Глава 11
Пирс вышел из капитанской каюты в отвратительном расположении духа. Ему только что сообщили, что в течение последующих десяти или двенадцати дней он будет полностью лишен уединения. Именно за это время корабль должен дойти до Сан-Франциско.
Поднявшись на палубу Пирс увидел, что паруса уже натянуты, и — маленькая двухмачтовая шхуна выходит в море. Отыскав глазами мятую шляпу Джорджи, торчащую над сложенными бревнами, Пирс кивнул ему, и мальчишка, отскочив от перил, кинулся наверх.
— Что нужно капитану? Он слышал что-нибудь об отце?
— Да нет, ничего не слышал. Он сказал, что наши вещи, то немногое, что у меня есть, потому что все мое имущество осталось в Орегон-Сити… — При этой мысли у Пирса стала пульсировать вена на виске, — и за это я должен поблагодарить твоего отца.
— Ближе к делу. Что сказал капитан?
— Нам придется разместиться в одной каюте. Похоже, он твою кому-то отдал.
— Нет! Он не имел права так поступать!
— Я чувствую то же самое, но тем не менее…
— Но мы же были первыми, это несправедливо!
— Неужели я слышу слово «справедливо» от отпрыска Пэкинга? — Раздавшийся сзади скрипучий голос был подозрительно знакомым и вызывал самые неприятные воспоминания.
Джорджи стремительно повернулась и застыла с разинутым ртом. Пирс тоже оглянулся и столкнулся лицом к лицу с Джеспером Блэкуэллом. В его острых глазках плясали злобные искорки. Несомненно, эта скотина и была тем самым пассажиром, из-за которого они лишились своей каюты. Пирс не мог совладать с приступом бешеной ярости. Он схватил костлявого проныру и приподнял его до уровня своего носа.
— Если ты скажешь мальчишке еще хоть одно слово, все равно, хорошее или плохое, я вышвырну тебя; за борт, где ты и будешь полоскать свою паршивую тощую задницу! Ребенок не отвечает за поступки своего отца.
Пирс сам удивился, как рьяно он защищал мальчишку. Он опустил Блэкуэлла на палубу. У ошарашейного Блэкуэлла глаза увеличились вдвое, и он попятился на несколько шагов. Затем он пришел в себя, к нему вернулось обычное хладнокровие. Он отвернул полу черного сюртука и положил руку на кобуру, в которой находился револьвер.
— Вам не следует лезть в бутылку. Если бы не его подлый папаша, ни вы, ни я не оказались бы на борту этого корабля.
— У мистера Кингстона с папой дела, они касаются его лошади, — встрял Джорджи, — А вот вы … Почему вы не в Портленде на «Дрим Эллен», вместе с мистером Стоуксом?
Пирс метнул в сторону Джорджи суровый взгляд.
— Я здесь веду все переговоры. — Он вновь повернулся к Блэкуэллу, который смотрел на Джорджи с нескрываемым бешенством. — Мальчишка прав. Что вы здесь делаете?
Блэкуэлл криво усмехнулся, не отрывая глаз от Джорджи. У Пирса просто руки чесались. Если этот мерзавец сделает хоть шаг к мальчишке или что-нибудь ему скажет, то и ойкнуть не успеет, как вылетит за борт.
Блэкуэлл взглянул на Пирса и улыбка исчезла с его лица.
— Нет смысла бороться со Стоуксом из-за жалкой старой лохани. У него законное право владельца, как вам хорошо известно. Но вы так торопились добраться до Астории, что, вероятно, кое-чего не слыхали.
— Не слыхали чего? — одновременно спросили Пирс и Джорджи. Бесполезно было просить мальчишку держать язык за зубами.
— В Портленде Луи выиграл кучу денег. Думаю, именно их он и тратил на выпивки.
Пирс ничего не сказал, впервые за все время промолчал и Джорджи. Ответ был слишком очевиден.
— Да, сэр, — с подчеркнутой медлительностью сказал Блэкуэлл, выпячивая при этом свою тощую грудь, — сдается мне, что выигранные денежки уплыли вместе с вашей лошадкой, а? Во всяком случае, я решил смотаться в Калифорнию и получить все, что мне причитается. И уже поверьте, — он стукнул кулаком по ладони, — одних только денег мне мало. — Блэкуэлл снова взглянул на Джорджи из-под слегка опущенных век и покачал головой, даже не пытаясь скрыть своей враждебности.
Пирс почувствовал, что Джорджи вцепился в рукав его сюртука. Он невзлюбил Блэкуэлла с первого взгляда и прекрасно понимал, почему мальчик так его боится. В этом человеке чувствовалась какая-то дьявольская жесткость, Пирсу очень хотелось немедленно с ним разделаться. Однако, негодяй благоразумно предпочел удалиться.
Пирс погладил мальчика по руке.
— Не позволяй ему напугать себя. Такие, как он, больше болтают, чем делают.
Джорджи разжал пальцы. Через несколько секунд он пришел в себя и прислонился к поручням.
— Надеюсь, что вы правы.
— Уверен, что прав. К тому времени, как мы приедем в Сан-Франциско, он скорее всего удовлетворится теми деньгами, что получит за расходы, ну и еще немного сверху, за причиненное беспокойство.
Пирс видел, что его слова явно не убедили мальчика. Он нахмурил брови.
— Не печалься. Даже, если он станет требовать чего-то большего, я буду с вами и позабочусь, чтобы никто не смог причинить вред Лак и твоему отцу.
Глаза Джорджи заблестели.
— И вы станете защищать отца после всего, что он натворил? После того, что мы сейчас услышали?
— Послушай, я знаю, что наделал много шума, совсем как Блэкуэлл, но дело в том, что человек, воспитавший такую очаровательную и милую дочь, просто не может быть негодяем. А кроме того, я хочу просить у него руки Лак, и думаю, он не придет в восторг от этой мысли, если я стану его преследовать и требовать деньги.
— Она так много значит для вас? Стоит всех тех денег, что вы потеряли из-за отца? Всех забот и тревог? Стоит даже того, что вам приходится мучиться с моим огромным ртом и длинным языком?
— Через несколько лет ты меня поймешь. Когда подрастешь, ты обязательно встретишь прелестную девушку, которая станет для тебя в жизни всем. Она будет такой прекрасной, что тебе захочется удержать в памяти каждый ее жест, каждый вздох… — Пирс смотрел вдаль, и ему казалось, что он видит Лак, плывущую к нему по сверкающему морю. Она была такой, как в день их первой встречи. Лак приблизилась, и ее озорной взгляд вдруг стал нежным и исполненным чистой любви. — Эта девушка — воплощение нежности, а ее смех звучит как музыка… В ней я вижу единственную надежду вновь получить то, чего так жестоко меня лишил Юг. Она…
— Ну, я сильно проголодался, — бесцеремонно встрял Джорджи, — пойду-ка я на камбуз, может быть, кок даст мне чего-нибудь пожевать. — Мальчишка быстро повернулся и так стремительно понесся по коридору, как будто им выстрелили из пушки.
Пирс про себя усмехнулся.
— Кажется, я был с ним чересчур сентиментальным. Ну, все равно, — мечтательно подумал Пирс, — теперь-то я могу полностью отдаться своим воспоминаниям, восстановить в памяти каждый изгиб ее тела, волосы, пахнущие розой…
Корсет жал так, как широкая стальная лента. Он сдавливал грудь все сильнее и сильнее. Но ей приходилось превозмогать боль, также как и свое поражение. Джорджи больше не имел права на жизнь. Ради Пирса она должна снова превратиться в Лак. Она не знала, хватит ли у нее на это сил, но ради Пирса готова была пойти на все.
Девушка глубоко вздохнула, и почувствовала, как резкая боль пронзила ей грудь. Она выдержит. Нужно одеться, как подобает настоящей леди, и вести себя, как леди… Ради Пирса.
Он вышел из леса и направился к девушке. В чистых голубых глазах светилась любовь, когда он смотрел на ее лицо, на ее тело.
Сердце девушки бешено колотилось, когда она призывно протянула к Пирсу руки, умоляя освободить ее от оков, чтобы можно было улететь вместе, свободными, слившись душой и телом.
Он сел радом с ней и заключил в объятия.
— Лак, моя прекрасная Лак. Никогда больше не покидай меня. Останься. Навсегда.
Он и правда пришел за ней. Лак глубоко дышала. Боль все еще не проходила. Ей так хотелось, чтобы Пирс ласкал ее груди, они так и льнули к его сильному телу.
— Люби меня — Он притянул к себе девушку и крепко прижал к обнаженной груди. — Люби сейчас. Всегда!
Тело девушки устремилось навстречу его неистовому призыву.
Пирс почувствовал ее жажду, он бережно уложил девушку на спину и прикоснулся губами к соекам. По всему телу прошла сладостная дрожь. Лоно томилось в ожидании. И наконец, это произошло. Лак чувствовала, как он весь растворился в ее теле и теперь принадлежит ей безраздельно.
— Джорджи, Джорджи, — прошептал Пирс. У девушки замерло сердце. Так он знает ее имя, ее тайну.
Медленно, с болью он оставил ее.
Он уходит! Джорджи прильнула к нему. Нет, неправда. Они снова слились в таком страстном порыве, что, казалось, еще немного, и неистовое пламя любви поглотит их обоих.
— Джорджи, — повторил Пирс чуть громче и сжал ей плечо.
Девушка открыла глаза и увидела склонившийся к ней силуэт Пирса. Пальцы сжимали какую-то грубую ткань. Одеяло. Она лежала на верхней койке, а Пирс стоял рядом. О, Боже! Так это ей только приснилось! Они не занимались любовью. Низ живота пронзила острая боль, и Джорджи сильно сжала ноги, стараясь с ней справиться. Все было во сне!
— Джорджи, проснись!
Может быть, еще не все потеряно. Он узнал ее тайну, но любил свою Лак по-прежнему и также страстно ее желал.
— Что? — выдохнула Джорджи.
— Ты знаешь, — задумчиво сказал Пирс, — меня кое-что беспокоит. Эта мысль не дает мне заснуть.
— Что же это?
— Никто ни словом не обмолвился о Лак, ни в Портленде, ни в Астории. Я не верю, что она с твоим отцом. А что, если она ушла от него, вернулась на «Уилламетт» и обнаружила, что меня там нет?
Чувство вины заглушило разочарование. Однако, впереди долгое путешествие в открытом море. Джорджи не могла пойти на риск и во всем признаться Пирсу. По крайней мере, не раньше, чем они придут в Сан-Франциско. Нужно придумать что-нибудь правдоподобное. Но что?
— Н-н-ну, э-э-э, Лак не было на пристани, когда мы прибыли туда, поэтому отбросьте вашу глупую идею. Кроме того, чтобы вы ни думали о моем отце, он никогда преднамеренно не бросит ни одного из своих детей.
Проклятие. Не следовало проявлять такую откровенную грубость. Но что может изменить еще одно оскорбительное замечание. Как бы ей хотелось снова стать Лак, возлюбленной Пирса, когда он обо всем узнает, то и смотреть на нее не захочет. Лживая, крикливая девица, которая и дня не смогла пробыть в роли настоящей леди.
— Тогда почему никто не упомянул Лак? Такая яркая и красивая девушка не может остаться незамеченной. Не могу себе представить человека, который, увидев ее хоть однажды, не сказал бы об этом.
Ну когда же он прекратит терзать ее своими ужасными вопросами? Неужели он не понимает, что вынуждает ее лгать снова и снова.
— Вы что, совсем глупый? Неужели вы думаете, что отец потащил Лак в салун, чтобы продемонстрировать ее, как красный флаг куче пьяных придурков? Конечно же Лак с ним, иначе она вернулась бы на наш пароход. А теперь оставьте меня в покое и дайте заснуть.
Пирс со вздохом опустился на свою койку. Койка заскрипела, и Джорджи представила, как он улегся, вытянувшись во весь рост. Его прекрасное сильное тело лежало сейчас на простынях, вместо того, чтобы быть рядом с Джорджи. Девушка натянула на себя грубое одеяло, стараясь унять бушевавшее в ней желание.
— Думаю, ты прав, — донесся с нижней койки хриплый голос Пирса, — мы найдем ее в Сан-Франциско. Интересно, знает ли она, что я спешу ей на помощь, чувствует ли, что с каждой минутой я все больше к ней приближаюсь.
Джорджи оставила его слова без ответа. Все-таки, это лучше, чем придумывать очередную ложь. Боже милостивый! Она сама себя заманила в западню. Нужно добраться до отца и предупредить его, прежде чем его выследит Блэкуэлл.
Джорджи готова была поклясться, что негодяй Блэкуэлл собирается убить и ее и отца. Это было также точно, как и то, что они все вместе плыли в Сан-Франциско на одном корабле.
Ужасная мысль предстала перед ней со всей отчетливостью. Джорджи уткнулась лицом в подушку, стараясь не разрыдаться. Когда Пирс все узнает, возможно, у него появятся такие же кровожадные намерения, как и у Блэкуэлла. Джорджи потянула застегнутый воротничок рубашки. Она чувствовала, как руки Пирса сдавливали ей горло. И разве можно его в чем-то обвинить?
На борту корабля время текло медленно. Джорджи старалась избегать и Пирса, и злодея Блэкуэлла. Проще всего было вечерами, когда мужчины уходили играть в карты. Ей непривычно было все время ходить с затянутой грудью, не снимая повязки даже на ночь. Это доставляло огромное неудобство. Каждый день Джорджи считала часы до того момента, когда сможет запереть дверь и почувствовать себя в безопасности, снять ненавистную повязку, вымыться и как следует отдохнуть.
Днем Джорджи старалась смягчить свое щекотливое положение и крутилась около матросов. Она помогала им чинить паруса и драить палубу. Лоцман даже позволял немного постоять у штурвала после обеда. Самое главное, что во время еды она всегда была в окружении матросов.
Благодаря заботе Пирса и его неусыпному вниманию, Блэкуэлл не сказал больше ни единого слова за все время их путешествия.
Однако, злобный взгляд Блэкуэлла преследовал Джорджи повсюду. Еще больше выводила из равновесия дьявольская усмешка, открывающая ряд длинных лошадиных зубов. Однако Джорджи не давала себя запугать и ни разу не доставила Блэкуэллу удовольствия заметить страх в ее глазах.
С Пирсом все было совершенно по-другому. Джорджи тысячу раз твердила себе, что между тем, как он залез к ней в постель, а потом в карман ее отца, прошли даже не часы, а считанные минуты. Все было тщетно. Присутствие Пирса всегда было для нее соблазном и грозило губительными последствиями. Джорджи было бы легче, если бы хоть кто-то из членов команды намекнул на то, что Пирс жульничает за карточным столом. Но нет. Матросы относились к Пирсу по-дружески уважительно.
Все взвесив, Джорджи решила, что безопаснее всего она чувствует себя на верхушке мачты. Взгромоздившись на мачту и оставив внизу все свои заботы и неприятности, она снимала шляпу и подставляла лицо ласковому дуновению легкого ветерка, ерошившего короткие волосы Джорджи. Девушка бесцельно смотрела вдаль, на узкую полоску берега, мимо которого они проплывали, и очень скоро убаюкивающее покачивание приводило ее в состояние умиротворенного покоя и счастья.
Ее мысли стремились к экзотическим странам, расположенным по ту сторону огромного Тихого океана, к их неведомым ароматам, удивительным звукам и трепещущим краскам. А потом Джорджи уже была не в силах унять воображение и обязательно представляла рядом с собой бесстрашного и элегантного возлюбленного с темными кудрями. И конечно же, Джорджи ослепляла его блеском изысканных восточных шелков и парчи.
В мечтах у нее по спине и плечам по-прежнему струились густые медно-рыжие локоны, доходившие до талии, и глубокие синие глаза возлюбленного смотрели не с презрением, а с той самой манящей теплотой и сердечностью, которая возникла между ними в удивительный праздничный день, который они провели вдвоем на сказочной поляне… Мечты об этом дне преследовали девушку каждую ночь. Это было, как насмешка.
На одиннадцатый день плавания Джорджи заметила, что корабль поменял курс. Стоя на возвышении, она видела, как бешеный ветер полощет паруса в сверкающих лучах полуденного солнца. Паруса с шумом бились о нок-рею, находившуюся под ногами у Джорджи. Море разбушевалось еще сильнее, и Джорджи, крепко ухватившись за мачту, взглянула вниз на палубу и увидела снующих матросов, развязывающих и устанавливающих перекладины. Девушка устремила взгляд в сторону берега и через несколько секунд увидела широкий пролив-Знаменитые Золотые Ворота. Джорджи затрепетала от радостного волнения, но через мгновение ее охватило дурное предчувствие. Держась за мачту, она стала внимательно смотреть вниз, пока не отыскала мистера Блэк-уэлла, находившегося на носу корабля. Он облокотился на перила, как будто хотел ускорить приближение корабля к порту.
Внезапно Блэкуэлл быстро повернулся и посмотрел вверх на Джорджи. На его губах играла все та же злобная дьявольская усмешка. Издали он казался бесплотным хохочущим скелетом с выпученными глазами.
Блэкуэлл поднял руку, сжатую в кулак и погрозил Джорджи.
Она, как обычно, притворилась, что ничего не замечает. Кроме того, она ничуть не сомневалась, что найдет отца раньше, чем Блэкуэлл. Ведь этот мерзавец всего лишь был торговцем упряжью. А она знала всех моряков, толпившихся на пристани и ожидавших, когда их шхуны отправятся в обратный путь на север… Им нечем было заняться, кроме сплетен о том, кто откуда приехал и куда уехал.
Однако, Блэкуэллу могло повезти.
Джорджи быстро осмотрела палубу и увидела Пирса, который стоял на мостике и беседовал с капитаном. Он мог бы заставить Блэкуэлла убраться, если бы только захотел.
У Пирса было в десять раз больше денег, чем потребовалось бы для того, чтобы откупиться от этого проклятого дьявола.
Джорджи стала спускаться вниз. Ей была ненавистна мысль о том, что список ее долгов Пирсу все увеличивался. Но пока он думает, что имеет дело с младшим братом Лак, возможно, ради нее он и захочет помочь. Имя Лак не сходило у Пирса с языка. Он без умолку мог говорить о ее изяществе, элегантности и утонченных манерах.
У Джорджи все внутри сжималось при мысли о том, что в роли младшего братца она была так безобразно груба с Пирсом. Совсем скоро он узнает, кем был маленький Джорджи на самом деле, и представление будет закончено.
Джорджи добралась до палубы и снова, уже в который раз напомнила себе, что все делается ради спасения отца. Она с трудом набралась решимости и остановила Пирса, когда он спускался с мостика.
Пирс мельком взглянул на Джорджи, а затем стал рассматривать берег, глаза его горели от восторга.
— Капитан говорит, мы будем в порту до наступления сумерек. — Он перевел взгляд на груду бревен, а затем на перила.
Джорджи догнала его.
— Да, я знаю. И перед этим хочу с вами поговорить. Из-под шляпы на Пирса смотрели глубокие и ясные глаза мальчишки, оттененные длинными ресницами. Это были глаза Лак. И снова Пирс стал напоминать себе, что перед ним не его красавица, а всего лишь ее младший братец, маленький бесенок.
— Ну, валяй, выкладывай.
Джорджи стремительно огляделась по сторонам, а затем ухватила Пирса за рукав и потащила его к корме, чтобы их не могли услышать два матроса, возившиеся со снастями.
— Я знаю, что вы ужасно злитесь на отца за то, что он увез вашу лошадь.
— Хорошенькое начало.
Джорджи притворилась, что не слышит ехидного замечания Пирса. Она посмотрела в море и, вертя в руках конец обтрепанного ремня, продолжила:
— Знаете, я подумал, что если отец выиграл кучу денег, как говорит Блэкуэлл, он вернет вам все, что должен, и Блэкуэллу тоже. Вот я и продумал, раз вы так богаты, то, может быть, заплатите этой гадюке вперед, долларов триста-четыреста. Чтобы он от нас отвязался.
Глядя сверху на продавленную шляпу мальчишки, Пирс усмехнулся. Под этой шляпой в головенке мальчишки постоянно работала мысль, изобретающая все новые способы для спасения своего папы. Отдать должное, Джорджи был преданным сыном.
Мальчишка повернулся и взглянул на Пирса, явно ожидая ответа.
Пирсу очень хотелось ответить мальчику то, что он так хотел услышать.
— Хорошая мысль, и я уже подходил с ней к Блэкуэллу. Он отказался. Он полон решимости иметь дело с твоим отцом.
Не желая расстраивать паренька еще больше, Пирс предпочел не говорить ему о том, что когда Блэкуэлл отверг его предложение, то вел себя так, как будто его месть была делом решенным, и он знал что-то такое, о чем Пирсу было неизвестно, смакуя при этом каждую деталь грядущего отмщения.
За время всего путешествия Пирс разрывался между желанием защитить Джорджи от нападок Блэкуэлла и тревогой за Лак. Это путешествие действительно оказалось очень тяжелым.
Пирс повернулся и посмотрел на ущелье на берегу Калифорнии. Слава Богу, путешествие подходит к концу. Очень скоро он найдет Лак. И после того, что ей пришлось перенести, находясь рядом с такой никчемной, вечно пьяной посудиной, как ее отец, нет сомнения, что ему удастся получить руку Лак. Особенно, если Пирс сделает красивый жест и простит старому козлу все его долги.
Черт возьми, да ради нее Пирс был даже готов потерять Пегаса.
Он крепко сжал поручни. С Божьей помощью он получит свою красавицу. На сей раз эта женщина, Лэндж, не сможет ему помешать. Ни она, ни нанятые ею сыщики.
