Глава 13
Мерлин была взволнована. А когда она волновалась, всегда становилась глупой. Она пыталась объяснить это Шелби, но тот только махнул рукой и сказал: «Чушь!» Великодушно, но не слишком убедительно. Когда она волновалась, многие ее поступки диктовались сердцем, и казалось, что вмешательство этого органа нарушало нормальную работу мозга.
Мерлин и Шелби договорились, что разыграют свою сцену в Большом холле, когда Рансом, как обычно, появится там после утренней верховой прогулки. Она вычислила, в какое время ей надо будет отправиться к завтраку в Голубую комнату, чтобы Шелби, Рансом и она как будто случайно встретились в Большом холле.
Она оказалась там даже раньше времени. Покосившись на циферблат огромных, вмонтированных в каменную стену часов, она спешно юркнула обратно в боковой коридор и тут же услышала голос Рансома, доносившийся из открытого окна. К счастью, он задержался снаружи, обсуждая с конюхом, как лучше подковать любимую лошадь.
Она грызла ноготь, тщательно вслушиваясь в звуки его шагов на ступенях. В кармане ее передника беспокойно зашевелился ежик. Она рассеянно погладила его через ткань, неожиданно вздрогнула и сунула палец в рот – одна из иголок ее уколола.
Вскоре она услышала во дворе стук копыт, а затем голос Шелби, выкрикивавшего утреннее приветствие. Спрятавшись в нишу, Мерлин осторожно выглянула из-за угла. Через высокое окно ей было видно, как Шелби легко соскочил с гнедого жеребца. Он небрежно кинул поводья конюху, и тот увел обоих животных.
Братья поднялись по ступеням и вместе прошли через дверь, разговаривая о лошадях. Шелби ловко покручивал цилиндр на конце хлыста. Мерлин постояла в нерешительности, а затем, собравшись с духом, выпорхнула к ним навстречу.
– Эй, вы, там! – Задорное восклицание Шелби эхом отозвалось под куполом холла. Он поймал ее за локоть. – Куда это вы так спешите, мисс?
Мерлин взглянула в его голубые глаза и глубоко вдохнула.
– Доброе утро! – сказала она и больше ничего не смогла вспомнить из текста, который они заранее отрепетировали.
– Доброе утро, – произнес герцог, снимая шляпу.
Шелби еще продолжал ее держать, когда Мерлин увидела легкую улыбку Рансома. Темно-коричневые волосы его были взъерошены, золотисто-зеленые глаза с интересом смотрели из-под слегка изогнутых бровей. Несмотря на то что они были братьями, лицо у Шелби почти всегда было веселым и смеющимся, а у Рансома – сосредоточенным и напряженным, оно казалось застывшим даже в моменты отдыха.
Мерлин с трудом кивнула.
– Спроси-ка, где я был сегодня утром, – весело предложил Шелби. Предполагалось, что она спросит его об этом и без подсказки.
– Ой, – воскликнула Мерлин, – да-да, где ты был?
Он залез рукой куда-то под сюртук и вытащил оттуда разноцветные ленточки:
– Покупал вот эти красивые штучки для своих дам.
Рансом оглядел ворох атласа и сунул цилиндр под мышку.
– Интересно, что могло заставить тебя встать и выехать на прогулку так рано? Новая возлюбленная?
– Сразу две! – Шелби комично закатил глаза. – Вообще-то, на мой вкус, они пока еще немного маловаты, но я смотрю в будущее, знаете ли.
Рансом усмехнулся:
– Да уж. Лучше всего подкупить их и заручиться благосклонностью уже сейчас. Тогда через несколько лет в твоих руках будет комплект из двух одинаковых бриллиантов! – Сегодня утром он проявил к Шелби необычное благодушие, и Мерлин слегка приободрилась.
– Какие красивые, – сказала она, ткнув пальцем в цветные ленточки на ладони Шелби.
Он сомкнул пальцы и отдернул руку:
– Нет-нет! Знаю я вас, женщин, и вашу любовь ко всяким безделушкам. Я их уже обещал.
– Да? – Мерлин сложила вместе ладони, стараясь не обращать внимания на заинтересованный взгляд Рансома. – Уже обещал?
– Да. И не делай такой невинный вид: я вижу, как в ваших глазах вспыхнул огонек жадности, мисс Ламберн!
– Я… ох… я просто подумала… они такие красивые, и… может быть… я подумала, может быть, ты подаришь мне парочку для… – Она запнулась и замолчала. Для чего же эти ленточки могли ей так понадобиться? Для чего вообще они кому-то нужны? Она напряженно думала, глядя на них, но в голову приходило только то, что если она не сумеет вспомнить, то упустит шанс вырваться вместе с Шелби из Фолкон-Хилла и купить шестеренку Вокансона. А она и так уже потеряла целую неделю, потому что этот алюминиевый провод мистера Пеммини совершенно никуда не годился, и ей пришлось снова его снимать и возвращать на место кетгут.
– Хотите приобщиться к моде, мисс Ламберн? – Рансом улыбнулся ей с одобрением, и из головы ее тут же вылетели все мысли и о ленточках, и о шестеренках. – Не волнуйся об этом. У тебя будет столько украшений, сколько пожелаешь. Я приглашу кутюрье герцогини Мей, и за чаем она обслужит тебя и других женщин в доме.
Он оглядел ее внимательно с ног до головы, обращая внимание на сильно поношенную юбку и оттопыренный карман передника:
– Может быть, для начала ей следует подобрать тебе полностью новый гардероб.
Мерлин молчала. Рансому полагалось сказать совершенно другое! Она посмотрела на Шелби. Отвернув лицо от брата, он пытался беззвучно подсказать ей какие-то слова. Потом он поднял вверх руку и в быстром темпе несколько раз перевел взгляд то на ленточки, то на лицо Мерлин.
– Да… но именно эти… – пыталась понять его Мерлин. – Мне нравятся эти.
Рансом пренебрежительно махнул рукой.
– Они же просто из лавки жестянщика, там продается всякая ерунда, – сказал он и двинулся в сторону коридора, который вел в комнату, где подавали завтрак. Мерлин и Шелби устремились за ним. – Близнецов эти ленточки порадуют, но у тебя должны быть более изящные вещи.
Мерлин насупилась:
– Мне не нужны более изящные.
– Подожди, пока у тебя будет возможность сравнить, – сказал он с такой уверенностью, что Мерлин захотела топнуть ногой. – Если ты закажешь новые платья, то захочешь, чтобы и украшения были под стать.
– А я все равно хочу именно такие.
– И они у тебя будут! – Шелби погладил ее по руке. – Я свожу тебя за ними, как только закончишь завтрак.
– Куда это ты ее свозишь? – тотчас спросил Рансом.
– В лавку жестянщика.
– В этом нет нужды. – Он бросил перчатки в шляпу и по дороге вручил ее лакею. – И кроме того, я бы не хотел, чтобы Мерлин покидала имение.
– Господи, но жестянщик остановился прямо за Сандерлендскими воротами. Расслабься немного, брат.
Рансом остановился:
– Мне не нужны твои советы.
Мерлин увидела, как на лице Шелби промелькнула темная тень, которая тут же перешла в улыбку сожаления. Он убрал ленточки обратно в сюртук:
– И вправду, почему это я подумал, что нужны?
– А мне не нужны советы от тебя, – сказала Мерлин, повернувшись к Рансому. – Почему ты вечно всех запугиваешь?
– Никого я не запугиваю, – раздраженно ответил он.
– Тогда разреши мне самой выбрать себе ленты.
– Конечно, ты сама выберешь ленты. Я просто хочу, чтобы ты выбирала из вещей, которые по-настоящему красивы.
– По-моему, красивы именно эти.
Он махнул рукой:
– Мерлин, это же просто безделушки из дешевой мелочной лавки.
– А мне они нравятся.
– Держу пари, это только потому, что ты никогда не видела действительно качественных вещей.
– Не нужно мне видеть никакого качества. Я знаю, что мне нравится.
Он вздохнул и пошел дальше:
– Не понимаю почему…
– Конечно же, ты не понимаешь почему. – Она преградила ему путь. – Ты вообще ничего не понимаешь. А если я люблю безделушки из мелочной лавки? А если я вижу в них красоту? Почему тебе обязательно надо сказать, что они некрасивы?
– Я не говорил…
Она положила ладонь ему на грудь и слегка толкнула.
– Не пытайся запутать меня, что ты говорил, а что нет, – воскликнула она, и он сделал шаг назад, не ожидая от нее такого натиска. – Я слышала, что ты сказал. Я хочу точно такие же ленточки, как у Шелби. И мне не нужно выслушивать от тебя, красивы они или нет.
Он бросил на нее удивленный взгляд, как будто только сейчас впервые увидел:
– Мерлин, не нужно так расстраиваться.
– Я буду расстраиваться, когда захочу! – Она уже почти кричала, и голос эхом отражался от каменных стен. – Почему ты меня останавливаешь? Я устала от этого, слышишь…
– Раз так, отправляйся за своими ленточками.
– Нет! Я больше не буду подчиняться твоим приказам. Сначала ты насильно привозишь меня сюда, потом крадешь мою летательную машину, а теперь ты диктуешь, что и когда мне делать…
– Мерлин, – произнес Шелби.
– А я хочу именно такие ленточки. И мне не нужны твои глупые и дурацкие качественные. Наверное, они подходят для леди Блайз, но я такие не хочу! Я ношу то, что…
– Мерлин…
– … то, что выбираю сама, а не кто-то другой, тем более вы, мистер герцог, и… ой!
Шелби схватил и оттащил ее назад:
– Давай остановимся, пока мы побеждаем, хорошо? Счастливо оставаться, брат. По-моему, мисс Ламберн желает совершить прогулку.
Увлекшись, он почти тащил Мерлин по коридору, и она, спотыкаясь, старалась не отставать от него. Обернувшись, она увидела, что Рансом стоит на месте как вкопанный.
Он не хмурился, но и не улыбался ей.
– Сандерлендские ворота, – решительно сказал он вслед. – И ни шагу дальше.
– Есть, сэр! – Шелби вскинул руку в салюте. Они вышли через переднюю дверь, и Рансом скрылся из виду.
Они пересекли огромный двор, прошли через восточную арку и конюшенный двор, прежде чем Шелби перешел на нормальный шаг и они смогли разговаривать.
– Послушай, Мерлин, избытком дипломатии ты не страдаешь.
– Я изобретатель, – сказала она, высвобождая свою руку и потирая сдавленный локоть. – Мне не нужна дипломатичность.
– В этом тебе чертовски повезло. Давай-ка пойдем вон той тропинкой через парк, так мы срежем полмили.
Она шагнула вслед за ним в высокую нестриженную траву позади ухоженных газонов. Сняв с зеленого стебля какую-то мохнатую гусеницу, она бросила ее к себе в карман – для ежика.
– Как ты думаешь, у жестянщика действительно будет нужная шестеренка?
Он пожал плечами:
– Ты должна сама посмотреть. Мне он сказал, что она у него есть. Но ведь я не смог бы узнать геликоидальную шестеренку, даже если бы она сама подошла ко мне и пригласила на вальс.
– Готова держать пари, что у него ее нет, – мрачно сказала она. – Это было бы слишком хорошо, так не бывает. Я с трудом поверила даже в то, что жестянщик остановился с лавкой прямо перед воротами поместья.
– В любом случае стоит туда сходить. Хотя бы для того, чтобы самой убедиться в этом.
– Да, наверное.
Он остановился и посмотрел на нее:
– Что с тобой? Теряешь интерес к делу из-за небольшой физической нагрузки?
Мерлин сорвала травинку, нахмурилась и обогнала его, покачав головой.
– А что же тогда? Боже мой, мне казалось, ты только и жила тем, что мечтала найти эту проклятую шестеренку.
– Ну вот теперь и ты тоже на меня сердишься.
Он вздохнул:
– Я не сержусь, Мерлин. Просто я растерян.
Несколько минут они шли молча, и только трава стегала высокие сапоги Шелби.
– Почему он хочет меня изменить? – воскликнула она вдруг. – Я недостаточно хороша такая, какая есть?
Шелби посмотрел на нее. Она закусила губу и ускорила шаг. Тропинка ушла с открытого луга и углубилась в густой лес.
– Мерлин!
– Ладно, не важно.
Тропа неожиданно свернула, показалась между двумя древними тисами, и в глаза им ударил солнечный свет. Они вышли на длинную, неестественно прямую дорогу, заросшую травой и полевыми цветами. Дорогу окаймлял нестриженый кустарник.
Шелби поймал ее под локоть.
– Мерлин! – повторил он.
Она скинула его руку:
– Зачем мне нужен этот новый гардероб? Ненавижу новую одежду! От нее все чешется!
Шелби улыбнулся. Она посмотрела прямо ему в лицо:
– Давай, смейся надо мной. Все надо мной смеются. Думают, я не вижу. А я все замечаю. Просто у меня нет времени на… на…
– На то, чтобы их убить?
Она раскинула руки:
– Ну вот чем им нехороша моя одежда? Чем нехороша моя прическа? И неужели я так плохо разговариваю? Я не хочу учиться, как надо правильно «жить в этом мире».
Заброшенная дорога привела к полуразрушенному зданию – маленькой круглой церкви, заросшей виноградной лозой. Шелби обнял Мерлин за плечи и стал по-дружески утешать:
– Не плачь.
– Я и не плачу!
Он дотронулся до ее щеки и проследил пальцем мокрую дорожку, затем усадил девушку на одну из каменных плит, окаймлявших ступени церкви, и опустился рядом на колени, протягивая носовой платок. Мерлин высморкалась. Шелби наблюдал за ней, склонив голову набок.
– Я хочу ему нравиться, – сказала она.
– Знаю.
Она приложила указательный палец к нижней губе:
– Но это бессмысленно, да? Он никогда не будет хорошо ко мне относиться.
Шелби усмехнулся:
– Ну… Насчет этого я не уверен.
– Мы с мистером Коллеттом уже почти закончили с говорящей коробкой. Осталось провести только одно испытание. Может быть, скоро я смогу уехать домой.
Шелби быстро взглянул на нее:
– А дома тебе не будет одиноко?
У Мерлин сдавило в горле от внезапно навернувшихся слез. Она кивнула и спрятала нос в хрустящих складках платка.
– Ну и не уезжай тогда, – сказал он ей очень мягко. – Нам будет не хватать тебя. Каждому из нас. – Он помолчал, а потом, поморщившись, добавил: – Включая моего брата. Моему глупому надутому брату, пожалуй, больше всех.
– Да, – согласилась Мерлин, – он действительно глупый и надутый.
Шелби поднялся на ноги и с улыбкой подал ей руку:
– Самый глупый на свете. Пойдемте, изобретательница мисс Мерлин, а то этот глупый надутый человек пошлет за нами своих глупых подчиненных, и они схватят нас до того, как мы доберемся до этой крайне необходимой шестеренки.
Она соскочила с каменной плиты, чувствуя себя уже немного лучше, хотя ничего и не изменилось. Шелби всегда находил способ вернуть ей хорошее настроение. Она пошла за ним по тропинке, огибавшей эту маленькую странную церквушку, которая пряталась на поляне посреди глухого леса. Старые деревья снова сомкнулись за их спиной, но вскоре лес кончился. Мерлин и Шелби оказались в нескольких футах от высокой каменной стены, окружавшей обширные владения герцога. Неподалеку виднелись аккуратно расчищенная дорога и железные ворота. Ворота были закрыты и заперты. В отличие от главного въезда в Фолкон-Хилл, где у триумфальной арки стояли лакеи в ливреях, у этих ворот сторожа не было. Шелби большим железным ключом открыл их, вышел вместе с Мерлин за пределы поместья и снова запер ворота.
Лавку жестянщика она увидела сразу и совсем недалеко. Фургон его украшали веселые разноцветные ленточки и коллекция медных горшков. Хозяин сидел на бревне рядом с шатром, поставленным у самой стены поместья, и постукивал по железной ручке кофемолки. Вокруг больше никого не было. За воротами Фолкон-Хилла гравийная дорога заканчивалась и переходила в грунтовую колею, которая терялась в лесу. Мерлин и Шелби подошли к жестянщику, и тот поднял голову.
– Доброе утро, – пробормотал он и поднялся на ноги: высокий жилистый человек с сединой в волосах. – Мадам, сэр, желаю вам всего хорошего с утра!
– Папа, кто там? – Из шатра выглянула молодая женщина. – Ах, это тот человек, который купил ленточки.
Женщина откинула полотнище и вышла. Ее стройную фигуру подчеркивало глубокое декольте. Черные волосы были распущены, в них серебрилась ранняя седина. Мерлин решила, что эта женщина очень красива.
– Сузанна, – сказал Шелби, – как я рад, что мы снова встретились.
– Милорд. – Она сделала игривый реверанс. Затем быстро прошла к фургону. – Снова ленточки для вашей дамы, милорд?
– Нет, – рассмеялся он. – Ты и так уговорила меня купить на три дюжины больше, чем я собирался.
Сузанна опустила глаза, а Шелби прошел мимо жестянщика и прислонился к фургону рядом с ней.
– Вы сами так решили, милорд. Вы сказали, они все такие красивые!
– Я сказал, что они красиво смотрятся на тебе!
Сузанна провела пальцем по растрескавшейся краске фургона, наблюдая за Мерлин из-под опущенных ресниц.
– Мисс Ламберн пришла посмотреть, есть ли у вас та шестеренка, о которой я спрашивал, – сказал Шелби.
– Да-да, – засуетился жестянщик. – Я сейчас вынесу вам все, что есть.
Он скрылся за фургоном. Шелби обернулся к Сузанне и улыбнулся:
– Ты уже сделала всю работу, Сузанна?
Она, продолжая отковыривать облупившуюся краску, кивнула. Шелби взял ее за подбородок и, посмотрев в глаза, сказал:
– А хорошо бы пропустить стаканчик того португальского вина.
Женщина склонила голову, и даже Мерлин увидела в этом движении явные признаки кокетства.
– Прямо сейчас, милорд? И для дамы тоже?
– Нет, спасибо, – ответила Мерлин.
Взметнув вихрь темных юбок, Сузанна развернулась и исчезла внутри шатра. Шелби смотрел ей вслед, и на губах его играла какая-то особенная улыбка.
Мерлин нахмурилась. Сузанна, конечно, была хорошенькой, но уж точно не такой красивой, как Жаклин. Мерлин не понравилась та искра интереса, которая вспыхнула в голубых глазах Шелби при виде дочки жестянщика. Она подошла ближе и сделала вид, что разглядывает помятый горшок, болтавшийся на стенке фургона.
– Она тебе нравится? – спросила Мерлин. Голос ее заглушал лязг и скрежет скобяных изделий, которые перебирал жестянщик с другой стороны фургона. Шелби, усмехаясь, оглянулся:
– Боюсь, я совершенно очарован.
– Она не очень-то хорошая.
– Да?
– Со мной она даже не поздоровалась.
– Правда? – Он оперся локтем о фургон. – Но, видишь ли, меня она ослепила не манерами, а кое-чем другим.
– Жаклин гораздо лучше.
Шелби сухо посмотрел на нее:
– Для тебя – может быть. Но со мной она ведет себя вовсе не хорошо.
– И гораздо красивее.
Он бросил на нее хмурый взгляд. В это время из шатра показалась Сузанна с бутылью и двумя глиняными кружками в руках. Дойдя до угла фургона, дочь жестянщика остановилась. Волосы упали ей на лицо.
– Идите сюда, милорд, – прошептала она из-за угла. – А папа пока покажет миледи свои безделушки.
Шелби с готовностью двинулся к ней. Когда Мерлин тихо шепнула: «Глупец», он на мгновение остановился, замер, но тут же встряхнулся и уже через несколько секунд игриво обнимал Сузанну за талию.
– Мое вино, дорогая, – произнес он и потянулся за кружкой.
Сузанна отвела его руку в сторону.
– Вы жадный, милорд, – сказал она и повернулась так, что угольно-черные волосы ее упали Шелби на плечо.
Мерлин увидела, как он склонился и куснул Сузанну за белую шею, одновременно пытаясь достать кружку. Руки их соприкоснулись.
– Да, – согласился Шелби. – Я жадный.
Мерлин поморщилась. Из-за фургона появился жестянщик с коробкой, громыхавшей при каждом его шаге. Не обращая внимания на обнимавшуюся парочку, он отцепил одну из деревянных панелей фургона – получился вполне удобный стол. Жестянщик водрузил на него коробку, полную всякой металлической дребедени.
Мерлин слышала, как хихикает Сузанна, и укоризненно посмотрела на ее отца. Мужчина ответил ей невозмутимым взглядом и кивнул в сторону коробки:
– Если вам нужна шестеренка, то она здесь.
Мерлин с сомнением посмотрела на груду железного мусора:
– Мне нужна геликоидальная шестеренка Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма.
– Да, – сказал он, – одна у меня точно есть. Может быть, даже две.
Секунду она помедлила, ожидая, что он покажет ей названную вещь. Когда же стало ясно, что жестянщик не собирается этого делать, Мерлин вздохнула и начала один за другим вытаскивать предметы из коробки.
Она частенько ковырялась в старом хламе, но это всегда был ее собственный хлам. Теперь же ей пришлось рыться в чужом металлоломе, и это ее раздражало. Начав по одному доставать предметы и аккуратно раскладывать на деревянной поверхности, она вскоре поняла, что такими темпами прокопается весь день. Тогда она стала вытаскивать железки пригоршнями, сваливая все ненужное в кучу на земле.
– Эй, – сердито заворчал жестянщик, – не надо кидать все на землю. Как я, по-вашему, буду это собирать обратно?
– Тогда принесите мне пустую коробку, – распорядилась Мерлин.
Он сделал недовольное лицо и ушел за фургон. Мерлин бросила взгляд на Шелби и Сузанну, которые были видны из-за угла. Одной рукой Шелби держал кружку, из которой Пиллл вино, другой обнимал женщину. Затем он бросил кружку на траву и склонился, чтобы поцеловать Сузанну. Его светлые волосы золотом полыхали на солнце. Ладонь медленно поднималась к ее груди. Сузанна обхватила его запястье, как будто собираясь остановить, но вместо этого еще крепче прижала к своему телу.
Мерлин закатила глаза и снова повернулась к коробке. Она нащупала маленькую жестяную коробочку, откинула крышку и высыпала на ладонь несколько металлических предметов.
– Вот они! – закричала она. – Вот, смотри! Шестеренки!
Мерлин подняла голову, ожидая, что наконец привлечет внимание Шелби. Но она ошиблась. Шелби не смотрел на нее. Он вообще никуда не смотрел, а медленно оседал, согнув ноги в коленях. Он соскользнул вдоль тела Сузанны и так и остался на земле у ее ног.
Мерлин сунула шестеренки в карман. Она хотела окликнуть Шелби, но вдруг задохнулась в сладком, тошнотворном запахе. Она повалилась назад в чьи-то жесткие объятия. К носу была прижата плотная ткань, и она почувствовала знакомый запах эфира. Мерлин отчаянно сопротивлялась. «Нет, нет! – пронеслось в голове, прежде чем мрак окутал ее сознание. – Нет, только не это…»
