Глава 27
Часы внизу пробили восемь, когда Шторм торопливо заканчивала делать прическу, укладывая и закалывая шпилькой последний локон на затылке. Затем, глядя, в зеркало, она слегка повернула голову влево, а потом вправо и убедилась, что каждый волосок находится на положенном ему месте.
Шторм удовлетворенно кивнула. С уложенными на затылке волосами она выглядела старше своих лет. Эта прическа открывала на всеобщее обозрение ее совершенной формы шею и обнаженные плечи. Шторм открыла свою шкатулку с драгоценностями и внезапно вздрогнула от пронзившей ее острой боли при виде подарке Уэйда – цепочки с изумрудным кулоном. Она лежала сверху, куда она и положила ее сразу, почти не глядя, в приступе ярости. Как бы ей хотелось, чтобы Уэйд стоял сейчас здесь, перед нею, чтобы можно было швырнуть этот подарок ему в лицо.
Но тут же Шторм напомнила себе, что этот поступок был бы похож на поведение избалованного ребенка. Поэтому она спокойно отложила драгоценный подарок в сторону и, порывшись в черной лакированной шкатулке, вынула из нее гарнитур из камеи на бархотке и серег. Все это принадлежало матери Шторм. Когда эти украшения были надеты, она навела легкий румянец на щеках и, встав и отступив на шаг от зеркала, окинула себя критическим взглядом с головы до ног.
Спускаясь по лестнице вниз, Шторм знала, что никогда в жизни не выглядела так хорошо. Хотя, с другой стороны, почему это она должна на этом главном в году празднике выглядеть хуже обычного?
В гостиной ее уже ждала Мария, Кейн и старый Джеб. Шторм застыла на минуту на пороге, не замеченная присутствующими, и оглядела их. Мария очень мило выглядела в своем ярком платье в мексиканском стиле, а Кейну шла голубая рубашка, заправленная в черные брюки, хотя лицо его было довольно бледным от долгого пребывания взаперти.
Джеб начистился и нагладился, как следует готовясь к празднику. С его лица исчезла обычная щетина, щеки старика были гладко выбриты, а седые волосы тщательно зачесаны назад. Шторм добродушно усмехнулась, глядя на Джеба: он выглядел почти респектабельно.
Глаза Шторм затуманились грустью. Как сможет она вынести новую разлуку с этими дорогими ее сердцу людьми, которых она так любит? Она кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание, и плавным шагом вошла в гостиную.
– О Господи! Вы только поглядите! Вот это да! – воскликнул Кейн, широко улыбаясь и с гордостью поглядывая на свою сестру. Да, он мог по праву гордиться ею, ведь он отлично знал, что за ее победной улыбкой, которую она так умело изобразила на своем лице, кроется глубокая душевная уязвленность.
– Да ты просто писаная красавица, Шторми, – согласился с Кейном простодушный Джеб, тоже исполненный гордости за Шторм, но не подозревавший о том, что кроется за ее беззаботной улыбкой.
– Сегодня вечером все кавалеры будут у твоих ног, – добродушно подтрунивала над ней Мария.
– Но вот только кавалеров-то в округе почти не осталось, – заворчал Кейн. – Она дождалась, пока всех ее ухажеров поокрутили другие женщины.
Он бы еще долго мог говорить на эту тему, однако в этот момент послышались звуки подъезжающей коляски, и Кейн замолчал, потому что ему как хозяину дома следовало встречать первых гостей.
Хозяева и гости обменялись теплыми приветствиями. Это были ближайшие соседи Рёмеров, супружеская пара. Они, отряхнув сапоги от снега, поспешно прошли к камину. Джеб, который принял на себя на время некоторые обязанности Кейна, с важным видом плеснул виски в стакан и протянул его греющему у огня руки фермеру.
В следующие пятнадцать минут гости прибывали один за другим, так что вскоре все друзья и соседи Рёмеров были в сборе, за исключением Мэгэлленов. На этом празднике народа было не так много, как на вечере в честь приезда Шторм, куда съехалась практически вся округа. Сегодня же был званый вечер, на котором присутствовали только те гости, которые получили приглашение. Однако несмотря на сравнительно узкий круг приглашенных, вся большая гостиная Рёмеров была переполнена людьми. Пока Джеб наливал мужчинам виски, Шторм и Бекки потчевали женщин сладким сидром.
Сначала гости косились на Бекки, перешептывались между собой. Но тут Шторм сообщила «по секрету» одной-двум из них, что ее подруга и Рейф на днях поженятся и уедут жить в Орегону. И в мгновение ока новость стала всеобщим достоянием, а отношение к Бекки со стороны дам резко переменилось.
Шторм и Бекки переглянулись, посмеиваясь в душе над такой внезапной переменой в настроении дамского общества. А дамы наперебой стали болтать с Бекки так, будто они и не воротили от нее носа при встречах на улице еще неделю назад.
Все гости удобно расположились в гостиной – мужчины в одной ее части, ведя бесконечные разговоры о ценах будущей весной на говядину, о нынешней лютой зиме и проблемах содержания скота. В другой же части просторной комнаты у двери, ведущей на кухню, сидели женщины, жалуясь друг другу все на ту же погоду: из-за обилия выпавшего снега, занесшего все дороги, их дети оторваны от занятий в школе, а за мужьями стало очень трудно присматривать… Именно в этот момент прибыли Мэгэллены.
Услышав, что на кухне прибывшие гости отрясают снег с сапог, Мария вскочила со своего места и поспешила к двери, чтобы распахнуть ее. Первым в гостиную вошел Джейк, ведя под руку миловидную женщину, которой на вид было лет тридцать пять. За ними вошел Уэйд, держа за руку робеющую девочку. В комнате сразу же воцарилась тишина, все взгляды были устремлены на Уэйда и жмущуюся к нему смущенную девочку.
Кейн на правах хозяина громко приветствовал вновь прибывших, и все остальные гости, постепенно приходя в себя от изумления, начали вторить ему. Однако женщины все же еще некоторое время шушукались между собой, не в силах так сразу оправиться от такого шока.
Мария улыбнулась опоздавшим гостям и сказала:
– Давайте-ка сюда вашу верхнюю одежду и проходите прямо к камину, чтобы немного обогреться.
Шторм не могла отвести глаз от юной хорошенькой девочки-подростка, которая была очень похожа на Уэйда.
Кровь гулко стучала у нее в висках, заглушая голоса окружающих. Значит, все слухи оказались правдой. Какие еще нужны были здесь доказательства? Вот оно – живое доказательство стоит перед ней. Итак, тринадцать или четырнадцать лет назад у Уэйда и этой женщины с печальным лицом, которая стояла сейчас рядом с Джейком, родилась дочь.
Шторм увидела, что Джейк шевелит губами, и через мгновение сообразила: он что-то говорит. Однако она не могла понять ни единого слова. Лишь по изумленным широким улыбкам на лицах остальных гостей и тем взглядам, которые они бросали на женщину и девочку, она могла сделать заключение, что старик представляет присутствующим свою внучку и свою будущую невестку. И это заключение не вызывало у Шторм никаких сомнений.
Неожиданно она встретилась с серыми глазами Уэйда, который неотрывно глядел на нее, и ее сердце дрогнуло, когда она ясно уловила в его взгляде выражение вины и жалости к ней, к Шторм. Хотя его взгляд мог означать и следующее: «Прости меня, но я люблю эту женщину и собираюсь жениться на ней».
Боковым зрением Шторм видела, как Джейк со своей дамой подходит ко всем гостям по очереди, чтобы представить ее каждому из присутствующих.
Церемония сопровождалась обменом рукопожатий, улыбками и дружескими словами. Гул в ее ушах все усиливался по мере того, как Джейк с дамой приближался к ней. «Я не могу сейчас встретиться с ней глазами и вести светские беседы, – с ужасом думала Шторм. – Мне срочно нужно уйти, мне надо побыть одной». Она выскользнула на кухню, схватила поношенную тужурку Марии, надела ее и тихо вышла за дверь. Морозный хрустящий снег громко заскрипел под ногами Шторм, когда праздничный многоголосый шум остался позади, приглушенный толстыми стенами дома. Засунув руки в глубокие карманы куртки, Шторм на минуту задумалась о том, сможет ли она когда-нибудь снова – как все другие люди – испытывать такие простые человеческие чувства как радость, счастье, беззаботное веселье.
Счастье… Нет, она никогда уже не сможет быть по-настоящему счастливой. Она пережила в своей жизни несколько мгновений, когда, казалось, вот оно, счастье, еще один шаг и она станет навсегда счастливой! Но… увы… Шторм тряхнула головой.
Как желтый лист, увлекаемый внезапным порывом ветра, ее обманчивое счастье всегда ускользало от нее.
Шторм прошлась по двору без всякой определенной цели и забрела на конюшню, остановившись напротив стойла Бьюти. Лошадь высунула голову, почувствовав хозяйку, поверх низкой калитки, ведущей в стойло, и подала голос. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Шторм открыла щеколду калитки и, вцепившись сильными руками в гриву низкорослой лошадки, взобралась к ней на спину. Ударив каблуками по бокам Бьюти, Шторм почувствовала, как напряглись мышцы лошади, и она быстро устремилась из стойла во двор конюшни.
Исчезновение Шторм заметили два человека. И оба они видели, в каком состоянии покинула девушка гостиную. И каждый из них решил, что ему следовало бы, пожалуй, найти ее и утешить.
И вот в то время как Рейф вышел из дома через кухню и черный ход, Уэйд выскользнул на улицу через парадное крыльцо. Когда же они буквально столкнулись лбами во дворе дома, оба замерли на мгновение в позе бойцовских петухов.
– Зачем ты преследуешь Шторм? – грозно спросил Рейф. – Неужели тебе недостаточно того, что ты уже вверг ее в бездну страданий? Или тебе хочется еще несколько раз повернуть нож, который ты вонзил ей в сердце?
– А зачем ты преследуешь ее? – спросил в свою очередь Уэйд. – Какое тебе дело до нее, если ты постоянно вертишься у юбки этой шлюхи?
Рассвирепев, Рейф с силой толкнул Уэйда плечом, так что тот отступил на шаг.
– Поосторожнее в выражениях, Мэгэллен. Эта шлюха, как ты ее называешь, в скором времени станет моей женой.
Уэйд раскрыл рот от изумления, не в силах произнести ни слова. Наконец, он справился с собой.
– Что за чушь ты несешь?
– Это чистая правда. Если ты скажешь хотя бы еще одно плохое слово в адрес Бекки, я забью его тебе назад в глотку!
– Эй, послушай, ей-богу, я не хотел обидеть ее. Прости, – сказал Уэйд и поднял руки в знак своего искреннего раскаяния. – Бекки – одна из самых прекрасных женщин, которые когда-либо ходили по земле, – произнес он искренне, но тут же сощурил глаза, почувствовав подвох. – Но если тебя всегда по-настоящему интересовала только Бекки, зачем ты так долго водил за нос Шторм, заставляя ее думать, что ты увлечен ею?
– А почему это тебя так волнует? – поддел Рейф Уэйда. – Если даже я и водил ее за нос, тебя это вовсе не касается. Ведь ты не любишь ее!
– Если бы, черт возьми, это было так! – взорвался Уэйд. – Но, к сожалению, Шторм значит для меня слишком много в этом мире!
– Но тогда почему ты ей об этом не скажешь? Прекрати же, наконец, игру в кошки-мышки, которую ты ведешь с ней!
В глазах Уэйда появилось выражение безнадежности.
– Бог свидетель, я бы очень хотел этого, но я не могу.
– Так что же тебе мешает? – удивленно спросил Рейф.
Уэйд только покачал головой.
– Я не могу…
Но слова замерли у него на устах, потому что в эту секунду из дверей сарая выскочила лошадь со всадником на спине и помчалась через двор.
– Шторм! – закричал Уэйд, узнав ее.
Оба мужчины бросились наперерез лошади, чтобы схватить ее под уздцы, но она была неоседлана. Бьюти пронеслась мимо них стремительным галопом, выбивая копытами осколки льда, и помчалась в сторону бескрайних равнин.
Рейф и Уэйд побежали, что было сил, к своим оседланным лошадям. Нельзя было медлить, потому что оба заметили дикого жеребца в нескольких ярдах от усадьбы.
– О Боже, – взревел Рейф, – он погнался за кобылой!
Низко склонив голову, вцепившись руками в гриву лошади, Шторм чувствовала, как по ее щекам катятся горячие слезы. Она знала, что ей будет мучительно трудно видеть эту женщину и ее дочь, но она не предполагала, что это будет невыносимо трудно для нее, что это почти разобьет ее бедное сердце. Боль была настолько пронзительно-острой, что девушка сомневалась, отпустит ли она ее хоть когда-нибудь.
Внезапно душераздирающее громоподобное ржанье дикого жеребца где-то совсем рядом, от которого кровь застыла в жилах, вывело ее из состояния прострации и полного отчаянья и вернуло в мир суровой реальности. Шторм не слышала топота копыт этого белого дьявола, бесшумно передвигающегося по снегу. Прежде чем Шторм могла посильнее пришпорить Бьюти, переведя ее на стремительный галоп, жеребец уже скакал рядом с ними. Шторм не стала кричать на него от ярости и страха, а сосредоточила все свои усилия на том, чтобы постараться избежать ударов его яростных мощных копыт и помочь Бьюти увернуться, от крепких зубов мустанга, который пытался оттеснить кобылу поближе к горам, где находился его гарем.
Внезапно, без всякого предупреждения, совершенно неожиданно для Шторм Бьюти на полном скаку уперла в землю передние ноги и резко остановилась. Шторм, не удержавшись на спине лошади, перевалилась через ее голову и упала прямо под копыта дикого скакуна, причем один из скользящих ударов пришелся ей по левому виску. Шторм вытянулась на земле и замерла не шевелясь.
Лежа так на холодном снегу и полностью потеряв ориентир во времени и пространстве, скользя на грани полузабытья, она вдруг как будто бы откуда-то издалека услышала голос Уэйда:
– Слава Богу, она жива.
И тут же Шторм ощутила прикосновение заботливых рук к своему телу. Эти сильные руки подняли ее с холодной земли, и тут же она услышала низкий настойчивый голос Рейфа:
– Не сжимай ее так в своих медвежьих лапах, Мэгэллен, ты переломаешь ей ребра.
Шторм почувствовала, как Уэйд передал ее Рейфу, а затем снова взял в свои объятия и усадил рядом с собой на спину своей лошади. Когда лошадь тронулась, Шторм услышала прозвучавший совсем близко выстрел и уловила, что Уэйд что-то проворчал голосом, в котором слышалось удовлетворение.
Рейф швырнул в снег пустую гильзу из своего ружья. В его взгляде, когда он смотрел на лежащее в нескольких ярдах от них тело дикого жеребца, читалось сожаление.
– Прости, приятель, – произнес он, – но ты стал слишком опасен.
На обратном пути домой Шторм погрузилась в полное беспамятство. Первое, что она почувствовала, когда пришла в себя, был теплый воздух Жилого помещения, вокруг нее двигались темные смутные фигуры и раздавались тревожные голоса, звучавшие то раздражающе громко, то совсем тихо, еле слышно. Она почувствовала, что ее несут вверх по ступеням, а потом заботливо укладывают в постель. И опять громкие голоса, от которых у нее заболела голова, зазвучали рядом. Особенно выделялся один резкий голос, в котором звучало отчаянье.
Внезапно Шторм услышала сердитый голос доктора:
– Черт возьми, Уэйд, если ты не прекратишь мешаться у меня под ногами и совать нос не в свои дела, я просто вышвырну тебя отсюда!
Шторм показалось, что она слышит голос Рейфа: – Пошли, Мэгэллен, не будем мешать доктору.
И тут вдруг раздался громкий топот ног, затем шарканье, ругань, восклицания, стук падающей мебели. Шторм схватилась за голову и громко застонала. Она почувствовала, как к ее губам кто-то поднес стакан воды и поддержал ее голову, чтобы она могла попить. Вскоре она опять впала в забытье: острая боль головы и шум голосов рядом постепенно отдалились от нее, пока не стихли совсем.
Кейн и Джеб с тревогой ждали, когда доктор спустится вниз из комнаты Шторм. Притихшие гости тоже напряженно ждали известий о состоянии девушки. В душе же каждый из них удивлялся, что это Шторм вздумала ни с того ни с сего поехать посреди ночи кататься верхом, когда в ее доме к тому же полно гостей.
Один Джейк знал, в чём дело. Он понимал причину, которая толкнула Шторм на этот безумный шаг. На лице старика читалась крайняя озабоченность. Сидя между своей невесткой и внучкой, он молил Господа о том, чтобы с этой юной женщиной наверху все обошлось, и ее увечье не было бы слишком тяжким.
Что же касается Джейн, то она уже о многом догадалась. Ее сердце обливалось кровью, когда она думала теперь обо всем, что творилось в душе Уэйда. Он никогда и словом не обмолвился, что глубоко любит кого-то. И теперь Джейн хорошо понимала, как он страдал все эти последние годы!
Первым по лестнице спустился Уэйд, следом за ним шел Рейф. Одежда обоих была в беспорядке, под левым глазом Уэйда виднелся синяк, а на лице Рейфа выделялось несколько красных кровоподтеков. Одним словом, по внешнему виду обоих было ясно, что они крупно поговорили. Рейф сразу же пошел на кухню, а Уэйд громким голосом крикнул трем своим родственникам, которые глядели на него, раскрыв рты от удивления:
– Поехали домой!
Мэгэллены тут же торопливо попрощались со всеми присутствующими, и вскоре дверь за ними закрылась.
Кейн подхватил свои костыли, намереваясь найти Рейфа и узнать у того, что случилось, но тут вниз спустились доктор и Бекки.
– Итак, – без всяких предисловий сказал седовласый доктор, – ваша сестра находится сейчас в шоке, Кейн. У нее легкое сотрясение мозга. При падении она вывихнула плечо. Я вправил вывих и наложил на плечевой сустав фиксирующую повязку. Кроме того, она приняла снотворное, и я оставил целый пузырек сонных капель Марии, чтобы она давала больной. Шторм по-видимому проспит три-четыре часа.
– Что мы еще можем сделать для нее? – спросил Кейн.
– Главное, пусть она полежит в постели три-четыре дня. Кроме того, избавьте ее от излишних волнений и отрицательных эмоций.
– Мы сделаем все это, доктор, – заверил его Кейн.
– Слава Богу, что вы были здесь, у нас, когда все это случилось, – добавил Джеб, и его побледневшие от волнения щеки покрылись легким румянцем.
Вскоре после этого гости разъехались по домам. Произошедший со Шторм несчастный случай, который вполне мог окончиться самым трагическим образом, омрачил праздник.
Бекки и Рейф, которые уезжали последними, сообщили Кейну, что они откладывают свой отъезд в Орегону на несколько дней.
Наконец Кейн и Джеб остались одни в гостиной.
– Хочешь, я побуду с тобой, Кейн? – спросил тот.
– Нет, иди спать. Но прежде помоги мне подняться по лестнице в комнату Шторм, я хочу посидеть немного рядом с ней.
