Глава 19
Мэтт нашел Кэтлен в лесу, позади ее дома; она собирала хворост и не услышала его тихих, мягких шагов. Он с минуту постоял, любуясь ее изящными движениями. «Грациозная, словно молодая лань», — восхищенно подумал Мэтт и нарочно наступил на сухую ветку, привлекая к себе внимание.
Кэтлен оглянулась. Приветливая улыбка на короткое мгновение озарила ее лицо, затем так же быстро исчезла. Посмотрев на солнце, которое медленно клонилось к закату, окрашивая облака на западе в багряный цвет, Кэтлен холодно спросила:
— Что ты здесь делаешь в столь поздний час? Ты пришел к нам на ужин?
— Нет, и ты это прекрасно знаешь, — несколько раздраженно ответил Мэтт. — Я хочу объяснить тебе насчет Сэмми.
— А что тут объяснять? Ты сам сказал, что он твой сын.
— Я не говорил, что он мой сын, я сказал лишь, что Сэмми — мой. Если бы ты не убежала, мне бы не пришлось сейчас оправдываться. Я буду тебе очень признателен, если ты отложишь на время свое занятие и присядешь, чтобы выслушать меня.
— Ну, хорошо.
Кэтлен с досадой бросила сушняк на землю и опустилась на поваленное дерево. Мэтт присел рядом на корточки.
— Кое-что в моем рассказе может оказаться для тебя неприятным, — проговорил он после некоторого молчания. — Но этого не избежать, если быть откровенным до конца.
— Об этом судить уже мне, — ответила Кэтлен.
Тогда Мэтт без утайки рассказал ей о том, кто настоящий отец Сэмми и каким образом ребенок попал к нему самому. Кэтлен также узнала, что одна из женщин, обесчещенных Нэтом, утопилась в реке, не пережив позора.
— Наверное, не стоило тебе рассказывать об этом, но я хочу, чтобы ты поняла, что за человек Нэт и как тебе повезло, что освободилось от него.
Кэтлен облегченно вздохнула, мысленно выбранив себя за глупость. Господи, как она могла вообразить, будто Мэтт способен бросить своего ребенка и его мать?!
— Прости, что не осталась и не дослушала твой рассказ, — Кэтлен положила руку на плечо Мэтта. — Я чувствую себя виноватой перед тобой и стыжусь, что так плохо думала о тебе последние несколько часов.
— Если ты и в самом деле чувствуешь себя виноватой, то у тебя есть шанс загладить свою вину. Например, возьми и согласись пойти со мной в субботу на танцы.
— Неужели ты решил приударить за мной, Мэтт Ингрэм? — лукаво спросила Кэтлен.
— Пытаюсь, — улыбнулся Мэтт, поднимаясь с корточек. — Но, судя по всему, у меня это плохо получается.
— Знаешь, я не хочу опять ошибиться. Однажды обманувшись, девушки не любят, когда им снова морочат голову.
— Кэтлен, не сравнивай меня с Нэтом! — возмутился Мэтт. — Мы с ним совершенно разные люди!
— Я знаю, извини. Мне не следовало этого говорить.
— После всего, что произошло у тебя с Нэтом, я не имею права осуждать твою недоверчивость. Но знай: я никогда ничем не обижу тебя, никогда не причиню тебе боль.
«0, Мэтт, — подумала Кэтлен. — Зато я могу причинить тебе боль. Ты ведь не знаешь всего, что произошло между мной и твоим сводным братом».
— Так ты пойдешь со мной на танцы?
— Да, радостью.
— Вот и чудесно, — ослепительно улыбнулся Мэтт и принялся подбирать брошенный Кэтлен хворост. — Кстати, завтра я начинаю убирать табак. Если вы с Питером готовы приступить к тому же, я могу с утра прийти к вам на ферму и показать, как это делается.
— Спасибо. Мы с Питером понятия не имеем об этом.
— Я приду в девять.
— Хорошо.
На следующее утро, ровно в девять, Мэтт появился на ферме Барретов. Кэтлен и Питер уже ждали его, однако по неопытности не взяли с собой ни длинного ножа с узким острым как бритва лезвием, чтобы срубать макушки растений; ни массивного ножа с длинной рукояткой, чтобы срезать у корня крепкие стебли. Они даже не припасли длинных жердей, на которые обычно нанизывают скошенный табак.
Впрочем, Мэтт предусмотрительно сложил все необходимые инструменты на дно своей повозки.
— Что-то ты не очень весела с утра, Кэтлен, — удивился он, заметив бледное лицо девушки и темные круги под глазами.
— Я плохо спала прошлой ночью, — отвернулась Кэтлен.
Питер хихикнул:
— Хэтти приготовила вчера на ужин цыпленка с клецками, и наша Кэтлен объелась так, что у нее разболелся живот.
Щеки Кэтлен порозовели от смущения: вчера за ужином она действительно немного переела и поэтому плохо спала этой ночью.
Однако вскоре Питер сам почувствовал себя неловко. Мэтт достал из повозки длинные жерди и все-остальные инструменты, в то время как они с Кэтлен оказались вооружены лишь серповидными ножами.
— Следующей осенью мы подготовимся лучше, — пообещал Питер.
В поле Мэтт принялся терпеливо показывать, как нужно срезать тяжелые стебли, как нанизывать табак на жерди. Солнце припекало все сильнее, со всех троих пот тек ручьями, и вскоре Кэтлен почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Через пару часов Мэтт собрался возвращаться на собственную плантацию.
— Вы с Питером придете на танцы в субботу вечером? — спросил он у Хэтти, которая как раз принесла ведерко чистой родниковой воды.
— Да, мы с нетерпением ждем этого дня.
— Я хотел спросить вас заехать за тетушкой Полли и Сэмми. Мне нужна ваша поддержка.
Чувствую, меня просто забросают вопросами о мальчике. Может, если вы с тетушкой Полли расскажете, как Сэмми попал ко мне, они оставят меня в покое? — усмехнулся Мэтт.
В глазах Кэтлен мелькнул озорной огонек.
— Не могу поверить, чтобы такой сильный смелый мужчина вдруг испугался нескольких любопытных женщин.
— Я готов голыми руками сразиться с кугуаром, но не хочу, чтобы эти болтушки приперли меня к стене.
— А ты выпусти на них Хэтти, — посоветовал Питер. — Тогда они сразу прикусят языки.
— Хэтти сама, наверное, не одобряет моего решения взяться за воспитание Сэмми. Думаю, она считает, что это — обязанность Нэта.
— Считала бы, будь Нэт порядочным человеком, — кивнула Хэтти. — Но я не доверила бы ему даже заботу о нашем старом охотничьем псе. Это чудесно, что ты дал малышу приют.
— Я хочу дать ему больше, чем просто приют. Сэмми было всего несколько дней от роду, когда я взял его, потому что мать малыша умоляла меня об этом. И я почувствовал, что мой долг — помочь ей, ведь никчемный отец ребенка приходится мне сводным братом. Но со временем я привязался к Сэмми, полюбил его как родного ребенка. — Мэтт криво усмехнулся. — Возможно, Сэмми — мой единственный шанс на отцовство.
— Что я слышу?! — удивилась Кэтлен. — Можно подумать, ты уже старик и теперь никогда не женишься!
— Вероятнее всего, нет, Женщины почему-то всегда разбегаются от меня.
— Ты сам виноват. Не нужно быть таким нелюдимым и мрачным. Этим ты только отпугиваешь их. А, между прочим, я сама видела, как они украдкой поглядывали на тебя.
— Наверное, ты сошла с ума, — Мэтт со смехом дернул Кэтлен за кудряшку. — Ладно, я еще заеду к вам после ужина, проверить ваши с Питером успехи.
Кэтлен и Питер провели в поле весь день, лишь один раз сделав перерыв на обед. Только ближе к вечеру весь табак был, наконец скошен и убран в амбар.
— Ну, вот мы и справились, — устало улыбнулась Кэтлен. — Мы вырастили наш первый урожай табака. Как ты собираешься распорядиться деньгами от продажи?
— Черт его знает. За всю жизнь мне не приходилось тратить больше десяти долларов, — усмехнулся Питер. — Думаю, и теперь ничего не изменится. Скорее всего, все деньги приберет к рукам Хэтти.
— То же самое наверняка произойдет и с моими, — рассмеялась Кэтлен.
Питер кивнул головой и добавил:
— Как ты думаешь, предоставит ли она нам когда-нибудь самостоятельность?
Хэтти стояла на крыльце, уперев руки в бока, и хмуро смотрела на приближавшихся Кэтлен и Питера, которые буквально покатывались от смеха. «Эти двое наверняка перегрелись на солнце», — недовольно подумала Хэтти, подозревая, что именно она является причиной столь безудержного веселья. Впрочем, спрашивать об этом было бесполезно. Все равно не добьешься толкового, вразумительного ответа.
Верхом на своем скакуне Нэт объезжал улицы респектабельного района города. С тех пор как он перебрался в Нэшвилл, ему невероятно везло в карты и удалось скопить приличную сумму денег, чтобы съехать с убогой квартиры в кишащем крысами доме и найти себе жилье получше. Теперь Нэт мог позволить себе приличную одежду, а также услуги более привлекательных проституток.
На одной из чистеньких, усаженных деревьями улиц, на красивом бревенчатом доме Нэт прочел вывеску: «Сдается внаем». Спустившись с седла, он постучал в окрашенную белой краской дверь. Вскоре щелкнул замок, и на пороге появилась пожилая женщина.
— Добрый день, мэм. Я хотел бы арендовать ваш дом, — Нэт улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок.
Поколебавшись, старушка все-таки повела его за собой.
— Я покажу вам дом, но должна предупредить, что в перспективе хочу продать его. Он слишком большой, и мне не под силу содержать его одной. Поэтому я переезжаю в Мемфис, к своей дочери.
Нэт почти не удостоил вниманием кухню, зато хорошенько осмотрел гостиную и две спальни. Убедившись, что все комнаты отлично меблированы, он тут же арендовал дом, намереваясь принимать здесь своих новых друзей, знакомиться с их сестрами, с тем, чтобы со временем, возможно, жениться на одной из них. Пока же к его услугам всегда были проститутки.
«Жизнь удивительно благосклонна ко мне», — думал Нэт, возвращаясь за вещами на прежнюю квартиру.
Наступила суббота; вечером все на перевале должны были собраться на танцы, которые обычно устраивались в страдную пору.
Этим утром Кэтлен проснулась совершенно разбитая. Питер чувствовал себя точно так же после тяжелой работы на плантации, и Хэтти позволила им сегодня побездельничать, решив, против обыкновения, не нагружать делами.
После обеда Кэтлен уселась на крыльце в кресло-качалку, наслаждаясь запахом жимолости и ароматом свежескошенной травы, терпеливо ожидавшей, когда ее уберут на зиму в амбар.
В это время из дома вышла Хэтти и со страдальческим выражением лица уселась рядом.
— Ты себя плохо чувствуешь? — спросила Кэтлен.
— У меня снова ужасно разболелась голова.
Хэтти откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
Признаться, это несколько удивило Кэтлен. Она не помнила, чтобы подруга когда-нибудь жаловалась на головную боль.
— Боюсь, мы с Питером сегодня вечером не сможем отправиться на гулянье, — продолжала Хэтти. — Я просто не выдержу шума и громкой музыки.
— Тогда я тоже не пойду. Разве я могу отставить тебя одну в таком состоянии?
— Нет, нет, ступай. Все равно ты ничем не сумеешь мне помочь. Я уже выпила средство от головной боли, которое дала матушка Хиггинс. Думаю, скоро мне станет лучше. Просто будь готова, когда за тобой заедет Мэтт.
— Но ведь ты обещала ему помочь насчет Сэмми?
— Придется это сделать тебе. Кстати, почему ты до сих пор не уложила волосы? Понадобится не меньше двух часов, чтобы привести в порядок эту шевелюру.
Сентябрьские дни стали заметно короче, и в семь часов вечера, когда Мэтт заехал за Кэтлен, уже совсем стемнело. Услышав его голос, она поспешила причесать свои золотистые локоны, бросила последний взгляд в зеркало и, подхватив кружевную шаль — подарок Хэтти, прошла в гостиную.
Мэтт на полуслове оборвал разговор. «Чудо как хороша!» — восхищенно подумал он, глядя на сияющие глаза Кэтлен и разрумянившееся лицо. Ему хотелось схватить ее в свои объятия и больше никогда не отпускать. Он судорожно сглотнул, прежде чем более или менее спокойно проговорить:
— Ты очень мила.
— Спасибо. Ты тоже выглядишь великолепно, — улыбнулась Кэтлен.
Легкий румянец прилил к щекам Мэтта.
— Это тетушка Полли настояла, чтобы я надел белую рубашку.
— И правильно сделала.
Расстегнутая белоснежная рубашка обнажала его сильную смуглую шею, а закатанные рукава открывали загорелые мускулистые руки. Кэтлен слишком хорошо помнила их силу, и по ее телу прошел легкий трепет возбуждения. Брюки безупречно сидели на стройных ногах Мэтта. Взгляд Кэтлен невольно задержался на весьма заметной выпуклости на ширинке. Она вспыхнула и торопливо отвернулась, ощутив новый прилив желания.
Кэтлен совершенно не понимала себя. Еще месяц назад она безумно любила Нэта, а теперь готова броситься в объятия его брата…
— Только подумать, Полли, оказывается, тоже не смогла пойти на танцы, — проговорила Хэтти. Мэтт торопливо объяснил:
— Сэмми вдруг почувствовал себя неважно. Полли испугалась, как бы он не подхватил болезнь, уложившую в постель Долли и ее девушек.
— Да, эта болезнь очень серьезная, — согласилась Кэтлен. — Ну, раз Хэтти и Питер не едут с нами, может, нам отправиться верхом на лошадях?
— Хорошо, я мигом оседлаю Снежка, — сказал Питер, направляясь к конюшне.
Между тем Хэтти чудесным образом вдруг исцелилась от своего недомогания и теперь бегала, без умолку хихикая, словно девочка. «Интересно, что на уме этой старой чертовки?» — подумала Кэтлен и подозрительно посмотрела на Хэтти.
Наконец Питер привел Снежка. Как только Мэтт подсадил Кэтлен в седло, на мгновение задержав руки у нее на талии, она тут же забыла о странном поведении Хэтти, охваченная собственными странными ощущениями.
На ферму Мейбелл они ехали по каменистой тропе. Ночь была чудесной. Полная луна светила так ярко, что в ее свете вырисовывался каждый камень, каждое дерево. Кэтлен и Мэтт всю дорогу молчали. В тишине ночи раздавался лишь звон трензелей, скрип кожаных седел, да иногда слышался крик совы. Примерно за версту от дома Мейбелл до Кэтлен донесся смех и громкая музыка. Судя по всему, веселье было в самом разгаре.
— Кажется, мы последние, — заметил Мэтт, подъезжая к ярко освещенному фонарями амбару.
Танцевали все, за исключением стариков и детей. Под веселый аккомпанемент цимбалы, банджо, скрипки и французской арфы пары кружились и притопывали на танцевальной площадке так, что пол ходил ходуном. Дети тоже не теряли времени даром, гоняясь друг за другом. Их смех и визг только усиливали общий гам. Старики чинно сидели на тюках соломы, вероятно, вспоминая свою молодость, когда они так же весело и шумно проводили время.
Мэтт снял с плеч Кэтлен шаль, повесил ее на крючок и улыбнулся: — Станцуем?
Танец тотчас захватил Кэтлен. Едва касаясь ногами пола, она порхала в объятиях Мэтта, отвечая счастливой улыбкой на взгляды друзей и соседей.
Все шло хорошо, пока музыканты не сбавили темп. Танцующие смогли перевести дыхание и придвинулись ближе к друг другу. Это создавало определенные трудности для Мэтта и Кэтлен. Каждый из них слишком остро ощущал близость другого. Кэтлен вдруг захотелось прильнуть к Мэтту. Он тоже еле сдерживался, чтобы не смять ее в своих объятиях, но опасался, что она почувствует его состояние и Бог знает, что подумает об этом. Вместо того чтобы притянуть Кэтлен к себе, — о чем страстно взывало все его существо, — Мэтт, стиснув зубы, отодвинулся от нее, сделав вид, будто не замечает ее недоумения.
Вскоре музыканты сделали перерыв, и все направились к бочонку со сладким сидром и блюдам с печеньем, приготовленным хозяйками.
Взяв напитки, Кэтлен и Мэтт устроились на тюке соломы рядом с Эламом и Грейс Кук.
— Смотри, какая парочка — Мейбелл и бакалейщик Стоунз, — прошептала Грейс. — Они не отходят друг от друга весь вечер. Мейбелл вся порозовела и порхает, словно девочка.
— Думаешь, завязывается любовный роман? — с любопытством спросила Кэтлен.
— Очень похоже, хотя не могу поверить, чтобы ханжа Мейбелл наконец-то решилась подпустить к себе мужчину.
— Черт возьми, — вмешался в разговор Элам. — Разве она не человек?! Может, у нее тоже зазудело. Мейбелл имеет на это полное право, как и все остальные женщины.
— Элам Кук! — Грейс шлепнула мужа по руке. — Я никогда…
— О, не говори, и с тобой такое случалось, — перебил ее Элам.
Все четверо засмеялись, а он добавил:
— Старине Стоунзу лучше держаться подальше от костлявой Мейбелл, чтобы не получить несколько основательных порезов.
Его слова вызвали новый взрыв смеха.
Снова заиграла музыка, и Кэтлен начали наперебой приглашать на танец. Мэтт остался в одиночестве на копне соломы. Он старался не смотреть на Кэтлен и ее партнеров, испытывая жгучую ревность. Между тем все молодые женщины, пришедшие на праздник без кавалеров, то и дело поглядывали в его сторону, застенчиво улыбаясь и строя глазки. «Неужели они заигрывают со мной?» — удивился Мэтт. Его сомнения окончательно развеялись, когда самая смелая из них вдруг подошла к нему со словами:
— Можно пригласить тебя на танец?
Мэтт растерянно поискал глазами Кэтлен, но она уже кружилась в танце с новым партнером, а ее смех сливался со смехом других танцующих. Мэтту ничего не оставалось, как принять приглашение. Но едва он встал в круг, как Кэтлен заметно погрустнела и даже несколько раз наступила на ногу своему кавалеру. «Она явно чем-то недовольна», — удивился Мэтт, не догадываясь о причинах столь внезапной смены настроения.
Лишь к рассвету обессиленные танцоры и музыканты решили наконец, разойтись по домам. Растормошив спящих ребятишек, матери повели их к повозкам. Приехавшие верхом торопились взобраться в седла, чтобы опередить упряжки и не попасть под пыль от колес.
Кэтлен практически засыпала на ходу.
— Надеюсь, ты не выпадешь из седла, — пошутил Мэтт, усаживая ее на Снежка.
— Не вывалюсь, — сердито ответила Кэтлен.
— За что ты сердишься на меня? Чем я провинился перед тобой? — удивился Мэтт.
Кэтлен выхватила поводья и первая выехала на каменистую тропу.
— Это все твои домыслы. С какой стати мне на тебя сердиться?
«И в самом деле, с какой?» — недоумевал Мэтт. А может, она ревнует, вдруг осенило его. Что ж, если это действительно так, значит, еще не все потеряно. И теперь, когда уехал Нэт, возможно, удастся убедить Кэтлен выйти замуж за него, Мэтта Ингрэма.
