Глава 21
«О Господи, как раскалывается голова», – поморщилась Шторм, расчесывая волосы перед зеркалом. Интересно, сколько она выпила прошлым вечером? Более чем достаточно, потому что она не помнила даже, как вернулась домой. Шторм смутно припоминала только, что в дом ее внес Уэйд.
Но, конечно, Мария и Кейн прекрасно помнили, в каком состоянии ее привезли домой. За завтраком они красочно описали всю эту сцену. Оба рвали и метали, кидали ей в лицо упреки, что она опозорила имя Рёмеров, на глазах у всех проведя весь вечер в обществе шлюх – болтая с ними и напиваясь до бесчувствия. Кроме того, она громко поскандалила в баре «У ковбоя» с Джози Сейлз. Кейн заявил, что он теперь больше никогда не сможет показаться там.
Наконец Кейн и Мария выдохлись, но прежде чем Шторм успела спросить, откуда они все это узнали, Кейн быстро заковылял на своих костылях к выходу, а Мария заспешила по домашним делам.
«А что теперь думает обо мне Уэйд?» – спросила себя Шторм и тут же посмеялась над своей наивностью. Наверняка он о ней вообще не думает! С тяжелой головой, которая раскалывалась от боли, как будто по ней били огромным молотом, Шторм осторожно сошла вниз по лестнице, неся свой жакет. Стоя в кухне, она слышала, как Мария возится в соседней комнате – которая на время была отдана Кейну. Шторм заглянула в гостиную и увидела в щелку двери вытянутые к огню длинные ноги Кейна.
Ее рука уже была на дверной ручке, и она готовилась ступить за порог, когда брат окликнул ее:
– Куда ты идешь?
– Хочу заглянуть в барак, узнать, как чувствует себя Джеб.
– С ним все в порядке. Мария навещала его сегодня рано утром. Он-то и поведал ей обо всем случившемся с тобой вчера. Зайди сюда, пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.
– Кейн, я не желаю, чтобы ты кричал на меня.
– Я не собираюсь кричать, я просто хочу поговорить.
Шторм вздохнула и вошла в комнату. Взяв стул, она уселась напротив брата.
Ссутулившись в кресле, Кейн изучающе смотрел на сестру с выражением крайней озабоченности во взгляде. «Куда исчезли ее озорство и веселость, куда пропала ее неиссякаемая бодрость? Как сильно она похудела!» – обеспокоенно подумал Кейн. Лицо Шторм стало почти прозрачным, а под глазами появились фиолетовые тени.
Видя, что Шторм выжидательно глядит на него, Кейн сказал:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать обо всем этом, сестренка? Я ведь благодарный слушатель, ты же знаешь!
– Ты имеешь в виду вчерашний вечер? Я думала, что Джеб обо всем уже рассказал Марии.
– Ты же прекрасно знаешь, что я говорю не об этом. Я спрашиваю тебя сейчас об Уэйде. Ты ведь все еще любишь его, да?
Шторм уже открыла рот, чтобы самым решительным образом возразить ему: как она может любить человека, который так жестоко обращается с нею? Но слова застряли у нее в горле, и она разразилась неудержимыми рыданиями.
Кейн тихо выругал себя и протянул к ней руки:
– Иди ко мне, моя милая, – позвал он тихо сестру, и та стремительно бросилась к нему.
Кейн гладил белокурую головку, припавшую к его плечу, ощущая, как рыдания сотрясают все ее тело. Как ему хотелось в этот момент избить своего друга, причинить ему боль и страдание, отомстить за Шторм!
Когда Шторм почти успокоилась от рыданий и начала икать с горестным, жалким видом, Кейн, еще раз погладив ее по голове, сказал мягко, но решительно:
– Ты должна забыть Уэйда, сестренка. Как видно, он тебе не пара. Ты же благоразумная молодая женщина, зачем же ты доводишь себя до таких крайностей?
Он вытер ладонью ее влажное от слез лицо и, взглянув ей в глаза, сказал:
– Ты же видишь, он не любит тебя так, как тебе этого хочется. Ну и что? Это еще не конец света.
Шторм села прямо и вытерла глаза подолом длинной фланелевой рубахи Кейна, надетой навыпуск.
– Похоже, ты совершенно прав, – сказала она со вздохом.
Кейн крепко обнял ее.
– Пройдет время и все забудется, дорогая. Ты ведь совсем юная, в твоей жизни еще встретится надежный человек, с которым ты сможешь связать свою судьбу.
Шторм встала с его колен.
– Поживем – увидим, – сказала она. – Я, пожалуй, оседлаю Бьюти и прогуляюсь немного верхом. Может быть, это поможет, и у меня прояснеет в голове.
– Хорошо, поезжай, – кивнул Кейн.
Когда Шторм скакала верхом на Бьюти по промерзшему грунту прибрежной дороги, прорезанной глубокой, застывшей от мороза, колеей, на севере небо начинало хмуриться, большие темные тучи грозили затянуть весь небосклон.
– Скоро опять пойдет снег, – подумала вслух Шторм, сворачивая на покрытую гравием дорожку, ведущую к дому Бекки.
Она спрыгнула на землю и привязала Бьюти к коновязи. Когда она направлялась к дому, ее чуть было не сбила с ног ватага мальчуганов, выбежавших из-за угла дома – они гоняли по двору любимого гусака Бекки. Шторм взглянула вслед детям и улыбнувшись посмотрела на крыльцо, где стояла Бекки со смешанным выражением досады и беспомощности на лице.
На крыльцо из дома вышли незнакомые мужчина и женщина и остановились рядом с хозяйкой.
Бекки махнула Шторм рукой и позвала:
– Проходи, Шторм! Я освобожусь через минуту.
Сердце Шторм упало. Эта супружеская пара интересовалась, по-видимому, покупкой дома Бекки. В кухне Шторм сняла свой жакет, налила чашку кофе и села за стол.
«Все произошло так быстро», – думала Шторм, глядя в свой кофе. Ей казалось, что ее прежний мир внезапно рухнул. Она окончательно смирилась с мыслью, что никогда не будет вместе с Уэйдом, а теперь ей предстояло расстаться еще и с Бекки.
«Но нельзя же быть такой эгоисткой!» – сказала себе Шторм, и в, этот момент в кухню вбежала Бекки с сияющими радостью глазами. Когда она громко и весело заявила, что супружеской чете понравился дом, и что она очень надеется скоро и выгодно продать его, Шторм постаралась скрыть свою подавленность от подруги.
Бекки подхватила на ходу кофейник и села за стол рядом со Шторм.
– Окончательно дело будет улажено где-то недели через три, а это даст мне и Рейфу время приготовиться к отъезду в Орегону.
– Как я счастлива за тебя, Бекки, – искренне сказала Шторм – хотя, конечно, я ужасно буду скучать по тебе.
– Мне тоже будет очень не хватать тебя, – произнесла Бекки, и ее лицо погрустнело. – Мы так долго ждали того время, когда встретимся опять, а когда это время наступило, я внезапно снова должна уехать в дальние края.
– Но на этот раз к тебе пришло счастье, именно оно уводит тебя из родных мест. – Шторм сжала руку подруги, лежащую на столе.
– Слава Богу, это так, – все еще грустно согласилась Бекки, а затем добавила более оживленным тоном: – Мы с Рейфом выезжаем завтра в Шайенн на дилижансе и заночуем там. Не могла бы ты заехать завтра ко мне, чтобы покормить моего гусака и собаку?
– Ну конечно. А зачем вы едете в Шайенн? Может, вы собираетесь там отпраздновать свою свадьбу? – улыбнулась Шторм.
– О, мы празднуем ее каждую ночь, – усмехнулась в ответ Бекки.
– Так я и думала, – засмеялась Шторм. – Рейф выглядит эти дни подозрительно утомленным, причем его усталость вовсе не связана с работой на ранчо.
Улыбка Бекки стала еще шире.
– Если серьезно, – сказала она, – то мы собираемся походить по магазинам, чтобы выбрать подарки к Рождеству. Я хочу купить что-нибудь очень красивое для его сестры и ее семьи.
– Я тоже отправляюсь в Шайенн в ближайшем будущем! – заявила Шторм.
– За покупками?
– Нет, я буду хлопотать о своем восстановлении на работе в школе.
Выражение лица Бекки ясно свидетельствовало о том, что она совершенно не одобряет решение своей подруги. Помолчав немного, она сказала:
– Может быть, это и неплохая идея. Во всяком случае, мне не хотелось бы, чтобы моя подруга продолжала выкидывать такие номера, как вчера вечером.
Шторм с изумлением взглянула на Бекки.
– Ты уже знаешь об этом?
Бекки кивнула.
– Мне уже обо всем рассказали, сначала Тимми, а потом Рейф, заезжавший сегодня утром. Похоже, отец Тимми тоже был прошлым вечером у Бака.
У Шторм снова разболелась голова.
– Я подозреваю, что уже все в округе знают о происшедшем вчера, – сказала она уныло.
– Я бы на твоем месте не беспокоилась по этому поводу, Шторм. Твои друзья просто посмеются над этим, как над забавным эпизодом, а мнение остальных не должно волновать тебя.
– А отец Тимми знает о моей стычке с Джози?
– Ну еще бы! – Бекки усмехнулась с довольным видом. – Ты действительно врезала ей как следует? Говорят, у нее подбиты оба глаза.
– О Боже! Если Кейн прослышит про это, он посадит меня под замок, по крайней мере, на месяц. Не говоря уже о том, что он сделает с бедным стариком Джебом.
– Интересно, а что обо всем этом думает Уэйд?
– Не знаю и знать не хочу.
Что касается Уэйда, то он в этот момент вовсе не думал о Шторм.
Он находился в Шайенне прямо перед больницей Святого Иоанна и пристально смотрел на тусклый огонек, светящийся в окне палаты Бена.
Судорожно вздохнув, он продолжал неподвижно стоять, не решаясь войти в большие двустворчатые двери, в которые входил за это время столько раз.
Каким найдет он брата сегодня? Конечно, у Бена не могло наступить никакого улучшения. Снова прерывисто вздохнув, Уэйд поднялся вверх по ступенькам крыльца и распахнул дверь. Сидевшая за письменным столом сестра милосердия подняла взгляд от листа бумаги, доброжелательно взглянула на него и тепло улыбнулась. Они с Уэйдом стали уже за это время добрыми приятелями. Ведь Уэйд каждую неделю посещал брата. Поздоровавшись с ней, он спросил:
– Вы уже составили бюллетень о состоянии здоровья Бена за эту неделю, Марта?
Сестра кивнула и, открыв ящик своего стола, достала лист бумаги. Уэйд пробежал его глазами и заметил, что для лечения больного в список лекарств был внесен новый препарат.
– Ну и как общее состояние Бена? Есть ли хоть какие-то улучшения? – с надеждой в голосе спросил он.
– Нет, почти то же самое, что и на прошлой неделе, – мягко ответила Марта. – Может быть, он чувствует себя даже чуть хуже, чем прежде. Сейчас у него находятся его жена и дочь.
Уэйд положил деньги на стол, а затем прошел по узкому коридору к палате брата.
Джейн встретила Уэйда усталой улыбкой, а племянница радостным взглядом сияющих детских глаз. Четырнадцатилетняя девочка вскочила с места и бросилась к нему от избытка чувств, крепко обняв за талию.
– Как хорошо, что ты приехал, дядя Уэйд. Мне показалось, что прошла целая вечность с той поры, как ты был здесь в последний раз.
– Я знаю, моя милая, хотя прошла всего лишь неделя, – сказал Уэйд и тоже обнял ее. – Но я не могу приезжать чаще.
– Я понимаю, – Эми разжала руки и отступила в сторону, – мама объяснила мне, что ты держишь в секрете болезнь папы от дедушки Джейка.
Уэйд погладил племянницу по русой головке. Она была так похожа на него самого! Затем он подошел к кровати и взглянул на брата. Кожа его была покрыта мертвенной бледностью, тело неестественно скорчено, но он лежал совершенно неподвижно с закрытыми глазами на искаженном болью лице.
– Он спит, – произнесла Джейн и добавила: – Доктор только что дал ему выпить снотворное.
Уэйд уселся на стул, который уступила ему племянница, и взял изможденную руку спящего в свои ладони. Нога его снова дала о себе знать ноющей болью, и он представил себя лежащим здесь, на больничной койке, в недалеком будущем в подобном же состоянии.
Минут через десять Джейн тронула Уэйда за плечо и тихо сказала:
– Пойдемте к нам в дом, я приготовлю ужин.
Пока Джейн хлопотала на кухне, собирая на стол, Эми старалась развлечь Уэйда своими рассказами о школе. Она сообщила дяде, что выступала на сцене на праздновании дня Благодарения, и поведала ему, как она сердечно любит свою школьную учительницу.
Через некоторое время Джейн прервала ее болтовню, пригласив всех к столу. Она подала отбивные из свинины, картофельное пюре и консервированные помидоры. Пока они ели, Джейн пыталась придать себе бодрый вид, но Уэйд хорошо видел, сколько страдания и горя таилось в ее глазах, и почувствовал как никогда ясно, что принял правильное решение относительно Шторм. Он знал, что смертельно обидел ее, причинил ей боль, но если она вынуждена будет пройти через то, что испытывает сейчас Джейн, это принесет ей неизмеримо горшую боль.
После ужина Эми удалилась в свою спальную комнату, а Уэйд вытер посуду, которую вымыла Джейн. Когда они справились с уборкой кухни, Джейн сняла фартук и вместе с Уэйдом направилась в скудно обставленную гостиную. Когда гость уселся на потертую софу, Джейн достала стакан и бутылку виски, которую она держала в доме специально для Уэйда. Поставив виски на стол рядом с ним, Джейн уселась в потертое кресло. Уэйд налил себе виски.
– Конец Бена близок, не так ли? – спокойно сказал он.
– Доктор говорит, что это случится на рождественской неделе, – еле слышно промолвила Джейн.
– У вас уже есть какие-то планы на… будущее?
Джейн устало пожала плечами.
– Думаю, что мне следует вернуться в Чикаго. Найти там работу, собраться с силами для дальнейшей жизни.
Уэйд поставил стакан на стол и, нервно откашлявшись, произнес:
– У вас есть другой вариант, – и видя вопросительный взгляд Джейн, он глубоко вздохнул и выпалил: – Вы могли бы выйти за меня замуж.
Когда Джейн протестующе замотала головой и попыталась что-то сказать, он поднял руку и произнес:
– Дайте же мне договорить. Это будет фиктивный брак. Мы поженимся только для того, чтобы я мог, пока еще жив, позаботиться о вас и Эми.
Эми станет моей наследницей, – добавил он и, помолчав, сказал: – Я не хочу, чтобы дочка Бена когда-нибудь в жизни испытывала нужду.
– О, Уэйд, – слезы потекли по щекам Джейн. – Какой вы замечательный брат! Какое несчастье, что вы с Беном были разлучены в течение долгих лет.
– А мама когда-нибудь говорила вам, почему она бросила папу?
– Так прямо не говорила, но я вынесла из ее замечаний впечатление, что ей было невыносимо одиноко жить вдали от людей в ваших пустынных местах у реки. Она всегда жила в большом городе, ее окружало множество друзей и знакомых. Думаю, ей не хватало общения и городского шума вокруг.
Они помолчали, Уэйду очень хотелось набраться мужества, чтобы задать еще один вопрос: говорила ли его мать когда-нибудь, почему она оставила с отцом его, Уэйда, забрав только старшего сына? Но он отлично знал, что не решится спросить об этом. Ответ может слишком больно ранить его.
Переводя разговор на другую тему, он сказал:
– Вы ничего не ответили на мое предложение выйти за меня замуж.
Джейн встала и, подойдя к маленькому окошку, посмотрела в том направлении, где находилась больница, в которой сейчас умирал ее муж. Пока Уэйд не заговорил об этом, она, честно говоря, совсем не задумывалась над своим будущим после того, как умрет Бен.
И теперь она сама удивлялась этому обстоятельству. Ей следовало подумать над своей судьбой и судьбой Дочери. Принять великодушное предложение Уэйда казалось ей нечестным, несправедливым по отношению к нему самому. Но как иначе она могла обеспечить крышу над головой Эми, ее будущее? Она сама никогда в жизни не работала и не умела зарабатывать на жизнь.
Когда она снова уселась в свое кресло, Уэйд заговорил опять:
– Если вы думаете, что вам будет невыносимо одиноко в наших краях у реки, то помните, что это продлится недолго. Не в столь уж отдаленном будущем я займу место Бена на больничной койке.
– О Уэйд, не говорите так, – слезы выступили на глазах Джейн.
– Простите меня. Я не собирался расстраивать вас, – Уэйд подошел к ней и опустился рядом на корточки.
– Ничего-ничего, все в порядке, – Джейн слабо улыбнулась сквозь слезы, – в последнее время у меня глаза на мокром месте, – она вынула носовой платок из рукава и вытерла слезы. – Разрешите мне обдумать ваше предложение, и если вы не возражаете, я дам свой ответ завтра.
Вскоре после этого Уэйд покинул маленький домик, направившись в гостиницу, где всегда останавливался во время своих визитов в Шайенн. Она была построена не так давно. И этот шикарный отель имел даже новомодный ватерклозет и ванные комнаты. Поэтому Уэйд надеялся принять сейчас настоящую горячую ванну.
Он проходил мимо соседней гостиницы, когда неожиданно поблизости раздался знакомый смех, заставивший его замедлить свой быстрый шаг. Он обернулся и замер, оцепенев. По тротуару ему навстречу шли под ручку, широко улыбаясь друг другу, Рейф и Бекки. Уэйда охватило бешенство. Он с самого начала раскусил этого смазливого объездчика лошадей и понял, что тот – бабник.
И если Уэйд ничего больше не мог сделать для Шторм, он обещал себе хотя бы избавить ее от этого ублюдка, не допустив, чтобы он женился на ней. А то, что Рейф уже положил глаз на Шторм, в этом Уэйд не сомневался, как не сомневался и в том, что этот парень водил Шторм за нос. Если понадобится, решил Уэйд, он вызовет Рейфа на дуэль и застрелит его.
Бекки первой увидела Уэйда и опешила, залившись вдруг краской, как будто она в чем-то провинилась. Уэйд окинул ее холодным взглядом с головы до ног. Рейф же заметил его не раньше, чем Уэйд заговорил ледяным тоном:
– Ах ты маленькая тварь, как же ты можешь так поступать со своей лучшей подругой?
Бекки строптиво вздернула вверх подбородок.
– А мы не сделали Шторм ничего плохого.
– Вот именно, – выступил вперед Рейф. – Дело в том, что…
Но Бекки торопливо оборвала Рейфа, испугавшись, что тот собирается сказать об их предстоящей женитьбе. Она – не хотела, чтобы об этом кто-либо знал, это породило бы слишком Много слухов и домыслов в округе. Поэтому Бекки вмешалась, проговорив голосом, в котором ясно слышалось осуждение:
– Ты не имеешь права ни в чем упрекать меня, слышишь? Ни меня, ни Рейфа! А сам ты разве не заигрываешь со Шторм, не ведешь себя развязно, не допускаешь вольностей? И что же? Всего лишь несколько часов назад мы видели тебя здесь в Шайенне с другой женщиной и с девочкой, которая, как две капли воды, похожа на тебя! Как ты думаешь, что почувствует Шторм, когда узнает обо всем этом?
Холодная неприязнь вспыхнула в глазах Бекки.
– То, что делаем мы, не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал с нею ты, – бросила она и подхватила Рейфа под руку. – Пойдем. Я уверена, что мы задерживаем его, он спешит на свидание к своей леди.
Уэйд проводил их угрюмым взглядом. Они шли, взявшись под руку, снег бодро поскрипывал под их ногами. Все, что сказала Бекки, было сущей правдой. С каждым разом, с каждым свиданием он все больше и больше ранил сердце Шторм. Но самое жестокое страдание принесет ей известие, что он женится на Джейн.
На следующий день после обеда, когда Джейн и Эми провожали Уэйда в Ларами, стоя у почтовой станции и ожидая отправления Дилижанса, Джейн тихо, так чтобы дочь не слышала ее, произнесла:
– Я принимаю ваше предложение, Уэйд. И я очень благодарна вам.
