День был теплый. Кудрявые облака висели в синем небе, как хлопковая вата. Местность была зеленой и радовала глаз после недавнего дождя. Певерил шел длинной дорогой к Кедлингтонскому холму и купался в солнечном свете, но его сердце было наполнено дурными предчувствиями. Что он найдет в Кедлингтоне? Он расстегнул пальто и освободил галстук, начав взбираться на крутой холм к Уайтлифу.

На всю оставшуюся жизнь он будет благодарен Богу за то, что отказался от предложенного Мачионесс фаэтона: на полпути к вершине холма ему встретилась девушка, которая вышла из леса и схватила его за руку.

– О, мистер Певерил! – воскликнула она. Она хорошо говорила, но с легким бэкингемширским акцентом.

– Раббина, доброе утро тебе! – повернулся он, приветствуя ее.

Это была молодая служанка, одна из прислуг барона Чевиота. Она была принята на работу лишь месяц назад, как раз перед тем, как ее светлость заключили в тюрьму. Она была застенчивым маленьким существом, небольшого роста, боязливой дочерью рабочего фермы Чевиотов. Миссис Динглфут, узнав, что Раввина была бедной и без образования, да еще очень нервной, немедленно настроилась против нее. Певерил несколько раз был свидетелем ее запугивания и пытался помочь ей. С этого времени скромная Раббина и стала рабыней Певерила: в своем поклонении она выполняла небольшие услуги для него.

Девушка ответила на его приветствие, и ее маленькое веснушчатое личико сморщилось от волнения.

– Я благодарю Бога, что увидела вас вовремя и могу поговорить с вами, мистер Певерил! – выпалила она.

Он посмотрел с удивлением на ее разгоряченное потное лицо.

– В чем дело, Раббина? – спросил он в своей доброй манере.

Она сжала руки, перебирая тесемки своей шляпки от солнца, и стала рассказывать, как прошлой ночью ей приказали подать охлажденный сидр в личную гостиную управляющей. Девушка знала, что миссис Динглфут развлекает мистера Айвора. Тот уезжал в Лондон с его светлостью, но вчера вернулся, чтобы забрать кое-какие важные документы, которые его светлость забыл, но не мог доверить никому, кроме своего личного слуги. Раббина пролила немного сидра перед самой дверью гостиной, а пока она вытирала пол, боясь, что вспыльчивая экономка увидит лужу и поколотит ее, услышала разговор, который шел между миссис Динглфут и валлийцем.

– Ну и? – спросил Певерил напряженно. – Какое это имеет отношение ко мне?

– Они говорили о вас, – обожающим взглядом она вглядывалась в Певерила. – Вы всегда были добры ко мне, сэр, и мне дана возможность предупредить вас.

Подумав об опасности, Певерил взял Раббину за локоть и потащил в тень просеки. Спрятавшись там, он внимательно слушал, пока Раббина повторила то, что услышала.

– Миссис Динглфут рассказывала Айвору, как готовятся решетки, внизу у кузнеца, для окон ее светлости.

– Как ужасно… – бормотал Певерил. – Хуже, чем я предполагал.

А Раббина продолжала. Поскольку парочка в комнате управляющей упомянула Певерила Марша по имени, Раббина осталась за дверью, чтобы подслушать. Оказывается, Флер написала ему, и Айвор сообщил миссис Динглфут о том, что его светлость обнаружил записку, которую леди Чевиот послала, призывая Певерила на помощь. Сначала барон Чевиот проинструктировал Айвора разыскать Певерила у Растингторпов и отхлестать его, однако потом его гнев остыл, так как Певерил был в этот момент под покровительством маркизы. И даже Чевиот не осмелился учинить скандал под крышей ее дома. Богатый маркиз был близким и слишком могущественным соседом. Дензил порвал неосторожное письмо Флер, поэтому Певерил никогда не получит его. Если Певерил вернется в Кедлингтон, то Айвор имеет разрешение побить художника и затем выкинуть его из Кедлингтона. Леди Чевиот никогда больше не увидит своего поэтического художника.

– Итак, вы видите, – закончила Раббина, – что не должны возвращаться в дом. Мистер Айвор может убить вас.

Певерил стоял молча, с минуту ломая голову. Он был мирным человеком, но не трусом. Он не учился ни драться, ни стрелять, ни защищать себя от физического нападения. Да это и не способ помочь Флер. Нет, он должен быть более хитрым, чтобы спасти Флер от ужасной судьбы, которая нависла над ней с тех пор, как она приехала сюда.

Раббина вспомнила кое-что еще.

– Там большая свирепая собака, охраняющая ее светлость день и ночь до тех пор, пока не сделают решетки на окнах.

– Ах, – воскликнул Певерил. – Белая овчарка?

– Да, Альфа. Я слышала, как миссис Динглфут говорила, что собака сидит у окна, и, если ее светлость двинется к окну и, более того, попытается открыть его, овчарка вцепится зубами в ее светлость.

Певерил вздрогнул. Он хорошо знал, какой свирепой могла быть Альфа. Даже валлиец боялся ее. Бедная нежная леди! О, что за чудовище был Дензил Чевиот! Подумать только, было время, когда Певерил Марш думал о нем, как о прекрасном и благородном человеке. Затем неожиданная мысль поразила юношу, и краска вернулась к его щекам: с ним Альфа всегда была на удивление послушной и смирной; многие из старых слуг заметили, что они никогда не видели собаку более дружелюбной к кому-либо. Это могло принести огромную пользу.

Раббина продолжала говорить, а ее грубые пальцы теребили пучок крапивы, которая росла рядом с ними. Певерил последовал ее примеру и пробормотал себе:

– Ухватись покрепче за крапиву, и тогда они не обманут тебя. Да, я должен последовать примеру этой маленькой девушки. Я провел слишком много времени, рисуя прекрасные портреты, собирая лилии, глупо мечтая. Сейчас я должен действовать, даже если потребуется жестокость, ибо насилие применено к той, которая является идеалом моей души. Господи, дай мне силы и мудрость, в которых я очень нуждаюсь!

Он не услышал, что Раббина сказала ему, но схватил ее за руку.

– Ты когда-нибудь видела баронессу? Ты бы сделала для нее добро, даже если будешь подвергать себя опасности? – сказал он хрипло.

Раббина кивнула головой.

– Я видела ее однажды и подумала, что она самая красивая и жалостливая. Я охотно бы сделала добро и ей, и вам, мистер Певерил, кто был так добр ко мне.

– Тогда ты сделаешь, – сказал Певерил.