ГЛАВА 8

Однажды вечером, за ужином, Мэгги сообщила:

– Знаете, мальчики, в следующую субботу приезжает лицей.

Ти просиял.

– Правда?

Оживился и Уилл.

– Что это? Я хочу пойти.

Мэгги и Рэйд рассмеялись.

– Я пойду с Уиллом, – вставил Рейд. – Кстати, что такое лицей?

– Это здорово, – сказал Ти. – Уилл, разве ты не помнишь, как он приезжал в прошлом году?

Они пели и играли на фортепиано.

– Да? – Уилл еще больше заинтересовался. – Мы можем пойти, ма… Мэгги?

– Конечно, – она обратилась к Рейду, чтобы ему объяснить про лицей. – Год назад наши женщины объединились в союз, чтобы поощрять то, что они называют культурными устремлениями. Один из их проектов заключался в строительстве библиотеки с выдачей книг на дом в Пайн-Крике. Они решили использовать лицей для того, чтобы набрать денег на строительство. Это вечерние представления. Одни женщины играют на фортепиано, другие поют, а третьи декламируют. Словом, что-то в таком роде.

– Ах, вечер искусства? Концерт?

Мэгги одобрительно улыбнулась.

– Да, прямо в Пайн-Крике.

Уилл повернулся к Рейду:

– Ты пойдешь с нами?

– Ну, я не знаю. – Рейд улыбнулся при виде выражения лица Уилли, полного сильного желания. – Я совсем не думал об этом. – Он взглянул на Мэгги.

– Вам должно понравиться, – сказала она. – А мы будем рады компании.

– Тогда, может быть, я пойду. – В его глазах вспыхнуло желание, когда он посмотрел на нее, и Мэгги почувствовала, что улыбается ему. Когда у Рейда было такое молодое и живое выражение лица, Мэгги охватывало радостное и приподнятое настроение, чему она никак не могла найти объяснения.

– Но мне придется переодеться, – огорченно сказал Ти, сморщив нос от отвращения.

– Ужасно, – выразил ему сочувствие Рейд.

Ти сердито посмотрел на мать.

– Ма заставляет меня надевать жакет и застегивать рубашку на все пуговицы, когда мы идем туда. – Он показал на свое горло и продемонстрировал, как задыхается от такой процедуры.

– Ти! – запротестовала Мэгги, смеясь. – Это не так уж и плохо.

Он округлил свои глаза, как бы говоря: «Что могут понимать матери в таких вещах?»

– Похоже, будет справедливо, если я тоже буду страдать, – с притворной важностью успокоил мальчика Рейд: – К сожалению, у меня нет воскресного костюма.

– Вы можете надеть один из костюмов моего отца, – ответил Ти. Он быстро посмотрел на Мэгги. – Можно?

– Ну… я… да, остался костюм Уилла, который он носил перед войной, и он в хорошем состоянии. – Уилл сейчас стал крупнее, чем в молодости. Красивый пиджак, который был на нем на свадьбе двенадцать лет назад, он больше не носит. Из-за воспоминаний Мэгги не могла набрать духу и подогнать пиджак для сына. Он наверняка подойдет Рейду Прескоту, если она немного подошьет рукава и штанины. – Я могу принести его.

Рейд заколебался.

– Вы уверены, что не против того, чтобы я надел кое-что из вещей Уилла?

– Конечно, нет. – У Мэгги возникло странное ощущение, когда она подумала, что Рейд наденет костюм Уилла, который был на нем во время свадьбы. Но оно не помешало ей решить, что незачем толковой вещи лежать без применения. Мэгги стала очень практичной женщиной, зачем хранить что-то на память, если это можно использовать с толком.

– Завтра я принесу его с чердака.

– Согласен. Спасибо.

– Хорошо. Тогда решено.

На следующее утро Мэгги забралась по узкой приставной лестнице на чердак. Там было темно и пыльно, но зато не так жарко, как днем. Немного наклонившись, чтобы не удариться головой о покатую крышу, она прошла к горбатому сундуку и открыла его. По чердаку распространился легкий запах кедровой стружки, которую она положила, чтобы сохранить одежду. Сверху лежали штампованные цветы от ее свадебного букета, а внизу пиджак Уилла. Она осторожно отложила цветы в сторону и извлекла костюм. Он все еще сохранил свою форму. Уилл редко надевал его перед войной. Мэгги нагнулась, чтобы положить обратно цветы, но замерла над сундуком, увидев лежащее под костюмом платье. Это было ее свадебное платье, а сбоку лежала фата. Она провела руками по атласу, кружевам и на мгновение там, на пыльном чердаке, оказалась в прошлом… Мэгги вспомнила день, когда она вышла замуж за Уилла, – сильную нервозность, глаза людей в церкви, когда все смотрели, как она опускалась к алтарю.

У нее перехватило дыхание, и слезы затуманили глаза. Мэгги извлекла платье и посмотрела на него, затем перевела взгляд на то, что лежало под ним. Оно было из розового шелка, пожелтевшего от времени, и украшенное воротником из нежного кружева. Это платье она надевала несколько раз в тот год, когда она и Уилл встречались. Оно очень нравилось Уиллу, и Мэгги признавала, что это платье выглядело на ней особенно хорошо. Она вынула его, вспоминая, как ходила в нем на вечеринки, танцы, в церковь, да и в другие места, где царило веселье и беззаботное счастье.

Это было за четыре года до начала войны, ей тогда минуло лишь шестнадцать лет. Тогда она и подумать не могла, что может случиться такое несчастье, которое пошатнет ее только начавшуюся счастливую жизнь.

Перебирая пальцами платье, которое она перестала носить, когда располнела, Мэгги размышляла о важных изменениях, происшедших в стране – выбор Президента от республиканской партии, отделение Арканзаса вместе с другими штатами от центра. Подобно обломкам корабля, попавшего в шторм, ее подняло на волну событий, а ее жизнь вдребезги разбилась о скалы политики.

Мэгги взглянула на платье. Может быть, при существующей моде она сможет переделать его так, чтобы оно подходило для ее пополневшей фигуры. У нее был небольшой отрезок материала в розово-белую полоску, который она может использовать для того, чтобы сшить новый воротник, а можно сделать вставки на рукавах, подходящие для новой моды. Мэгги улыбнулась. Тоска, которая заставила ее минуту назад даже всплакнуть о незабываемом прошлом, сейчас заняла свое привычное место в сознании, а на нее нахлынули свежие чувства… Да, это будет красивое платье, почти как купленное в магазине. Если она будет работать быстро, то сможет надеть его в лицей. Розовый цвет все еще может подойти ей, придавая щекам такой цвет, который сейчас ей пойдет даже больше, чем в годы расцвета ее молодости. Она уложила свадебное платье и штампованные цветы обратно в сундук и закрыла крышку. Затем, держа в руках свое добро, она спустилась вниз по приставной лестнице.

Когда в тот вечер закончился ужин, Мэгги сказала Рейду:

– Я принесла с чердака костюм Уилла. Если вы хотите померить его, то я смогу сегодня вечером подогнать его по вашей фигуре.

– Хорошо.

Уилл и Ти поставили свои тарелки на полку рядом с раковиной и тут же хлопнули задней дверью, не желая наблюдать за таким скучным делом, как примерка одежды.

Мэгги принесла Рейду костюм и сказала:

– Вы можете переодеться в гостиной. – И пошла наверх, в свою спальню, чтобы принести корзинку для шитья.

Вернувшись, она в нерешительности остановилась у дверей гостиной. Успел ли Рейд переодеться? Ей представилось, как он снимает рабочую одежду, и она покраснела. Что за неприличные мысли! Она стала искать в корзинке портновский метр и, найдя, еще раз посмотрела на закрытую дверь. В этот момент она открылась, и у Мэгги вырвался изумленный крик. Изумлен был и Рейд. Но он улыбнулся ее реакции, и Мэгги нервно рассмеялась. Рейд отступил на середину комнаты.

– Я весь ваш, – сказал он, поднимая руки вверх и разводя их в стороны. И тут же сильно покраснел.

Мэгги онемела от неожиданности, увидев Рейда смущенным. Ведь она не помнит, чтобы он покраснел тогда, в первую ночь, стоя перед ней голым.

При мысли об этом в ее сознании сразу же возникла его обнаженная фигура. Она вспомнила его голую грудь, хорошо развитую, покрытую темными вьющимися волосками. Рейд был сильным, хорошо сложенным, крепким мужчиной, без всяких излишеств.

Мэгги тоже покраснела, но уже от своих «неприличных» мыслей. Она понимала, что неправильно вела себя в ту ночь, глядя во все глаза на обнаженного незнакомца. Это не красило поведение леди. Сейчас она подумала, что должна была бы напугаться и вылететь из хлева стрелой, но она так не поступила по причине, о которой не могла спокойно думать.

Зная, почему она внезапно покраснела, Мэгги задумалась. Ну, а почему он покраснел именно сейчас? Но тут она вспомнила его слова: «Я весь ваш». Это было достаточно безобидное шутливое утверждение… если… его мысли, подобно ее, не делали смысл этого утверждения другим. Что здесь происходит? Мэгги пришла в замешательство. Казалось неразумным, что два взрослых человека так себя ведут при выполнении такой простой процедуры, как снятие мерки с мужчины. Ведь когда она измеряла своих братьев, отца, Ти, Уилла для того, чтобы сшить им рубашки или пиджаки, она не помнит, чтобы приходила в замешательство. Но сейчас, взяв руку Рейда и натягивая рукав пиджака, чтобы его расправить, Мэгги чувствовала, как дрожат ее пальцы. Она вдруг остро почувствовала, как близко от него стоит. Его дыхание шевелило ей волосы, когда он смотрел вниз, наблюдая за ее работой. Мэгги чувствовала, что не может посмотреть ему в лицо. Неловкими пальцами она подвернула край рукава и приколола его булавками. Закончив, она с облегчением отступила от него. Взявшись переделать костюм Уилла для Рейда, она не подумала, как близко она будет находиться к нему. Но худшее, оказывается, еще было впереди.

– Я… мне теперь нужно измерить брюки, – сказала она, удивившись своему хриплому голосу.

Держа подушечку с булавками в руках, она встала перед Рейдом на колени, ясно отдавая себе отчет в том, что эта поза весьма соблазнительна. Она вынуждена была разглаживать ткань на мускулистых ногах Рейда, прежде чем подвернуть и подколоть кромку. Покраснев, она подумала, чувствует ли Рейд, как дрожат ее пальцы. Закончив со вторым швом, она испытала желание погладить его ноги, но испугалась своего порыва. Леди никогда даже не подумает о таких вещах! Она не понимала причин возникновения таких мыслей и чувствовала себя все более неловкой и смущенной.

К счастью, подумала она, Рейд Прескот не может читать мысли. Иначе он был бы потрясен тем, какие переживания она испытывает. Она определенно была в смятении.

Мэгги быстро поднялась на ноги, стараясь избежать взгляда Рейда.

– Вот, это следует сделать так.

– Спасибо, миссис Уиткомб. Очень любезно с вашей стороны.

– Пожалуйста. – Мэгги взглянула на него, но тут же отвела взгляд, так как увидела в его глазах то, о чем ей не хотелось думать. Она отвернулась, чтобы взять корзинку, и Рейд сделал шаг назад. Она прошла мимо него и поднялась по лестнице в свою спальню.

Ее сердце сильно стучало, а дыхание внезапно стало поверхностным и быстрым. Опустив корзинку для шитья на пол, она схватилась за спинку кровати и стояла так, пока не услышала, как закрылась дверь гостиной. Через несколько минут она услышала шаги Рейда внизу, в холле. Задняя дверь распахнулась, и Мэгги сделала глубокий выдох, даже не подозревая, что она так надолго задержала дыхание. Почувствовав слабость в коленях, она тяжело села на кровать, уставившись на свои руки, ни о чем не думая. Ей не стоит думать об этом. Ведь ничего не произошло. Все же прошло полчаса, прежде чем Мэгги смогла встать и вернуться к работе на кухне. Все ее мысли были о Рейде Прескоте.

Настал день приезда лицея. Задолго до ухода на концерт вся семья была одета и сидела на кухне, ожидая, когда к ним присоединиться Рейд.

Он вскоре появился. Бывший костюм Уилла сидел на нем красиво и удобно. Уилл и Ти чувствовали себя скованно, потому что их заставили нарядно одеться, дабы они выглядели прилично и степенно.

– Боже, мы сегодня вечером будем выглядеть очень элегантно, – заметил Рейд.

– Конечно, а почему бы и нет? – парировала Мэгги. – Сегодня событие сезона.

Мэгги отправилась к выходу, внезапно подумав, что проделала отличную работу с платьем. Юбка удлинена и собрана складками на маленьком турнюре, а полосатая розовая ткань придает ей свежесть. Наверху, в маленьком зеркале на туалетном столике, оно показалось ей красивым, но сейчас она думала о том, какое впечатление платье произведет на Рейда.

Он повернулся к ней, его лицо смягчилось.

– Миссис Уиткомб, вы прекрасно выглядите.

Таким образом, ее сомнения исчезли, и она не удержалась от улыбки:

– Ах, спасибо, вы очень любезны и сами просто роскошны.

– Это, наверное, благодаря вашему мастерству.

Это было не так, конечно. Самое большое, что можно было сказать, – ее работа была достаточно хороша, чтобы привести его в веселое расположение духа.

– Пойдемте, – с нетерпением сказал Уилл. – Пойдемте!

Рейд учтиво предложил руку Мэгги, затем заколебался, бросив взгляд на Уилла. Он, казалось, вспомнил, что мужем Мэгги был Уилл, право которого – сопровождать свою жену.

Как бы то ни было, Уилл уже направился к дверям вслед за Ти, даже не взглянув на Мэгги. Немного смущаясь, Мэгги взяла за руку Рейда, и они последовали за «мальчиками».

Компания отправилась к зданию школы в конец города. Ти и Уилл шли впереди, иногда забегая вперед, а иногда отставая, чтобы пособирать гальку или рассмотреть что-нибудь интересное. Стоял тихий вечер, а воздух был напоен весенними ароматами.

К школе они подошли довольно скоро. Это было простое, крепкое строение с приземистой колокольней и двумя дверями – одной для мальчиков, а другой для девочек. Парты в школе убрали, оставив ряды лавок, которые были уже почти полностью заполнены.

Мэгги захотела сесть рядом с проходом, так как боялась, что Уиллу не понравится представление и он захочет выйти. Пока же тот с интересом осматривал публику.

Рейд тоже смотрел по сторонам с интересом, он еще не видел жителей Пайн-Крика по-настоящему. Он перегибался через Ти и задавал Мэгги вопросы. В результате Ти это надоело, и он поменялся с Рейдом местами.

Мэгги чувствовала себя не очень удобно, сидя рядом с Рейдом в общественном месте, с другой стороны, в этом было что-то волнующее. Она чувствовала запах мыла и одеколона, которым пользовался Рейд. Это был слабый, но интригующий аромат. Мэгги чувствовала тепло его тела и знала, что стоит кому-нибудь из них шевельнуться, как они коснутся друг друга.

Инстинктивно желая отвлечься от этих мыслей, Мэгги осмотрелась по сторонам. Матери с Гидеоном не было, но знакомых было полно. Она начала улыбаться и кивать им. Тэсс с матерью сидели впереди вместе с Джинни, которая ерзала от нетерпения.

Вдруг по залу прошел шепот. Мэгги обернулась. Бентон Конвей, его жена и дочь пробирались к местам рядом со сценой.

– Кто это? – шепнул Рейд. Мэгги назвала их имена.

Рейд удивленно поднял брови, поняв по тону Мэгги, что она чего-то не договаривает.

Конвей остановился в проходе рядом с ними и обратился к Мэгги:

– А, миссис Уиткомб, – с натянутой веселостью сказал он. – Как дела?

Мэгги презрительно посмотрела ему прямо в глаза.

– У нас все хорошо, спасибо, – она кивнула женщинам. – Линнет, Розмари.

Линнет вежливо кивнула, но по ее лицу нельзя было ничего прочитать. Розмари же оживилась.

– Миссис Уиткомб. Как приятно вас видеть.

– Мне тоже, – смягчилась Мэгги. – Ты принимаешь участие в чтении сегодня вечером? Девочка кивнула головой.

– Гениальный ребенок, – рассмеялся Конвей. – И как это у меня получился синий чулок вместо дочери? Лучше подумала бы, как будет искать себе мужа, чем читать все эти книги.

– Папа! – прошептала Розмари, покраснев до корней волос.

Мэгги почувствовала, что ей хочется ударить этого человека.

– Не понимаю, почему нельзя быть умной и иметь хорошего мужа.

Конвей сжал губы. Рейду показалось, что в глазах Линнет блеснул веселый огонек. Бентон не ответил на вопрос, натянуто кивнул и сказал:

– Рад был увидеть вас, миссис Уиткомб. Передавайте привет вашей семье, особенно, очаровательной невестке.

– Хорошо, – кивнула Мэгги, не отводя от него глаз.

– Что все это значит? – спросил Рейд, когда семейство Конвеев отошло на достаточное расстояние.

– Бентон Конвей – злой человек, – горячим шепотом ответила Мэгги. – Пройдоха. Я не знаю, почему он выделил Тэсс, но это не сулит ей ничего хорошего. Меня это беспокоит. – Мэгги нахмурилась.

– Очевидно, девочка не является дочерью миссис Конвей?

– Господи, конечно, нет. Ее мать, первая жена Бентона, умерла десять лет назад, когда Розмари была еще маленькой девочкой. Думаю, что это одна из причин ее стеснительности.

– Если Розмари такая застенчивая, то почему принимает участие в чтении?

– Она любит литературу, а тот, кто входит в женский совет, обязан принимать участие в представлении. Тем более, что библиотека создана по ее инициативе. На самом деле Бентон наверняка хочет, чтобы она приняла в этом участие, ведь это его связующее звено с Пайн-Криком.

– Это для него важно?

Мэгги кивнула головой.

– Да, ему не хватает авторитета. До того как он стал симпатизировать янки, его, по крайней мере, принимали в обществе, теперь же он окружен всеобщим презрением. Он очень любит деньги, поэтому не в силах отказаться от своих сомнительных делишек. Те, с кем он ведет дела, – по большей части, подонки общества.

Рейд улыбнулся:

– Похоже, вы имеете свою точку зрения. Мэгги рассмеялась.

– Вы правы. Бывало, мы с Уиллом ужасно спорили. Он говорил мне, что я должна соглашаться со своим мужем во всем, а я отвечала, что не вижу причин, почему должна это делать, если не прав муж.

– И кто побеждал?

– В большинстве случаев, никто. – Ее глаза повлажнели. – Уилл начинал цело… – Она замолчала и покраснела, понимая, что то, о чем она собиралась рассказать, вряд ли уместно. – То есть… мы мирились и забывали об этом.

Окончательно смущенная, она отвернулась от Рейда и стала смотреть на сцену. Рейд продолжал наблюдать за ней. Он представил себе, как они мирились, и мысль об этом бросила его в жар. Он смотрел на плавный изгиб бровей Мэгги, прямую линию носа, мягко очерченные чувственные губы. Любой мужчина с удовольствием поссорился бы с Мэгги при условии, что она с такой же страстью будет заниматься после ссоры любовью. Она должна быть в постели раскованной и страстной, подумал он. В последнее время Рейд часто представлял ее такой. Мэгги Уиткомб была не просто красавица – в ней все дышало страстью, от восхитительной округлости ее груди и бедер до непокорных бровей. Рейд не сомневался, что она была бы желанной добычей любого мужчины, и он не был исключением. Одно только продолжало мучить его – чувство вины охватывало его всякий раз, когда он смотрел на ее мужа, милого симпатичного человека, пострадавшего на войне.

Рейд знал, что Мэгги никогда не изменит Уиллу, она была не из тех, Кто легко нарушает брачные узы по любому поводу. Он был уверен, что Мэгги решила нести свою ношу до конца.

И все же искушение Рейда росло с каждым днем. Мэгги не оставляла его мысли. Каждый день, видя и слыша ее, будучи свидетелем ее восхитительной силы и мужества, он не мог не думать о ней. Впервые за долгие годы он почувствовал тепло по-настоящему человеческих отношений. Каждый день он просыпался с радостным ожиданием нового дня.

Народ зашевелился, и начался концерт. Президент женского союза Марианна Хилл объявила первую выступающую, которая предложила присутствующим послушать попурри из песен. Выступила она с подъемом, хотя и не очень талантливо. Следующей была застенчивая Розмари Конвей, которая таким тихим голосом прочитала эссе Ламба, что ее едва было слышно. У нее был такой вид, что казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Все облегченно вздохнули, когда она села на свое место, закончив. Затем на сцену вышла пожилая седовласая женщина и сыграла на скрипке такой красивый концерт, что он, казалось, затронул душу каждого слушателя. Матрона огромных размеров с выступающей грудью прочитала волнующую поэму, а рябая девочка сыграла разухабистую пьесу на фортепиано. Таким образом, множество разнообразных и достаточно интересных номеров сделали вечер вполне успешным. Что касается Рейда, то он нашел достаточно приятным провести весь вечер рядом с Мэгги, вдыхая ее легкий запах лилии и ощущая рядом ее тепло.

После недолгого сердечного общения с друзьями и соседями они пошли домой. Ти и Уилл шли на некотором расстоянии впереди. Мэгги и Рейда шли медленным шагом и тихо разговаривали. Ночь обволакивала их легкой и сладострастной негой. Рейд чувствовал, как в его жилах закипала страстью кровь. Так легко, так естественно было ему с Мэгги, что он взял ее под руку, и они стали похожи на парочку влюбленных.

Потом Ти и Уилл повернулись к ним, спросив о созвездии, и Мэгги, внезапно придя в себя, убрала свою руку и отпрянула от Рейда. У нее сильно забилось сердце, и она почувствовала, что краснеет. Оставшийся отрезок дороги до дома она держалась на расстоянии доброго фута от него. Между ними установилось неловкое молчание. Как обычно, они пошли по дорожке, ведущей через двор к задней двери. Было слишком темно, а двор был покрыт грязными лужами, так что Мэгги приподняла юбки и осторожно продвигалась вперед, в отличие от Ти и Уилла, скачущих прямо по лужам. Внезапно она оступилась и угодила ногой прямо в лужу. Она тихонько чертыхнулась.

– Что случилось? – Рейд мгновенно оказался рядом с ней и подхватил под руку.

– Я… я ступила в грязь. – Она почувствовала его прикосновение и собрала волю в кулак, чтобы скрыть замешательство. – Это мои любимые башмаки, – сказала она.

– Пойдемте, я их почищу.

Он повернулся к хлеву, не выпуская ее руки, и Мэгги пошла за ним.

В хлеву было темно, но Рейд быстро достал лампу, зажег ее и повесил на крючок одного из стойл. Затем открыл ящик для инструментов и вынул из него металлический скребок. Закрыв крышку, он снял пиджак и положил его поверх сундука.

– Садитесь.

Мэгги опустилась на сундук, собираясь расшнуровать свои высокие башмаки и передать ему, но, к ее удивлению, Рейд наклонился и одной рукой взял ее ногу, а другой стал отскребать грязь с подошвы. Она посмотрела на него и увидела густые лохматые волосы, сильные плечи и крепкие мускулы, перекатывающиеся под рукавами рубашки. Его руки всегда зачаровывали ее. Такие быстрые в движениях, мускулистые, с кустиками темных волос на тыльной стороне. Когда она видела, что его руки касаются ее, у нее перехватило дыхание, и она представляла себе эти руки, скользящие по ее обнаженным плечам и нежно ласкающие грудь.

Мэгги знала, что думать об этом грех, она была замужней женщиной и не могла позволить прикасаться к себе другому мужчине. Да и с чего бы Рейду захотелось этого? Ведь она уже не милая молодая девушка. Ей скоро исполнится тридцать, и у нее есть ребенок. Такой красивый мужчина, как Рейд Прескот, мог иметь любую понравившуюся ему женщину. Волнение, которое она ощущала, глядя на него, не означало, что он чувствует то же самое. Наверняка ему не приходилось душными жаркими ночами лежать и грезить о ней, изнывая от желания.

Мэгги с трудом сглотнула слюну, чувствуя, что приходит в возбуждение. Она надеялась, что Рейд не поднимет головы, не увидит румянца на ее щеках и лихорадочного блеска глаз.

Рейд вытер скребок и вновь принялся отчищать оставшуюся грязь пучком соломы. Его движения были медленными, и Мэгги казалось, что прошла уже целая вечность. Она подумала, не сошла ли она с ума, или Рейд действительно замешкался с работой. Она сказала себе, что ей это кажется, что он не может испытывать такой же трепет, какой испытывает она от его прикосновений. В этот момент Рейд взглянул на нее. Даже сквозь загар было видно, что он раскраснелся. На мгновение что-то блеснуло в его глазах, и по телу Мэгги пробежала дрожь. Он был возбужден не меньше, чем она! Это было ясно без слов. Мэгги почувствовала, что он готов протянуть к ней руки, обнять ее и начать страстно целовать. На мгновение оба замерли, охваченные борьбой между желанием и чувством долга. Затем Рейд опустил ее ногу и начал медленно подниматься, не спуская с нее глаз. Эти его движения как бы вывели ее из транса, и Мэгги вскочила на ноги.

– Спасибо, – сказала она срывающимся голосом и поспешила прочь из хлева. Выйдя во двор, она подобрала свои юбки и понеслась к дому, как будто за ней гнались сто тысяч чертей.

Рейд поднялся на ноги, раздираемый противоречивыми чувствами, застонал и с силой швырнул металлический скребок в стену хлева.