Глава двенадцатая
Келли всматривалась в мелькавшие вокруг лица, искала Грэхэма. Увидев его в толпе пассажиров, стала махать рукой. На ее лице появилась улыбка.
— Келли! — кричал Грэхэм, пробираясь в толпе. Он заключил ее в свои объятия, крепко прижал, а затем приподнял и закружил.
У Келли перехватило дыхание. Она засмеялась, держась за него.
— Какой восторг!
— Ты не можешь меня ни в чем винить, — сказал он. — В течение недель я слышал только твой голос по телефону.
— Не говори мне, что ты меня забыл! — дразнила его Келли, поглядывая на него сверху и улыбаясь.
— Правда, я очень скучал, — Грэхэм рискнул ее поцеловать в губы, сомневаясь, имеет ли на это право. Но губы Келли ответили на его поцелуй, страстноTM ожидая большего. Грэхэм поцеловал ее еще раз, затем отпустил, отступив на шаг и лаская по щеке. — Я не мог забыть такое красивое лицо, как у тебя.
Келли покраснела. То ли от комплимента, то ли оттого, как отреагировала на его поцелуй.
— Почему бы нам не получить мой багаж? В нашем распоряжении всего семьдесят два часа. Давай не будем терять время здесь.
Грэхэм улыбнулся, обнял Келли за талию, притягивая ее ближе.
— Давай пойдем, — сказал он, беря инициативу в свои руки.
Келли наслаждалась близостью Грэхэма, старалась приноровиться к его шагу.
Грэхэм и слышать не хотел, чтобы Келли остановилась в гостинице. Он снимал квартиру на Уэст семьдесят пять и предложил Келли комнату для гостей.
— Конечно, ты можешь разделить с хозяином спальню, — сказал он, внося багаж Келли. — Если, конечно, захочешь, — быстро поправился он. «Как он мог сказать такое?» — бранил себя Грэхэм. Ему хотелось, чтобы все было хорошо во время этого уик-энда. И не желал что-нибудь испортить. Келли так не похожа на Диану. У нее просто отсутствовали тщеславие и эгоизм. Она излучала тепло… благородство… любовь. Грэхэм был не из тех, кто верил в любовь с первого взгляда, но с Келли это было так.
Келли застенчиво улыбнулась, стараясь скрыть приятное волнение.
— Посмотрим. Для начала подходит комната для гостей. Возможно, я изменю свое решение попозже, — лукаво сказала она.
Келли необходимо было побыть какое-то время вместе с Грэхэмом. Она не собиралась сразу же закатываться с ним в постель. Хотелось привыкнуть к нему, и дать событиям возможность развиваться постепенно.
Может, она романтична, но ничего не могла поделать с собой. Ей нужна была духовная близость, прежде чем предпринять такой решительный шаг. В конце концов, они с Грэхэмом только начинали строить свои отношения. Телефонные звонки положили начало, но этот уикэнд должен скрепить их усилия.
Вспомнив, что она чувствовала в аэропорту, — ожидание… грусть… и ощущение того, что она желанна, — все это заставило Келли желать большего. Они смогут таким образом начать свой уик-энд.
— Почему бы нам не посмотреть достопримечательности? — весело предложила она. — Я могу распаковать вещи попозже.
До конца дня они ездили из одного конца Манхэттэна в другой. Покатались в экипаже по центральному парку; совершили путешествие в деревню, где остановились в Доме актеров, в котором выступал Грэхэм. Театр был темным и безмолвным. Грэхэм провел Келли в первый ряд, затем вскочил на сцену и начал читать отрывки из своих ролей, словно выступал перед полным залом. Келли пришла в восторг, и когда он закончил, вскочила и неистово зааплодировала. Они посетили музей современного искусства. Успели посмотреть фильм «Фантом оперы», завершив свой вечер обедом в таверне на Грин стрит.
Весь этот день Келли и Грэхэму было хорошо вместе. Они постоянно разговаривали, обращая внимание друг друга на встречавшиеся достопримечательности. И, словно по взаимной договоренности, их руки смыкались, а взгляды, которыми они обменивались, обещали с наступлением ночи быть более откровенными.
Грэхэм и Келли вернулись домой в полночь. Как только Келли сняла свои лакированные туфельки, Грэхэм закрыл квартиру на ключ.
Келли прилегла на диван, потирая пальцы ног.
— Ноги болят от такой беготни.
Грэхэм стал перед ней на колени и взял в руки ее ступню, обтянутую черным чулком, делая массаж.
— Ну как, легче?
— Божественно.
Рука Грэхэма двинулась вверх до лодыжки.
— А здесь?
— Чудесно.
Ноги Келли слегка раздвинулись, давая возможность Грэхэму продвигаться вверх.
— Мне можно и повыше? — спросил он, достигнув колена.
— Да, — прошептала Келли. В горле у нее пересохло. — Да.
— Ты в этом уверена?
Келли кивнула головой. Ей хотелось ощущать прикосновения Грэхэма всем телом… ласкающим ее наиболее чувствительные места… приносящим ей удовлетворение, которого она так хотела.
Рука Грэхэма достигла ее бедра и остановилась на резинках пояса для чулок. Он отстегнул застежки на одной ноге, сняв быстрым движением тонкий, прозрачный черный чулок, и перешел к другой ноге. Когда он справился с этим, стал расстегивать на спине ее черный вечерний пеньюар из прозрачного шелка.
Келли понимала, что в ее жизни наступает момент, которого еще не было с ней никогда, и предвкушала его. Она впервые будет заниматься любовью. Раньше она всегда держалась в стороне от противоположного пола… делая вид, что ее это не интересует… не обращая внимания на желания, которые охватывали ее… не желая пользоваться случаем. И все потому, что мать постоянно твердила ей:
— Ни один мужчина не будет хотеть тебя.
Словесные нападки Дианы всегда составляли часть жизни Келли. Сколько Келли помнила себя, Диана всегда ругала ее за недостатки во внешности, строго определяя, что она может носить, а что нет, критикуя ее успехи в школе, позоря перед гостями до тех пор, пока щеки ее не начинали гореть от унижения, а глаза наполнялись слезами.
— Келли — интроверт, — обычно говорила Диана, представляя ее своим гостям. — Она боится собственной тени. Я даже не знаю, откуда это у нее. Мы с Эдамом всегда были в центре любой компании. Но стоит только ей сказать «бу», и она подпрыгнет на пять футов. Что, это неправда, Келли?
Келли всегда боялась что-то не так сказать, не так повернуться, не так посмотреть, чтобы, когда они останутся одни, не получить за это нагоняй. Поэтому стояла, не отрывая глаз от пола, только кивая головой в знак согласия. В таких случаях, вместо того, чтобы остаться и представиться гостям, Келли просто уходила, не желая доказывать, что Диана неправа. Таким образом, Диана всегда оставалась в центре внимания.
И еще была одна хорошо знакомая нотация:
— Стой прямо! Почему ты всегда сутулишься? И сделай что-нибудь со своими волосами! Почему они всегда у тебя висят и не уложены? Ты совсем не похожа на меня, неужели не можешь хотя бы постараться выглядеть лучше? — при этом Диана насмешливо смеялась: — Надо признать — ты не красавица, и мальчики навряд ли будут обивать твой порог. Но ты могла бы попытаться выглядеть хоть чуть-чуть привлекательнее.
Из-за постоянной критики Дианы Келли избегала смотреться в зеркало… не желая видеть себя, ненавидя то, что там видела… так как видела то, на что всегда указывала Диана.
И вдруг все изменилось в тот вечер, когда отмечалось ее шестнадцатилетие.
Ее день рождения собирались отпраздновать в Беверли Вилшире. Более ста гостей было приглашено на это событие, и Диана не пожалела денег. Келли подозревала, что Диана устраивала этот праздник больше для себя, чем в честь своей дочери.
В шесть часов в своей спальне Келли с отчаянием смотрела на праздничное платье, которое мать выбрала для нее.
Бежевого цвета, из дорогой материи и закрытое, платье Келли совершенно не нравилось. На свое шестнадцатилетие ей хотелось одеть что-нибудь более красивое, изящное, привлекательное. Почему мать выбирала ей всегда бесформенную одежду, скучную и всегда одного и того же цвета — бежевого?
Келли не хотела смириться с этим в день своего рождения и стала рыться в своем гардеробе, пытаясь найти что-нибудь более подходящее, как вдруг раздался стук в дверь ее спальной комнаты.
— Кто там? — спросила Келли, оторвавшись от своих поисков.
— Ты в приличном виде? — послышался знакомый голос.
Келли захлопнула створки гардероба.
— Дядя Дэниэл! — Она быстро надела халат, прежде чем широко распахнуть двери спальни. — Что ты делаешь здесь?
Она увидела, что у ее крестного подмышкой торчала большая белая коробка, а за ним стояли два незнакомых человека — мужчина и женщина.
Дэниэл ввел их в комнату.
— Келли, сейчас тебя первоклассно обслужат. Сегодня твой вечер блистать, милая! — Он указал на женщину, — это Моника. Она сделает тебе макияж. А это Брус, он, займется твоей прической. — Дэниэл крепко обнял Келли и поцеловал, прежде чем вручить коробку, которую принес для нее. — Это новое платье ты наденешь вместо той бежевой тряпки, которую мне вчера показывала. Оно красивое, облегающее и ярче по цвету. Келли заглянула в коробку.
— Дядя Дэниэл, оно роскошно!
— Я не могу ждать, пока ты его примеришь. Мне лучше уйти поскорее. Если эта злая ведьма меня поймает здесь, я пропал, — он посмотрел на Монику и Бруса. — В вашем распоряжении девяносто минут, за это время Диана вернется из Вилшира, поэтому не теряйте времени даром.
Они так и сделали. После шампуня с кондиционером, Брус уложил ее волосы, высушил их феном, и теперь они лежали пышной гривой.
Моника придала бледным губам Келли цвет созревшего на солнце фрукта; щеки покрыла теплым персиковым оттенком; тушь и тени для век были подобраны тоже в тон, подчеркивая глаза Келли цвета синего кобальта.
Ни Брус, ни Моника не разрешали ей смотреть на себя в зеркало, сказали, чтобы она подождала, пока не оденется полностью. Как только они ушли, она быстро облачилась в неотрезное по талии, цвета жадеита, шелковое вечернее платье, которое принес Дэниэл. Оно прекрасно на ней сидело, облегая и подчеркивая ее стройную фигурку.
Затаив дыхание, Келли прикрыла глаза и лишь краешком глаза глянула в зеркало. У нее перехватило дыхание, и она широко распахнула глаза: эффект был потрясающий, просто бесподобно, она не верила своим глазам. Неужели это она, Келли? Такая красивая? Неужели?
Келли осторожно приблизилась к зеркалу; ее образ увеличивался с каждым сделанным шагом; каждое ее движение отражалось, в зеркале. Это была она! Она!
Но радость, испытываемая Келли, оказалась мимолетной: пока она крутилась перед зеркалом, дверь ее спальни со стуком распахнулась — в дверном проеме стояла Диана, эффектно сияя золотисто-медовыми волосами. Уложенные локонами и поднятые вверх, они подчеркивали ее скулы. На ней было черное шелковое платье.
Келли, при виде ее, вспомнила слова Дэниэл а: «Злая ведьма». Как он это верно подметил. Келли нервно сглотнула.
— Ты все еще?..
Диана мгновенно замолчала, ее фиалковые глаза расширились от увиденного.
— Что ты сделала с собой?
Это был не визг, не крик… это был леденящий душу шепот.
У Келли застыла в жилах кровь.
У Дианы от злобы побелели скулы, которыми она так гордилась.
— Не надейся, что я позволю тебе в таком виде выйти из дома.
Келли еще раз взглянула на себя в зеркало, прежде чем набраться смелости. Затем повернулась к матери лицом.
— А почему бы и нет? Что тебе не нравится? — осмелилась она спросить. Я думаю, что выгляжу хорошо.
— Хорошо? Ты думаешь, что хорошо выглядишь?!
Диана вспыхнула. Схватив Келли за шею, она лицом тыкала ее в зеркало.
— Посмотри… Хорошенько посмотри… Ты размалевана как шлюха!
— Нет. — Келли попыталась выскользнуть из рук матери, но Диана держала ее крепко. Схватив баночку с кремом, она бросила крем в лицо Келли. — Убери эту грязь с лица, а потом сними это платье.
— Нет!
— Ты сделаешь это сейчас же!
— Нет, — упрямо отказывалась Келли… Она не станет ничего менять в своем облике. Не станет.
— Если ты не уберешь этот макияж сию минуту и не переоденешь платье, твоего вечера не будет.
— Ценя это не волнует. — Келли решительно посмотрела на мать, бросая вызов. — Это твои деньги пропадут. Если меня там не будет, ты будешь выглядеть дурой.
Лицо Дианы побагровело от гнева.
— Ты, неблагодарная маленькая негодяйка! — взорвалась она, выпуская Келли и толкая ее на кровать. Келли упала на покрывало. — И это после всего, что я сделала для тебя! После всего, что я дала тебе! — она пальцами захватила крем и бросила жирный сгусток в лицо Келли. Прижав дочь к кровати, она в бешенстве стала размазывать крем по ее лицу. Келли пыталась сопротивляться. Часть крема упала на ее новое шелковое платье и попала на волосы. Диана вновь схватила баночку, судорожно выбирала крем и яростно растирала им лицо Келли, словно хотела стереть с лица даже кожу.
— Прекрати! — кричала Келли, вытирая лицо и кашляя, пытаясь оттолкнуть Диану. — Прекрати!
Диана сбросила ее с кровати на пол. Келли упала со стуком, а мать все продолжала бросать горстями крем в рыдающую дочь.
— Ужасно. Это просто ужасно, — куковала Диана, когда убедилась, что банка опустела. Взглянув на Келли, как ни в чем не бывало, она сказала:
— Ты в беспорядке. Ну, не беспокойся. Еще успеешь прихорошиться, — она бросила банку от крема и аккуратно обтерла руки. — Я жду тебя внизу.
— Не жди, — твердо выкрикнула Келли, не желая, чтобы та видела слезы, которые навертывались у нее на глаза. — Я не пойду.
— Пойдешь, — приказывала Диана стальным шепотом уже из-за двери, — иначе я обрежу тебе волосы до последнего дюйма ночью, пока ты будешь спать.
Келли невидящим взором посмотрела с недоверием на мать и поняла, что та не шутит.
— В твоем распоряжении осталось пятнадцать минут.
Келли пришла на свой юбилей. Когда Дэниэл увидел, как она выглядит: на ней не было платья, подаренного им; волосы на макушке висели «хвостиком»; на лице ни следа макияжа, — он был удивлен. Моника и Брус сказали ему, что перерождение Келли было потрясающим.
— Келли, что произошло? Где моя Золушка?
— Простите, дядя Дэниэл, — стараясь объяснить, она подумала о том, что сделать это невозможно. Пытаясь не заплакать, пока не уйдет, и боясь, что не выдержит и расскажет ему всю эту ужасную историю, она только и смогла сказать: — Это была не я.
Но испорченный день рождения дал ей возможность одним глазком взглянуть на девушку, которой она могла быть… девушкой, которой она была. И все, что оставалось ей делать, — это ждать, когда исполнится восемнадцать, и закончить колледж. Только тогда она будет свободна.
…Однажды, уже занимаясь в Нью-йоркском университете, Келли привела себя в порядок. Мальчики начали обращать на нее внимание, приглашая на свидания. Это было приятно, но занятия поглощали почти все ее время. И все-таки Келли постепенно привыкала к своему новому облику, думая о том, что как следует окунуться в студенческую жизнь она еще успеет. Но не успела и оглянуться, как оказалась втянутой в эту самую жизнь, подружившись со своей соседкой по комнате Джил Крамер.
Джил Крамер очень быстро стала ее лучшей подругой. Она всегда находилась в центре почти всех университетских событий. Если устраивался вечер, Джил узнавала подробности и была там, рассказывая обо всем Келли. Скоро и Келли стала ходить на вечера. Она почувствовала, что ей все легче и легче общаться с противоположным полом. Келли стала встречаться с одним парнем. Но всегда, когда дело доходило до интимных отношений, она отступала — в ее памяти сразу всплывали насмешки матери.
— Ты не будешь нужна ни одному мужчине. Тебя ждет одиночество, Келли, одиночество! Всегда! Потому что ты это заслужила!..
Келли отбросила ужасные воспоминания. Она не, собиралась портить этот момент. Нет! Больше не будет того, что случалось раньше. На этот раз поворота назад не будет.
— Что-то не так? — спросил тревожно Грэхэм, почувствовав состояние Келли.
Келли задрожала под его взглядом, увидев, как его это взволновало…
— Люби меня, — прошептала она, притягивая его ближе. — Люби меня.
* * *
Габриэль открыла глаза навстречу субботнему утреннему солнцу и увидела голый зад Марка Бауэра.
— Куда это ты собрался? — промурлыкала она, пытаясь схватить его за заднее место.
Марк деликатно уклонился от ее хватки.
— На студию. У меня много работы.
— В субботу? — Габриэль отбросила в сторону простыни, открывая свое обнаженное тело в соблазнительной позе. — Работай здесь.
Марк застонал. Желание обладать Габриэль снова вспыхнуло в нем… Начиная с прошлой недели, когда она оказалась в его постели, он никак не мог насытиться ею. Когда он меньше всего ожидал, она появлялась, предлагая себя. Марк пытался бороться с собой, но Габриэль представала перед ним обнаженной, и он поддавался соблазну, в глубине души сожалея об этом. Здравый смысл сразу улетучивался, когда дело доходило до Габриэль. Для нее заниматься любовью означало потакать своим самым чувственным слабостям.
— Давай, Марк. Сегодня суббота, — поторапливала она его, неутомимо лаская пальцем промежность. — В нашем распоряжении целый уик-энд.
Марк почувствовал, что сдается. Но ему действительно нужно было идти в студию. Там его ждала уйма всяких дел. И этот флирт с Габриэль выбивал его из графика. Нужно покончить с этим, пока его не затянуло слишком далеко. Пока еще не поздно.
Он отрицательно покачал головой.
— Не могу.
Габриэль протянула руку.
— Ты можешь, да, ты можешь, — прохрипела она, задыхаясь. — Только я это знаю, только я. Ты можешь.
Стойкость Марка растаяла, и он вернулся в кровать.
* * *
— Завтрак в постели, — объявил Харрисон, ставя поднос на колени Грейс. Булочки, земляничный джем, кофе и сок.
— Впечатляюще, — похвалила Грейс. Она пальцем взяла джем из вазочки, пробуя его. — М-м-м. Свежий.
— И кое-что еще, — добавил Харрисон, пряча руку за спиной.
— Не держи меня в неведении, дорогой, — бормотала Грейс, откусывая булочку с земляничным джемом.
Харрисон торжественно показал то, что прятал за спиной.
— Пятьдесят страниц моего киносценария.
— Харрисон! — вскрикнула Грейс, — протягивая руки к тексту. — Мне можно его прочитать?
Харрисон отвел руку назад, отрицательно качая головой.
— Пока нет. Он вчерне и еще не закончен.
-. Ну, Харрисон. — Грейс надула губы. — Я хочу его прочитать. Почему ты не хочешь показать хотя бы те страницы, которые уже отредактировал, уж если не хочешь показать все?
— Я хотел доказать тебе, что я работаю, — он положил текст на пол, ложась к Грейс в постель. — Я это делаю для тебя, Грейс. Ты мое вдохновение.
— Уверена, то, что ты написал, чудесно. — Грейс пальцем макнула в вазочку с земляничным джемом. — Так как ты не даешь мне его почитать, давай воспользуемся этим уик-эндом на полную катушку. Не так уж часто эта Габриэль уходит, давая нам возможность порезвиться.
Харрисон медленно произнес:
— Д-а-а, хотелось бы мне знать, куда эта блудливая кошка унеслась.
— Какое нам до этого дело? — Грейс развязала тесемки на шелковой пижаме Харрисона. Набрав земляничного джема на палец, она стала смазывать его возбуждающийся член, наклонись к нему лицом. — Я люблю ягоды на завтрак, а ты?
* * *
Келли проснулась от необычайного, сладостного ощущения. Пара теплых сильных рук держала ее, притягивая все ближе; одновременно она чувствовала поцелуи, которыми осыпали ее плечи, шею, а затем и губы. И она блаженствовала от этих прикосновений, еще полусонная, не веря, что все это происходит с ней.
— Грэхэм, — забормотала она, — поворачиваясь к нему лицом и открывая глаза. Она увидела его серые глаза, излучавшие тепло.
— Доброе утро, милая леди, — приветствовал он ее, нежно целуя в губы. Как спала?
Келли любовно провела пальцами по его голой, словно высеченной умелым скульптором груди и посмотрела ему в глаза, легким движением пробежавшись по своим взъерошенным волосам.
— Чудесно. И мне снились волшебные сны.
— О каком-нибудь любовнике? — хрипло спросил он, снова припадая к ее губам.
Келли страстно ответила на поцелуй, полная горячего желания воссоздать волшебство предыдущего вечера.
— Моего единственного любовника, — шепнула она, на миг оторвавшись от него.
«Грэхэм. Да, он прекрасный любовник», — подумала она. Все, что он делал, доставляло ей необыкновенное удовольствие. Когда Келли шепнула ему на ухо, словно ее мог услышать кто-то другой, кроме Грэхэма, что она девушка, его действия стали еще нежнее и медленнее. Грэхэм, прижимаясь горячей щекой к нежной щеке Келли, воспаленными от желания губами бормотал, чтобы она не беспокоилась… что их близость будет во всем такой же чудесной, какой она ее представляет.
Келли знала, чего следует ожидать, когда Грэхэм войдет в нее… она ожидала боль… и совсем не предполагала реакции своего тела. Но, соединившись с ним, слилась с его телом, охваченная лихорадочным желанием… казалось, она никогда не насладится им, его запахом… вкусом. Ей хотелось раствориться в нем, и она ответила на его движения лихорадочной требовательностью, острым желанием получить сексуальное удовлетворение.
Теперь, в его объятиях, плотское желание вспыхнуло с новой силой. Келли плавно скользнула на Грэхэма, прижавшись к нему шелковистым телом, проделывая такие бесстыдные движения, что Грэхэм даже удивился.
— Мне нравится леди, которая знает, чего она хочет.
Келли сильнее прижалась к Грэхэму, соски ее моментально набухли, стали упругими и торчали в разные стороны. Она поводила ими по губам Грэхэма, внося предложение:
— Почему бы нам не провести все утро в постели?
— Только утро? А как насчет того, чтобы весь день? — внес полную ясность в утренние занятия Грэхэм. — Как ты к этому относишься?
— О-о-о! — только и могла она сказать.
Зубами он любовно покусывал груди Келли. Затем притянул ее поближе и с удивительной легкостью лег на нее. У Келли перехватило дыхание, когда он, находясь уже в состоянии эрекции, коснулся твердым членом ее бедра. Трепет ожидания охватил ее. Она не могла дождаться, когда будет ему принадлежать снова.
— Что ты на это скажешь? — требовательно спросила она, задыхаясь.
— Мне это очень нравится. — Грэхэм медленно вошел в Келли. — А чего мы ждем? Давай начнем.
* * *
Питер любовался прекрасным видом побережья. Перед его взглядом тянулся желтый песчаный пляж. Легко волновался океан, лаская берег прозрачно-зелеными языками волн. Хотя Питер не любил признаваться в этом кому-либо, но он был рабом солнца. И если представлялся такой случай, как сейчас, он старался извлечь из него максимальную пользу, чтобы позагорать.
Он уже находился на побережье три часа. С закрытыми глазами, смазанный маслом для загара, он наслаждался субботним солнцем, как вдруг почувствовал нависшую над ним тень.
Открыв глаза, прикрыв их ладонью от солнца, он сел, вглядываясь в стоявшего над ним человека. Раньше он его никогда не встречал.
Незнакомец отличался тонкими чертами лица, длинными выгоревшими на солнце волосами. Хорошего сложения грудь и точеные руки и ноги отливали золотисто-коричневым загаром. Холодные синие глаза внимательно изучали Питера. Он был очень хорош собой.
Мужчина с дружелюбной улыбкой протянул ему руку.
— Привет, меня зовут Барри. У меня кончилось масло для загара, и я хотел бы занять у тебя.
Питер приподнялся, подавая ему свою бутылку.
Барри поблагодарил. Вылив немного масла себе на руки, он стал растирать тонким слоем свою грудь и руки, затем ноги и плечи. Закончив эту процедуру, Барри спросил:
— Можешь мне оказать еще одну услугу?
— Какую?
— Не натрешь ли мне спину?
— Ну, это не проблема, — согласился Питер.
Барри сел перед ним, передав бутылку с маслом. Выливая небольшими порциями масло на спину Барри, Питер начал ее растирать.
— Равномернее, — говорил Барри, двигая спиной под руками Питера. Сильнее. Втирай как можно глубже, — он подвинулся поближе к Питеру. Расстояние между ними сократилось, что заставило Питера расставить ноги.
Барри внезапно провел рукой по ноге Питера.
— Похоже, тебе тоже необходимо втирание.
При этих словах Питер отшатнулся от него, сильно смутившись. Его выдала возникшая внезапно эрекция. Это было очень заметно.
— Что-нибудь случилось? — повернулся к нему Барри, и в его глазах промелькнуло понимание.
— Ничего — ответил Питер, заикаясь. — Все.
— Похоже, твоя спина тоже нуждается в небольшом количестве масла. Позволь мне отплатить за услугу.
— Н-н-е-е-т, не надо, — попытался отказаться Питер, но Барри уже крепко обхватил его за талию, доставая масло для загара.
— Я настаиваю.
Уложив Питера так, что ноги того оказались между его ногами, Барри, упершись коленями в песок, стал растирать его спину.
— Ну, как?
— Хорошо.
— Только хорошо? — Барри больше прижался к Питеру, и тот почувствовал его сильную эрекцию. — Ну, как насчет этого?
Питер не знал, что и ответить. Обычно он сам искал человека для связи и всегда контролировал ситуацию. Его сексуальные привычки всегда отделялись от его повседневной жизни. А сейчас его соблазняли прямо на побережье на виду у всех!
— Ты готов, — хрипло сказал Барри ему на ухо. — Почему бы нам не поладить? Мы можем пойти в воду или, если хочешь, пойдем ко мне… У меня дом на побережье. Мы сможем принять душ…
Приглашение было соблазнительным, и от Питера зависело, принять его или нет.
Рука Барри скользнула по талии Питера, опытными движениями он стал ласкать его спереди.
— Ну?
Питер не удержался. Прикоснувшись рукой к руке Барри, он стал гладить ее сверху донизу. Его эрекция нарастала, требуя облегчения.
— Пойдем, — ответил Питер.
* * *
Дэниэл подпрыгнул на упругой доске для ныряния, пролетел в воздухе и плавно вошел в отливающую голубизной воду бассейна.
Под калифорнийским жарким солнцем он проплыл свои обычные десять кругов и еще десять, чтобы сбросить адреналин, накопившийся в крови от мыслей, переполнявших его голову.
Рано утром ему позвонил агент. Роль Эрика Томаса предлагали ему. За последнее время ему ничего больше не хотелось так сильно, как получить эту роль.
Дэниэл рассекал воду широкими мощными взмахами, чтобы сбросить напряжение. Он чувствовал себя чертовски везучим, словно ему было по плечу завоевать весь мир.
Выйдя из бассейна, Дэниэл растерся полотенцем, затем смазал себя солнцезащитным кремом. Поддерживая здоровый загар, он никогда не злоупотреблял солнцем. Меньше всего ему хотелось обгореть и иметь огрубевшую кожу.
Надев короткие шорты, Дэниэл уселся в шезлонг. Рядом фланировал Джейм, потягивая через соломинку коктейль «кровавая Мэри».
— Почиваешь на лаврах? — подкалывал Джейм. — Пытаешься иметь приличный загар для хорошенького мальчика Дрю Стерна?
— Заткнись! — резко приказал Дэниэл. Это были обычные перепалки с Джеймом. С каждым днем тот вел себя все отвратительнее. Его колкости отталкивали Дэниэла. Создавалось впечатление, что Джейм пытается балансировать до крайней грани, пока у Дэниэла не лопнет терпение.
— У-у-у! — воскликнул Джейм. — Ты повышаешь голос. Почувствовал свою силу, Дэни?
Дэниэл закрыл глаза, делая вид, что не обращает на эти выпадки внимания.
— Не теряй напрасно время, любимый, — заявил Джейм. — Дрю Стерн — прямой как стрела. Ты не затянешь его в постель. Спорю, ты этого хочешь, не так ли, Дэни? Тебе хочется попробовать Дрю Стерна, но у тебя ничего не получится. Я единственный, кто считает такого старого окурка, как ты, привлекательным.
Дэниэл широко открыл глаза.
— Убирайся! — яростно потребовал он, вскакивая на ноги. — Убирайся!
Джейм усадил Дэниэла обратно в шезлонг, быстро лег на него, прижимая ногами.
— Ты не сделаешь этого, Дэни. Бели ты избавишься от меня, то не будешь получать свои десять дюймов каждый день, а мне не хочется, чтобы ты этого лишался. — Джейм дотянул остаток коктейля, бросив стакан на итальянский столик, где тот вдребезги разбился, и зажал Дэниэла между ног, растирая его член через плавки. — Готов?
— Нет. Я не хочу! — отрывисто сказал Дэниэл. — Оставь меня! — он хотел сбросить Джейма, но не смог.
— Я вижу блеск в твоих глазах, — брюзжал Джейм. — Он наклонился к Дэниэлу, припечатывая поцелуем его сопротивляющиеся губы. — Давай, Дэни, не сопротивляйся.
Прикосновение губ Джейма разгорячило кровь Дэниэла, и он почувствовал, что отвечает ему.
— Хорошо, — курлыкал довольный Джейм, обхватывая волосы Дэниэла пальцами, лаская его плечи. — Хорошо.
— Я хочу тебя, Джейм, — лихорадочно признался Дэниэл.
— Это будет. Я уж постараюсь, — тут же пообещал Джейм.
Говоря это, Джейм лукавил. Он меньше всего думал о том, чтобы доставить сейчас удовольствие Дэниэлу. Недавно Джейму позвонил его агент и сообщил, что он не получил роль, на которую были кинопробы. Больше всего на свете Джейм хотел стать актером. Он завидовал той жизни, которую вел Дэниэл, желая иметь то же самое, мечтая подняться на такую же высоту, но не мог этого сделать.
Джейму даже в голову не приходило, что он не получил роль из-за того, что ему недоставало таланта. Нет. Во всех своих неудачах он обвинял Дэниэла. Только из-за него, считал Джейм, его карьера зашла в тупик. Старый распутник даже пальцем не пошевелил и не позвонил знакомым, чтобы хотя бы замолвить за него словечко. И от этого у Джейма кипела кровь.
Перевернув Дэниэла на живот, Джейм сорвал с него плавки, разъединяя его ягодицы, чтобы войти в него, не колеблясь и не предупреждая, даже ничем не смазав. Злая улыбка искривила его губы.
— Начнем.
