Глава 2
Пути, казалось, не будет конца. Но вот повозка, в которой ехала Кэтлен со своим друзьями, достигла величественных гор Камберленда. Был ранний апрель, и весна слегка позеленила по-зимнему мрачные бурые поля и леса. Уже начали распускаться нежные почки земляничного дерева и хрупкой галезии.
— От всей этой красоты замирает сердце, — восхищенно прошептал Питер.
— Чудесный край, — согласилась Кэтлен.
— Да, красиво, — заметила более прагматичная Хэтти, затем обратилась к мужу: — Подстегни лошадей, Питер. Мы должны добраться до места до захода солнца. Наверное, осталось не так далеко. Я не желаю снова ночевать под открытым небом.
В то время как повозка быстро катила вдоль размытой грунтовой дороги, Кэтлен с интересом осматривала окрестности. За кронами сосен и вязов неожиданно блеснула водная гладь реки. Втянув в себя запах чернозема речной поймы и аромат соснового леса, Кэтлен захотела, чтобы ее новый дом оказался где-нибудь поблизости. На душе у нее вдруг стало так спокойно: справа простирался хвойно-лиственный лес, слева журчала речка. У Кэтлен появилась надежда, что чудесная природа этого горного края, возможно, исцелит ее.
— Я вижу впереди человека, — через какое-то время сообщил Питер. — Хотите, чтобы я подъехал поближе и спросил, не знает ли он, где ферма вашего деда?
— Конечно же хочет, дурень, — разозлилась Хэтти. — Как же мы доберемся, не расспрашивая прохожих?!
— Спокойно, женщина, — добродушно усмехнулся Питер. — Я всего лишь уточнил.
Кэтлен хотелось верить, что этот случайный прохожий подскажет им верное направление; все трое уже очень устали.
Когда повозка настигла, наконец, человека, тот сошел с дороги, уступая путь. Придержав лошадей, Питер остановился, а Кэтлен улыбнулась незнакомцу. Им оказался старик, не менее древний, чем сами горы, со сморщенным, как высохшее зимнее яблоко, лицом. На нем были домотканые шаровары, державшиеся на одной-единственной подтяжке, перекинутой через костлявое плечо. Не исключено, что в своей коричневой бесформенной шляпе он таскал картошку.
Старик улыбнулся в ответ беззубым ртом, с восхищением уставившись карими глазами на Кэтлен.
— Добрый день. Потеряли дорогу? Судя по всему, вы не из наших краев. Я всех знаю на перевале.
— Так оно и есть, — приветливо кивнула Кэтлен. — Мы ищем дом Руфа Баррета.
— Уж не внучка ли вы старого Руфа? — прищурился старик.
— Да, я его внучка, — ответила Кэтлен, протягивая руку. Старик тепло сжал ее в своей шершавой мозолистой ладони. — Меня зовут Кэтлен.
— Так звали и вашу бабушку; чудесная была женщина. Мы похоронили Руфа рядом с ней несколько недель назад.
— Да, я получила письмо, в котором некая Мейбелл Скотт известила меня о смерти дедушки. Жаль, но я никогда не видела его.
— Ваш дед тоже очень переживал, что ему не довелось познакомиться с вами. Вы намерены жить здесь или хотите продать дом? — поинтересовался старик.
— Нет, мы остаемся. Я уже успела полюбить этот восхитительный край.
Новый сосед Кэтлен одобрительно кивнул и, наконец, представился:
— Меня зовут Лич Джоунз. Я живу неподалеку, вон там, у реки, — он указал пальцем через правое плечо. — Кстати, сегодня моя очередь присматривать за домом Руфа. Его ферма, то есть я должен теперь сказать «ваша ферма», — двумя милями дальше, вверх по дороге.
— Тогда забирайтесь к нам, — предложила Кэтлен, освобождая место в повозке. — Отправимся туда вместе.
Когда Лич устроился рядом, она представила ему своих спутников:
— Знакомьтесь, это Питер Смит и его жена Хэтти. Они мои давние друзья и будут жить со мной.
— Очень рад, — кивнул Лич, не подавая, однако, Питеру руки.
— А кто мои соседи? — поинтересовалась Кэтлен, как только повозка снова тронулась в путь.
Лич с готовностью принялся описывать многочисленных соседей Кэтлен. Она внимательно слушала его рассказ, не упуская, впрочем, возможности полюбоваться красотой окрестных мест.
Через четверть часа Лич завершил, наконец, свое повествование и воскликнул:
— А вот и ваш дом! Вон там, у поворота, где дорога поднимается вверх.
Кэтлен вскочила на ноги, ухватившись за спинку сиденья, не в силах оторвать глаз от живописного домика со всевозможными пристройками и надворными сооружениями. Она подумала о том, что сможет жить здесь в мире и покое, никогда не вспоминая отчима и его жестокие побои. Совсем рядом протекала река, позади дома высились белоснежные вершины Камберлендских гор. Часть земли занимали деревья: дуб, вяз, ореховое дерево, остальная же была готова к пахоте, оставалось только дождаться, когда подсохнет почва.
— На протяжении двух миль границы угодий проходят по берегу реки, — продолжил объяснения Лич. — Кстати, за домом находится незамерзающий круглый год родник.
— А там, за коровником, не фруктовый ли сад? — прищурилась Кэтлен, прикрываясь ладонью от солнца. — Смотрите, как все пестрит нежной зеленью.
— Конечно, это сад, причем самый лучший во всей округе. Приехав сюда, ваш дед привез много саженцев вишни, яблони, груши, а для вашей бабушки — даже куст желтых роз и посадил его возле дома, у входа на кухню. Обычно розы расцветают в конце июня, источая дивный аромат.
— Замечательно! Давайте подъедем поближе. Я хочу осмотреть двор еще до захода солнца, — предложила Кэтлен, заметив, что Хэтти нетерпеливо ерзает на сиденье.
Лич расплылся в улыбке.
— Если бы ваш дед видел вас сейчас, он наверняка был бы чрезвычайно доволен тем, что вы с таким нетерпением желаете познакомиться с его домом. Руф очень гордился им.
Когда повозка наконец тронулась с места, из груди Хэтти вырвался такой громкий вздох облегчения, что Кэтлен едва удержалась, чтобы не схватить женщину за плечи и хорошенько не встряхнуть. Она понимала: люди, живущие здесь, в горах, никогда не примут Хэтти, если та и впредь будет такой нетерпеливой и недружелюбной.
Между тем Питер въехал во двор и остановился напротив бревенчатого домика. Какая-то женщина, наблюдавшая за ними из окна здания, через несколько секунд появилась на крыльце. Демонстративно не обращая внимания на Кэтлен и Смитов, она злобно уставилась на Лича и недовольно проворчала:
— В доме повсюду пыль в палец толщиной. Не понимаю, почему ты заранее не дал мне ключ, я бы прибралась.
Помогая Кэтлен спуститься с повозки, Лич процедил сквозь зубы:
— Она вовсе и не собиралась прибираться, а лишь хотела пошарить в доме, засунуть свой нос во все ящики и тумбочки.
Сойдя с крыльца, худосочная особа с важным видом подошла к вновь прибывшим. Кэтлен хотела было улыбнуться ей, подать для приветствия руку, но женщина лишь скользнула по ней маленькими глазками, затем мельком взглянула на Смитов и снова уставилась на Лича.
Когда стало очевидно, что она не намерена предпринимать каких-либо попыток к знакомству, Лич произнес:
— Это Мейбелл Скотт, а это — Кэтлен Баррет, внучка Руфа. Отныне Кэтлен сама будет поддерживать порядок в доме.
Упорно не замечая протянутой руки Кэтлен, злобная мадам презрительно фыркнула:
— Ха! Ты, наверное, хотел сказать: ее рабы будут это делать.
— Ты, костлявая задница, мы не рабы! — Выхватив из рук мужа короткий хлыст, Хэтти спрыгнула с повозки и начала надвигаться на склочницу. Глаза негритянки горели гневным огнем. — Мы с Питером вот уже семнадцать лет как свободные люди. Если ты не уберешься отсюда, назойливая муха, тебе придется отведать этого кнута!
— И не подумаю! — заявила Мейбелл, отступив, однако, на несколько шагов назад.
— Ах так! Ну, если ты сию же секунду не исчезнешь, то узнаешь, что такое кнут!
Кэтлен бросилась было унимать Хэтти, но Лич удержал ее.
— Мейбелл сама затеяла ссору, так пусть твоя подруга разберется с ней, — невозмутимо произнес он.
Местные женщины побаивались острого языка Мейбелл и обычно не осмеливались спорить с ней. Но Хэтти была не из пугливых. Осознав это, Мейбелл нерешительно потопталась на месте, затем развернулась и, гордо поджав губы, зашагала прочь.
Лич удовлетворенно хихикнул:
— Ну, теперь она обегает всех, рассказывая, как Хэтти угрожала ей хлыстом.
— Только не это, — огорченно вздохнула Кэтлен. — Наши соседи, даже не успев познакомиться, наверняка невзлюбят нас.
— Вовсе нет. Женщины наоборот будут только рады, что кто-то, наконец, сумел дать отпор этой сварливой старой деве.
— Будем надеяться, — с сомнением произнесла Кэтлен, глядя на свою давнюю подругу. — Я уверена, Хэтти, тебе ничего не стоит попридержать нрав.
Негритянка лишь громко засопела в ответ, чем привела Кэтлен в еще большее отчаяние. Решив сменить тему разговора, она повернулась к Личу:
— Вы не покажете мне хозяйство? Давайте сначала осмотрим двор, а в дом войдем позже.
Признаться, Кэтлен ничего не смыслила в фермерском деле, но сразу поняла, что хозяйство находилось в хороших руках. В чистом хлеву жевали сено гладкие, упитанные коровы; в загоне, у кормушки, возились два чистеньких толстобрюхих поросенка. Цыплята, выискивавшие в траве жучков, тоже выглядели вполне довольными и счастливыми. Когда Кэтлен сообщила о своих наблюдениях Личу, тот громко загоготал, запрокинув назад голову.
— Мне никогда не приходило на ум мысль счастлив цыпленок или нет. Но когда этот дружок доволен и рад, вы увидите это сразу. — Лич указал на загон рядом с коровником. — А вот и Снежок, жеребец Руфа. Видите, как он вытанцовывает, задрав хвост — значит, радуется.
— Какой красавчик! — воскликнула Кэтлен, взбираясь на ограду, и звонко рассмеялась, когда белоснежное животное принялось тереться мордой о ее плечо.
— Вы ему понравились, — улыбнулся Лич. — Он явно хочет, чтобы вы почесали ему за ушами.
Кэтлен с удовольствием прикоснулась к бархатистым ушам Снежка. В это время к загону примчалась Хэтти, а следом за ней — Питер. Лицо его выражало растерянность и сомнение.
— Лич, — обратилась негритянка к старику. — Что это за небольшое строение позади лома?
— Возле дровяного сарая? — уточнил Лич. — Руф выстроил его, специально для людей, которых нанимал убирать табак.
— Оно выглядит вполне добротным и крепким.
В глазах Хэтти загорелся огонек, и Кэтлен сразу заинтересовалась, что у нее на уме на этот раз.
— Да, дом хороший. Да и все, за что бы ни брался Руф, делалось на совесть.
— Я посмотрела — там есть все необходимое для ведения хозяйства.
— Да, разумеется, — кивнул Лич.
— Мы с Питером хотим поселиться там, — Хэтти требовательно взглянула на Кэтлен.
— Но разве вы не хотите жить вместе со мной? — растерялась та.
— Кэтлен, милая, ты меня не так поняла, — принялась убеждать ее Хэтти. — Пойми, у нас с Питером никогда не было своего собственного дома, а я так давно мечтала о нем. — Она положила руку на колено сидящей на изгороди Кэтлен. — Поверь, ничего не изменится. Все останется по-прежнему, с той лишь разницей, что вечером, после ужина, мы с Питером сможем усесться на крылечке собственного домика, смотреть на звезды, слушать ночь, а позже отправиться спать в собственную маленькую спаленку.
Друзья смотрели на Кэтлен с мольбой и надеждой. Всю жизнь Хэтти и Питер заботились о ней и ее матери, жили с ними одной семьей. Кэтлен и подумать не могла, что эти двое милых людей мечтают о своем доме, хотя их желание было таким естественным и понятным. Она спустилась с забора и порывисто обняла Хэтти.
— Конечно, дорогие мои, берите этот дом и живите в нем. Я завтра же оформлю его на вас.
— Ура? — воскликнула Хэтти, так сильно сжав Кэтлен в объятиях, что у той из груди с шумом вырвался воздух. Тогда она отпустила подругу и, вытирая мокрые от слез глаза, предложила:
— Ну, что ж, пойдем посмотрим твое жилище?
Позади дома росли сосны. Их пушистые, разлапистые ветви заслоняли большую часть здания, зрительно уменьшая его. На самом деле дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Внутренняя перегородка делила строение на кухню с гостиной и две спальни. Половину стены гостиной занимал огромный, выложенный из валунов камин, который размещался на широкой, массивной каменной плите, образующей высокий уступ у самого очага. Сверху располагалась выструганная из дуба каминная полка.
В кухне тоже имелся очаг, но поменьше, с вделанной в одну из стенок жаровней из кирпича. Мебель была простой, скромной и добротной.
Как и утверждала Мейбелл, на всем лежал толстый слой пыли. Однако приниматься за уборку никто не стал — надвигались сумерки. Хэтти зажгла свечи в канделябре и распорядилась, чтобы Питер развел огонь в кухонном камине.
— Я приготовлю что-нибудь на ужин, а в доме уберем завтра.
— Оставайтесь с нами поужинать, Лич, — предложила Кэтлен. — Хэтти превосходно готовит.
Старик взглянул на негритянку и покачал головой:
— Спасибо, как-нибудь в другой раз. Дома меня ожидают капуста и бекон, мне остается только испечь маисовые лепешки.
Лич откланялся, и Кэтлен проводила его до крыльца.
— Спасибо за помощь, за то, что присмотрели за хозяйством и показали дом. Надеюсь, вы станете у нас частым гостем.
— Я буду заглядывать к вам каждый лень, справляться, как вы здесь обустраиваетесь. Впрочем, у вас будет все в порядке, — усмехнулся старик. — Тем более что эта Хэтти все время рядом с вами. Признаться, я ее немного побаиваюсь.
— Мы с Питером тоже, — засмеялась Кэтлен. — Но в душе она добрая христианка и всегда готова оказать помощь нуждающемуся.
— Ну, раз так… Но не следует забывать, что Хэтти и ее муж первые темнокожие поселенцы в нашем краю. Думаю, людям понадобится время, чтобы присмотреться к ним и привыкнуть.
Лич уже спустился с крыльца, собираюсь уходить, но, услышав лай собак, снова повернулся к Кэтлен:
— Это наши с Руфом охотничьи псы. Судя по всему, Рингер, как всегда, впереди. Наверное, учуяли скунса, а может, и ягуара.
— Ягуара?! Разве здесь водятся ягуары?
— Да. В Камберленде их полным-полно. Не вздумайте выходить из дома после наступления темноты без сопровождения Рингера.
Кэтлен охватила дрожь.
— Я не высуну на улицу и носа после захода солнца.
Лич озорно взглянул на нее:
— Ничего, высунете? Со временем вы привыкнете к здешним опасностям. Но прежде чем я уйду, позвольте мне подозвать Рингера. Он вас не знает и может укусить, когда заявится домой. Особенно это касается острой на язык Хэтти.
В глазах старика появилась насмешка. Затем Лич громко, пронзительно свистнул. Лай тут же прекратился, а через несколько минут из чащи леса выскочили два длинноухих пса. Увидев Кэтлен, они замерли на месте. Лич взял девушку за руку и заговорил с собаками, словно с маленькими детьми.
— Ребята, это Кэтлен. Теперь, когда не стало Руфа, она будет твоей хозяйкой, Рингер. — Старик щелкнул пальцами, подзывая пса. — Подойди сюда, дружище, познакомься с ней.
Рингер секунду колебался, затем медленно приблизился к Кэтлен, помахивая хвостом. Она наклонилась, протянув к нему руку. Пес некоторое время настороженно обнюхивал ее, потом ткнулся мордой в ладонь.
— Он принял вас, — улыбнулся Лич.
Кэтлен, осмелев, провела рукой по гладкой голове пса и его спине. Когда Лич ушел, Рингер последовал за хозяйкой в дом.
При виде пса Хэтти испуганно вскрикнула. Однако Кэтлен шикнула на нее, заставив замолчать, затем проделала то же самое, что и Лич, спокойно представив Рингера взволнованным Смитам. На лицах супругов появились удивленные улыбки, когда пес ткнулся носом в ладонь сначала Хэтти, потом Питера.
Хэтти, впрочем, не пожелала выдать своего удовольствия по поводу того, что Рингер принял ее, и сердито проворчала:
— Кэтлен, выведи собаку во двор. Я не хочу, чтобы она мешалась на кухне под ногами. Мне нужно готовить ужин.
Повернувшись к мужу, Хэтти подала ему деревянное ведро:
— Разве ты не слышишь, дурень, как громко мычит корова?! Ее вымя распирает от молока. Поди же, подои ее!
— Да, мэм, — хором ответили Питер и Кэтлен, и вышли из дома. Кэтлен уселась на верхней ступеньке крыльца, рядом устроился Рингер. Она прислушалась к музыке, звеневшей в вечерней тишине: к стрекотанию и жужжанию жучков в траве, к гудению пчел среди первых ранних цветов. Ей так не хотелось уходить, настолько тих и безмятежен был этот вечер. Однако пора было возвращаться в дом — помогать Хэтти готовить ужин.
Хэтти тем временем обжаривала над кухонным очагом три куска жирной свинины.
— Откуда это? — удивилась Кэтлен, зная, что они не привозили с собой ветчину.
Хэтти указала на узкую дверь в конце кухни и пояснила:
— Там кладовая. В ней полным-полно припасов: и свиные окорочка, и копченая грудинка, и засоленная свинина, а, кроме того — картошка, огромные кочаны капусты, корзины с яблоками и грушами. Прямо посреди кладовой — родник. Так что там очень прохладно.
Обжарив со всех сторон ломтики ветчины, Хэтти выложила их на большую плоскую сковороду, разбила туда же шесть яиц и распорядилась:
— Накрывай на стол, Кэтлен. Да достань из духовки хлеб. Пока просто сотри со стола пыль, — посоветовала она, передавая Кэтлен кухонное полотенце, — а завтра подыщем какую-нибудь нарядную скатерть.
Хэтти как раз подавала ужин, когда в дверях возник Питер. Она заглянула в ведро, которое муж поставил на скамейку возле камина, и хмуро заметила:
— Что-то маловато молока от двух-то коров. Ты хорошо подоил их?
— Только одну. Вторую я не стал трогать: она на днях должна отелится. Придется присмотреть за ней, вдруг понадобится помощь.
Но сейчас даже эта новость не заинтересовала Хэтти. Она явно торопилась поскорее закончить ужин. Кэтлен и Питер понимающе перемигнулись: Хэтти не терпелось увидеть свой новый дом. Хэтти и в самом деле просто не верилось, что наконец-то сбылась ее многолетняя мечта. Ей хотелось побыстрее войти в свое жилище, обследовать каждую комнату, каждый уголок, вдоволь налюбоваться своим новым домом и порадоваться осуществлению того, что еще недавно казалось совершенно не сбыточным. Когда Хэтти поставила на стол кофе, Кэтлен сказала:
— Почему бы вам с Питером не отправиться к себе домой? — при этом она сделала особое ударение на слове «домой». — Я сама помою посуду.
— Ну, если ты не возражаешь, милая, — нерешительно протянула Хэтти. — Только не забудь процедить молоко, прежде чем отправишься спать.
— Не волнуйся, я непременно позабочусь об этом. Кстати, Питер, возьми с собой фонарь, который висит на крыльце.
— В этом нет нужды, — возразила Хэтти. — Помнится, я видела на кухонном столе новую свечу и целый коробок спичек. Кроме того, здесь ведь недалеко, всего несколько шагов.
— Дело не в этом. Лич сообщил мне, что здесь, в горах, водятся ягуары. Иногда они спускаются к жилищам людей.
— О господи? — побледнела Хэтти. — Питер, обязательно зажги фонарь.
— Думаю, еще слишком светло и звери не станут рыскать вокруг так рано, — поспешила успокоить друзей Кэтлен, уже пожалев о своих словах. — Я постою на крыльце, пока вы не войдете в дом.
— Держи ружье наготове, — предупредила Хэтти, подталкивая мужа к двери.
Смиты благополучно добрались до своего жилья, и Питер помахал с порога рукой. После этого Кэтлен вернулась в дом, налила себе еще кофе, затем снова вышла на крыльцо, устроившись с чашкой в руках на одном из стульев, стоящих в ряд у двери. Ей тоже хотелось порадоваться столь неожиданно улыбнувшемуся счастью и возблагодарить бога за то, что ее жизнь наконец-то изменилась к лучшему.
Свет бледного полумесяца с трудом пробивался сквозь густую мглу. Кэтлен подумала о своей матери, всем сердцем желая, чтобы та сейчас оказалась с ней рядом. Ей так было необходимо постоянно ощущать присутствие доброй Мэри! Кто научит ее ведению хозяйства, направит в этой новой жизни?
Мысли Кэтлен прервал раздавшийся неподалеку стук копыт по каменистой тропе. Она замерла прислушиваясь. Кто это? Один из соседей с визитом? Или, может, индеец? Вглядываясь в полумрак, Кэтлен пожалела, что не взяла с собой ружье. В это время у ворот дома появились два всадника. Кэтлен немного успокоилась: они оказались белыми мужчинами. Впрочем, это еще не служило гарантией того, что им можно доверять.
