ГЛАВА 19
Солнце позолотило величественные вершины гор. Ник въехал во двор ранчо. Дрожа от нетерпения и ожидания радостной встречи, он проехал мимо дома. С тревогой взглянул на окно второго этажа. Ее окно. Он уже приготовил вопросы, на которые ему не терпелось поскорее получить ответы.
Она здесь? Что же она будет делать, когда увидит меня?
Гнедой тревожно и беспокойно кружил по загону. Ее любимец. Как нетерпелив, ожидая выхода молодой хозяйки. Ник улыбнулся, у него внутри все снова запело. Гнедой увидел Скаута, пронзительно заржал, бросился навстречу, поднялся на дыбы. Ник удивленно покачал головой. До сих пор ему трудно понять, как сумела Саманта приручить этого бешеного дьявола.
Даже Ника жеребец несколько раз сбрасывал. Ник расседлал Скаута, пустил в загон. Нежно похлопал гнедого по шее и заторопился к дому. Стремительно взбежал на крыльцо, вошел в пустой холл, снял шляпу, карабин, повесил их на оленьи рога, служившие вешалкой. Стук посуды и оживленные голоса доносились из столовой.
– Ты что, с ума сошел? Что за глупости? Ты совсем не знаешь, что делаешь, – гудел голос Джейка.
Ник усмехнулся.
– Как хорошо дома, – сказал он себе, пригладил рукой волосы и шагнул в комнату.
– Ник вернулся! – закричал Джефф. Он радостно улыбался. Голубые глаза на загорелом лице казались совершенно светлыми.
Джейк оценивающе оглядел его с ног до головы, сердито сказал:
– Вовремя ты объявился. Тут у нас неизвестно что происходит, – старик улыбнулся как-то очень невесело, отодвинул свободный стул и помахал Нику, – садись, мой мальчик. Ты поспел к завтраку.
– Я схожу скажу Розе, что надо принести еще тарелку, – засмеялся Ник, – он вошел на кухню. Роза склонилась над плитой. Ник встревожено огляделся. Роза была одна. А где же Саманта?
– Никки, добро пожаловать домой, – радостно улыбнулась Роза, помешивая мясо на сковороде.
Ник обнял ее и закружил по кухне. Потом нежно поцеловал в щеку и отпустил.
– О Боже, как вкусно пахнет, – сказал он, втянув ароматы жареного мяса и горячего печенья.
– Сдается мне, ты скучал по моей стряпне, – заметила Роза, шутливо ткнув его пальцем в ребро.
– Это уж точно. Нигде так вкусно не кормят, как в родном доме, – Ник снова чмокнул ее в щеку. – Если бы я уже не был женат, то женился бы только на тебе, – подшучивал он над пожилой женщиной. – Между прочим, где Саманта? Неужели она еще спит?
Улыбка сползла с лица экономки, глаза мгновенно наполнились слезами, Роза печально сказала:
– Она больше с нами не живет.
– Что ты хочешь этим сказать? – Ник почувствовал, что кровь отлила от его лица. – О Господи. С ней что-то случилось? – спросил он, боясь услышать в ответ что-нибудь страшное.
Роза, качая головой, схватила его за руку.
– Нет, нет, с ней ничего не случилось. С ней все нормально. Но ее здесь нет. Она уехала от нас.
Ник закрыл глаза и глубоко вздохнул. Схватившись за косяк двери, он чувствовал, что пол кухни плывет и качается под ногами, словно палуба корабля.
– Слава Господу, что она здорова, – он растерянно взъерошил волосы. Ему не верилось, что ее нет. Он был твердо убежден, что она здесь, в доме.
Роза сочувственно смотрела на него. Он огорченно вздохнул.
– Ничего не понимаю. Почему она уехала? Куда? Что произошло?
– Думаю, что на эта вопросы лучше отвечу я, – сказал Джефф, показавшись в дверях. Он взял с полки чашку, налил в нее кофе и протянул Нику.
– Пойдем. Мы тебе расскажем все с Джейком.
Ник растерянно поплелся за Джеффом. В столовой он сел за стол рядом с Джейком. Дед сидел нахмурившись.
– Я ничего не понимаю, – еще раз сказал Ник, он действительно растерялся, не знал, что ему следует предпринять.
– После того, как она увидела тебя в городе, она стала таять на глазах. Ничего не ела. Золотой Змей сказал, что она умирает внутри себя. Мы не могли, чтобы это продолжалось. Мы пытались сделать все, что в наших силах, но ничего не помогало. Потом я подумал, что если все расскажу, ей, может быть, станет легче.
– Вы рассказали ей? Ну и что же случилось? Что она сказала? – Ник затаил дыхание, ожидая ответа.
– Она плакала… – начал Джефф.
– Она плакала? – переспросил Ник. Он задрожал, расстроился.
– Сначала плакала, а потом, словно сошла с ума. Ты ведь хорошо знаешь, как могут сверкать эти зеленые глаза. Она так меня отчистила, что до сих пор уши болят. После этого попросила запрячь лошадь и отвезти ее в город. Ну, я сначала думал, она сейчас просто побесится и успокоится. Что-нибудь купит в городе, остынет и вернется, – Джефф опустил голову и вздохнул. – Когда она сошла вниз, я понял: она уезжает всерьез. Она как-то вдруг утихомирилась, перестала плакать, не сердилась больше. Была тихая и печальная. И очень спокойная.
– Ты хоть пытался отговорить ее? – спросил Ник.
– Да-а, – протянул Джефф. – Но она не осталась, – он расстроено вздохнул.
– Мы пытались поговорить с ней, остановить. Но она и слушать не захотела – твердо решила уехать. Сказала, что даже пешком пойдет, если надо, – добавил Джейк, – Джеффу больше ничего не оставалось, как отвезти ее в город.
– Значит, она в Каньон Спрингс? – успокоился Ник.
До Каньон Спрингс рукой подать. Он сейчас же поедет за ней.
– Она была там, но сейчас ее в городе нет, – сказал Джефф, – она куда-то уехала. Я был вчера в Каньон Спрингс, искал ее, но она ушла из отеля. По всему городу спрашивал, но никто ее не видел, – он как-то замялся. – Мне кажется, она, скорее всего, уехала на восток. Села в дилижанс и уехала.
– На восток? Куда на восток? – Нику стало дурно, словно его ударили в живот. К горлу подкатила тошнота.
Носовым платком Саманта вытерла испарину со лба. Ей стало душно в этой тесной комнатке. Она задыхалась. Здесь почти нечем дышать. Она была слишком взбудоражена и обеспокоена своим новым положением. Она встала с кровати и принялась расхаживать по комнате. Брезгливо оглядела обшарпанный шкаф с тусклым зеркалом, выцветшие красные розы на грязных обоях, запыленное снаружи окно, много раз штопанные кружевные занавески. Да, действительность была вовсе не такой радостной, как она мечтала когда-то. Девушка надеялась, что не пробудет здесь слишком долго.
Досадуя, она кусала губы. Нужно побыстрее убраться из Каньон Спрингс. И сделать это прежде, чем Макбрайды обнаружат ее. Она знала, что Джефф всюду разыскивает ее. А Ник, по всей видимости, еще не вернулся. Она поежилась, вдруг представив, как он разъярится. Сощуря глаза, убежденно решила: то, как живет она, его абсолютно не касается. Но если все обдумать трезво и всерьез, то все-таки касается. Если даже она не хочет иметь больше с ним дел, то, фактически, все еще является его женой.
Саманта гордо и решительно выпрямила плечи. У нее нет выбора. Кстати, если бы он оставил ее тогда в дилижансе, она не очутилась бы здесь. А была бы там, где ей надлежало. И если бы не его с Джеффом глупая шуточка, она знала бы к кому обратиться за помощью, и есть ли у нее где-нибудь родная душа.
К сожалению, другой работы для нее не нашлось. Она, конечно, не собирается заниматься ею всю жизнь, и кое-кто сочтет эту работу не вполне приличной. Но, во всяком случае, это работа честная.
Ей нужно заработать хотя бы на билет. Конечный пункт не имеет никакого значения, лишь бы подальше от Каньон Спрингс. Куда угодно. Даже, если она и не имеет ни малейшего представления о том, что будет делать там, куда приедет.
Выцветшее, но чистое одеяло на железной кровати с одной стороны сморщилось. Она подошла и разгладила складки ладонью. Выпрямившись, в который раз оглядела комнату. Все было чисто, в возможно идеальном порядке. Все, кроме ее жизни. Жизнь оказалась неудачной и несчастливой.
Она взяла со шкафа турецкий веер, стала махать им перед собой, надеясь чуть-чуть освежиться. Но веер был ветхий, перья разлетелись по всей комнате, тщательно уложенная прическа разлохматилась. Положив веер на место, Саманта посмотрела на закрытую дверь. Может распахнуть?
«Нет, если открыть дверь, они подумают, что я принимаю посетителей».
Она поежилась при этой мысли, потом посмотрела на стену, противоположную двери, и решительно сощурила глаза.
«Может быть, попробовать открыть окно?»
Подойдя к отверстию, которое было слишком маленьким, чтобы его можно было называть окном, отодвинула заштопанную кружевную занавеску, поднатужилась и изо всех сил потянула на себя перекошенную раму. Рама громко заскрипела и распахнулась.
По улице прогрохал фургон. Облако пыли взвилось в воздух, влетело в комнату. Дождавшись, когда пыль осядет, Саманта помахала рукой и облокотилась на подоконник. Выглянула на главную улицу. Слабый ветерок обвевал ее разгоряченное лицо, ласкал волосы.
Город жил своей обычной ночной жизнью. Магазины были закрыты. Редкие прохожие торопливо пробегали по улице. Грубый смех, звон посуды, да треньканье пианино слышались из салонов, соблазняя заглянуть туда тех, у кого еще звенели в карманах несколько монет.
На другой стороне улицы, полураздетые, раскрашенные, как куклы, девицы из «Красной Собаки», устроились на балконе, зазывали и соблазняли проходящих мужчин.
Саманте стало нестерпимо стыдно. Щеки загорелись. Она отдернула голову, боясь, как бы ее не приняли за одну из таких девиц.
В тени здания, в стороне от «Красной Собаки», неторопливо прохаживался мужчина. Саманта нахмурилась, вспомнив, что несколько дней назад она сама стояла на этом самом месте. Шляпа у мужчины была низко надвинута на лоб и скрывала лицо. Он бродил как-то лениво и бесцельно. В темноте плавал туда-сюда красный огонек.
«Что он делает? А вдруг наблюдает за моим окном?»
Саманта испуганно отстранилась от окна, вздрогнула от этой мысли. Но тут же ее внимание отвлекло громкое гиканье. Молодые всадники мчались вдоль улицы. Победители резко остановили своих коней у финишной отметки, которой служил верстовой столб. Они стали дружно хохотать и подшучивать над ковбоем, который прискакал последним. Потом спешились, стряхнули пыль с одежды, привязали коней и скрылись из вида под крытым крыльцом, над которым и находилась ее комната.
Субботним вечером ковбои хотят повеселиться в городе.
Саманта невольно улыбнулась. Они напомнили ей Джеффа. Странно, ей, наверное, надо было возненавидеть его. Она грустно вздохнула. Этот шалопай втянул ее в такую историю. По его вине она теперь страдает. Но вовсе не испытывала к нему ненависти. Джефф есть Джефф. Не мог он долго оставаться бездеятельным. Ему обязательно нужно что-то придумывать. После он будет искренне раскаиваться, если кому-то из-за его проделок будет плохо. Такой уж он уродился. Как птицы не могут не петь, так и Джефф не может не развлекаться.
Она снова вздохнула, и, не обращая внимания на уличный шум, подняла глаза на пылающее вечернее небо. Солнце скрылось за снеговыми вершинами Альта Пик. Они были окрашены последними лучами в землянично-розовый цвет. Опустив ресницы, словно отгородившись от грубой и горестной действительности, Саманта представила себя на ранчо у подножия горы. Она снова начала мечтать.
Сейчас бы она сидела на ступеньках крыльца, а вечерний ветерок освежал ее лицо. Она с удовольствием бы слушала стрекотание сверчка, вечерние серенады лягушек. А из темного леса на пастбище вышла парочка оленей, чтобы полакомиться сладкой травой. Они ходили бы по лугу грациозные, прекрасные, как сказка.
В чистом горном воздухе витает густой аромат полевой гвоздики и терпкий запах сосновой хвои. Ее муж вышел бы из дома, сел рядом с ней. Вместе они бы стали наслаждаться покоем и тишиной. И перебрасываться только им понятными фразами. А внутри нее шевелится зародившаяся новая жизнь. Она будет улыбаться, твердо уверенная в том, что именно здесь, в этом месте нужно сохранять и умножать свою семью.
Из-под опущенных ресниц выкатилась горячая слезинка. Медленно поползла вниз по щеке. Саманта подняла руку и стерла слезу пальцем. А вместе с ней – и мечты о том, чему никогда не сбыться.
Сердце снова заболело. Да, шути не шути, сердце Саманты пронзила Огненная Стрела из Чиянны. Она заплакала. Она все еще любила его.
– Будь ты проклят, Ник Макбрайд, – плакала она, до сих пор ей не верилось, что она могла быть такой глупой и довериться этому жестокому человеку.
Из соседней комнаты донеслось тоненькое хихиканье и грубый мужской смех. Эти звуки мгновенно вернули ее к жуткому настоящему. На улице совсем стемнело. Саманта, сдерживая слезы, неохотно отвернулась от окна.
Она подошла к дубовому шкафу, стала с неприязнью рассматривать себя в захватанном, немытом зеркале. Намотала на палец непокорную, выбившуюся из прически прядь, уложила ее к остальным волосам, концы которых шелковистыми спиралями ниспадали на плечи.
Внутри у нее стало волной подниматься отвращение к тому, что предстоит. Ее затошнило. Страх сковал все внутри ледяными пальцами. Она ухватилась за угол шкафа, чтобы не упасть, пальцы у нее побелели. Переживет ли она все это?
Выбора у нее не было. Она не могла… Да и ни за что не вернется назад на ранчо. Она не будет зависеть от Макбрайдов. Она заработает и соберет нужную сумму на билет.
Эта работа оказалась единственной, какую она смогла найти. Хозяин отеля оказался добрым человеком и предложил ей кое-что починить и пошить. Но Саманта понимала, что ему, вообще-то, ее работа не нужна. Она бы могла остаться у него, ничего не делая. Но гордость не позволяла ей этого. Она сама должна зарабатывать себе на жизнь. Поэтому, когда она все починила и прожила у него какое-то время, то стала искать другую работу.
Вздохнув, она отвернулась от зеркала и села на кровать, закрыв лицо ладонями. Матрас громко заскрипел под тяжестью ее тела. А в соседней комнате такой же матрас уже давно ритмично скрипел под стоны и хихиканье обитателей.
Она старалась не обращать внимания, не прислушиваться к этим звукам. Посидев на кровати и слегка успокоившись, достала черные чулки в сетку, собрала один пальцами, натянула на свою стройную ногу. Придержав чулок рукой, надела черную шелковую подвязку с красной розочкой и натянула ее вместе с чулком до бедра. Так же надела чулок на другую ногу. Обулась в хорошенькие черные лайковые туфельки на высоких каблучках.
Стала перед зеркалом, расправляя складки на неприлично короткой юбке. Поворачиваясь, оглядывала себя со всех сторон. Она густо покраснела. Да, конечно, она действительно выглядит, как наглая потаскушка, шлюха. Точь-в-точь, одна из тех девиц в «Красной Собаке», что сидят полуголые на балконе, зазывая мужчин.
– Тилли, если бы ты увидела меня сейчас?
Тилли? В памяти Саманты словно что-то щелкнуло. Пожилая женщина присела рядом с ней на корточки и перевязывает разбитое колено.
«Тилли! Дорогая ты моя. Как же я могла про тебя забыть?»
В ее сознании возникали различные образы. Они словно отражались в зеркале. Были просто отдельными, не связанными друг с другом, эпизодами. Маленькая седая леди. Няня. Тилли. Она воспитывала Саманту с самого рождения.
Она закрыла глаза. И тут же всплыла другая картина. На сочных зеленых лугах резвятся длинноногие жеребята. Конюшни с красными крышами. Ровные, выбеленные заборы протянулись на целые мили. А посередине лужайки – большой каменный дом. Белые стены, красная черепичная крыша. Это ее дом. Сторм Хейвен.
Эти чистые, полные затаенной нежности воспоминания стали смутными, растаяли, растворились в других. Но эти, другие видения всколыхнули в душе темное, ужасное. Саманта задрожала, схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть.
Она и какая-то девочка, кажется, ее зовут Кейти, бегут куда-то в темноте. Кто-то гонится за ними, кто-то их напугал. Ей страшно. Ноги стали, словно тряпичные, их сковал страх, они заплетаются. Саманта споткнулась, упала. Она зовет Кейти, но та уже скрылась, убежала куда-то, оставив ее одну. С трудом поднявшись, она бежит одна мимо каких-то темных деревьев. Заросли испанского мха мешают ей бежать. Она задыхается. Трясущиеся ветви старых дубов, словно чьи-то жадные руки хватают за одежду. Деревья окружили ее серебристо-зелеными коконами. Позади, в темноте слышится грубый смех. И вдруг он превращается в жуткий клич. Дрожащая, беззащитная, она стоит и смотрит, как на нее надвигается высокая фигура. Не в силах закричать, позвать на помощь, она просто пытается разглядеть лицо, заглянуть в глаза. Но вместо лица над телом плавает в черном воздухе ухмыляющаяся маска смерти. Саманта открыла рот, чтобы закричать, но не смогла выжать из себя ни звука, будто кто-то невидимый схватил ее за горло…
В дверь постучали. Слава Богу, этот ужас в прошлом. И сейчас она с облегчением вернулась в действительность. Сердце по-прежнему болело. Дрожа, она старалась выровнять дыхание. Часто заморгала. Глаза привыкали снова к сумрачной комнате. Видения прошлого ушли, исчезли. Но не перестали мучить.
И опять она была одна. Одна в комнате над салоном Молли.
Ник сел на место кучера в фургон, взял в руки вожжи. Повернулся к деду, стоящему на крыльце, стал успокаивать старика:
– Ну, не беспокойся. Я привезу и продукты, и патроны. А завтра утром отправлюсь ее искать.
Старик вздохнул, лицо его за эти дни еще больше постарело от тревоги.
– Нет, что мне теперь волноваться. Может быть, ты уговоришь ее вернуться. Только удастся ли тебе найти ее? – Джейк сокрушенно покачал головой.
Ник цокнул, и лошади неспешно направились к воротам. Фургон выкатился на дорогу, ведущую в Каньон Спрингс. Ник вздохнул и подумал о том, что еще ждет его впереди? Что еще может случиться с ним или с Самантой? Она все-таки возненавидела его. Случилось то, чего он так боялся. Он теперь ни малейшего представления не имеет, где она находится, куда ему направиться, чтобы найти наверняка. Слава Богу, он наконец-то вернулся домой.
Тряхнув вожжами, Ник направил лошадей на дорогу. Пользуясь тем, что он задумался, они так и норовят свернуть на обочину, где растет густая, пышная трава.
Было уже далеко за полдень, когда лошади процокали копытами по настилу моста. Фургон въехал в Каньон Спрингс. Ник объехал спящую собаку, остановил лошадей перед корытом, наполненным водой, привязал вожжи к столбу и вошел в магазин. Поздоровался, постоял, привыкая к полумраку. Вынул из кармана список товаров, составленный Джейком, протянул молодому, веснушчатому клерку.
Тот внимательно прочитал список, смущенно посмотрел на Ника и извинился:
– Я очень сожалею, мистер Макбрайд, но у нас сейчас, из нужных вам товаров, почти ничего нет. Патронов тоже нет. Мы ждем грузовой фургон. Он должен прибыть сегодня до темноты. Если вы сможете подождать, я непременно выполню ваш заказ, как только они разгрузятся.
– Проклятье! – проворчал Ник, подумал и засомневался: – А точно, он приедет?
Клерк закивал.
– Да-да. Только что прибыл дилижанс, они обогнали его. Грузовой фургон будет здесь через пару часов.
Ник вздохнул. Ему позарез нужны были патроны. Придется ждать.
– Хорошо, я зайду позже. Повозку оставлю здесь. Загрузите ее, как только сможете. Хотелось бы побыстрее получить товар.
– Хорошо, мистер Макбрайд, я позабочусь обо всем, – согласился клерк.
Ник вышел на улицу, раздосадованный, раздраженный. Постоял, и вдруг улыбнулся, решив, что свободное время использует для того, чтобы порасспрашивать о Саманте. Прищурившись от яркого солнечного света, он огляделся и направился в сторону отеля. В вестибюле отеля было сумрачно и прохладно. Ник подошел к конторке. Клерк – лысеющий средних лет мужчина, обедал в сторонке. Он неохотно оторвался от подноса.
– Чем могу служить, сэр? – спросил он и сморщился. Он был похож на кролика, нюхающего ветер.
Ник сдвинул шляпу на затылок, склонился к конторке.
– У вас недавно была гостья, молодая леди – Саманта Макбрайд. Красивая, рыжеволосая.
Клерк неспешно нацепил на нос очки в золотой оправе. Вынул из стола регистрационный журнал.
Открыв его, стал медленно водить по строчкам тощим пальцем. Палец застыл. Клерк взглянул на Ника поверх очков и недовольно сказал:
– Единственная молодая леди, которая здесь была, это – Саманта Сторм. Она выехала, – он резко захлопнул журнал, увидев, что Ник наклонился и пытается что-то прочитать.
– Это она, – Ник с трудом сдерживался, чтобы не вырвать у клерка книгу. – Вы знаете, куда она уехала?
Коротышка недовольно сморщился.
– Мы не допрашиваем наших постояльцев, когда они уезжают, – чопорно-назидательным тоном ответил он.
Ник хмуро посмотрел вниз на высокомерного коротышку.
– Может быть, она упоминала об этом в разговоре?
– Нет, такого я не припоминаю, – клерк снова понюхал воздух, встал из-за конторки и пошел доедать обед.
Ник гневно посмотрел вслед коротышке, резко повернулся и вышел.
«Он ни за что не сказал бы мне, если бы даже знал».
Он подергал ручку двери станции Уэльс Фарго. Закрыто. Никого нет. Ник вздохнул. Ну где же она? Станция закрыта, здесь он не сможет ничего узнать до утра.
В желудке у него давно посасывало, после завтрака прошло довольно много времени.
– Черт возьми! – проворчал он. – Больше податься некуда. Надо бы где-то поесть, – он ступил с пешеходной дорожки на проезжую часть. Сапоги по щиколотку тонули в мелкой, словно мука, пыли, перемолотой не одним десятком конских копыт. Ник направился в закусочную тетушки Гринн. За спиной послышалось гиканье, глухой топот. Поспешно отскочил на обочину за бордюрный камень, чтобы его не смяли верховые. Из-за угла вылетела группа всадников. Дикие выкрики, громкий хохот, соленые шуточки. Привязав лошадей у коновязи, ковбои шумной, беспорядочной толпой ввалились в салон Молли.
– Субботний вечер, – раздраженно пробормотал Ник. Он постоял, наблюдая за ковбоями. Вспомнил те беспечные дни, когда они с Джеффом так же проводили свободные вечера. А сейчас поведение парней показалось ему довольно глупым и пустым времяпрепровождением. Еще чуть постояв и поглазев на ковбоев, Ник открыл дверь кафе, вздохнул и удивленно покачал головой.
– Господи, наверное, я старею.
Ник плотно поел, подчистил все тарелки, расправившись с бифштексом, который ему подала тетушка Гринн. Настроение его не улучшилось. Остались тоска и озабоченность. Допивая кофе, он тяжело вздохнул. Черт возьми! Он должен, во что бы то ни стало, найти Саманту.
Расплатившись, вышел на улицу, постоял на крыльце, выудил из кармана сигару с обрезанным кончиком и прикурил. Выдохнув струйку дыма, посмотрел вдоль улицы, надеясь увидеть грузовой фургон. Площадка перед магазином была по-прежнему пуста. Город в этот вечерний час был безлюден. Все офисы и лавки закрылись, хозяева ушли домой.
Прислонившись к столбу, Ник представил себе главу семьи, сидящего за ужином. Его жена, симпатичная молодая женщина, расставляет по столу тарелки с чем-нибудь вкусным. Несколько ребятишек наперегонки подчищают тарелки, торопливо расправляются с едой, чтобы поскорее схватить кусок шоколадного пирога.
Тоска, серая и беспросветная, словно тяжелое чужое пальто, навалилась на плечи Ника. Вечерний ветер принес обрывки мелодии из салона. Ник подумал и решил зайти в салон к Молли. Не докурив сигару и до половины, он швырнул ее в сторону и решительно вошел через вращающиеся двери.
Пол в зале был посыпан свежими влажными опилками. Ник прошел к бару, обнял за плечи блондинку средних лет, чмокнул ее в шею.
– Привет, красотка.
– Посмотрите-ка, кто это к нам пришел, – Молли повернула голову, чмокнула Ника в щеку. В голубых глазах плясали лукавые, веселые огоньки, она радушно улыбалась. – Ник, я уже начала подумывать, что ты где-нибудь снес себе башку или умер. И ветер заносит твою могилку песком. Где это ты так долго шлялся, бродяга?
– Ты мне все равно не поверишь, Молли, если я расскажу, – ответил Ник, тяжело вздохнув.
– Садись, выпей пивка, – предложила хозяйка, хлопнув ладонью по стулу рядом с собой, потом обратилась к бармену: – Джо, налей-ка Нику кружечку и запиши на счет заведения.
– Спасибо, – поблагодарил Ник, сел, и подхватил со стойки полную кружку, сделал первый глоток, наслаждаясь резким горьковатым вкусом пива.
– Я слышала, ты на какое-то время уезжал? – спросила Молли заинтересованно поглядывая на Ника. – Ты только что вернулся, по всей видимости?
– Да, сегодня утром.
За окнами послышался грохот, скрип колес, ржание лошадей. Ник вскочил, выглянул за дверь. Мимо салона проехал огромный, тяжело нагруженный фургон, запряженный четверкой мулов. Фургон подкатил к магазину и остановился перед дверями.
– Наконец-то, – сказал Ник, вернувшись к Молли. – Я дожидаюсь, когда привезут товар.
– Чарли потребуется не один час, чтобы разгрузиться. Отдохни пока у меня, – предложила Молли.
Ник снова уселся на высокий стул, стал не спеша потягивать пиво. Подняв глаза, он заметил, как хозяйка подмигнула бармену.
Джо ухмыльнулся и подмигнул ей в ответ. Ник сердито сощурил глаза. У него было ощущение, что он попал к заговорщикам.
– Что ты еще замышляешь, Молли? – озадаченно спросил он. Она сейчас была похожа на кошку, застигнутую врасплох, с усами, выпачканными сметаной. Засмеявшись, она загадочно ответила:
– Да ты сам этому не поверишь…
Она не договорила и кивнула ему в сторону сцены. Кто-то заиграл на пианино, Молли схватила его за локоть.
– Ты пришел вовремя, Ник. Послушаешь нашу новую певицу.
Ник удивленно оглядел полутемный зал. Свободных мест не было, ковбои сосредоточенно уставились на сцену.
– Ого, сколько сегодня у тебя посетителей!
– Еще бы, сегодня она поет у нас впервые, всем хочется послушать новенькую, поглазеть на нее, – засмеялась Молли.
Ник допил пиво, поставил кружку на стойку. Встал.
– Пойду-ка я лучше помогу Чарли разгрузиться. А то придется проторчать в городе всю ночь, – он ласково похлопал Молли по руке. – Спасибо за пиво.
– Приходи еще. Да, Ник, – позвала Молли, когда Ник был уже в дверях. – Ты разве не останешься, не послушаешь нашу новую певицу?
Ник недовольно поморщился, вспоминая, как он по ошибке принял Саманту за одну из девочек Молли.
– Нет, Молли, – вздохнул он, медленно повернулся и пробурчал себе под нос: – Мне на всю жизнь теперь хватит твоих певиц.
Дверь захлопнулась за ним. Вслед ему низкий гортанный голос с хрипотцой уже выводил:
«Я была хорошей девчонкой, пока не явился ты,
Обещал мне счастливую жизнь,
но разрушил мои мечты. Покорив мое сердце,
ты клялся, что будешь вечно со мной.
Уходя, посмеялся. Теперь мне плакать одной…»
Настроение у Ника чуть-чуть улучшилось после разговора с веселой хозяйкой салона. Он зашагал по улице в такт мелодии. Ему всегда приятно встречаться с Молли. Он усмехнулся. Она, кажется, не собирается разоряться из-за того, что он бросил пить. Наоборот, ее дела идут лучше и лучше. Он шагал, напевая про себя простенькую, запоминающуюся мелодию, которую пела девушка. Может, стоило задержаться. Кстати, у новой певицы довольно неплохой голосок. Ничего страшного, у него еще будет время зайти и послушать ее в другой раз.
И вдруг у него перехватило дыхание. Он застыл на месте, как вкопанный. Этот голос. Внимательно прислушался. Песня была уже еле слышна. Нет, не может такого быть! Ник мотнул головой, словно пытался стряхнуть с себя наваждение. Потом резко повернулся и, громко топая сапогами, почти ворвался в салон.
