ГЛАВА 7
Сентябрь, 1816
— Ты выглядишь превосходно, дорогая…
— Спасибо, Джастин. — Клер улыбнулась отражению мужа в стеклянном простенке.
— А теперь позволь мне одеть на тебя это… Вы можете идти, Марта.
Она вздрогнула, когда рука мужа погладила ее шею и… прекрасное ожерелье, состоящее из алмазов и сапфиров, приятно обвилось вокруг. Свадебный подарок Джастина был великолепен, и сегодня он будет прекрасно гармонировать с ее шелковым голубым нарядом.
— Какой превосходный подарок, — прошептала Клер. — Мне даже страшно носить его…
— Ну, какая ерунда, дорогая.
Джастин подошел ближе, поцеловал ее плечи, а потом, быстро повернув к себе, впился в губы долгим поцелуем.
— Думаю, нам пора на бал, — усмехнулся он, отстранившись от нее.
Клер рассмеялась.
— Ну, конечно, пора. Хороши же мы будем, если не ответим на приглашение леди Беллингем.
— Хорошо, но предупреждаю, Клер, я очень несовременный муж и постараюсь захватить как можно больше твоих танцев. Терпеть не могу делить тебя с кем бы то ни было.
Он наклонился и еще раз поцеловал ее, и Клер вновь испытала ощущение блаженства от того, что ее так любят.
Прическа, конечно, не выдержала второго поцелуя, и пришлось звать Марту.
На бал, как и следовало ожидать, они опоздали.
— Который час, Барти?
— Двадцать семь минут первого. Кажется, Крейв опять в выигрыше…
— Леди Рейнсборо так мило краснеет сегодня, — отозвался Крейв, убирая выигранные деньги в карман.
— Черт возьми, ты думаешь, что после нескольких недель брака они все еще воркуют, как голубки?
— Да, я знаю таких мужей… — сказал Марлоу, указывая глазами на Джастина, который был около Клер, пока она здоровалась с гостями и хозяйкой дома. — Видишь, глаз с нее не спускает, хочет быть полновластным хозяином.
— Даже мне кажется, что это слишком уж романтично, — произнес Крейв с насмешливым вздохом.
— Ну, это можно назвать и так, — отозвался с мрачным видом Марлоу. — Мой отец вот так же вел себя с моей матерью…
После этой фразы он повернулся и быстро вышел, оставив своих приятелей в состоянии полного замешательства.
— Я ставлю на полчаса…
— Да нет, ты только посмотри, как он ее ведет. Последняя ставка — сорок минут.
Клер нравилось танцевать с мужем так же, как и проводить часы любви. Она не была в курсе всех сплетен, но все же знала о пошлых высказываниях в свой адрес. Знала и о том, что многих просто забавляет их привязанность друг к другу. Ну и пусть смеются!.. Ее это не волнует. Зато между ней и Джастином существует то, о чем многие супружеские пары могут только мечтать. Кружась в вальсе, она краем глаза увидела Уиттонов. За все лето Клер обменялась с Сабриной лишь парой коротких писем, она ждала момента, когда сможет поговорить с ней и узнать последние деревенские новости.
Клер так много времени провела в Уиттоне, что он стал ее вторым домом. Она радовалась, узнавая свежие новости: о последних родах, принятых повивальной бабкой, о новых оплошностях рассеянного старичка-викария и еще о многом другом.
После вальса с Джастином и котильона с сэром Максимилианом Онгаром она подошла к Сабрине, разговаривавшей со своими друзьями.
— Клер! У тебя такой цветущий вид, — воскликнула Люси Киркман, скользя взглядом по талии леди Рейнсборо.
Клер покраснела. Она пока не пополнела, но одна очевидная деталь очень смущала ее: время от времени кто-нибудь незаметно, а иногда и явно, осматривали ее талию. Клер уже научилась не обращать внимания на это и лишь промолвила в ответ:
— Спасибо, Люси.
Сабрина с удовольствием заключила ее в объятия:
— Ты чудесно выглядишь… Да и Джастин тоже.
— Надо заметить, брак сделал вас обоих счастливыми, — послышался сзади чей-то голос. Это был Джайлз. Когда Клер здоровалась с ним, у нее перехватило дыхание. Взяв на секунду ее руку и видя волнение, он мягко улыбнулся.
Да, это был Джайлз, ее прежний старый друг, который все также умиротворяюще спокоен. Она с облегчением вздохнула…
Уиттоны приехали в город поздно, и это была их первая встреча после венчания Клер. И, слава богу, все было так, как она хотела: они остались друзьями.
— У тебя есть свободный танец для меня, Клер?
— Следующие два уже обещаны, Джайлз, но первый вальс свободен.
— Хорошо, тогда он мой… Люси, кажется, наш котильон?
— Действительно, Джайлз, — ответила Люси, улыбаясь с видом кошки, только что слизавшей сливки.
— Клянусь, я примирилась с твоим замужеством, Клер, — сказала Сабрина. — Но едва ли когда-нибудь прощу тебя, если моей невесткой окажется Люси Киркман.
Клер с облегчением рассмеялась. Она была просто счастлива, что оба они, Джайлз и Сабрина, казалось готовы вновь принять ее в свой тесный круг.
Клер стояла рядом с Джастином, когда Джайлз пришел пригласить ее на вальс.
— Добрый вечер, Уиттон, — вежливо поздоровался Рейнсборо, поднимая брови.
— Мне кажется, это наш вальс, — просто произнес Джайлз и прибавил, скорее почувствовав, чем заметив, неприязнь Рейнсборо:
— Буду рад этой возможности… Ведь ваша жена — одна из самых привлекательных дам на этом балу, и многие просто мечтают потанцевать с ней.
Граф холодно улыбнулся, но когда они отошли, Джайлз почувствовал, что взгляд Джастина, как кинжал, вонзился в его спину.
Еще вчера Уиттон решил как можно лучше сыграть роль старого друга. Может быть, потому что он так долго играл эту роль, она удалась ему без труда. «Господи, но как же это трудно», — думал Джайлз, беря Клер за руку и обнимая за талию. Надежды на будущее и мир в душе, которые он считал утраченными, воскресли вновь, когда она взглянула на него и улыбнулась. Сегодня они танцевали прекрасно, впрочем, как и всегда. Скованность исчезла, и молодые люди отдались движению и музыке.
К концу танца Джайлзу даже удалось рассмешить Клер, рассказывая ей о преподобном Бриле:
— Ты знаешь, он никогда не венчает на Крещение. Было, правда, пару раз… Но он так напугал крестных родителей, что у них ноги подкосились. С тех пор в крестные берут или холостяков, или старых дев.
Клер засмеялась.
— Позволь, я провожу тебя к Джастину.
Граф стоял там же, где они оставили его. «Прямо, как гвоздь», — подумал Джайлз, подводя к нему Клер.
— Позвольте предложить вам стакан пунша, Клер.
— Спасибо, Джайлз, действительно очень хочется пить.
Уиттон поклонился. Как только он отошел, муж так сильно схватил ее за руку, что она почувствовала боль.
— Думаю нам пора, дорогая.
Клер с удивлением посмотрела на него. Его пальцы больно впились в ее руку, а лицо казалось застывшей маской.
— Пора? Куда? Джайлз уже несет пунш.. — ничего не понимая, пролепетала она.
Взгляд, полный боли и удивления, скользил по ее лицу, и он еще крепче сжал ей руку.
— Ах, да… Старина Джайлз…
Голос Джастина прозвучал так резко, что Клер показалось, будто он ударил ее хлыстом.
— Я не понимаю, что ты хочешь, Джастин? Тебе плохо? — запинаясь, проговорила она. — Поэтому ты хочешь домой?
— Да, я заболел при виде твоей улыбки. Ты улыбалась ему… Я не намерен оставаться здесь больше ни минуты.
Крепко сжав ее руку, он провел жену через зал, раскланиваясь, улыбаясь и делая вид, что все в полном порядке. Граф извинился перед хозяйкой, ссылаясь на то, что Клер не здорова. Леди Беллингем понимающе улыбнулась, и молодая леди Рейнсборо оказалась в карете прежде, чем поняла, что происходит. Джастин, отпустив ее руку, сел напротив. На его лице была все та же непроницаемая маска. Клер поморщилась, потирая верхнюю часть руки. Завтра, несомненно, будет синяк. Она ничего не понимала. Неужели Джастин, ее любимый ласковый Джастин смог причинить ей такую боль? Ей стало казаться, что напротив сидит не ее муж, а какой-то страшный, таинственный незнакомец. Она боялась вымолвить хоть слово, чтобы не показать свой страх, и тихо сидела, надеясь, что, когда они вернутся домой, Джастин опять превратится в ее нежного мужа. Однако, когда они приехали на Сент-Джеймс-стрит, он не проводил ее, по своей обычной привычке, наверх, а прогнав лакея и бросив на Клер осуждающий взгляд, приказал дворецкому принести ему в библиотеку бренди. Она осталась стоять на ступеньках, надеясь на его добрый взгляд или слово, которые скажут ей, что все это — лишь ужасное недоразумение.
Она отпустила Марту, как только та расстегнула первые застежки ее платья. Ей не хотелось, чтобы служанка видела следы от пальцев на руке.
Клер дрожала, снимая сапфировое ожерелье. Сейчас оно лежало на ее туалетном столике, и она смотрела на него, припоминая прошедшие рауты. На многих последних балах Клер танцевала и смеялась со многими мужчинами… Но ведь и с Джайлзом она вела себя так же, как и с другими. Или нет? Конечно же, она не давала Джастину абсолютно никакого повода не доверять ей. Может быть, она позволила Джайлзу слишком близко стоять или слишком крепко держать ее? Что же она сделала?
Платье соскользнуло вниз. Клер одела ночную рубашку и посмотрела на кровать. «Сегодня будет первая ночь, — вспыхнув, подумала она, — когда я буду спать одна».
Вдруг она вспомнила лейтенанта Линтона … «Ну, конечно, — с облегчением подумала Клер, — если он приревновал к тому, кого я вообще не знаю, каково же ему было, когда я танцевала с Джайлзом. Когда он придет, я скажу, что все поняла».
Прошло около часа, а муж не приходил.
«Нужно пойти к нему», — решила Клер.
Все слуги уже разошлись. Лишь внизу из двери библиотеки пробивался свет. Клер тихо постучала. Не услышав ответа и призвав на помощь всю свою смелость, она открыла дверь.
Джастин стоя у письменного стола, повернувшись спиной к ней. В руке он держал наполовину пустой стакан. Клер очень удивилась: с тех пор, как они поженились, она ни разу не видела, чтобы он пил больше, чем бокал вина. Наверное, она все же так вывела его из себя, что Джастин уже столько выпил, опорожнив бутылку бренди наполовину.
— Ты идешь, дорогой? — робко спросила Клер. Граф повернулся. Она увидела красное лицо и бессмысленные глаза.
— Неужели вам нужна моя компания, Клер? — произнес он тем резким тоном, каким стал говорить с ней после танца с Джайлзом. — Не сомневаюсь, теперь вы предпочитаете общество Уиттона.
— Джастин, ты не должен так говорить со мной. Ты же знаешь, что это неправда, — пытаясь говорить спокойно и уверенно, произнесла Клер. Теперь она понимала, что все его поведение объяснялось чувством неуверенности. — Я танцевала с ним, потому что он мой старый друг. Если тебе что-то показалось не так, прости меня. Но ты, и только ты мой любимый муж… А Джайлз — просто старый друг.
— Не смей играть роль невинной простушки. Я видел, как ты порхала, как смотрела на него, прижималась к нему… И это все происходило на моих глазах! Да, у сплетников было много пищи для разговоров.
Джастин залпом осушил стакан и повернулся, чтобы налить еще. Клер подошла к нему, нежно взяла за руку и мягко сказала:
— Пожалуйста, не надо больше, дорогой.
Почти не поворачиваясь и не видя ее лица, Рейнсборо ударил ее по щеке так, что она упала на диван. Клер вскочила и продолжала так стоять, полуоткрыв губы, задыхаясь и держа руку на горящей щеке. Рой мыслей гудел в ее голове: «Нет, я просто вижу самое страшное место в ночном кошмаре… Вот сейчас проснусь, а рядом Джастин. Поцелуем он разгонит мои страхи и потом будет любить меня так, как только может он один…» Но нет… Ее рука ощущала холодный подлокотник дивана, и щека горела, пульсировала отболи. Проведя языком по зубам, Клер с ужасом поняла, что некоторых уже нет. Она засмеялась коротким истерическим смехом при мысли, что она, леди Клер, стоит здесь и удивляется, что ее муж только что выбил ей несколько зубов… Ей уже приходилось видеть женщин из низших слоев с синяками, без зубов, и всякий раз она жалела несчастных, которым выпало жить с такими извергами. Но ведь она дочь маркиза, жена графа!
Джастин обернулся на ее смех — Клер отпрянула и забилась в самый дальний угол дивана. Казалось, он впервые заметил ее, с рукой на опухшей щеке, бросающуюся от него в сторону… Рейнсборо застонал, его глаза приобрели осмысленное выражение, холодная маска исчезла…
Медленно и осторожно он отвел ладонь Клер от ее лица.
— О господи! Клер, что я наделал?!
Со страхом и болью она взглянула на него. Говорить было больно, но ей удалось прошептать:
— Клянусь, Джастин, он просто старый друг.
— Не надо, Клер, не говори больше… Я знаю… Наверное, я… я… Что-то нашло на меня. Это все потому, что я очень люблю тебя и не могу видеть, когда ты с кем-то другим…
— Но я не с кем-то другим, Джастин… Я с тобой.
Он протянул руку и нежно дотронулся до ее мертвенно-бледного лица.
— Это я сделал, Клер?
В ее глазах он прочитал правду.
— Я знаю, ты никогда не простишь меня, но, клянусь, я никогда не забуду, что совершил. Это, должно быть, бренди. Я ведь обычно не пью, ты же знаешь… — пробормотал он. — О боже, ты ведь не поверишь, что я сознательно могу кого-то ударить?
Он взглянул на пустой стакан и бросил его в камин, затем выплеснул туда же остатки из бутылки. Пламя взметнулось и окрасилось в голубой цвет. Оно загипнотизировало обоих, и они, не отрываясь, смотрели на огонь, пока он не погас.
— Сегодня я буду спать в гардеробной, Клер, — не глядя на нее, произнес он. — Мне кажется, тебе не хочется, чтобы я прикасался к тебе. Клянусь, я больше никогда не буду столько пить… Но только, дорогая, больше не смотри на Уиттона, как сегодня. Это слишком больно.
Клер не могла больше вынести этого. Ночной кошмар, хотя и наяву. Безумие, внезапно рожденное алкоголем, овладело ее мужем, которое он объяснил любовью и желанием быть с ней всегда вместе. Конечно, он приревновал ее к Джайлзу… Это было очевидно: в конце концов, они ведь были почти женаты. Если бы не Джастин, она сейчас была бы уже женой другого.
Не в силах больше видеть отвернувшегося мужа, она медленно подошла к нему и взяла за руку.
— Мне бы не хотелось сегодня спать одной, Джастин, — прошептала она.
Он поднял руку и нежно погладил ее губы.
— Ты уверена, Клер? Я не буду упрекать тебя… Она прильнула к нему и почувствовала, как он вздрогнул и обмяк.
— Пойдем, Джастин.
Они шли как двое детей, которые наконец нашли путь в темноте. Когда они достигли комнаты Клер, Джастин дал ей еще одну возможность отослать его, но она покачала головой, улыбнулась и пригласила его в свою спальню.
Никогда еще он не был так нежен. На ее ночном столике стоял кувшин с водой. Держа Клер на руках, совсем как ребенка, он приложил холодный компресс к ее распухшей щеке. Потом снял с жены ночную рубашку и накрыл ее одеялом.
— Я боюсь поцеловать тебя, Клер, — прошептал он, и она увидела на его глазах слезы, — боюсь причинить тебе боль.
— Джастин, ты ведь можешь целовать меня не только в губы…
Он принялся целовать ее шею, плечи, грудь. Джастин с нежностью прикасался губами к груди, словно ребенок, сосущий конфету. Его рука покоилась на ее животе, и вскоре они слились в единое целое.
Сначала их движения были медленными, но постепенно становились все быстрее, пока огромное наслаждение не обрушилось на Джастина, а секунду спустя — и на Клер. Упоение страстью растворилось в слезах, струившихся из глаз.
— Клер, ты самое прекрасное, что есть у меня в жизни, — прошептал он, прикоснувшись к ее лицу.
— И ты для меня тоже, — ответила она, нежно поцеловав и положив голову ему на грудь.
На следующее утро Клер спокойно посмотрела на себя в зеркало. На предплечье проступили багровые кровоподтеки, но это легко можно было скрыть, надев один из утренних туалетов. Но вот лицо… Глаз, к счастью, не пострадал, но щека все еще была опухшей, и Клер поняла, что потребуется день или два, чтобы все пришло в норму. Ей пришлось отменить все встречи на два дня, потому что никакая из причин, объясняющих происшедшее, не приходила ей в голову.
У Марты, пришедшей одеть свою госпожу, расширились глаза.
— О, Марта, — с притворным огорчением сказала Клер, — видишь ли, я ночью решила поискать какую-нибудь книгу, чтобы почитать перед сном, и была настолько глупа, что забыла захватить свечу. И вот, посмотри, стукнулась о дверной косяк. Ну что ж, зато теперь я смогу день-два отдохнуть от всякой суеты.
Клер быстро болтала о том, о сем, пока Марта одевала и причесывала ее. Обычно служанка была в курсе всех последних сплетен, но на сей раз Клер не удалось ее разговорить. Марта молчала, изучающе посматривая на свою госпожу. «А впрочем, — подумала Клер, как бы защищаясь, — никому нет дела до этого, да и служанке тоже».
— Пожалуйста, прикажи Питеру отменить все мои приглашения на сегодня и завтра. Я буду завтракать здесь…
— Да, миледи.
Марта, как и все слуги, любила свою хозяйку. Спускаясь вниз, она ворчала:
— Ударилась о косяк!.. Как же!.. Черта лысого… Чувствую, что это дело рук красавчика-мужа.
Передав приказания Клер дворецкому и повару, она поспешила найти экономку.
— Миссис Кларк, сегодня госпожа не спустится вниз…
Экономка с удивлением выслушала это сообщение.
— Неужели миледи нездорова? Может быть, она в положении? — испытывающе спросила она.
— Нет, с этим все в порядке, — ответила Марта, ставя стул против миссис Кларк. — Вот только ее лицо…
— Ее лицо?
— Все такое красное и распухшее. А на руке багровые следы от пальцев.
— Чьи следы? О чем ты говоришь?
— Мне часто приходилось видеть лицо матери после подобных сцен, — с горечью ответила Марта. — Я точно могу сказать, когда мужчина ударил женщину.
— Лорд Рейнсборо? Ударил леди Рейнсборо? Уверена, ты ошибаешься, Марта. — Тон миссис Кларк стал холоден. — С какой стати? Ведь они так преданы друг другу. Где бы и когда я их ни видела, лорд Рейнсборо всегда так нежен с ней…
— А, мой отчим тоже всегда был точно таким… Чуть что, он сразу был готов целовать и ворковать… Но если мать что-то делала ему не по нраву, он тут же бросался на нее.
— Да я просто уверена, что ты ошибаешься. А как леди Рейнсборо все объяснила?
— О, она придумала чудесную историю… Совсем, как моя мать, которой впору было книжки писать. Миледи сказала, что хотела спуститься в библиотеку за книгой и ударилась о косяк… У нас бывает, что и лошади летают.
— Вот теперь я полностью уверена, что что-то произошло, Марта, — отозвалась миссис Кларк и с вызовом продолжила: — Все же не стоит сравнивать жизнь вашей матери с этой… Вот еще что… Не советую распространятся об этом. Ты меня слышала? Лорд Рейнсборо — весьма добрый человек. Я не могу вспомнить, чтобы он когда-либо повысил голос на слугу, не то что на супругу.
С трагическим видом Марта встала.
— Хорошо, я буду помалкивать… Но это только ради миледи, а не из-за чего-нибудь еще. Но запомните: первый раз никогда не бывает последним.
Джастин встал рано, но Клер не видела его до обеда. Она провела день, спокойно читая и занимаясь вышивкой. Одним словом, наслаждаясь спокойным течением дня без выполнения всех светских обязанностей. Она была почти благодарна мужу за такую возможность отдохнуть… Но когда Марта подала ей визитную карточку Сабрины, Клер почувствовала себя виноватой…
— Питер не вполне уверен, следует ли отказать и леди Сабрине, как и всем прочим.
— Я с удовольствием приму ее, Марта, но не сегодня, — ответила Клер, и ее рука автоматически потянулась к щеке, как бы проверяя, не прошел ли отек. — Скажи ей, что мне нездоровится.
— Да, миледи.
Очень скоро Марта вернулась.
— Лорд Рейнсборо желает узнать, не хотите ли вы его видеть, — объявила она абсолютно нейтральным тоном.
— Почему же нет, конечно, — произнесла Клер, нервно улыбаясь. До этого Джастин никогда не спрашивал разрешения для ее посещения. Их отношения были так просты, что они могли в любое время входить друг к другу.
Марта впустила Джастина и закрыла за ним дверь. Несколько минут она стояла около дверей, раздумывая, не сможет ли он заметить ее за такой массивной преградой.
— Вам бы лучше не трогать ее, пока я здесь, милорд, — уходя, проворчала она.
«Джастин выглядит не лучше меня», — с искренним смехом в душе подумала Клер. Его лицо было бледно, а глаза воспалены от выпитого вина и от пролитых ночью слез.
— Добрый день, дорогой, — произнесла она как можно более естественным тоном.
— Извини, я убежал сегодня утром, Клер. Признаюсь, я очень боялся увидеть, что сделал с тобой.
— Да, Джастин, сегодня мы оба выглядим, мягко говоря, не очень… Но нам нужно забыть это все и жить дальше, — продолжила более серьезным тоном Клер.
Муж достал из кармана и протянул ей маленькую продолговатую коробочку.
— Как только я увидел ее, сразу же подумал о тебе…
— Джастин, тебе не следовало делать…
Он подошел и нежно прижал палец к ее губам.
— Тшш, дорогая. Закрой глаза и позволь мне застегнуть это…
Клер почувствовала ласковое движение его пальцев, застегивавших на ее шее маленькое ожерелье. Ее напряжение ослабло. Украшение было такое же изящное и дорогое, как и то, с сапфирами. За короткое время их супружества Джастин проявил слишком большую щедрость, делая ей подарки…
— Стань здесь, — прошептал он ей на ухо, — и не смотри.
Джастин подошел к туалетному столику и взял маленькое зеркало.
— Ну, Клер… Теперь открой глаза.
Клер почти с ужасом смотрела на себя в зеркало: на ней была изящная цепь с аметистом в виде сердца. Она была похожа на тот подарок Джайлза и так отличалась от привычного вкуса Джастина, что в этом было что-то странное и настораживающее.
Клер нежно провела пальцами по цепи, не в силах вымолвить ни слова.
— Не знаю, что и сказать, Джастин…
— Не надо ничего говорить, Клер. Все абсолютно так, как я и предполагал: темно-сиреневый оттенок камня передает оттенок твоих глаз… Я все время жалел, что старался уберечь тебя от подарков Уигтона. Но ведь это было бы слишком лестно для него. А теперь у тебя есть подарок, подарок любви, который ты получила от меня.
— Как он прекрасен, Джастин! Я буду очень беречь его.
Клер была тронута, ей показалось, что нечего и желать. Но ее радость была немного омрачена чувством, которое… не позволяло ей спокойно прикоснуться к подарку. Клер показалось странным, что Джастин напомнил ей о Джайлзе, несмотря на свою ревность. И хотя эта драгоценность была вещью исключительной красоты, леди Рейнсборо поняла, что ей никогда не будет хорошо в ней. Она будет ее носить в честь своего мужа, но…
Прошло три дня, и лицо Клер пришло в нормальное состояние. Супруги Рейнсборо были готовы к очередному светскому рауту, к взглядам на ее талию, а также к коварным расспросам о ее здоровье.
Взволнованная и настороженная Сабрина немедленно подошла к Клер:
— Я уже начала волноваться, когда Питер снова не пустил меня…
— Мне так не хотелось этого, Сабрина, но я опять чувствовала себя неважно, — извинилась Клер.
— Не хочу совать свой нос, но, надеюсь, ничего серьезного?
— Нет, небольшая усталость и озноб… Нет, нет, Сабрина, я не в положении… — с лукавой усмешкой в глазах ответила Клер на незаданный вопрос подруги. — И не начинай осматривать мою талию. Обещаю, ты будешь первой, разумеется, после Джастина, кто узнает об этом.
Джайлз внимательно следил за появлением супругов Рейнсборо из другого конца зала. Клер была одета в шелковое платье цвета лаванды. В прическе сверкало бледно-лиловым светом украшение. Когда она прошла мимо канделябра, ярко-сиреневое сияние осветило ее шею и Джайлз понял, что этого украшения у нее не было и это, очевидно, подарок мужа. Увидев с ней рядом Сабрину, он решил подойти.
— Клер, я так рад видеть вас, — произнес он после взаимных приветствий. — Когда я вернулся с пуншем, вы уже ушли и я забеспокоился, что вам стало плохо… Уже потом Сабрина сказала мне, что я был прав. Надеюсь, теперь вы здоровы?
— Леди Рейнсборо вполне здорова, — послышался голос подошедшего графа. — Спасибо за ваше участие.
— Клер — мой старый друг, и я всегда буду заботиться о ее благополучии, — просто ответил Джайлз.
— Но в этом нет никакой необходимости, Уиттон, для этого у нее есть любящий муж. Пойдем, дорогая, я хочу познакомить тебя с одним человеком, который недавно приехал из Вест-Индии. Хочу, чтобы он увидел мою красавицу жену.
Взяв Клер за руку, он быстро увел ее, оставив Джайлза и Сабрину, которые с непониманием и ужасом обменивались взглядами.
— Да, Сабрина, наконец-то Рейнсборо обнаружил свое истинное лицо.
— Нет, извини, Джайлз, я уверена, что это не из-за Клер… У нее ведь сохранилась старая привязанность к тебе, и я вынуждена сказать, если бы была на месте Рейнсборо, я бы подальше упрятала свою жену от всяких старых друзей и поклонников.
— Понимаю, — ответил Джайлз. — Хотя совершенно не знаю, чего он опасается: Клер была без ума отчего буквально с их первой встречи. Во мне ему нечего искать соперника… Ты видела ее ожерелье?
— Да. Это то, которое подарил ей ты? Очень мило, что она снова одела его…
— Нет. Если помнишь, оно очень похоже на мое, но и сильно отличается. Эю явный намек. «Спасибо, — думает Рейнсборо, — но если кто и может видеть оттенок глаз моей жены, то это я, ее муж». Странный подарок, тебе не кажется?
— Может быть, ты почувствовал это, потому что речь идет о Клер?
— Думаю, да. Хорошо, намек получен, но будь я проклят, если не буду танцевать с ней сегодня и вообще всегда, когда захочу.
Хотя Клер говорила себе, что ревность Джастина в прошлом, что инцидент исчерпан, что она убедила его, что ничего не чувствует к Джайлзу, все же она попыталась побыстрее заполнить свою карточку приглашений на танец, оставив на долю старого друга всего лишь один контрданс. В вальсе она расслаблялась, а этот танец делал ее более строгой и молчаливой. Клер постоянно думала о том, что не стоит ли где-нибудь ее муж и не наблюдает ли за ней… Улыбка сделалась напряженной, и, когда музыка затихла, она почти беззвучно попросила его отвести ее к Люси Киркман, которая стояла неподалеку и разговаривала с приятелями.
Джайлзу стало ясно, что она отстраняется от него, но он с улыбкой попрощался с нею, как будто ничего не случилось. Клер же обнаружила, что ее муж вовсе не следит за нею, а спокойно беседует с группой знакомых. После танца с Джайлзом она смогла наконец отдохнуть и получить удовольствие от вечера. Они с мужем вальсировали, а затем рано уехали домой, страстно мечтая о том, чтобы как можно скорее очутиться в объятиях друг друга.
Когда на следующее утро Клер проснулась и взглянула на спящего мужа, она уже знала, что, хотя ей было тяжело не общаться с Джайлзом, счастье и спокойствие мужа было дороже. Лишь одна вещь могла сделать ее еще более счастливой… Она положила руку на живот. Это было то, что сразу успокоит все сплетни и даст Джастину сына, которого они оба так хотели.
