Глава 1
Орегон
1853
Джорджи Пэкинг увидела его с высоты рулевой рубки. Правда, не заметить его было невозможно, черт побери! Этот человек с самоуверенным видом поднимался по трапу и выглядел как какой-нибудь тщеславный хвастливый актеришко из плавучего театра, так явно демонстрировал он всем свою элегантную худощавую фигуру в серебристо-сером костюме! Безупречно сидевший костюм был сшит явно в восточных штатах. От этой фигуры в чуть бесшабашно сдвинутом набекрень цилиндре и начищенных до зеркального блеска башмаках, исходило самодовольство, сила и богатство… Пожалуй, вот только чересчур. Продолжая наблюдать за ним, Джорджи вытащила из кармана брюк тряпку и стала стирать с рук машинное масло. На губах у нее заиграла самодовольная усмешка! Ее то он не одурачит! Этот негодяй — всего лишь пароходный шулер!
Хотя прошло уже более двух лет с тех пор, как она уехала с Миссисипи, ей не составляло труда с первого взгляда распознавать их по нахальной развязности.
Она окинула взглядом стайку местных глупышек, столпившихся совсем близко к трапу и пытающихся обратить на себя его внимание. Хвостами своих юбок они виляли почище, чем свора гончих псов. А их визгливое хихиканье услышал даже глухой.
Их кошачий концерт перекрывал шум и болтовню веселой толпы пассажиров, садившихся в этот прекрасный, благоуханный летний день на пароход «Уилла-метт».
За «шулером» шел маленький негр в ярко-красном пиджаке, который вел на борт серую в яблоках, чистокровную лошадь. Животное, горделиво потряхивая гривой, взошло на борт. Его серый в яблоках окрас прекрасно гармонировал с серебристо-серым костюмом его владельца и его статью. Законченный образ «джентльмена-южанина»!
Поднявшись, делая вид, что ему совершенно безразлично внимание женского пола, самонадеянный мошенник поднял глаза и стал праздно разглядывать верхнюю палубу.
«Наверное, ищет, кого бы потом надуть», — фыркнув, подумала Джорджи.
Он перевел взгляд выше, мимо кают, где располагалась команда, потом на самый верх и скользнул по ней взглядом, как по пустому месту.
Она почувствовала себя оскорбленной, но лишь на мгновение, в конце концов, он увидел лишь какого-то юнгу. Но ей и не хотелось, чтобы видели кого-то другого. До приезда в Орегон такой свободы у нее не было, а теперь ей разрешили работать как брату Кэди и также одеваться. Мужчина отвернулся и стал разговаривать с негром, в то время как одна дама, трепеща от восторга, дергала его за рукава, пытаясь обратить на себя его внимание.
— Эй, паренек!
Джорджи быстро повернулась и увидела старика Хилли, который, прихрамывая, выходил из рулевой рубки.
— Ты узнал, почему шумит двигатель?
— Да. — Она скривила лицо, как это делает большинство мальчишек, когда они стараются походить на взрослого мужчину. Вполне достаточно, чтобы грубоватый лоцман не заподозрил в ней девушку. — Нужно закрепить пару болтов, вот и все.
Тогда, парень, лучше позови отца. Скоро вечер, а я не хочу вести эту лохань вверх по реке, когда стемнеет и ничего не будет видно, — сказал лоцман, вглядываясь в нижнюю палубу. — Если мы сейчас не отчалим, то потонем. Похоже, весь этот чертов город собирается заявиться на завтрашний праздник Дня Независимости.
Джорджи поглубже натянула мягкую широкополую шляпу, стараясь скрыть свое неудержимое возбуждение, а заодно и непокорные локоны темно-рыжих волос.
— Да, хорошо войти бы в док таких больших городов как Новый Орлеан или Сен-Луис. Но и Сэйлем растет не по дням, а по часам и похоже станет столицей Орегона, — продолжил лоцман.
Старый ворчун с обветренным лицом вдруг вытянул шею и указал пальцем вниз.
Ты только посмотри! Этот парень Кингстон собирается ехать на нашем пароходе. Он тот самый приезжий, что перебил всем цену на аукционе. Выложил семьсот долларов наличными за скаковую лошадь Мак-Лина. И представь только, эта лошадь была продана вместе со своим жокеем. Будто и он какая-нибудь скотина.
— Я думал, на территории Орегона нельзя торговать рабами.
— В том-то и загвоздка. Они знали, что нельзя выставлять маленького паршивца, но ведущий аукциона закрыл на это откровенное мошенничество глаза, и его документы положили в один конверт с бумагами на жеребца.
Еще больше заинтересовавшись новым владельцем лошади, Джорджи смотрела, как он поднимается по большой лестнице на верхнюю палубу.
— Откуда, ты говоришь, приехал мистер Кингстон? Хилли с отсутствующим видом почесывал живот.
— Понятия не имею. Я только знаю, что он ехал в Сан-Франциско, но его корабль не мог зайти там в порт из-за шторма. Он пришел сюда, и Кингстон решил сойти на берег и оглядеться. Ничего себе, огляделся! Теперь у него есть лошадь, которая будет участвовать в завтрашних скачках и состязаться с лошадью Джейка Стоуна. Это, черт возьми, будет самое громкое празднование Четвертого Июля из всех, что были в этих краях. Разумеется, почти все ставят на Принца, лошадь Джейка. Мы все видели, как он бегает, настоящая черная молния!
Джорджи посмотрела вниз на великолепное мускулистое животное, которое вели на корму.
— Да, если этого серого красавца везут, чтобы он обошел на скачках лошадь Джейка, то это и впрямь будет стоящее зрелище!
Лоцман презрительно хмыкнул и направился назад в рулевую рубку.
— Что не говори, у того коняги такой же верный шанс выиграть, как и у жеребца Мак-Лина, чтоб этот проклятый ворюга сгорел в преисподней, — лоцман оглянулся.
— А теперь, парень, иди вниз и приведи своего отца. Когда я видел капитана в последний раз, он был у Фидлера, отмечал праздник с этим никчемным лоцманом Сунером Буном.
— У Фидлера? Только не это.
Джорджи сжала кулаки. Отец снова запил, и это после того, как он только прошлым вечером дал обещание не пить.
Она бросилась к крутой лестнице, ведущей на нижнюю палубу, а затем побежала вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Ей нужно найти отца и привести его сюда, чтобы никто ничего не заметил. Здесь, на Западе, от этого зависела их жизнь.
Она соскользнула вниз, в следующий пролет, и выбежала на палубу для пассажиров.
Мистер Кингстон, прогуливавшийся с толпой своих обожательниц, оказался прямо у нее на пути.
Она свернула в сторону именно в тот момент, когда и он наклонился туда же, чтобы подобрать унесенный порывом ветра носовой платок, который одна из юных дам уронила явно не случайно.
Удар вытянутой руки пришелся Джорджи по поясу. Она отлетела в сторону на несколько футов и сильно ударившись, растянулась на палубе.
— У, зараза! — вскрикнула она.
— Прикуси язык! — стала отчитывать Джорджи одна из дам, выглядевших почти карикатурно из-за туго затянутой в корсет талии и громоздкой юбки на кринолине.
— И сейчас же извинись перед джентльменом! — высокомерно фыркнув, приказала другая дама.
— Черта с два! — Джорджи для безопасности поглубже натянула шляпу, а потом стала растирать ушибленное бедро. — Это он на меня налетел.
— Мальчишка прав.
Бархатный баритон привлек внимание Джорджи к лицу мужчины, которое ее совершенно поразило. Он был безупречен. Твердые, мужественные, и в то же время утонченные черты лица, прямой нос, решительный подбородок — все говорило о том, что этот человек всегда был хозяином положения. Всегда.
Но потом она посмотрела в голубые глаза, и все совершенно исчезло. Ни одну черту его характера нельзя было прочитать во взгляде, ни маленького намека на какие-либо чувства. Никакого ключа к его душе, если, конечно, у этого игрока и мошенника вообще была душа!
— Что случилось, мальчик? Ты ушибся? Джорджи онемела и почувствовала себя какой-то дубиной. Она глазела на самого красивого мужчину из всех, что ей довелось видеть в жизни, и все это лежа на палубе, трепыхаясь словно рыбина, да еще потирая при этом свой зад.
Джорджи попыталась вскочить на ноги, прежде чем он подойдет и заметит, как она покраснела.
— Эй, давай я тебе помогу.
Он наклонился к ней, как будто бы она была каким-то скулящим сосунком.
Она отбросила его руку.
— Я не нуждаюсь в помощи всяких старых бабских угодников!
Вскочив на ноги, Джорджи припустилась бежать.
— Юноша!
Взвизгнула одна из девиц, когда Джорджи убегала, пробиваясь через поток пассажиров.
— Мы сообщим о тебе капитану!
«Ха! Сообщим капитану». Злобные язвительные слова звучали у Джорджи в ушах, когда она неслась вниз по сходням мимо склада к салону Фидлера в дальнем конце пристани. Было совершенно ясно, что эта наглая язва старалась привлечь к себе внимание Кингстона — еще одна жалкая попытка поймать в свои сети того, кого эта дурочка считала блестящей партией. Также как и две другие девицы. Но единственное, чего могли добиться провинциальные красотки, так это того, что он их обведет вокруг пальца и быстро добьется своего, если одна из них будет настолько глупа и пойдет с этим прохвостом на сомнительную прогулку при лунном свете. И похоже, что он наверняка так и сделает, хотя бы с одной из них. Если только…
Джорджи остановилась. На ее выразительных губах заиграла озорная усмешка.
— Если только я не вмешаюсь и не спасу их от этого повесы. Ну не забавно ли будет понаблюдать за их унылыми физиономиями, когда я в вихре вальса уведу его у них из-под самого носа? А я могла бы это сделать. Это также легко, как плыть вниз по течению. В конце концов, она не зря провела часть жизни на борту большого парохода на Миссисипи. Она наблюдала, как все уловки, известные Еве, испытываются на бесконечной веренице ничего не подозревающих олухов. И не заставляла ли ее мама посещать Академию мисс Причард, когда у них водились лишние деньги?
Незаметно она, Лак Эллен Джорджетт Пэкинг, усвоила как безупречно держаться на танцевальных вечерах и с неприступной чопорностью разливать чай. Она даже научилась флиртовать, прикрывшись веером с самыми достойными представителями мужского пола.
— Что со мной произошло? — спросила она, когда разум одержал верх. — На кой черт мне нужно тратить время на какого-то мошенника?
Она решительно направилась к двери убогого питейного заведения, которое было всего лишь в нескольких ярдах.
— И все же, забавно бы было выщипать хвост этому павлину!
Она замедлила шаг.
— Заманчиво отомстить за то, как эти негодяи обманули ее бедного отца, после того как умерла мама.
Если бы не эти негодяи-игроки, у них по-прежнему был бы прекрасный собственный пароход, на котором они ходили по грязной старушке Миссисипи, а не эта старая посудина, плавающая в верховьях Колумбии. Им не пришлось бы заметать следы, удирая от кредиторов. Они не были бы здесь в полном одиночестве, вдали от остальных членов семьи.
Только в прошлом месяце, когда ее отцу предложили временную работу капитана «Уилламета», ходившего по реке с тем же названием, она снова почувствовала радостное волнение, такое, как когда они правили на собственном огромном речном красавце.
Джорджи тщательно скрывала от всех, как ей стыдно за отца, потерявшего не только собственный пароход «Элли Сью», но и доброе имя.
Но теперь появилась возможность отомстить и заставить хоть немного пострадать одного из этих воров. И кто знает, что еще могло произойти, если она оденет женское платье и начнет играть с ним в кошки-мышки?
«Забудь об этом», — шепнула сама себе Джорджи.
Пожалуй, из-за краткой игры, не стоило рисковать. Что будет если «добропорядочные леди» обнаружат, что она девушка?
Если бы эти старые курицы узнали правду, они не отвязались бы от ее мягкосердечного отца, пока не заставили бы его насильно вернуть Джорджи к женскому образу жизни.
Двое хохочущих подвыпивших дебошира вывалились из салуна и направились в сторону Джорджи.
Сжав руки в карманах, Джорджи обошла их стороной и поднялась на дощатый настил перед грязным зданием.
Еще до того, как пройти через двухстворчатую дверь, она услышала невнятное бормотание и пьяную веселую болтовню отца. По спине прополз неприятный холодок.
Луи Пэгинг и еще несколько человек расположились у стойки бара в прокуренной комнате, он был слишком увлечен разговором, чтобы заметить Джорджи. Лениво облокотившись на руку, он вытянул перед собой стаканчик с янтарной жидкостью.
— А я вам говорю, этот серый жеребец, он может летать, как на крыльях. А лошадь Джейка Стоуна… она все-таки его обгонит. Прошлой осенью я видел, как Принц бежал против лошади какого-то хвастуна-полковника в Форте Ванкувер. И что же Принц? Он так рванул, что, казалось, перегонит собственную задницу. В жизни такого не видал!
Один из матросов захохотал голосом, похожим на крик осла, другие тоже посмеивались над рассказом ее отца. Лицо Луи покрылось морщинками, когда он весело ухмыльнулся, открывая ряд ровных зубов. Его густые усы приподнялись вверх. При виде этого зрелища у Джорджи все сжалось внутри. Она сделала несколько шагов к веселящейся компании.
— И я…
Тут Луи заметил дочь и оживленное выражение сошло с его лица, а блестящие темные глаза погасли, однако минутой позже он пришел в себя и продолжил с новой силой.
— Джорджи!
Она необдуманно попыталась ответить на его улыбку.
— Хилли говорит, пора отходить.
— Ах, да, да, конечно!
Он поправил капитанскую фуражку и засеменил к ней, оглядываясь через плечо.
— Думаю, ребята, мы завтра увидимся.
Затем, под поток громких ободряющих возгласов, он обнял Джорджи и вывел ее на пустынную пристань. Приближаясь к толпе, движущейся к огромному стоящему на якоре судну, Джорджи почувствовала запах виски, который шел от отца. Она поморщилась с отвращением.
— Папа, ты ведь обещал.
Он сжал ее плечо и монотонно пробубнил.
— Ну, да, я знаю. И исполню свое обещание, дорогуша. Начиная с послезавтра, ни капли. Ну, малышка, ведь завтра Четвертое Июня. Должен же человек это отметить? Надо быть патриотом.
Он отвел взгляд и глубоко вздохнул.
— Но ты ведь знаешь, этот Кэди. Он такой же упрямец, как и его старшие братья. Ну, и поэтому пусть это будет нашей маленькой тайной.
Джорджи отстранилась и внимательно на него посмотрела.
Он с умоляющим видом улыбнулся; эта улыбка всегда убивала всю его решительность.
— Ну, да ладно. Но ты ведь знаешь, что если Кэди это обнаружит, он не уедет, даже если ему будет надо ждать собственный пароход в Нэчеде.
Кивая головой и пожимая плечами, Луи сказал:
— Да, я знаю. Все мои мальчики похожи на свою мать, да? Упокой, Господь, ее душу. Но она иногда бывала и суровой. Но ведь это и хорошо, правда? И Ру, и Дьюлак приобрели собственные пароходы до того, как Эллен меня покинула.
Он беспомощно улыбнулся.
— Разве нам не повезло, а?
Джорджи торопливо отвернулась и пошла, не желая, чтобы он заметил в ее глазах хоть какой-то намек на жалость.
— Да. Это было здорово. Мы начинали первыми. И все были свободными. И реки были не такими, они были гораздо лучше. Особенно Колумбия. Ах, если бы туда возвратиться.
Луи слегка ударил Джорджи по шляпе.
— Мой маленький сорванец, разве не так? Уверен, ты снова хотела бы пройтись по речным порогам, ведь правда?
— Еще бы. Особенно, когда я у штурвала. Как я буду счастлива, когда мы сможем уехать с Уилламет, бросить эту старую лохань и вернуться на наш собственный маленький пароходик.
Луи замолчал. Все его чувства были проникнуты тоской по прошлому.
— Я скоро вижу себя капитаном, стоящим у рулевой рубки. Я веду корабль с множеством людей, вместо этой груды бревен.
— Мы все равно это вернем, папа. В свое время. — Не знаю, не знаю. Без твоей мамы…
Он взял ее за руку и притянул к себе. Впервые Джорджи заметила, как сильно постарел ее отец за последние три года.
— Эй, я никогда тебе не рассказывал, как я ее впервые встретил? Она сидела на качелях и была такая красивая. В светло-зеленом платье. Нежная, как летний день. Я шел по дороге из Нэчеда повидать старину Роблина и поговорить с ним о грузе хлопка, который он обещал. А тут она. Совсем одна. Солнечный свет струился сквозь листья старого дуба. Да, казалось, кто-то разбросал по ее волосам новенькие монетки. И моя Эллен мне улыбнулась. Никогда не забуду. Она такая умница, дочь этого янки, хозяина магазина, который вообще не знал, как это можно улыбаться. А я-то! Беспечный малый. Эдакий речной волк. До сих пор не пойму, как это я уговорил ее сбежать вместе со мной. Но она ведь так и сделала.
Он покивал головой с отсутствующим видом.
— Да, так она и сделала.
Джорджи ласково погладила его щетинистую щеку.
— Мамочка всегда говорила, что ты можешь заговорить зубы кому угодно, даже птицам на деревьях.
— Именно поэтому я и настоял, чтобы тебя назвали Жаворонком, когда ты родилась с такими же как у нее медно-рыжими волосами. Мой милый маленький Жаворонок, Лак Эллен.
Его глаза наполнились слезами. Это было так тоскливо. Джорджи почувствовала комок, подступивший к горлу.
— Я сказал ей, что ты самая скромная маленькая пичужка, которую мне удалось у нее вымолить. Но ты ведь знаешь свою маму. Она сказала, что это легкомысленное имя и настояла, чтобы добавить еще и Джоржетт, в честь моей сестры… Но твои прекрасные волосы…. — прошептал он, поднимая мягкий край ее фетровой шляпы. — Ты должна ими гордиться, а не прятать все время под шляпой. Твоя мама, она хотела…
— Я все знаю, папа. Я как раз обдумывала, как приодеться к завтрашнему празднику.
— Мне бы этого хотелось. Может быть, ты унаследовала от моей Эллен только волосы да длинные ноги, а?
Внезапно грусть в его взгляде сменилась озорным огоньком.
— Ну, как бы там ни было, всю остальную красоту ты взяла у своего папочки. Да еще твоя манера держаться, когда ты идешь вся разнаряжанная. Вот когда ты больше всего на нее похожа.
Видя, что его робкая радость снова исчезает, Джорджи взяла его за руку и потащила по направлению к праздничной толпе на пристани.
— Ну, что ж, решено, — сказала она. — Завтра я превращусь в самую ослепительную сердцеедку из всех, что ты видел раньше.
«Да, — подумала Джорджи, — я так и сделаю». Ее охватило волнение, и она улыбнулась. «3 а в т р а».
