Глава 22
Сквозь зарешеченное подвальное окно, залетали капли дождя, осыпая своей моросью обнаженную грудь Доминика Юкса.
Его адвокат Эдвард Ливенгстон обещал обеспечить его освобождение за сумму в пятнадцать тысяч долларов, однако, и спустя три месяца двери его темницы все еще продолжали оставаться закрытыми.
Сидя в заточении, Доминик выходил из себя, мучаясь от безделья, в то время, как все способные носить оружие мужчины Нового Орлеана несли охрану всех проток и дорог, ведущих к городу.
Эндрю Джексон привел из Мобила две тысячи солдат и ввел в городе военное положение. Джексон все это время пытался заставить жителей Нового Орлеана вступить в ополчение и смеялся над постоянными просьбами Доминика, позволить ему защищать Америку.
Ренато Белуши сообщил Юксу, что английский флот стоит всего в шестидесяти милях от города, в Лейк Бонн на острове Кет Айленд и Доминик знал, что если только врагам удастся переправиться через мелководное озеро, то они смогут просто зайти в тыл Новому Орлеану и, говоря образно, войти в город с черного хода.
– Проклятье! – выругался Доминик, схватившись за прутья решетки. Если бы ему только удалось освободиться, он мог бы привести на защиту Нового Орлеана свои последние корабли, спрятанные во внутренних водах и запереть выход из озера. Англичане зазимовали бы там, где сейчас и находились.
Внезапно ворота скрипнули. В сопровождении двух охранников, в тюремный двор вошла женщина, одетая в светло-оливковое платье с капюшоном Доминик сразу ее узнал.
– Лаура! – Он увидел ее светло-карие огромные глаза, потом она, откинув свой капюшон, бросилась прямо через лужи к окошку, в котором увидела его и склонилась к нему. Она казалась тоньше, чем он помнил. Вокруг ее глаз появились темные круги. Бледная прозрачная кожа придавала ей какой-то не земной, бестелесный вид.
Доминик обрадовался, увидев ее после столь долгой разлуки, однако, к этой радости примешивалось чувство острой горечи. Больше всего на свете, в эту секунду, ему хотелось обнять ее, сломать все запоры, все решетки разделявшие их.
– Лаура! Моя прекрасная, единственная моя, – прошептал он, протягивая ей сквозь прутья свои руки. – Я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя. Господи! Мне кажется, что без тебя я совсем умер.
Ее глаза наполнились слезами и от этого стали казаться еще больше. Капли дождя падали ей на лицо и она, не замечая их, протянула свои руки, чтобы коснуться его пальцев.
– Малышка моя! Ты совсем замерзла, – встревожился он, – неужели ты заболела, черт побери, почему мне не сказали.
– Ты знаешь, – торопливо зашептала она, – мне кажется, что я вся превратилась в кусочек льда, с тех пор как они тебя схватили. Но я не больна, просто, пока ты здесь, мое сердце заморожено.
Слегка пошевелившись и немного успокоившись, Доминик сказал:
– Милый мой, бедный Огонек! Я слышал, ты тоже под домашним арестом, значит тебе ничуть не легче моего.
Девушка попыталась беззаботно пожать плечами, чтобы показать, что не обращает внимания на такие пустяки.
– Пф, подумаешь, не очень-то трудно сидеть в лавке и глядеть, как солдаты Джексона покупают все, что ни увидят. К тому же меня отпустили на поруки. Мистер Ливенгстон говорит, что я могу ходить куда захочу.
Доминик дотянулся ладонями до ее лица, вытер со щек девушки слезы и капли дождя своими пальцами, и все же не сумел скрыть дрожь в своем голосе, когда сказал:
– Эдвард Ливенгстон говорит, что эти скоты пытаются обвинить тебя в тайной деятельности против правительства, черт бы их побрал.
– Да, – Лаура не смогла за бодрой улыбкой скрыть своего беспокойства. – Даже папа не выдержал и приехал на процесс. Однако, Ливенгстон думает, что они будут вынуждены снять все обвинения еще до начала процесса. Ладно, посмотрим.
– Что б они все провалились, – мрачно сказал Доминик, и его голос прозвучал угрожающе и возмущенно.
В глазах девушки мелькнуло какое-то загадочное выражение. Она схватила его за руки и потянув к себе прошептала:
– Я разговаривала с шерифом и просила его отпустить тебя, но он отказался. Папа хочет передать тебе пистолет.
Доминик изумленно выгнул брови.
– Побег из тюрьмы? Да ты шутишь?
– Какие шутки, я серьезна как никогда, – Лаура бросила осторожный взгляд на охрану и убедившись, что те стоят вдалеке, спокойно продолжала. – Я бы тебе уже сейчас отдала свой собственный пистолет, но Аллен потерял его после того, как выстрелил в тебя. У нас в городе сейчас конфисковали все оружие, но ты не беспокойся, мы сможем украсть что-нибудь.
Доминик не на шутку обеспокоился и, нежно коснувшись ее щеки, приказал:
– Слушай ты, пиратка, не делай глупости. Я и так впервые в моей жизни пытаюсь соблюдать закон, а ты меня искушаешь.
Лаура возмущенно топнула ногой.
– Ничего глупее я в своей жизни не слышала. Неужели ты не понимаешь, что Клейборн хочет держать тебя в тюрьме до тех пор, пока ты не состаришься и больше не сможешь даже меня узнавать. Впрочем, есть другой вариант, он тебя может просто повесить.
– Ты так говоришь, словно еще любишь меня.
– Не пытайся сменить тему разговора, ну конечно я тебя люблю. Неужели Эдвард Ливенгстон не передал тебе моей записки?
– Передавал, – Доминик криво улыбнулся, – но еще он сказал, что Аллен Дефромаж пытается ухаживать за тобой с самого сентября.
– Я сюда пришла не для того, чтобы говорить об Аллене.
В его глазах вспыхнул ревнивый огонек.
– Выходит он все-таки за тобой ухаживает?
Лаура отпустила его руки и возмущенно проговорила:
– Нет! Я каждый раз закрываю дверь у него перед носом. А Сент Джон однажды даже поймал его, когда он пытался перебраться через стену сада.
Доминик нахмурился.
– Что за чертовщина! Там что все с ума посходили?
Лаура вздохнула.
– Не беспокойся и вообще кончай злиться. Помнишь маленькие черные усы Аллена?
– Ну?
– Ну вот, теперь от них осталась только половина. Сент Джон говорит, что в следующий раз он вообще с кого-нибудь снимет скальп.
Лицо Доминика Юкса прояснилось. Он облегченно сказал:
– Неужели никто так и не пожалеет маленького капитана?
– Кроме тебя, конечно, некому, но сильно ты не расстраивайся, он вступил в ополчение и теперь подчиняется только Габриелю Вилье. Они все там нацепили роскошные мундиры, и Аллен шляется по рынку и командует разным старушкам, где сидеть и что делать, а еще отдает приказания всяким негритятам. Господи! Да если бы папе удалось достать оружие, я бы сначала прострелила Аллену задницу и только потом бы отдала пистолет тебе.
– Ч-ш-ш-ш. Кажется, идет охранник, – произнес Доминик, – не говори больше ничего об оружии.
Часовой, осторожно переступая через лужи, подошел к тюрьме и, тронув Лауру за плечо, внезапно отшатнулся, потому что девушка резко повернулась к нему и раздраженно спросила:
– Что вам угодно?
– Послушайте, м. м-эм, – заикаясь, произнес тот. – Я ждал, сколько мог, но теперь надо идти.
– А мне здесь больше нравится.
– Да. Но вы сказали, что пришли повидаться с шерифом. Вам нельзя стоять здесь и говорить с врагом Объединенных Штатов.
– Ты кажется, обкурился, – произнесла Лаура, – если думаешь, что Доминик Юкс враг.
– Ладно, ладно, – это ваше дело, у меня свой приказ. А теперь будьте хорошей девочкой и отойдите от окна.
Доминик ободряюще улыбнулся любимой.
– Делай, как он говорит, малышка. Ты совсем промокла.
Когда Лаура вошла в кабинет, шериф Нового Орлеана задумчиво стоял возле карты. Его черные волосы мерцали при свете лампы, горевшей у него на столе. Прежде чем ему удалось поздороваться с Лаурой, она гневно спросила:
– Когда освободят месье Юкса?
– Я не могу сказать, мадемуазель. Есть слишком много вопросов в его деле, которые я сам не могу решить.
– Ну, например?
– Например, факты неповиновения, пиратство, тайная деятельность в пользу англичан против Соединенных Штатов Америки.
– Какая чушь. Он собирался дать сражение англичанам, и сделал бы это, если бы не американцы. Что вы кривитесь, сэр?
– Все это я сотни раз слышал от месье Юкса и его адвоката. Это просто рождественская сказка.
– Это никакая не сказка, – возмущенно закричала Лаура. – Я требую, чтобы вы немедленно отпустили его.
– Вы, милое дитя, – улыбнулся шериф, – вообще едва ли имеете право требовать его освобождения. Кроме того, сам губернатор давно желает упрятать всех Лаффитов в тюрьму и ни за что не откажется от этой своей мысли.
– Лаффиты не имеют ничего общего с Домиником Юксом, – возразила молодая женщина.
– Ого! Еще как имеют, – шериф театральным жестом покрутил ус и доверительным тоном сообщил, – хочу вам сказать, что он старший брат этих мерзавцев, в его доме только на прошлой неделе мы нашли доказательство тому, что капитан Юкс много лет возглавлял их шайку, прежде чем вернуться во Францию, а там, между прочим, он поступил на службу к Наполеону. – Лаура попыталась прервать шерифа, но тот не дал ей говорить и, повысив голос, удовлетворительно продолжал обличение: – Это – Александр Лаффит, он же Юкс, владевший контрольным пакетом акций ассоциации жителей Нового Орлеана, которая контролировала торговлю оружием в нашем районе. Между прочим именно он покрывал занятие пиратством в Барратарии.
Голос Лауры прервался от отчаяния, и она безнадежно проговорила:
– Вы сами не понимаете о чем говорите. Доминик Юкс… он вообще не имеет никакого отношения к Лаффитам. Вы глубоко заблуждаетесь.
Шериф торжествующе улыбнулся.
– Ах, если бы так, мадемуазель Шартье. Ваш капитан Аллен Дефромаж узнал всю правду, когда был пленником на корабле Юкса в прошлом сентябре.
– Дефромаж лжет, – помертвевшим голосом сказала Лаура. – Он хочет жениться на мне, чтобы заполучить имущество моего отца, он скажет все, что хотите, лишь бы очернить Доминика.
Шериф махнул рукой, как бы подчеркивая этим, что не желает дальше продолжать разговор.
– Мадемуазель Шартье, если вы хотите дальше обсуждать этот вопрос, пожалуйста, делайте это через своего адвоката. Адью.
Лаура гневно взглянула на чиновника и твердо заявила:
– Я не уйду отсюда, пока не поговорю с месье Юксом.
Мужчина пожал плечами.
– Пожалуй, от этого не будет большого вреда, подождите здесь.
Через несколько минут четыре охранника ввели в комнату Доминика. На его руках и ногах позвякивали кандалы, из одежды на нем были только бриджи.
– Сейчас же снимите с него цепи, – закричала Лаура.
– Я бы советовал вам, мадемуазель, тут не командовать, или я немедленно отправлю его назад в подвал. – Лаура уже совсем было собралась сказать чиновнику все, что она о нем думает, однако, его предупреждение все же возымело свое действие, и молодая женщина промолчала.
Шериф окинул Доминика взглядом. Корсар стоял не двигаясь, и только лишь его оковы холодно мерцали на фоне смуглой кожи. Даже в цепях Доминик казался опасным своим тюремщикам.
Картинным жестом, положив руки на пояс возле пистолета, шериф долгим взглядом посмотрел в лицо Доминика и, как бы не обращая внимания на гневное выражение глаз пленника, холодно произнес:
– Позвольте предупредить вас месье, что мои люди будут за дверью, и если вы попытаетесь сбежать, то вашему адвокату придется оказать вам последнюю услугу, огласив ваше завещание.
Затем, гордо подняв голову, шериф вышел из комнаты.
Доминик жадно и взволнованно посмотрел на Лауру. В ту же секунду он увидел, как у Лауры вздрогнули и скривились губы, будто она боялась к нему приблизиться. Он представил, как неприглядно сейчас выглядит и какой от него исходит запах.
– Прошу меня извинить, Лаура, к сожалению, шериф не часто позволяет мне пользоваться бритвой и мылом.
Она бросилась к нему и, прижавшись к его груди, прошептала:
– Плевать, мне неважно, главное, что мы с тобой вместе.
Он поднял руки и обнял Лауру за талию, его цепи тихонько зазвенели. Доминик почувствовал, как теплое нежное тело любимой женщины прижалось к его обнаженной груди. Он даже вздрогнул от желания, и на мгновение ему захотелось отстраниться от нее, потому что слишком мучительным было одиночество, слишком привык он к тому, что рядом не было никого, и сейчас он испытывал болезненные чувства радости при виде единственного близкого человека, и эта радость была невыносима.
– Ты знаешь, – прошептал он, – каждая ночь без тебя мне казалась длящейся сотни лет.
– Мне тоже, – Лаура попыталась сдержать свои слезы. – Я не смогла этого осла шерифа заставить выслушать меня, но я сегодня же пойду к Клейборну. Эндрю Джексон говорит, что мне необходимо поговорить с губернатором. Я вытащу тебя отсюда.
– Возможно, Ливенгстон тебе поможет, и я умоляю тебя, не бросай меня и не делай глупостей… вроде передачи мне оружия.
Ее голос прервался, когда она промолвила:
– Но шериф сказал, что Клейборн узнал, кто ты есть на самом деле.
Доминик замер.
– Выходит имя Лаффитов по-прежнему преследует меня.
– Еще хуже. Они нашли доказательство твоих связей с ассоциацией жителей Нового Орлеана. Они знают все. Я пыталась соврать, но уверена, что шериф не поверил ни одному моему слову.
Он тихонько выругался.
– О, Доминик, что они собираются с тобой сделать?
Она прижалась к нему, ее плечи задрожали от рыданий. Доминик обнял Лауру, возбуждаясь от ее близости и тонкого аромата, исходящего от женского тела.
– Не плачь, Лаура. Я одолею эту беду и вынесу все испытания, несмотря ни на что. Проклятье, подумать только, что однажды ты обвинила меня в пиратстве, которым я был вынужден заняться, чтобы вернуть свое достоинство и честь, утерянные после того, как Лаффит отказался от меня.
– Я не должна была так говорить.
– Ч-ш-ш-ш, – он прижал палец к ее губам. – Ты была права, а сейчас я хочу, чтобы ты знала, что я изменился, и это ты изменила меня. С той самой минуты, как я захватил ваш барк и отобрал твой портрет у Дефромажа, я изменился и должен был доказать всему миру это. Господь поможет мне и я уверен, что вскоре я отсюда выберусь.
– Но как? – с отчаянием и надеждой Лаура взглянула на его изможденное лицо и прижалась щекой к мужской ладони. Тихо звякнули его оковы, – Ливенгстон сказал, что они конфисковали все, что нашли в твоем складе – все эти сокровища…
– …Только часть того, что у меня есть. У меня их больше, много больше. У меня достаточно средств, чтобы содержать всю маленькую армию Джексона. И Джексон и Клейборн не хотят этого признавать, но им нужна моя поддержка… и мое знание окрестностей, наконец, я могу составить план обороны города.
Лаура покачала головой, не веря ему и все-таки желая быть убежденной его словами.
– Они тебе не доверяют. Если бы только мог им доказать, что захватишь корабли Лок Айера, может тогда они и убедились бы в твоей лояльности.
– Война есть война. Жаль конечно, что Клейборн отказался нам поверить, когда мы его предупреждали насчет англичан. Ренато Белуши сказал, что Лок Айер подошел к Гранд Терра, обнаружил, что его разгромили, а Жан Лаффит где-то скрывается и вернулся в Мобилл. Конечно губернатор посчитал, что эта их акция против нас помешала англичанам, – Доминик горько рассмеялся.
Лаура откинулась назад и, посмотрев в глаза мужчины, ласково прикоснулась пальцами к его губам.
– Я готова задушить Жана за то, что произошло, ведь он же бросил тебя.
– Только потому, что был уверен, что мне удастся отстоять его твердыню. Он точно знал, что если англичанам не удастся схватить его, то это сделают американцы. Мой брат бизнесмен, и в его венах вместо крови, течет золото. Давай больше не будем о нем говорить.
Доминик прижался щекой к волосам Лауры, вдыхая ее запах, дрожа от возбуждения. В своих оковах он даже не мог как следует обнять свою любимую и сейчас чувствовал себя, наверное, так же, как чувствовал себя Самсон, лишившись всей своей силы.
Лаура сильней прижалась к нему, и ее горячие слезы капнули на обнаженную грудь мужчины.
– Нас окружил мрак и темнота все гуще и гуще. Неужели нам никогда не узнать счастья.
– Мы найдем это счастье и все преодолеем, родная моя. Ведь и теперь еще несколько секунд нам с тобой суждено быть вместе.
Доминик легко коснулся ее кожи своими губами, и словно в ответ на его чувства за окном раздался шум сильного дождя.
Ветви деревьев зашумели от порыва ветра, и крупные капли застучали в стену. Над рекой раскатился гром и от его удара задрожали стены, здания. Доминик обнял Лауру, и она ощутила на спине холодок металла от его цепей, и этот металлический холод в сочетании с жаром его сильного тела, порождал в ее сердце такое невыносимо тягостное чувство, что женщина чуть не застонала от боли.
В двери показалась голова шерифа.
– Стража! Отведите месье Юкса обратно в камеру, похоже, он закончил свой разговор. Мадемуазель, месье, – свидание окончено.
Когда Лауре удалось пробиться в штаб-квартиру Эндрю Джексона на Ройял Стритт, она увидела изможденную тень человека с кожей цвета пергамента. Эта тень лежала на диване, держа в руках чашку с кукурузной кашей. Командующий казался восставшим мертвецом, только его глаза казались живыми и глядели хищно и угрожающе.
– Вы теряете ваше время, девушка, если пришли просить за этого проклятого бандита, – раздраженно заявил Джексон, даже не дожидаясь, пока она заговорит.
– Но у него есть пушки и люди, которые ему доверяют и которые пойдут за ним и в огонь, и в воду. Паттерсону не удалось уничтожить все корабли капитана Юкса.
– Черт побери, я сделал соответствующие пометки на донесении коменданта Паттерсона, а он-то мне хвалился.
– Как вы можете быть так равнодушны? – закричала Лаура, – говорят, что поблизости стоит почти двадцать тысяч британских солдат готовых штурмовать город, у вас нет и восьми тысяч. Это меньше одной трети от их числа, как же вы можете отказываться от помощи капитана Юкса?
Старый командующий махнул своей высохшей рукой.
– Идите и разговаривайте с Клейборном, если уж так хотите освободить этого типа. Может быть, губернатор подыщет ему какую-нибудь работенку.
– Но Клейборн ни за что не освободит его. Вы моя последняя надежда!
– Так, так. Тогда я вам скажу то, что уже говорил адвокату этого вашего Юкса. У меня нет ни малейшего желания иметь дело с этими предателями из Барратарии.
Понимая, что больше ничего от него ни добиться, Лаура встала и, крепко выругавшись по-французски, пошла к двери.
– Адъютант, – приказал Джексон, поставив тарелку на пол и разворачивая карту. – Если мы сегодня чего-нибудь хотим сделать, то нам необходимо освободить комнату от всяких истерических бабенок. – И посмотрев на задержавшуюся в дверях Лауру, произнес: – Всего хорошего мадемуазель.
