Глава двенадцатая
Флер неподвижно лежала под изорванным в клочья бельем и кружевом. Она не осмелилась двигаться, пока не стемнело. Чуть раньше она выпила немного супа, которого миссис Динглфут принесла ей, да и то только потому, что женщина силой заставила ее сделать это.
– Мы не заставим тебя голодать до смерти и не позволим говорить людям, что его светлость поступил с вами жестоко, – сердито проворчала женщина. – Выпей все до капли!
Миссис Динглфут ушла, замкнув за собой дверь, а Флер ощутила ужас от белой овчарки, лежащей у одного из окон, которое было оставлено открытым, чтобы дать животному свежего воздуха, поскольку ночь была очень теплой.
Собиралась новая гроза; черные тучи накатывались из долины. Света не было, и Флер только смутно могла различать очертания овчарки, но хорошо слышала ее тяжелое дыхание. Флер чувствовала, как пот стекает по ее конечностям при одной мысли, что животное может прыгнуть на нее и вонзить свои клыки в ее плоть. Она лежала в оцепенении, хотя ей было необычайно неудобно. Ей не позволили ни умыться, ни расчесать волосы. Ее губы были сухими и воспаленными; она еще полностью не выздоровела после родов. Воспитанная как деликатная леди, она никогда прежде не испытывала такого грубого насилия и лишения таких вещей, как теплая вода и мыло, щетка и расческа для ее волос, чистое белье. Она не верила, что какая-нибудь живая леди когда-либо испытывала нечто подобное от рук своего мужа. Неужели намерение Чевиота состояло в том, чтобы довести ее до сумасшествия и тем самым освободить свою совесть и чувствовать себя правым, замкнув ее от мира?
Ночь казалась необычайно долгой. Она не могла спать от напряжения и сознания, что боится двигаться из-за животного, охраняющего ее.
Вдруг она услышала низкое рычащее урчание Альфы. Флер села, ее сердце забилось быстрее. Что услышало животное? Что-то или кого-то? Ведь была, наверное полночь.
Протирая глаза, Флер увидела у окна косматую лапу все еще рычащего пса. Но дальше наступило удивительное зрелище. Альфа перестала рычать и неистово завиляла хвостом. Странно, сказала себе Флер, должно быть, животное услышало знакомые шаги.
Тем временем над подоконником поднялось смутное очертание мужской головы, и она услышала шепот:
– Альфа… добрая душа… хорошая девочка… лежать, Альфа… возьми это…
Флер приложила к губам кончики пальцев, не смея поверить, что она узнала голос. Альфа ушла в угол и начала грызть какой-то лакомый кусочек, который явно понравился ей. В следующий момент стройный мужчина запрыгнул в комнату и бесшумно двинулся к Флер. Позади кровати он остановился и посмотрел на Флер. Она уставилась на мужчину, и хриплый звук вырвался из ее горла, произнеся его имя:
– Певерил!
– Ваша светлость, – выдохнул он.
– О Господи! – прошептала она и протянула обе руки к нему, дрожа от волнения и радости.
Возле кровати он опустился на колени, взял протянутые руки и по очереди поднес к своим губам, покрывая поцелуями.
– Моя милая леди, что они сделали с вами? – и его голова опустилась.
Ее лоб коснулся его плеча; обеими руками он удерживал ее. В темноте он едва мог ее видеть, но почувствовал, какой горячей, какой возбужденной она была. Он держал ее не со страстью, а с любовью, которая была глубокой, полной жалости. В эту минуту он знал, что ей нужно и что он должен делать. Он прижался щекой к ее щеке и с сильно бьющимся сердцем осмелился поцеловать ее шелковистые спутанные волосы.
– Моя самая дорогая, любимая леди, о, Флер, – шептал он.
– Певерил, – она назвала лишь его имя, но по неистовству, с которым она прильнула к нему, он понял степень ее счастья от их воссоединения. Она дрожала в его руках, ее слезы орошали его лицо, а он нежно слушал ее хриплый шепот.
– Как ты пришел? Как ты узнал, где найти меня? Это безопасно? Ты не подверг свою жизнь опасности, придя сюда, ко мне?
Он ответил только на последний вопрос:
– Если это и так, это стоит того, чтобы рисковать всей моей жизнью для тебя.
Она спросила:
– Ты не хочешь знать правду обо мне?
– Я знаю все, – сказал он. – Но полюбил тебя раньше, чем узнал об этом. Но сейчас я люблю тебя еще больше. Твой муж потерял право защищать тебя, и умоляю позволить мне это сделать.
– Ты единственный настоящий друг, который у меня есть, – заплакала она, и Певерил почувствовал ее губы у своей щеки.
– Мы должны торопиться. В любой момент Айвор или миссис Динглфут могут проснуться и услышать нас.
– Как же ты добрался сюда? Где ты был?
Он кратко рассказал ей все, что привело его к встрече на холме с Раббиной. Флер узнала, как маленькая девушка тоже рисковала ужасным наказанием, ожидая Певерила под окном леди Чевиот. Она вела наблюдение там, внизу, пока Певерил взбирался по крепкому ползучему растению, которое достигало высоты спальни ее светлости.
– Слава Богу, – сказал Певерил, – я проворный и у меня хорошая сноровка для лазания.
В полдень он купил крепкую веревку, которую теперь нужно будет привязать к кровати. Флер спустится первой, за ней последует он. Ничего из этого бы не вышло, если бы он не подружился в Альфой.
– Как я благодарна тому, что овчарка стала моим настоящим компаньоном еще до того, как ты приехала сюда, – прошептал Певерил. – Мне только нужно сказать, чтобы она лежала, и она не будет двигаться.
Сердце Флер наполнилось сильным волнением.
– Какая одежда у тебя есть? – спросил Певерил.
– Увы, только шаль на плечи. Барон… в ярости разорвал все, что у меня было.
– Он действительно сумасшедший, – пробормотал Певерил.
– Хуже, чем это.
Певерил зажег спичку. Крошечный огонек осветил лицо и фигуру Флер, и юноша чуть не воскликнул от ужаса: она была сильно истощена, волосы были спутаны, губы потрескались. Сердце Певерила разрывалось при виде ее, а она стянула шаль на груди и подарили ему улыбку неземной нежности.
Он погасил спичку, взял ее руки в свои и покрыл их поцелуями.
– Если Бог дал мне право назваться твоим защитником, то я счастливейший из смертных. С этого момента моя жизнь посвящается тебе, – сказал он.
Быстро привязав веревку к ножке кровати, он отдал приказ Альфе, которая виляла хвостом и продолжала грызть кость. Подойдя к окну, Певерил посмотрел вниз и прошептал:
– Тихо?!
До него донесся голос Раббины.
– Да, все спокойно.
Флер Чевиот оживилась и стала вновь энергичной быстроногой девушкой, для которой когда-то ничего не было страшно. Он обвязал веревкой ее талию и осторожно спустил на землю. Здесь она почувствовала пару сильных молодых рук, принявших ее.
– О, ваша светлость, – прошептала Раббина и сделала ей реверанс, а затем подпрыгнула, очень смущенная. Ее испугал вид достойной леди. Бедное юное существо, думала деревенская девушка, она не намного старше, чем я, но у нее одни глаза, а сама – мешок с костями.
Флер поймала руку маленькой служанки.
– От всего сердца благодарю тебя за риск, на который ты пошла ради меня сегодня ночью, – выдохнула она.
Певерил спустился вниз и встал сзади них.
– Шш, замрите на минутку, – прошептал он.
Все трое напряженно вслушивались. Флер казалось, что биение ее сердца разбудит Кедлингтон. Они услышали, как часы на церкви в Ризборо бьют час, но большой дом оставался окутанным в почти сверхъестественное молчание, как будто обязан был помогать и всячески содействовать Певерилу в освобождении несчастной жены барона. Певерил выдохнул снова:
– Пошли, все хорошо.
Флер взяла руку, которую он протянул ей.
Идти через главные ворота они не могли, так как привратник мог проснуться и увидеть их. Певерил решил свернуть с главной дорожки и пойти через живую изгородь на дорогу, ведущую к Грэйт-Миссендену. Через полмили, на перекрестке, их должен был ждать кабриолет.
– Как только окажемся в чаще, мы будем в безопасности, – сказал Певерил. – Остается единственная опасность для нас, если кто-нибудь проснется и увидит нас бегущими через лужайку к деревьям.
– Да, давайте поспешим! – воскликнула Флер, сильно возбужденная от страстного желания поскорее уйти отсюда.
Певерил взял ее за одну руку, а Раббина – за другую. Три темные фигуры проскользнули через лужайку и оказались в безопасности под покровом высоких деревьев. Безмерная благодарность наполнила сердце Флер и дала ей новые силы. Она двигалась так же быстро, как и маленькая служанка в плаще и крепких башмаках. Один раз шерстяная шаль упала с ее худеньких плеч, но Певерил быстро поднял и нежно укутал Флер. Почувствовав его нежное прикосновение, она улыбнулась ему. Прежде он не видел ее такой: это была ожившая печальная статуя его мадонны. Ее возбужденная красота очаровала художника еще больше.
На большой дороге под деревянным знаком «В Грэйт-Миссенден» Певерил подобрал ковровую сумку, которую Раббина спрятала накануне с его и своими вещами. Девушка тоже навсегда покидала Уайтлиф. Это не особенно огорчало ее, так как жизнь в большом доме у миссис Динглфут не предвещала ей ничего, кроме плохого обращения и тяжелой работы. Она упросила Певерила позволить ей идти с ними и стать служанкой ее светлости. И вскоре Певерил и Флер должны были обратиться к ней за помощью. У Раббины была тетя в Грэйт-Миссендене по имени миссис Табита Томм, которая всегда любила девушку, хотя у той почти не было возможности посещать свою тетю. Миссис Томм была вдовой и уважаемой женщиной, кружевницей, которая занимала крошечный полуразрушенный коттедж на окраине Грэйт-Миссендена. Раббина была уверена, что тетя даст сегодня ночью приют беглецам.
Певерил заранее подкупил человека по имени Амос из Монкс-Ризборо, у которого были лошадь и кабриолет, чтобы довезти их до Миссендена. Амос не знал молодого художника в лицо и был недалеким парнем, которого интересовали только деньги. Певерил предложил ему за путешествие большую сумму, получил обещание полной осторожности и поэтому надеялся, что Амос не будет болтать о ночных пассажирах. Но даже если Амоса и заподозрят, беглецы будут к тому времени уже далеко.
Пока трое молодых людей быстро шли по длинной дороге к перекрестку на вершине холма, Певерил рассказал Флер о ближайших планах. Раббина должна была представить их тете Табите, как «тайно бежавшую парочку». Певерил скромно извинился перед Флер за такую дерзость, но она тотчас же ответила:
– Разве я могу обижаться после того, что ты сделал для моего благополучия, – сказала она с очаровательной улыбкой.
– Спасибо, – сказал он низким голосом и сжал ее руку.
Достигнув перекрестка на холме, они встретили первое препятствие.
Как и было договорено, Амос из Монкс-Ризборо ждал их со своей двуколкой и пегой кобылой, жующей пучок соломы. Он без всякого интереса посмотрел на двух женщин, так как торопился побыстрее отправиться в путь, чтобы заработать полный кошелек, который пообещал ему молодой джентльмен.
– Собирается гроза, – сказал он с грубым акцентом. – Я рассержусь, если пойдет дождь прежде, чем мы отправимся в Миссенден.
Раббина хихикнула и прошептала Певерилу:
– Он хочет сказать, что рассердится.
– Я тоже рассержусь, если начнется дождь и ее светлость промокнет, – пробормотал Певерил сухо. – У нас будет плохое укрытие в этом полуразвалившемся кабриолете.
– Я очень счастлива, не беспокойся обо мне, – умоляла его Флер.
Но когда ее усадили внутри между двумя спасителями, из-за изгороди выпрыгнул мужчина и закричал, чтобы его подвезли, если экипаж едет в Уайтлиф.
Флер вскрикнула и схватила руку Певерила. Тот закрыл девушек собой.
– Ш… не разговаривайте и не двигайтесь, – прошептал он.
Неожиданно появившийся мужчина был худым, с песочного цвета волосами, в гетрах, с полдюжиной кроликов, свисавших через плечо, и охотничьим ружьем под рукой. Он заговорил с Амосом, а тот объяснил ему, что они едут в обратном направлении. Незнакомец начал спорить, требуя, чтобы Амос повернул обратно и отвез его домой. Он явно разгорячился от избытка принятого джина и предложил глотнуть из большой фляжки Амосу, который отказался.
Певерил резко обрезал:
– Иди, мой добрый парень, мы спешим, не задерживай нас, пожалуйста.
Мужчина бормотал, что попал ногой в яму, вывихнул лодыжку и хотел, чтобы его подвезли. Он вызывал у Певерила настоящее сочувствие, назвавшись Джеком Хоммоком, племянником старого привратника из Кедлингтона. Джек начал взбираться в кабриолет и всматриваться в лица трех пассажиров. Флер спрятала лицо в плечо Певерила, поэтому Джек узнал только двоих и сказал:
– Ну, да здесь маленькая Рэб, дочь работника фермы, с молодым джентльменом-художником. Куда вы едете, могу ли я спросить? – протяжно произнес он.
– Сойди и думай о своем собственном деле, – сказал Певерил резко.
Хоммок наклонился и всмотрелся в него пристальнее.
– Путешествуете ночью с дочерью работника, мой господин-художник? – усмехнулся он.
Певерил чувствовал, как судорожно сжимаются пальцы Флер.
– Не беспокойся, ради Бога, – прошептала она.
Но было слишком поздно. Браконьер наклонился к ней и грубо схватил ее за шарф. Шелковистая прядь кудрей упала на грудь, и Хоммок сразу же узнал ее, издав крик наполовину от испуга.
– Неужели сама леди из Кедлингтона! Я не трону вас пальцем, ваша светлость.
Флер с отчаянием крикнула:
– Мы пропали, Певерил!
Певерил Марш, который всю свою жизнь был вежливым парнем и питал отвращение к любым актам жестокости, прыгнул на браконьера, и тот с хриплым криком упал на дорогу и застонал. Рядом валялись его охотничье ружье и кролики. Певерил спрыгнул с кабриолета и оттащил браконьера в сторону от дороги. Мужчина посмотрел на него узенькими горящими злобными глазками.
– Помогаете сумасшедшей жене барона сбежать, не так ли, мой господин? – с трудом выдохнул он. – Я подниму крик сразу, как только вернусь в Кедлингтон. Далеко вы не уедете, я предупреждаю.
– Как я и ожидал, – сказал Певерил мрачно. – Ну, мой дорогой, тебе не повезло этой ночью, и если этот случай должен выбрать между тобой и ее светлостью, то ты должен пострадать.
На минуту выглянула луна, и Певерил увидел блеск стали в поднятой руке Хоммока. В следующий момент двое мужчин катились в пыли. Страх Певерила за Флер придал ему неестественную силу.
Амос сидел молча, наблюдая. Он не принимал участия в этой ссоре и не воспринимал ее.
Флер и Раббина прижались друг к другу. С болью в голосе Флер произнесла:
– О Господи… Если он оскорблен сейчас…
– Будьте мужественны, ваша светлость, – пыталась успокоить ее маленькая девушка. – Джек Хоммок пьян и не сможет работать ножом, как обычно.
Хоммок сопротивлялся только несколько минут. Затем раздался резкий вскрик браконьера, и нож со стуком упал на дорогу. Певерил дотянулся до охотничьего ружья и прикладом нанес удар по черепу мужчины. Это был первый жестокий удар, который он наносил в своей жизни. Хоммок откатился в сторону и остался лежать. Певерил столкнул его дальше к изгороди.
– О, слава Богу, ты в безопасности, – воскликнула Флер, когда Певерил прыгнул в кабриолет. – Увы, ты должен был совершить преступление ради моего спасения.
– Я не думаю, что парень мертв. Я слышал его стон. Но пройдет какое-то время, прежде чем его найдут и он сможет выдать нас, – сказал он.
Его лицо было бледным; он схватил Амоса за руку.
– Запомни, когда вернешься в Монкс-Ризборо, ты не скажешь ничего ни единой душе, иначе я разыщу тебя, и, будь уверен, ты не откроешь больше рта, – сказал он жестоко.
Амос пожал плечами и хлестнул свою кобылу.
– Я не буду говорить, я боюсь. Все, что я хочу, это деньги, – сказал он.
– Ты будешь их иметь, – сказал Певерил. Кабриолет с грохотом помчался на другую сторону холма по направлению к Грэйт-Миссендену. И сейчас же несколько капель упали с неба.
– Гроза идет, – сказала маленькая Раббина. Но Певерил и Флер не слышали ее: они снова держались за руки. Певерил снова почувствовал ее дыхание у своей щеки. Она прошептала:
– Мой дорогой, дорогой Певерил, если ты действительно запятнал свою душу этой ночью ради моего спасения, тебе это простится. Парень поднял бы всех обитателей Кедлингтона против нас.
– Он еще сделает это, если жив, – сказал Певерил низким голосом. – Мы должны искать убежище, где барон бы никогда не смог нас найти.
Она вздохнула. Ее голова склонилась к нему на плечо, когда продолжали путь сквозь все усиливающийся дождь.
– О, как я счастлива быть с тобой… – выдохнула она.
Он быстро забыл жестокость, которую совершил. Все его мужество было направлено на защиту Флер. Всю дорогу до места назначения он держал ее пальцы в своих, и она не пыталась Выдернуть их.
