-был так… Ой, он так страшно р-р-расстраивался из-за вас, м-м-мисс Мерлин. Он н-н-не хот-т-тел со м-м-мн-ной разговаривать. – Вудроу закусил губу. – По-моему, он… может быть… д-д-даже п-п-плакал. Это было страшно.
– Но я не помню! Не помню ничего, о чем ты говоришь! Ты сказал, я летала, но я даже этого не помню!
– Да, в-вы летали! Еще к-к-как! Прямо тут, в Фолкон-Хилле.
– Здесь? Я здесь работала над летательной машиной?
– В западном бальном зале.
Мерлин решительно встала:
– Отведи меня туда, я хочу посмотреть на машину.
Глаза Вудроу расширились, затем он опустил взгляд.
– Н-н-но… ее там уже н-н-нет.
– Где же она?
Мальчик смотрел в пол. Он нервно сцеплял и расцеплял пальцы.
– Отведи же меня в этот западный бальный зал, пожалуйста. – Мерлин подошла к двери и открыла ее, жестом прося Вудроу выйти. – Мне нужно ее увидеть.
Она все увидела. Эту огромную, застывшую, пустую комнату, ее расписной потолок и свисавшие пеньковые веревки, отбрасывавшие в предвечернем свете длинные тени… И подобно тому, как расходятся облака, уступая место ясному небу, туман ее памяти начал рассеиваться.
Летательная машина, ее мечта стала реальностью…
– Где она? – прошептала девушка.
– М-м-мисс М-м-мерлин, – сказал Вудроу тихим, срывающимся от волнения голосом, который тут же разнесло эхо. – Он ее сжег.
