Глава XX
С чувством обреченности Джулия закрыла саквояж. Ночные тени наполнили комнату. Она притушила свет лампы и старалась двигаться как можно более бесшумно, чтобы собрать вещи, не привлекая внимания мужа.
Она должна покинуть Брейдера Вульфа!
Неимоверным усилием воли она подавила порыв забраться обратно в постель, еще хранившую тепло ее тела, прижать колени к груди и лежать, пока жизнь не оставит ее. Пальцы судорожно сжали кожаную ручку саквояжа, суставы побелели. Как легко она вновь превратилась в мягкотелое создание, наивно полагающее, что все проблемы можно решить передачей состояния по наследству!
Джулия глубоко вздохнула, стараясь восстановить дыхание. Перед ней простиралась ее жизнь, полная долгих, никчемных часов. Но она должна была найти мужество и продолжать жить. Она обязана выжить!
Девушка пересекла комнату, подошла к шкафу, достала старую мантилью, отделанную мехом, и надела ее поверх зеленого мериносового платья, в котором венчалась с Брейдером. Ее пальцы дрожали, когда она начала натягивать перчатки.
Дверь неожиданно открылась. Руки Джулии замерли, когда высокая темная фигура мужа шагнула в комнату.
Он посмотрел на постель, ожидая, очевидно, увидеть жену лежащей на кровати, скользнув взглядом по саквояжу, стоящему у спинки кровати, поднял глаза вверх и остановился на жене.
Он окинул взором старую мантилью, заметил дорожную накидку, лежащую на столе. Джулия, твердая в своем решении, почти не дышала. Позабыв о перчатках, она нервно ломала пальцы.
Брейдер нахмурился, изумленный.
— Ты уходишь? — Слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.
— Думаю, так будет лучше.
— Лучше? — Непроизвольно вырвавшееся слово было пропитано горечью. В глубине темных глаз отразилась мучительная боль, которая смутила Джулию. Она не хотела причинять ему страдания.
— Я думал, ты любишь меня.
— Люблю. — В горле нарастал какой-то тяжелый, болезненный ком. Она судорожно проглотила его, отказываясь плакать. Как отказывалась поддаться нахлынувшим чувствам и броситься в объятия мужа.
Он любит ее!
Именно поэтому, именно ради него и его любви она должна уйти.
Тщательно подбирая слова, она попыталась объяснить все.
— Не сегодня-завтра разразится скандал, который погубит все, что ты создал, все, чем дорожишь.
— Скандал?! — Слова, казалось, сорвались с губ. — Ты думаешь, это все, что меня волнует? Ты думаешь, меня беспокоит мнение других людей?
Он замолчал и шагнул к Джулии. Затем, видимо, передумав, резко повернулся кругом, пересек комнату и с громким стуком захлопнул дверцу шкафа. От оглушительного скрежета деревянной створки Джулия подпрыгнула на месте.
Брейдер снова повернулся к жене и гневно сверкнул глазами.
— Как понимать твой стыд? Это значит, что ты была в сговоре с Джеффри? Я заметил, что ты не проронила ни слезинки по нем. Так было заранее спланировано?
Он навалился спиной на платяной шкаф, лицо его вдруг стало печальным.
— Неужели ты способна на подобное вероломство?
Джулия отшатнулась в сторону, как от удара.
— Нет! Я ничего не знала!
Она порывисто подошла к мужу и положила ладони на его руку.
— Пожалуйста, Брейдер, ты должен поверить. Я, действительно, не знала о его тайных замыслах. Когда я подумала, что они причинили тебе зло…
Она не закончила мысль, внезапно осознав, что так опрометчиво совершила то, чего не следовало делать — приблизилась к Брейдеру и прикоснулась к нему. Она резко отдернула руки, словно прикоснулась к раскаленному железу.
Но Брейдер оказался проворнее, перехватив на лету ее руку. Удержав Джулию, он тут же притянул ее к себе.
Девушка почувствовала, что ее охватывает паника. Как же она сможет устоять перед ним, мелькнуло в голове. Джулия умоляла Всевышнего, чтобы он помог ей устоять и помог Брейдеру, ради его же безопасности и спокойствия, понять и принять ее доводы.
— Почему, Джулия? Почему ты хочешь покинуть меня? — Низкий, глухой тембр голоса подчеркивал страдания, мучившие Вульфа.
Джулии потребовалась вся сила воли, чтобы не растаять в объятиях мужа и собраться с мыслями, чтобы объяснить, что она не хотела причинять ему горе.
Она прикусила губу, желая унять дрожь.
— Если бы не Маркхемы, ты бы смог провести последний час жизни матери рядом с ней и тебе не пришлось бы в рождественское утро спасаться бегством от преследования убийц.
Его рука сжала талию жены и притянула ее к себе. Складки одежды терлись о щеку Джулии, когда Брейдер склонил голову и оставил легкий нежный поцелуй на ее волосах.
— Я жалею только об одном: что не сумел предвидеть их безрассудного и жестокого нападения на тебя. Мы преследовали их прямо до Кимбервуда.
Слова подтвердили самые худшие подозрения Джулии. Предчувствуя неладное, она решительно отстранилась от мужа.
— Но затем Фаллер посоветовал тебе подождать и посмотреть, как развернутся дальнейшие события, — кратко закончила она за него.
Брейдер притих. После паузы он в конце концов должен был признаться.
— Да, Фаллер подозревал, что ты можешь быть причастна к заговору, особенно после того, как мы выяснили, что твой брат Джеймс почти весь день провел в доме.
К горлу Джулии снова подступил ком, который начал медленно опускаться, сдавливая грудь.
— Вот поэтому я и должна уйти.
Брейдер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка быстро подняла руку и накрыла пальцами его губы.
— Я не сержусь и не обижаюсь. Хорошо понимаю взгляды Фаллера и беспрекословно соглашаюсь с ним. Именно по этим причинам, — она замолчала, подавляя нахлынувшие эмоции. — И потому, что я люблю тебя, умоляю, оставь меня! И защитись таким образом от скандала и позора.
— Никто не узнает о том, что произошло сегодня.
— Узнают, все узнают. Моя семья замышляла убить тебя, Джеффри похвастался, что Питер, с его одобрения, рассказал всем и каждому о том, что я не счастлива в браке с тобой и что он собирается спасти меня. Неужели ты так наивен? Не пройдет и дня, как утренние газеты будут пестреть скандальными заголовками, не говоря уже о салонных сплетнях. Давно свет не получал подобной сенсации!
Она уже не могла больше скрывать боли, прозвучавшей в голосе, да и не пыталась.
— Никого не будет интересовать, виновата ли я на самом деле. Все будут поглощены обсуждением пикантных подробностей. Меня осудят и вынесут однозначный приговор. И что еще хуже: наши дети будут страдать от воображаемых грехов матери. Общество — всего лишь узкий круг, не прощающий ошибок, Брейдер. Даже твои друзья-коммерсанты откажутся принимать тебя со мной. По-своему они подчиняются еще более сильным предубеждениям, чем высший свет. Меня навечно заклеймят позором, а имя мое будет всегда связано с убийством и нарушением супружеской верности, хотя мы оба знаем правду.
Руки Брейдера мертвой хваткой сжали талию жены и притянули к себе. Затем он запрокинул голову и от души рассмеялся.
Джулия с трудом сдерживала наворачивающиеся слезы и не видела ничего смешного. Впадая в отчаяние, она заколотила руками по рукам Брейдера, пытаясь высвободиться.
— Брейдер, это не шутки! Я серьезно говорю. Не пройдет и недели, как ни одна живая душа в Лондоне не поверит, что Джеффри и Джеми погибли в дорожной катастрофе или какую вы там еще историю с Фаллером придумали, чтобы скрыть правду. И я не удивлюсь, что меня обвинят в их смерти.
Глаза мужа весело и оживленно сверкали, когда он наконец перестал смеяться и посмотрел на Джулию.
— Я люблю тебя, и если ты принимаешь меня, то до конца дней я буду находиться на твоей стороне, независимо от количества братьев, в чьих смертях тебя обвинят.
Потрясенная, она воскликнула.
— Брейдер, одумайся!
— Лучше тебе одуматься! А теперь послушай меня. Откровенно говоря, смерть Джеффри и Джеймса имеет прямое отношение ко мне и моему дому. Но я уверен, что Гарри и Лайонел не проболтаются никогда, даже если им удастся вернуться оттуда, куда я собираюсь их упрятать. Но как бы то ни было, большинство людей только обрадуется счастливому избавлению от паразитов, приносящих одни неприятности. Кроме того, ты не похожа на остальных членов семьи. И спустя некоторое время люди, хорошие, достойные люди, которые не строят жизнь на злом умысле и корысти, узнают тебя лучше и поймут это.
Джулии очень хотелось верить ему.
Руки Брейдера гладили ей спину. Ласкали. Как хорошо было бы расслабиться в его объятиях и поверить красивым, добрым словам, подумала она. Но, тряхнув упрямо головой, девушка отогнала наваждение.
— Нет, не могу поверить. Все мои братья оказались скверными, никчемными и опасными людьми. Вдруг это дурная наследственность, текущая в крови всех Маркхемов? Не хочу, чтобы от этого пострадали наши дети.
— Ты должна поверить! — властно приказал Брейдер. — Я пережил тоже самое. Мне пришлось побороть репутацию отца, и я обнаружил, что на свете есть люди, которые судят о человеке по его поступкам, а не по дурной наследственности или позорному клейму, лежащему на семье.
— Твой отец?
— Да, его повесили в Олд-Бейли за вооруженный грабеж на дорогах и убийство. — Он лукаво усмехнулся. — Возможно, мы самим приведением созданы друг для друга!
Джулия изумленно выпучила глаза.
— Твой отец? Нэн… — Голос оборвался, ей не хватало слов.
Брейдер спокойно закончил предложение за нее.
— Да, моя мать полюбила самого настоящего разбойника с большой дороги. Приятели звали его Джентльменом Томасом Вульфом, и он имел подход к дамам. Молва гласит, что до того, как его тело было снято с виселицы и отдано на растерзание своре хирургов, к нему выстроилась целая толпа женщин, желавших в последний раз дотронуться до своего любимца.
Джулия не сдержала дрожь, пробежавшую по телу.
— А как Нэн познакомилась с ним?
— В тюрьме. Она привлекла его внимание, когда была брошена за решетку за неуплату долгов. Я предпочитаю думать, что он не преследовал корыстной цели, ведь с мамы, оставшейся с двумя голодными детьми на руках, нечего было взять.
— Но когда Нэн говорила о нем, он выглядел настоящим святым.
— И тем не менее мой отец, действительно, был вором и убийцей. Причем из тех, кто без колебаний готов обобрать любого, в том числе и беззащитную вдову.
Предвидя следующий вопрос жены, Вульф добавил.
— Да, меня это задевает. Я всю жизнь противостоял образу отца, стараясь доказать, что я не такой, что я лучше.
— Но Нэн искренне любила его!
Лицо Брейдера смягчилось, и он с растерянным видом покачал головой.
— Да. Чары, которыми отец околдовывал женщин, покорили и сердце матери. Думаю, она любила его даже сильнее, чем первого мужа.
Джулия опустила глаза на кольцо, которое по-прежнему оставалось на ее руке. Свет лампы отразился на старом металле обручального талисмана. Мучительно больно было даже думать о расставании с этим свидетельством любви. Холодок пробежал по спине девушки, и ей показалось, что она снова услышала шепот Нэн: «Да, мы любили друг друга».
Джулия перевела взгляд на лицо Брейдера. Его черты виднелись неотчетливо, были размытыми при тусклом свете лампы. Не успела она открыть рта, как Брейдер продолжил.
— Джон с Мэри никогда не были сильными. Я испытываю угрызение совести за то, что я, сын вора и убийцы, получил в дар от создателя крепкие мускулы и завидное здоровье. Именно я должен был пострадать, а они, дети от первого и единственного законного брака, дети священника, так и не смогли насладиться радостями жизни.
Джулия протянула руку и кончиками пальцев осторожно провела по жесткой складке губ мужа.
— Я хорошо понимаю тебя, — прошептала она. — Я понимаю, что значит чувствовать себя недостойным. Именно так я и чувствую себя сейчас. Я недостойна тебя и не заслужила твоей любви.
Джулия уже не сдерживала слезы, которые тонкими струйками текли по щекам. Слезы очищают душу, кажется, так говорила Нэн. Она быстро смахнула слезинки с глаз, пытаясь вернуть самообладание.
— Брейдер, ты слишком хорош для меня. Вокруг достаточно других женщин из приличных семей, без скандалов и боли. Любая из них станет куда более лучшей женой для тебя, чем я.
Но ни одна не полюбит так сильно, как я, захотелось закричать ей.
— Джулия, ты любишь меня?
— Да, да, — кричало ее сердце.
Но в ответ прозвучало:
— Обстоятельства сильнее нас.
— Тогда выбрось из головы эти обстоятельства. Мне не нужна другая женщина. Мне нужна только ты. Разъяренная, то и дело бросающая вызов, сводящая меня с ума Джулия. Джулия Маркхем Вульф. Вместе с тобой мы единое целое.
Прижавшись щекой к макушке жены, он шепотом добавил.
— Не покидай меня. Никогда не покидай меня.
Затем замолчал и, унимая дрожь, выдохнул.
— Ты нужна мне!
Она нужна Брейдеру! Но и он нужен ей. Вместо ответа Джулия безмолвно обхватила талию мужа руками и прильнула к нему всем телом. Она принимала его всем сердцем, всей душой и мысленно клялась поступать так до конца своих дней.
