Глава 9
Пока Джонти мыла тарелки после ужина и подметала пол на кухне, она мурлыкала непристойную песенку, выученную в публичном доме Нелли. Со времени ее стычки с Люси прошло два дня, а Корд об этом еще ничего не спросил. Очевидно, проститутка выжидала удобного момента. Между тем, Люси заигрывала с Редом, надеясь, что Корд ее приревнует.
Джонти отставила в сторону швабру и вышла на переднее крыльцо, где сидели все остальные. Темное лицо Лайтфута расплылось в радушной улыбке, и он указал на место рядом с собой. Когда она села рядом с индейцем, подбежал Волк и протиснулся между ней и Джонни.
— Этот чертов пес выпускает тебя когда-нибудь из виду? — Понч с неприязнью посмотрел на собаку. — Он даже ходит за тобой, когда ты идешь в туалет.
— Он — мой друг, — Джонти взъерошила большую голову, расположившуюся у нее на коленях. — Мой — защитник, — она вызывающе посмотрела на толстяка.
— Да, он чертовски опасен, — Понч сердито прищурил глаза, услышав предостережение Джонти. — Я не знаю, почему ты позволяешь ему повсюду с ним болтаться, Корд?
— Не стоит беспокоиться насчет собаки, — лениво ответил Корд, прислоняясь к столбу. — Не преследуй мальчишку, и он тебя не тронет.
Второе предостережение не прошло мимо Понча. Он оставил эту тему и переключил свое внимание на Люси и Реда, которые сидели поодаль от остальных на другом конце крыльца. Понч впился глазами в темноту и сидел так некоторое время. Потом он подался вперед, и его раскосые глаза засверкали.
Джонти захотела посмотреть, что так привлекло его внимание, но поспешно отвернулась, и ее щеки загорелись. Люси расстегнула штаны Реда и откровенно ласкала его член. Даже по мимолетному взгляду Джонти поняла, что перед Редом стояла дилемма. Ему не нравились эти заигрывания при людях, но если он оттолкнет руку Люси, то может рассердить ее, и тогда она достанется Пончу на всю ночь.
Неожиданно все замолчали, и Джонти догадалась, что остальные тоже заметили происходящее, но, в отличие от нее, их развеселило щекотливое положение Реда. Она украдкой взглянула на Корда и увидела, что он так же широко ухмылялся, как и остальные.
Любопытство заставило ее еще раз посмотреть на эту парочку, когда Люси издала громкий непристойный смешок. Несмотря на то, что Ред чувствовал себя неловко и смущенно, он не мог сдержать эрекции.
Джонти изумленно открыла рот, но Лайтфут заговорил, положив конец любым намерениям проститутки.
— Ред, — предупредил он твердо. — Я думаю, что тебе пора отнести эту разгорячившуюся сучку в лес и там охладить ее пыл. Если ты этого не сделаешь, я сброшу ее в речку.
Побагровев от ярости, Ред встал, и пока все изумленно смотрели на индейца, резко поднял за собой Люси. Пока он вел ее по направлению к летнему домику, она хихикала и посылала Корду приглашающие взгляды, а Лайтфут бросил им вслед:
— И держи ее там, пока она не сможет двинуться.
Как только пара скрылась в темноте, Понч оторвал свой толстый зад от пола.
— Малыш один никогда ее не отделает как надо, — заржал он. — Я пойду с ними, помогу ему. Мы поочередно справимся с этой сучкой.
Четыре пары глаз наблюдали за толстяком, на ходу расстегивающим ширинку. Не подумав, Джонти ляпнула:
— Дядя Джим сказал, что он не стал бы спать с Люси ни при каких обстоятельствах.
Ей сразу же захотелось зажать рот рукой и затолкнуть свои слова обратно в глотку. В установившемся гнетущем молчании, она мельком взглянула на Корда и сразу же опустила ресницы, увидев его сердитое лицо. Джонти непреднамеренно обидела его. Она открыла рот, собираясь извиниться, объяснить, что не хотела его обидеть, но Корд уже был на ногах, его серые глаза были темнее тучи. Свирепо глядя на нее, он сказал, сцепив зубы:
— Я уверен, что дядя Джим не захочет спать с проституткой или с какой-нибудь другой женщиной по такому же случаю, потому что у него есть ты.
Джонс испуганно втянул воздух, а Корд гордо удалился. Джонти глядела ему вслед полными боли глазами. Джонс, желая ее успокоить, положил ей руку на плечо и сказал:
— Не обращай внимания на него, детка.
Лайтфут вскочил на ноги.
— Будь проклята твоя душа, Мак Байн, — пронзительно завопил он. — Ты не прав. Джонти так же нравственен, как и ты. Когда-нибудь ты в этом убедишься.
Корд продолжал удаляться, исчезнув на горной тропинке. Индеец еще постоял немного, подбоченясь, и сел только тогда, когда Корд исчез из вида.
— Так же верно, как солнце встает на востоке, то, что я когда-нибудь возьму нож и сниму стружку с этого человека.
Джонс в недоумении покачал головой:
— Корд, без сомнения, изменился с тех пор, как я видел его год назад. Я его не понимаю даже наполовину, — он посмотрел на Джонти. — Хотел ты этого или нет, но ты его сильно пришпилил насчет Люси. Унизил его тем, что Ла Тор лучше, как мужчина.
Джонти удрученно посмотрела в темноту.
— Я не это имел в виду. Просто вспомнил, как однажды дядя Джим это сказал, и у меня сорвалось с языка.
Крик совы донесся из леса, и ее мрачный звук усилил отчаяние Джонти. Ее голова и тело были как будто налиты свинцом, когда она встала, тихо пожелала спокойной ночи и пошла в дом.
Утро было прохладным, воздух прозрачным и свежим, а небо обещало еще один жаркий день, когда Джонти выглянула из окна на кухне. Прямо перед ней был виден загон с лошадьми, которые ржали и били копытами, с гордо вскинутыми головами встречали приближающихся к ним ковбоев недоверчивыми взглядами. Всегда, когда к ним приближался человек, они поворачивались и убегали.
Джонти улыбнулась. Каждое утро повторялось одно и тоже. В конечном счете, наездник ловил мустангов, набрасывая на него седло, и осторожно взбирался ему на спину. Бросившись вперед пару раз, чтобы проверить наездника, мустанг успокаивался, и после этого им было легко управлять.
Когда мужчины уезжали, звенели удила, поводья, и клубы пыли поднимались из-под копыт. Джонти отвернулась от окна и тяжело вздохнула. Какими холодными и надменными были сегодня глаза Корда, когда она встречалась с ним взглядом. Он все еще страдал от ее неудачного замечания, сделанного прошлым вечером. До того, как все пришли на завтрак, Лайтфут постарался облегчить ее страдания, сказав, что, по его мнению, Корд смутился от того, что вообще когда-то спал с Люси, и его гнев, фактически, был обращен больше на самого себя, чем на Джонти.
«Но даже, если бы это было так, — с грустью думала Джонти. — Корд все равно считает меня неестественным выродком. Возможно, он даже больше уважает Люси, чем меня».
Пока Джонти замешивала тесто и ставила его в теплое место, чтобы оно поднялось, ее мысли обратились к Джиму Ла Тору, где он был и сколько ей придется ждать, пока она сможет к нему поехать. «Не слишком долго», — надеялась она, так как в ней зрело напряжение, которое в один прекрасный день должно было вылиться наружу. Джонти не могла больше подавлять в себе молодую женщину, которая требовала освобождения. Так как ее мысли вращались вокруг одних и тех же вопросов, она, в конце концов, приказала себе прекратить волноваться по поводу того, что не могла изменить в данный момент и сконцентрироваться на том, что нужно сделать.
Она будет работать во дворе, выдергивая сорняки, которые росли до самого крыльца. Джонти была уверена, что в высокие заросли заползали змеи и ящерицы, а ночью, может быть, даже койоты.
— Нужно надеть шляпу, — подумала она. — Можно получить солнечный удар на улице, — Джонти пошла по коридору к своей комнате и едва не столкнулась с Люси, выходящей оттуда задом. Волк угрожающе рычал, и Джонти спросила:
— Ты почему суешь свой нос в мою комнату? Здесь ты не найдешь Корда.
— Я и не думала, что найду, — Люси прошмыгнула мимо Джонти и, гордо подняв голову, покачивая широкими бедрами, пошла в сторону кухни.
Джонти повернулась и направилась вслед за своим врагом. Она была изумлена.
Возможно, проститутка не думала найти здесь Корда, а искала какое-нибудь существенное доказательство того, что у него была привычка проводить ночь на большой кровати с пологом.
— Так почему ты была в моей комнате? — настаивала Джонти, подойдя к маленькой колонке и наполняя кувшин водой. — Ты думала что найдешь что-то ценное, чтобы украсть. У меня нет драгоценностей и косметики.
Люси шлепнулась своим толстым задом на скамейку.
— Я искала расческу, — она налила себе чашку кофе из кастрюли, которая остыла еще много часов назад. — Я потеряла свою, — проститутка скорчила гримасу, отхлебнув несвежий напиток.
Джонти презрительно взглянула на непричесанные, грязные волосы Люси.
— Оставь мою расческу в покое. Я не хочу, чтобы у меня завелись вши.
— Ах ты, маленький…— Люси вскочила на ноги, но также быстро села.
— Вы опять ссоритесь? — холодный вопрос Корда разрядил напряженную атмосферу.
— Наш прелестный мальчик не хочет одолжить мне свою расческу, Корд, — Люси надула свои и без того толстые губы. — Скажи ему, чтобы он разрешил мне попользоваться расческой.
Корд окинул взглядом спутанные сальные волосы Люси и здоровые блестящие кудряшки Джонти. Зачерпнув стакан воды, он сказал:
— Я бы не разрешил тебе расчесывать своей расческой тот беспорядок, который ты называешь волосами.
Пока Люси, покраснев, что-то бессвязно лопотала в свое оправдание, плечи Джонти затряслись от беззвучного смеха. Эта толстая свинья ожидала от Корда совсем другого ответа. Да и сама Джонти, по правде говоря, тоже. В основном ему нравилось быть не на стороне Джонти Рэнд.
Хотя в его голосе не было дружелюбности, Джонти еще больше удивилась, когда он скомандовал:
— Иди оседлай своего жеребца, Джонти. Ты можешь поехать со мной, я хочу проверить высохшее русло реки в нескольких милях отсюда. Я вчера видел лошадиные следы, ведущие туда.
— О Корд, а можно я тоже поеду? — Люси с выжиданием подалась вперед. — Мне надоело постоянно находиться в летнем домике.
Корд посмотрел на нее и сухо сказал:
— Никто не велел тебе сидеть там все время. Здесь вокруг столько дел, которыми можно заняться на улице. Ты могла бы помочь Джонти по хозяйству, — с подчеркнутой медлительностью насмешливо сказал он.
— Я здесь не для того, чтобы заниматься хозяйством, — вспыхнула Люси.
Когда Корд с безразличным видом пожал плечами, Люси успокоилась и начала его уговаривать:
— Позволь мне поехать, Корд. Я составлю тебе лучшую компанию, чем этот женоподобный Джонти.
— Я не собираюсь развлекаться, Люси, — холодно сказал Корд. — Я беру Джонти, чтобы он изучил территорию, ему это понадобится, когда он начнет работать с мужчинами. Но если тебе так уж хочется с нами поехать — пожалуйста.
Глаза Люси загорелись, и она улыбнулась.
— Как у тебя дела с табуном? — стала подлизываться она, вставая и обойдя вокруг стола, чтобы сесть рядом с Кордом. — Ты провозился с ним так много времени.
Корд не обратил внимания на ее вопрос, а, скользнув по ней взглядом и потянув носом, сказал: .
— Ты бы лучше пошла и искупалась в реке, женщина. Ты начинаешь смердеть, как Понч.
Джонти не смогла сдержать смешок, когда Люси сердито вскочила. Однако она быстро подавила его, увидев злобный взгляд, предупреждающий, что ей не придется долго ждать возмездия. На мгновение Джонти позабыла о том, что за историю могла рассказать эта женщина человеку, сидящему напротив.
Корд заговорил, прервав ее невеселые мысли.
— Оседлай жеребца и для Люси тоже, Джонти, и поедем. Я не могу напрасно терять время.
Джонти выглядела совсем несчастной, когда шла в сарай выполнять приказание Корда. Она глупо считала, что работа поваром — ее убежище, что Корд был вполне доволен тем, что она кормит их два раза в день, чтобы оставить ее в покое. И то, что он только что сказал, доказывало обратное. Рано или поздно ей все равно придется охотиться за мустангами. Джонти уже оседлала Красотку и пыталась оседлать лошадь побольше, как пришли Люси и Корд. Она ждала, держа лошадей за удила, тяжело дыша, от напряжения у нее на лбу выступили капельки пота. Не глядя на Джонти, Корд большим пальцем указал через плечо и скомандовал:
— Запри собаку в доме. Если табун все еще в каньоне, я не хочу, чтобы он их распугал.
Волк жалобно замотал хвостом, когда Джонти затащила его в дом, и, пока она закрывала дверь, у нее возникло ясное ощущение, что оставлять собаку было большой ошибкой, что еще до вечера ей очень понадобится его защита. Когда Корд нетерпеливо позвал ее, чтобы отправиться в путь, она сказала себе, что это просто ее причуды и поспешила забраться в седло. В конце концов, что могло с ней случиться рядом с Кордом?
Почти около часу Корд вел женщин прямо на гору. Воздух был мягким и безветренным, и Джонти наслаждалась, глубоко вдыхая густой сосновый аромат. Постепенно, по мере того, как они поднимались, лес становился все более густым, деревья были выше, а тени темнее. Джонти нравилась эта земля, пустынные места, величественные горы и даже животные этих диких и пустынных мест. Когда она уедет, то ей будет этого не хватать.
Наконец, все трое прибыли на ровное место, которое выделялось густыми зарослями елей и сосен. Корд продолжал их вести, пересекая плато, пока снова тропинка не повела вниз. Еще несколько минут — и он уже пришпоривал своего жеребца и восхищенно восклицал негромким голосом:
— Вон, посмотрите вниз, в каньон.
Джонти наклонилась вперед в седле и уставилась вниз на жеребца и его гарем лохматых кобылиц, спокойно пасущихся на обширной площади.
Солнце играло в огненной гриве жеребца, и Джонти воскликнула:
— Какое красивое животное!
— Да, он, действительно, красив, — согласился Корд. — Я его оставлю как племенного жеребца. Подумать только, какая необычная порода скакунов пойдет от такого производителя. Богатые джентльмены на западе хорошо заплатят, чтобы иметь что-нибудь подобное.
Она еще долго любовалась великолепным животным, когда Корд сказал:
— Я поеду вниз, чтобы взглянуть на него поближе. А вы вдвоем стойте тут и ни звука. И следите, чтоб ваши жеребцы не подали сигнала тревоги свистом.
Корд направил Ронайда вниз по тропинке и вскоре исчез из вида среди деревьев. Джонти уставилась в то место, откуда он должен был появиться. Красотка дернула ушами, и Джонти наклонилась вперед, чтобы зажать рукой ноздри лошади, как вдруг услышала свист кнута, которым Люси щелкнула по крупу Красотки. Кобыла заржала от боли, и Джонти, потеряв управление, смогла только схватить поводья и повиснуть на них. А маленькое животное понеслось и, стремглав, побежало вниз по склону, направляясь прямо на табун диких лошадей. У Джонти слетела шляпа и ужасно растрепались кудри. Слезы обжигали на ветру щеки, усилившиеся от быстрой скачки Красотки. Она едва видела, как табун бросился врассыпную, когда ее кобыла ворвалась в него. Джонти слышала сердитый крик Корда, но ничего не могла поделать, а Красотка стала неуправляемой.
Джонти почувствовала, что поводья выезжают у нее из рук, и она скоро свалится. А если она упадет, ее могут затоптать копытами взбешенные лошади. Вдруг позади нее раздался звук приближающейся лошади, Джонти вздохнула, когда длинные загорелые пальцы схватили уздечку и заставили кобылу остановиться.
Она упала в седло, дрожа всем своим существом от напряженной попытки удержать кобылу. Но, взглянув на Корда, чтобы поблагодарить его, сжалась от страха, увидев его разъяренное лицо.
— Что, черт тебя побери, ты делаешь, — он соскочил с седла, приблизился к ней и схватил ее за руку. И от одного сильного рывка она оказалась на земле. Джонти, шатаясь, встала, подошла к Красотке, чтобы опереться на нее и закричала:
— О нет!
От крупа до самой середины бока ее любимицы был виден кровавый след от хлыста. Джонти шокировано посмотрела на струйку крови, стекающую по нежной грациозной ноге.
— О Красотка, — прошептала она. — Что это чудовище сделало с тобой. — Джонти быстро повернулась, услышав приближающийся топот копыт.
Ярость вспыхнула в ней, как костер, когда Люси сползла на землю и поспешила к Корду.
— Я убью ее, — прорычала Джонти, стиснув зубы, и набросилась на проститутку с кулаками, готовая вцепиться в ее мясистое лицо.
Корд преградил ей дорогу, когда Джонти почти добралась до своей жертвы. Люси, невинно распахнув глаза, кричала.
— Я не могла остановить его, Корд. Мы просто сидели там, когда вдруг он сказал: «Дай-ка, я позлю этого ублюдка немножко». И, прежде чем я успела сообразить что к чему, он стегнул кнутом по крупу этого бедного животного и ускакал.
Джонти была настолько ошеломлена этой явной ложью, что не могла вымолвить ни слова и сказать, что никогда не била Красотку кнутом.
Когда, опомнившись, Джонти открыла рот, чтобы опровергнуть ложь Люси, Корд сильно ударил ее по губам тыльной стороной руки. Она зашаталась, попыталась удержать равновесие, но, в конце концов, все-таки упала на землю. Джонти сидела, уставившись в безжалостное лицо Корда, из уголка ее губ струйкой стекала кровь. В его глазах по его ошибочному убеждению она совершила непростительное. Она без необходимости ударила беззащитное животное.
— Ты не должен верить, что я сделала это с Красоткой! — ее распухшие губы дрожали. — Я люблю ее. Кроме того, у меня даже нет…
Корд угрожающе шагнул к ней, холодным убийственным взглядом остановив ее на середине фразы.
— Не говори ни слова, — он свирепо посмотрел на нее. — Я не стану выколачивать из тебя беса, маленький мстительный дьяволенок. Я не стану этого делать лишь по одной причине — если бы я начал бить тебя, то мог бы убить.
Потом он отвернулся от Джонти, как будто ему было даже противно на нее смотреть. Подняв поводья своего жеребца и Красотки, он сказал:
— Пойдем, Люси, давай отведем эту кобылку к ручью и посмотрим, сможем ли мы остановить кровь.
— Да, бедняжка, — Люси была сама нежность и забота, когда соглашалась с Кордом. Но презрительная усмешка, обращенная к Джонти, была победоносной.
Проститутка дождалась возможности отомстить. Она увидела своего врага, лежащего на земле, видела ее разбитую губу, из которой текла кровь. Люси переполняло удовлетворение, и это было видно по ее подпрыгивающей походке.
Водоем был всего в нескольких ярдах, и Джонти видела, как Корд завел Красотку на середину реки и, зачерпывая в пригоршню воду, окатывал ее рану. Маленькая кобылка вздрагивала и всхрапывала, так как вода, попадая на открытую рану, причиняла ей боль, но ровный голос Корда успокаивал ее, и она стояла тихо.
Через десять минут, осторожно промыв глубокую рваную рану, Корд вывел кобылу из воды и, держа ее за поводья, вскочил на жеребца. Когда Люси вскарабкалась на своего коня, Корд пришпорил Ронайда, и они поехали, направляясь к горе.
Джонти уставилась им вслед. Конечно же, Корд не собирался уехать, оставив ее здесь?
— А как же я? — закричала она, с трудом поднявшись на ноги.
— Как насчет тебя, жалкий подлец? — Корд развернул жеребца и поскакал на нее, остановив Ронайда только тогда, когда, казалось, что растопчет ее. — Как! Ты осмеливаешься думать, что поедешь на этой бедняжке?
— Нет, конечно, нет, — Джонти вытерла кровь, все еще сочившуюся из ее разбитой губы. — Но я мог бы поехать вдвоем с тобой.
— Ха! Ничего подобного! — фыркнул Корд. — Я не позволю такому злобному существу, как ты, садиться на Ронайда. Ты можешь пойти на ранчо пешком.
Джонти посмотрела на свои ботинки на высоких каблуках, потом снова на Корда.
— Но это, должно быть, шесть миль.
— Так точно, — холодно согласился Корд. — И я хочу, чтобы ты думал о своей бедной лошади на каждом шагу, — он тронул жеребца каблуком и поскакал галопом туда, где его ждала Люси.
Джонти смотрела вслед удаляющимся фигурам, уверенная в том, что Корд не уедет и не оставит ее одну без оружия и воды. Он только собирается припугнуть ее немножко, а потом вернуться.
Но, когда прошло двадцать, или даже больше, минут, и все еще не было признаков возвращения Корда, Джонти вынуждена была признать, что он не блефовал. С ненавистью она посмотрела на гору. Судя по длинной тени, которую она отбрасывала через каньон, солнце уже клонилось к закату. Джонти потеряла драгоценное время, просидев и прождав их. Придется очень быстро идти, чтобы добраться на ранчо до наступления ночи.
Примирившись со своим положением и вздохнув, Джонти отправилась в путь с очень быстрой скоростью. Солнце, казалось, все сильнее припекало ее непокрытую голову, и она вскоре сильно сбавила шаг. Через час Джонти уже едва переставляла ноги. На ступнях начали появляться мозоли, а ноги в ботинках на высоких каблуках, казалось, были переломаны. С каждым мучительным шагом, дававшимся ей с трудом, ее ненависть к Корду Мак Байну росла. Она размышляла о том, как ему отомстить за это, заставить его страдать так, как страдает она.
Джонти шаталась от усталости, уже граничившей с изнеможением, когда, наконец, добрела до места, откуда тропинка вела вниз. Во рту и в глотке у нее пересохло, и она на минуту остановилась отдышаться и сглотнуть слюну. «Еще идти, по меньшей мере, две мили», — пробормотала она, пытаясь отогнать образ ручья, журчащего за домом и текущей в нем ледяной воды.
Она собрала все силы, думая о том, хватит ли их у нее, чтобы дойти до ранчо. Корд обязательно пошлет за ней кого-нибудь, если она не доберется до темна к дому.
— О Боже, он должен! — воскликнула она, заметив цепочку волчьих следов.
Ее опасение усилилось, когда немного поодаль она увидела гораздо больше следов на пыльных участках.
Волки нападали днем? И в следующий момент Джонти прикусила вздутую губу, чтобы не крикнуть от страха, когда неподалеку настоящий злой волк поднял голову, и его дикий вой эхом отдался в горах.
Сердце ее готово было выскочить из груди. Джонти прибавила шагу, не обращая внимания на горящие от боли ноги и беспрерывно оглядываясь по сторонам.
Она преодолела еще четверть мили, когда мягкий, шуршащий звук позади заставил ее обернуться. Всего в нескольких ярдах от нее, оголив клыки, беззвучно, как тень, к Джонти подкрадывался волк. Она оцепенела — не могла ни двинуться, ни сказать слово. Зверь приблизился к ней, и она увидела его горящие налитые кровью глаза, и истошно закричала.
«О Боже! — мысленно говорила Джонти. — Я умру здесь, на этой горе, совсем одна». Она никогда не сможет насладиться тем, что наденет красивое платье и красивые туфли. От нее даже не останется ничего, доказывающего, что она была женщиной.
Оцепенев от ужаса, Джонти смотрела, как зверь напряг мускулы, собираясь прыгнуть и вцепиться ей в горло.
Она вслух молилась:
— Господи, помоги мне, пожалуйста, — когда вдруг, казалось бы ниоткуда, что-то большое и лохматое метнулось из-за большого валуна прямо на рычащее чудовище.
— Волк! — вскрикнула Джонти и замертво рухнула на землю.
Из четверых, сидящих на крыльце мужчин, только Понч не двинулся с места, когда приехали Корд и Люси, а за ними, подволакивая заднюю ногу, шла кобыла Джонти.
— Где ребенок? — насупился Лайтфут. — Почему кобыла хромает?
Корд спрыгнул на землю.
— Взгляните на ее круп и бок, — его глаза заблестели. — Полюбуйтесь на работу вашего славного маленького друга Джонти Рэнда.
Лайтфут осмотрел большую рану Красотки и повернулся к Корду, скрежеща зубами:
— Так, значит, ты применил кнут к нему за это.
— Нет, Бог с тобой, нет, я этого не сделал, — Корд сжал губы. — Мне бы следовало, однако, сделать из него тоже кровавое месиво, которое он сделал с крупом этого животного. Но, вместо этого, я оставил его, чтобы он добирался пешком.
— Но это далеко даже для мужчины, тем более, в сапогах для верховой езды, если это то место, куда ты собирался поехать, — индеец осторожно провел пальцем вдоль раны от кнута, затем бросил уничтожающий взгляд на самодовольно улыбающуюся Люси. — Джонти не делал этого, — он посмотрел на Корда. — Это не в характере Джонти — жестокость к животным, особенно к его любимице.
Корд провел тонкими пальцами по волосам.
— Послушай, Лайтфут, — устало сказал он, потеряв терпение. — Он это сделал. Я подкрадывался к табуну диких мустангов, а Джонти усмотрел в этом возможность позлить меня, поэтому он ударил кобылу и нарочно поскакал прямо на табун. Возможно, они все еще убегают, — он опустился на крыльцо. — Может быть, он не хотел так сильно ударить животное, но теперь, прежде чем сделать такое, он дважды подумает.
Лайтфут, казалось, не поверил, так же как и Ред, который пошел за Пончем и Люси в летний домик. Молодой мужчина знал, что если он хочет дождаться своей очереди на проститутку, то сейчас не время злить ее своими сомнениями насчет Джонти.
Джонс тоже не высказал своего мнения, пока Корд и индеец огрызались друг с другом, но, когда он увел Красотку, чтобы обработать, мрачный взгляд, который он послал Люси, ясно сказал, что он знал, кто виноват.
Солнце продолжало клониться к западу, когда Корд, Джонс и Лайтфут сидели на крыльце и всматривались в направлении тропинки, идущей в гору. Волк периодически вставал, нервно похаживая туда-сюда, и, взволнованно вертя хвостом, поглядывал, не появится ли там стройная фигура.
Лайтфут нарушил повисшее напряженное молчание:
— Не мог бы ты полегче обращаться с ребенком, Мак Байн? Не удивительно, что он немного бунтует время от времени. Ты не даешь ему спуску.
Корд помрачнел от раздражения.
— Я буду полегче с ним обращаться, когда он избавится от девчоночьих привычек, которые ему привила Мэгги. Пока он не научится думать и действовать как мужчина, он может от меня ожидать только сурового обращения. — Корд с яростью взглянул на двух мужчин, осмелившихся противоречить ему.
Лайтфут взглянул на небо, скрывая свою усмешку. «Тебе придется долго ждать этого», — подумал он. Однако индеец ничего не ответил, и на крыльце вновь воцарилось молчание. По непроницаемому лицу Корда трудно было догадаться, что он точно так же волновался, как и его компаньоны, когда солнце коснулось края горы, а все еще не было никаких признаков Джонти. Корд знал, что ночь в горах была опасным временем для тех, кого она там застала. Лес в верхней части кишел голодными волками. В его глазах появилось чувство вины и угрызений совести. У ребенка не было оружия. Он окажется беззащитным перед любым, кто на него нападет.
Только он подумал об этом, как по ветру донесся вой волка. Когда Лайтфут вскочил на ноги и твердо сказал:
— Я посылаю собаку за мальчишкой, — Корд облегченно вздохнул.
Собака безопасно доставит Джонти домой, а Корд будет здесь якобы ни при чем.
Волк пулей понесся по приказу индейца, а дежурство продолжалось. Нервы Корда были настолько напряжены от беспокойства и вины, что ему казалось, они вот-вот не выдержат. Прошло почти полчаса, когда он с наступлением темноты решил оставить к черту свою гордость и отправиться за ребенком. Корд встал, и в этот момент стройная фигура, ковыляя и цепляясь за потрепанного в бою Волка, появилась во дворе.
Все трое бросились ей навстречу, а Джонти, всхлипнув, упала на руки к Лайтфуту.
— Боже мой, Джонти, ты выглядишь разбитой, — сурово произнес он, подхватив ее и держа на руках. Лайтфут понес ее к крыльцу и опустился на скамейку. — Давай снимем эти сапоги.
— И глоток воды, — чуть слышно выдавила из себя Джонти, прикусив губы, чтобы сдержать крик, когда с нее неосторожно сняли ее истершуюся обувь.
— Боже мой, взгляни на это, — Лайтфут с яростью глянул на Корда. — У него подошвы похожи на куски сырого мяса.
Джонс выбежал из дома с ковшом воды и, протянув его Джонти, тихо выругался, увидев ее ноги.
Корд присел на корточки рядом с разъяренным индейцем и, взяв Джонти за лодыжку, повернул ногу. Его лицо не дрогнуло от душераздирающего зрелища, которое представляли собой узкие подошвы Джонти, но в голосе появилась дрожь, когда он поднял Джонти и приказал:
— Принесите таз теплой соленой воды в его спальню.
Войдя в спальню, Корд положил Джонти на край кровати и молча стал закатывать брюки на ее ногах. Один раз он замер, пораженный стройностью ног, которые он обнажил. Ошеломленный, Корд бросил взгляд на Джонти, но тут в комнату вошел Лайтфут и поставил на пол таз с водой. Бросив рядом с ним полотенце, индеец отрывисто сказал:
— Я принес еще и бальзам, — он поставил маленькую баночку на прикроватный столик, добавив: — Обязательно помажь ноги, — Лайтфут не обратил внимания на пронзительный взгляд Корда и пошел к двери, но там остановился, чтобы дать последнее распоряжение: — И пусть лежит в постели несколько дней.
В ответ на холодное заявление индейца Корд сердито сверкнул глазами, и когда за ним захлопнулась дверь, Джонти приготовилась к тому, что на ее голову обрушится поток брани. Но, к ее удивлению, Корд продолжал молчать, заговорив только когда он опустил ее ноги в соленую ванну.
— Вначале будет ужасно больно, будет жечь, как огнем.
«Дьявол точно описал это», — подумала Джонти, вздрогнув от боли, когда ее нежная кожа почувствовала жалящий укус соленого раствора. Она импульсивно выдернула ноги из воды, но Корд обхватил ее за лодыжки и решительно опустил в воду.
— Не веди себя по-девчоночьи, — резко сказал он. — Скоро перестанет болеть. Соль заберет боль и затянет раны.
Джонти обнаружила, что его утверждение было верным, так как через несколько минут боль стала спадать, и ее заменило тепло, разливающееся по всем ногам. Когда она облегченно улыбнулась, Корд вынул одну ногу из воды и стал вытирать ее полотенцем. Она наблюдала за ловкими движениями его крепких пальцев, удивляясь их нежности. Если бы ее спросили час назад, она бы непреклонно заявила, что у этого человека не было ни капельки нежности по отношению к ней.
Джонти перевела взгляд на его лицо, озабоченно склоненное над ее ногами. Когда он начал вытирать вторую ногу, она подумала, что, может быть, сейчас, когда он немного остыл, он позволит ей объяснить, что она не била свою лошадь, что виновной была Люси.
— Корд, — робко начала Джонти, — что касается моей лошади. Я не била ее. Это была…
— Послушай, Джонти, — Корд вскочил на ноги. — Не начинай сначала. Просто считай, что тебе повезло, что ты так легко отделался. Если бы хоть один из моих мужиков так обратился с лошадью, я бы его самого отстегал кнутом.
От расстройства глаза Джонти наполнились слезами, когда Корд отрывисто бросил:
— Вотри этот бальзам в больные места, и, как сказал индеец, пусть твои ноги отдохнут несколько дней. Люси может выполнять за тебя твою работу, пока ты будешь лежать, — он остановился у двери и резко повернулся, как будто его внезапно посетила еще какая-то мысль. — Она позаботится и о тебе, — сказал он хрипло. — Я не хочу видеть здесь никого из мужчин. Понятно?
Дверь защелкнулась, и Джонти, уставшая от его оскорблений и высокомерия, схватила свой сапог и запустила им в дверь. Он не долетел до своей цели всего на один фут, и она откинулась на кровать, впервые в жизни желая быть мужчиной — сильным мужчиной, чтобы суметь сделать из этого злобного дьявола котлету.
Пока она так лежала, в ее памяти прокручивались события, произошедшие с ней сегодня.
Джонти пришла в сознание на горе от того, что кто-то облизывал ее шершавым языком.
— Волк, — проворчала она, отпихивая его голову, забывшись на мгновение и считая, что собака хотела поиграть с ней. Потом ее взгляд упал на огромную серую массу всего в нескольких футах от нее, и она содрогнулась, увидев порванную глотку и глаза, с такой яростью глядевшие на нее, а теперь неподвижно уставившиеся в небо. Если бы не Волк, то на его месте лежала бы она.
Джонти вспомнила, как сидела и крепко обнимала часто и тяжело дышавшую собаку, благодаря Бога. Потом, с трудом встав, она задохнулась от боли, которую почувствовала в ногах под тяжестью своего веса. Она немного постояла, подождав, пока пройдет легкое головокружение, потом повисла на Волке и, хромая, потащилась за ним.
Ей казалось, что она никогда не доберется до ранчо, как вдруг Волк тявкнул, и она увидела трех, спешащих к ней мужчин. «Что было в глазах Корда — раскаяние?» — подумала Джонти, засыпая прямо на покрывале в одежде.
