Глава 15
Жизнь коротка, и так быстротечны одинокие часы.
Олфорд
Зак и Джошуа сердечно обнялись, но секунду спустя черные глаза Джошуа широко раскрылись, когда лицо Зака осветила луна. Огромные синяки под глазами, многочисленные кровоподтеки и разбитая губа обезобразили его до неузнаваемости.
— Мистер Зак! — воскликнул потрясенный Джошуа, невольно отступая назад. — Кто это вас так? Где вы были? — Он взглянул на дорогу через плечо Зака. — Где ваша лошадь? Почему вы вернулись пешком?
Он снова уставился на Зака и тут неожиданно осознал, что на его хозяине пиратский наряд и связка с пистолетами у пояса.
Зак дружелюбно похлопал его по плечу.
— Мне очень многое нужно тебе рассказать, но у меня мало времени, — произнес он. Взглянув на Сабрину, затем на Джошуа, добавил: — Придется вам с Сабриной пожить здесь в одиночестве.
— Не понимаю, — заволновался Джошуа. — Где вы были? И куда опять собираетесь? Что должен делать я? У нас не хватает рук для освоения плантации.
Зак погладил своего раба по плечу.
— Будет другой год, другой сезон, — успокоил он Джошуа. — Столько лет я мечтал о своей плантации, и надеялся, что сейчас моя мечта исполнится, но я готов подождать еще немного. — Он поднялся на ступеньки крыльца и предложил Джошуа и Сабрине последовать за ним в дом. Пойдемте, — пригласил он. — Я расскажу вам, что случилось и куда я сейчас отправлюсь. — Взглянув на Джошуа, добавил: — А тебе, парень, сегодня вечером предстоит выполнить для меня два поручения.
— Разумеется, сэр, все, что скажете, — покорно отозвался Джошуа.
— Я хочу, чтобы ты доставил два письма, — сказал Зак, останавливаясь на крыльце. Он с тоской посмотрел на свое поле. Опираясь руками на перила крыльца, он всем телом наклонился. Острая боль сжимала его сердце. — Я планировал повидаться сегодня вечером с Иден, но, пораздумав, решил, что лучше написать ей письмо и попросить ее о доверии ко мне и о терпении. Если я увижу ее, боюсь, что не смогу от нее уехать. А я должен уйти в море, Джошуа. У меня нет другого выхода.
— Уйти в море? — воскликнул ошеломленный Джошуа. — Почему это вдруг вы захотели вернуться на море?
— Это не совсем мое желание, — прошептал Зак. — Как я уже сказал, ты отвезешь письмо к дому Иден и подсунешь его под дверь. То же самое ты сделаешь с письмом, которое я адресую Анжелите. Только постарайся, чтобы тебя никто не заметил. Ты знаешь, что это рискованно. Если тебя поймают, могут обвинить в чем угодно.
— Знаю, сэр, знаю, мистер Зак, — согласился Джошуа, кивая головой. — Я сделаю все, что прикажете.
— Пойдем ко мне в кабинет, — сказал Зак, направляясь к входной двери. — Пойдемте оба. Вначале я напишу письма, а потом расскажу вам, что со мной произошло. Я взбешен поворотом событий, но ничего не изменишь. Я связан по рукам и ногам. Бывают случаи в жизни, когда человек вынужден поступать против собственной воли. У меня сейчас как раз такой случай. Я должен был это предвидеть. Я долго плавал, думаю, что выдержу еще одно испытание. Это научит меня жить, учитывая последствия.
Зак открыл дверь и вошел в просторный холл. Он избегал смотреть на роскошную меблировку гостиной, на бесценные гравюры, развешенные на стенах холла в пролете лестницы, ведущей наверх. Все убранство этого дома было предназначено для ощущения радости жизни. Но не сейчас. Время для наслаждений еще не наступило.
Внезапно Иден пришла в себя. Она ошеломленно озиралась вокруг, но ничего не могла разглядеть в кромешной темноте. Постепенно память возвратилась к ней. Голова раскалывалась от жгучей боли, в рот был засунут кляп, а ноги и руки туго связаны. Где-то рядом послышалась мышиная возня. Тлетворный запах гнили жег ей ноздри, вызывая приступ тошноты.
Но окружающие ее неудобства казались пустяком по сравнению с тем, что она начала припоминать. На память пришли два негодяя, похитившие ее. Они говорили о каком-то корабле. Прислушавшись, она различила однообразные шлепки волн о днище. Неужели он уже в океане? Временами над ее головой раздавались смех и чьи-то шаги по палубе.
Иден горько заплакала. Чей это корабль? Пирата Джека? Как скоро произойдет обещанное ей изнасилование? И сколько их будет, таких негодяев? Один или множество? Куда подевались оба подлеца, похитившие ее?
Съежившись от страха, Иден прижалась спиной к влажной стенке. Она уставилась в тьму, и мысли ее снова перенеслись к Заку. Где он сейчас? Она чувствовала себя так, будто предала его, даже более чем он ее, когда не захотел довериться ей. И вот теперь они разлучены, и ничего нельзя исправить…
Зак поднимался по сходням, и мысли его были далеко от предстоящей авантюры. Однако, поднявшись на корабль, он собрал свою волю и начал отдавать приказания. Команда засуетилась.
Стоя на капитанском мостике, Зак несколько минут смотрел на свою плантацию, и грустные раздумья одолевали его. Сможет ли он вернуться сюда и когда? Он обернулся и отдал приказ, который надолго увезет его от его мечты.
— Поднять якорь! — крикнул он.
После того, как якорь был поднят и закреплен, а паруса наполнились ветром, Зак повернулся в сторону маяка. Исходящий оттуда мощный луч пересекал палубу корабля, освещая поднятые над ней паруса. В горле у него пересохло, когда он представил, как Прэстон, стоя на башне и заметив этот корабль, теперь недоумевает, откуда он и что за команда решилась так близко подойти к суше. Если бы он знал!
Прэстону ни за что не догадаться, что капитаном на корабле назначен Зак, а команда его состоит из преступников, часть которых — пираты, долгие месяцы томящиеся в тюрьмах в ожидании виселицы.
Затем он подумал об Иден, и глаза его наполнились слезами. Пришла ли она в себя после того, как увидела его в тюрьме? Наверное, ему следовало встретиться с ней, чтобы доказать, что с ним все в порядке.
А вдруг теперь, когда она узнала, что он ее обманул, это ей уже все равно?
С каждой минутой Иден все больше и больше сковывал ужас. Она слышала, как поднимали якорь, затем почувствовала движение корабля, когда он выходил в море. Она даже слышала отдающий приказы голос, но он был слишком далек и глух. Иден так и не смогла определить, кому он принадлежит: старому или молодому человеку. Впрочем, она была почти уверена в том, что это был голос капитана Джека, и подозревала, что это он послал на берег двух членов своей команды, чтобы они нашли ему игрушку для ночных забав, когда корабль уйдет в море.
Однако, если эти негодяи по приказу похитили ее и привели на борт, тогда почему же они спрятали ее от остальных.
Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она находится здесь не по воле кого-либо из начальников. Мерзавцы выкрали ее на ночной дороге для себя и даже, может быть, что после того, как пресытятся ею, выбросят за ненадобностью за борт.
Иден горько заплакала, и слезы катились ручьем по ее щекам. Она попыталась развязать руки, но веревки только еще сильнее впивались ей в кожу, причиняя невыносимую боль.
Она сорвалась с места и поползла, сама не зная куда. Отдышавшись, снова поползла…
Некоторое время спустя остановилась в изнеможении и прислонилась спиной к предмету, напоминавшему бочку.
По крайней мере она убежала с места, куда ее спрятали эти подлецы и нашла себе иное убежище. Когда они вернутся, им придется для начала хотя бы поискать ее… А ей предстоит ждать и готовиться к своей участи.
Как только Зак вернулся на корабль, Джошуа покинул дом и отправился выполнять поручения своего хозяина. Ему надо было спешить, чтобы вовремя доставить оба письма.
Оставшись одна, Сабрина завернулась в простыню и, свернувшись калачиком, легла на постель в комнате для рабов. Но ей было страшно. Она была совсем одна, вдали от всех. Одиночество тяготило ее. Кроме того, ее одолевало предчувствие надвигавшейся беды.
Однако так хотелось спать…
Глаза слипались. Было так чудесно плавно погружаться в сладкую дрему…
Затем начались кошмары. Ей приснилось, будто ее хлещут кнутом. Она даже чувствовала острую боль от прикосновения кнута к ее коже.
Очнувшись ото сна, Сабрина резко поднялась и села на постель ловя ртом воздух. Она растерянно озиралась, и холодный пот застилал ей глаза.
В окно заглядывала луна, а на стенах плясали ночные тени: отражение качающихся от ветра ветвей деревьев. В воздухе стояла зловещая тишина.
— Возвращайся скорее, Джошуа, — прошептала она и, тяжело упав на подушку, снова погрузилась в беспокойный сон.
Джошуа слез с лошади и осторожно под покровом темноты направился к дому рядом с маяком. Света в окнах не было, и он решил, что Иден давно спит. Он поднялся по ступенькам крыльца, подошел к двери и подсунул под нее написанное Заком письмо.
Затем быстро вернулся назад, оседлал коня и умчался прочь в темноту. Ему предстояло проделать путь до Чарлстона; он низко склонился к конской гриве и пустил коня в галоп. Он спешил, так как Сабрина осталась одна. Он обещал защищать и оберегать ее от всех бед, и хотел оставаться верным своему слову.
Дорога на Чарлстон длилась бесконечно, и Джошуа показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он достиг окрестностей города. Он пробирался к дому Анжелиты окраинами, минуя центральные улицы, как и в предыдущие свои поездки. Джошуа не хотел осложнений, ибо он знал, что любой прохожий при встрече с ним может заподозрить, что лошадь им украдена, потому что он негр. Поэтому благополучно добравшись до места назначения, он с облегчением вздохнул.
Дом Анжелиты, хорошо освещенный луной, стоял на берегу. Это было двухэтажное здание, окруженное имбирем и дубовыми деревьями. Джошуа внимательно осмотрелся. В доме было темно, светилось только одно окно на втором этаже. Если он будет осторожен, то сумеет подобраться к крыльцу незаметно. Так он и сделал. Подсунув под дверь письмо, он с чувством выполненного долга распрямился.
Миссия была выполнена, и теперь он может спокойно оседлать лошадь и отправиться на плантацию. Домой, только бы домой!
Смитти тщательно подготовился к предстоящей операции. На заднее сиденье фургона он бросил веревку достаточной длины, чтобы связать Сабрину и доставить ее в кузницу, затем перекинул через плечо ружье и, взявшись за поводья, хлестнул лошадь кнутом. И так слишком много времени он потратил на расспросы о точном местонахождении плантации отставного пирата. Теперь, когда он знает, куда ехать, следует поторопиться. Его путь лежит по Лайтхаузроуд, мимо маяка и далее.
Теряя терпение, он безжалостно хлестал лошадь, но ему все время казалось, что она скачет недостаточно быстро, поэтому он стал подгонять ее криком. Здесь, на пустынной загородной дороге он не боялся шуметь, кто мог его услышать?
К этому времени он уже почти протрезвел, и желание овладевало им все с большей силой. При мысли, что через несколько часов он похитит черную рабыню, и станет ее полновластным хозяином, его кровь закипала. С каждой минутой его нетерпение росло. Всякий раз, когда колесо фургона попадало в рытвину на дороге, он рассыпался проклятиями.
Но уже оставалось немного. Вот поворот, ведущий к маяку, а следующий приведет его к вожделенной цели. Пульс его участился, а кровь быстрее побежала по жилам при мысли, что вот-вот Сабрина будет принадлежать ему. Вот уж теперь он покажет Закарии Тайсону, что неуважительное с ним обращение не остается безнаказанным. Закария подверг его непростительному унижению, когда прямо на глазах работников отобрал у него, Смитти, эту девку, да еще как раз в ту минуту, когда он собирался получить от нее максимум удовольствия.
— Я ему покажу, — злобно шипел кузнец. — Я им всем покажу, особенно этой черной шлюхе.
Впереди, слева от него показался просвет. Криво усмехаясь, он снова подстегнул лошадь и направил фургон на дорогу, обсаженную с обеих сторон вековыми дубами.
Из-за тучи снова появилась луна и посеребрила роскошный особняк, видневшийся вдали.
Джошуа, проделав большую часть обратного пути, приблизился к повороту, за которым виднелся маяк. Интересно, подумал он, кто первый увидит подсунутое под дверь письмо: Иден или ее отец. В любом случае он надеялся, что Иден поступит именно так, как просил ее Зак. Он надеялся, что она проявит терпение и когда все узнает о его тяжелом прошлом, сумеет все понять и еще сильнее полюбить его.
Да разве можно не полюбить такого человека? Он прошел огонь и воду, не раз спускался в преисподнюю, чудом возвращался оттуда. Он заслужил право на мирную и достойную жизнь для себя, а также для Джошуа. А теперь еще и для Сабрины.
Сжав каблуками бока лошади, Джошуа пустил ее в галоп.
Смитти вышел из фургона и, оглянувшись, увидел рядом с домом строения для рабов. Он взял с заднего сидения веревку, обмотал ее вокруг пояса и осторожно направился к первой кабине строения. Подобравшись к нему, поднял щеколду и тихо открыл дверь. Он заглянул внутрь и увидел освещенную луной Сабрину, которая лежала на кровати под натянутой до подбородка простыней.
Желание охватило его с удвоенной силой. С дрожащими руками и сильно бьющимся сердцем он на цыпочках пересек комнату и, едва дыша, подошел к кровати. Он наклонился и одной рукой закрыл ей рот, а второй схватил за запястья.
— Попробуй только крикнуть или начать сопротивляться, шлюха, — угрожающе прошипел он, заметив, что девушка проснулась. — Если пикнешь, когда я уберу руку, я убью тебя, клянусь всеми чертями. Ты поняла?
Сабрина онемела от страха, она испуганно закивала головой и, увидев, что кузнец начал распутывать веревки, обматывающие его талию, подавила крик.
— Поедешь со мной, — ухмыльнулся он. — Мне показалось мало того, что я испытал в тот день. Сегодня я собираюсь получить больше.
— Вы еще пожалеете об этом, — обрела наконец дар речи Сабрина. — Мистер Зак…
Смитти влепил ей звонкую пощечину.
— Заткнись, — прошипел он. — Я ничего не хочу слышать ни о каком мистере Заке. Теперь у тебя будет новый хозяин. И лучше тебе сразу же смириться с этим и стать послушной или же ты пожалеешь, что родилась на свет.
Подавив очередной всхлип, Сабрина вдруг заметила высокую тень за спиной Смитти в дверном проеме. Глаза ее расширились, и в горле пересохло, когда она услыхала свист кнута, после чего Смитти скорчился от боли. Он завизжал и, круто повернувшись, столкнулся лицом к лицу с разъяренным Джошуа. Негр снова поднял кнут и с силой ударил им по лицу кузнеца.
Смитти взвыл от бешенства. Боль притупила его вожделение. Он мгновенно выхватил пистолет из кобуры и нажал на курок. Вначале прогремел выстрел, а затем комната заполнилась дымом. Уронив кнут, Джошуа схватился за правую руку. Из раны хлынула кровь.
Сабрина закричала и бросилась к Джошуа. Плача, попыталась обнять его.
— Джошуа! Джошуа! — повторяла она.
— Отойди от этого чертова сукиного сына, — рявкнул Смитти, ярость которого усилилась от боли в лице и в спине. — Я сейчас прикончу его. Нет, это слишком легко для него. Он посмел ударить кнутом меня, белого человека, и я позабочусь, чтобы он попал в тюрьму и сгнил там. Я предоставлю лакомство мышам. Это лучше, чем просто повесить или пристрелить такое животное, как он. — Смитти направился к Джошуа с пистолетом в руках. Сабрина съежилась от страха. — Повторяю, шлюха, отойди от него, — прохрипел он, слизывая кровь, которая сочилась из раны на лице. — Побудь здесь, пока я отведу твоего дружка в фургон.
— Нет! Я не буду делать, как ты говоришь, — закричала Сабрина, цепляясь за Джошуа. Последний потерял много крови и с каждой минутой бледнел.
Смитти схватил ее и снова ударил по лицу. Удар был такой силы, что Сабрина отлетела в дальний угол комнаты и потеряла сознание.
Тем временем Смитти схватил негра и поволок к фургону.
— Поднимайся, — прорычал он, — одно неосторожное движение, и я пристрелю тебя, а после утоплю в океане. Пусть рыбы полакомятся твоим черным мясом.
Очнувшись, Сабрина медленно поднялась с пола и, превозмогая боль, направилась к выходу. Здесь она увидела, как Смитти заталкивал Джошуа в фургон и с отчаянием прикусила нижнюю губу. Она бессильна чем-либо ему помочь, и сейчас ей пора подумать о собственном спасении. Следует воспользоваться ситуацией, и пока Смитти разбирается с Джошуа, она должна бежать.
Собравшись с силами и призвав на помощь все свое мужество, Сабрина сделала бешеный рывок и побежала к лесу, в обратную сторону от Смитти и Джошуа. Она бежала по свежевспаханному полю, напуганная и босоногая, и горькие слезы ручьем текли по ее щекам.
Достигнув, наконец, леса, она продолжала бежать, не замечая ни острых шипов, впивающихся в босые подошвы, ни веток деревьев, хлеставших ее по лицу. Ее охватило отчаяние: Джошуа, без сомнения, погибнет, и куда ей теперь идти? Без защиты мистера Зака и Джошуа она пропадет. Какое будущее ее ожидает?
Наклонив голову, она продолжала бежать. Впереди появился маяк. Вот где ей следует искать защиту.
Джошуа, потерявший много крови, начал терять сознание и уже не мог сопротивляться командам кузнеца. Он словно пьяный вскарабкался в фургон, мозг его сверлила лишь мысль о Сабрине. Где она?
Смитти связал его по рукам и ногам и, оставив в фургоне, отправился за рабыней. Но, войдя в комнату, потрясенный остановился. Комната была пуста.
Он снова выбежал наружу и осмотрелся, вокруг стояла тишина. Сабрина исчезла. Осознав, что упустил ее, кузнец дико завыл.
Первой его мыслью было броситься вдогонку. Но ночь была слишком темна, а болотистые места — слишком опасны для тех, кто не знаком с ними. К тому же он должен разобраться с этим рабом. Смитти глубоко вздохнул и… отказался от Сабрины. Он, конечно же, мог поохотиться на нее остаток ночи, но к утру, скорее всего, заблудился бы в болоте. Рабыня не стоит такой жертвы.
Он вернулся к фургону и с самодовольством посмотрел на Джошуа. Он знает, что делать. Надо доставить негра в тюрьму и сказать, что привез беглого раба.
Он сообщит шерифу, что нашел негра в своей мастерской, где тот пытался спрятаться. Мало того, он скажет, что черномазый оказал сопротивление и поранил ему лицо.
Если Джошуа придет в себя и попытается объяснить, что произошло в действительности, кто ему поверит? Правда, еще оставалась Сабрина. Интересно, если она расскажет о том, что здесь произошло сегодня вечером, поверит ли ей кто-нибудь?
Смитти отправился в обратный путь. Он был спокоен. Ему нечего опасаться. Кому поверят: черному рабу или белому человеку, к тому же кузнецу, в услугах которого нуждается столько людей?
Он торжествующе засмеялся. Никто не предпочтет версию раба его собственной. Таков закон жизни.
Иден внимательно прислушивалась к разнообразным звукам на корабле. Насколько она могла понять судно уже давно вышло в открытое море, и, похоже, на палубе все успокоилось. А это могло значить только одно: команда отправилась спать. Если это действительно так, у нее по крайней мере будет небольшая передышка, пока оба негодяя не объявятся вновь.
С другой стороны трюма раздались чьи-то шаги. Она замерла. Шаги раздавались все ближе и ближе. Иден уже не сомневалась, что это похитители идут за своей добычей.
Вдруг зажегся фонарь и осветил трюм. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как его тусклый свет приближается к ней.
