Глава 13
Подходя к своему домику, Люк увидел за окном тусклый свет лампы. Он с удовлетворением подумал о том, что сестра Мэри находилась в безопасности.
Ему захотелось заглянуть в окно, и он не отказал себе в этом удовольствии. Люк ожидал застать сестру Мэри, как обычно, в ее закрытом, с длинными рукавами платье читающей Библию. Но то, что он увидел, заставило его замереть на месте и несколько секунд стоять неподвижно. Оказалось, в эту минуту сестра Мэри сидела на кровати и беседовала с двумя детьми, находившимися от нее по обе стороны. Впрочем, та женщина, которую увидел Люк, мало походила на проповедницу.
Люк нахмурился и стал размышлять. Конечно, кроме сестры Мэри в домике никого не могло быть, в то же время эта женщина так отличалась от сестры Мэри… Мейджорс еще раз посмотрел в окно. Волосы женщины спадали на плечи шелковыми отливающими волнами. У сестры Мэри он никогда не видел таких красивых волос. Та, которую он сейчас видел, была одета в свободную, немного великоватую мужскую одежду, но от ее посадки и всей фигуры веяло женственностью. Мягкая хлопчатобумажная рубашка свободно облегала ее тело, и под тканью легко просматривались очаровательные выпуклости. Короткие штанины не могли скрыть ее стройные ножки. Приглушенный свет еще больше подчеркивал кремовый цвет ее кожи, и даже очки оказались не в состоянии исказить правильные черты ее юного лица.
В этот момент Люк вспомнил о поцелуе, и у него возникло неудержимое желание снова ощутить девушку в своих объятиях.
Он хотел ее. Проклятие! Он так хотел ее.
Мейджорс решительным шагом направился к входной двери. Сейчас в его голове вертелась только одна мысль…
И вдруг в домике запели. Веселая, шутливая песенка заставила его остановиться. Песенка напомнила ему далекое детство и мать. Да, тогда мать пела ее, а он подпевал. Сейчас детские голоса звучали высоко и чисто. А когда к ним присоединилась сестра Мэри, Люк почувствовал себя на седьмом небе. В его памяти возникли картины далекого детства. Он открыл дверь и стал с порога любоваться этим необычным трио.
Коди позволила себе расслабиться и забыть временно о всех проблемах, общение с детьми увлекло ее. Когда дверь открылась, девушка даже вздрогнула от неожиданности. Только тут она спохватилась, что забыла о всякой осторожности. Увидев Люка, она в первый момент почувствовала облегчение. Но когда обратила внимание на выражение его глаз, не на шутку встревожилась. Лишь сейчас она вспомнила о том, что сидела с распущенными волосами и в мужской одежде. Усилием воли взяв себя в руки, Коди натянуто улыбнулась хозяину домика.
— Дети, поздоровайтесь с мистером Мейджорсом, — попросила она.
Мальчик и девочка дружно поприветствовали Люка.
— А теперь отправляйтесь домой, — распорядился он. — Уже поздно.
Бросив в его сторону всего лишь один внимательный взгляд, Коди поняла, что сейчас перед ней стоял совершенно иной Люк Мейджорс, не тот, с которым она общалась ежедневно. Через все помещение она ощущала исходивший от Люка запах спиртного. Насколько опасны пьяные мужчины, Коди хорошо знала.
— Мы пели здесь песенки, которые знакомы мне с детства, — сказала она доброжелательным тоном, пытаясь отвлечь его.
— На сегодня пение окончено, — упрямо мотнул он головой.
Люку не терпелось остаться с нею наедине. Он хотел поскорее стиснуть ее в своих объятиях, целовать ее, ощутить тепло ее тела, которое так дурманило его сознание.
Дети вопросительно посмотрели на сестру Мэри. В ответ она натянуто улыбнулась.
— Завтра утром я к вам обязательно загляну, — пообещала она. — А сейчас вам лучше идти к маме.
— Вы так и останетесь в этой одежде? — спросила Чика.
Рафаэль захихикал.
— Нет, дети, я снова надену свое платье, — засмеялась сестра Мэри. — А теперь я желаю вам спокойной ночи.
Они по очереди обняли ее и выбежали из дома.
Коди осталась наедине с Люком.
— Вы могли бы присоединиться к нам и повеселиться вместе с нами, — сказала она, настороженно глядя ему в лицо.
Впервые в присутствии Мейджорса Коди почувствовала себя неспокойно. Выступая в роли сестры Мэри с Библией в руке, Коди могла легко разговаривать с Мейджорсом практически в любой ситуации. Но в роли женщины? Коди еще не приходилось иметь дело с мужчинами вроде Люка Мейджорса.
— Пение — не самое интересное занятие из известных мне, — пробурчал он.
— А что вы предпочитаете делать с особым интересом? — спросила она.
— Ответ зависит от того, кого во мне вы сейчас спрашиваете, — ответил он с ухмылкой, направляясь к ней.
Подняв голову, она посмотрела на него и увидела в его глазах непривычный блеск. Ей стало ясно, что она оказалась в очень щекотливом положении.
— Давайте я постираю вашу рубашку, — вдруг предложила она.
Люк стал молча расстегивать и снимать рубашку, обнажая мускулистую волосатую грудь. Коди попыталась отвести взгляд в сторону, но это ей не удалось. Создавалось впечатление, что грудь Мейджорса занимала здесь все видимое пространство.
Стащив, наконец, рубашку, Люк бросил ее на маленький столик.
— Постирайте, ей это не помешает, — не без труда произнес он.
— Там, в тазу, осталась чистая вода, может быть, вы захотите помыться, — предложила Коди очередную услугу.
Он молча направился к тазу.
— А рубашку я постираю прямо сейчас, — выразила готовность Коди немедленно побежать к ручью.
Она надеялась остаться там до тех пор, пока он не заснет.
— Нет! — властно остановил он ее. — Никуда не ходите. Вы сможете постирать ее и утром.
— Но что же вы сейчас наденете? — пожала она плечами.
— Не имеет значения, — тряхнул он головой. — Я не хочу, чтобы вы выходили ночью.
Этот запрет был продиктован исключительно заботой о безопасности проповедницы, поскольку Салли, несомненно, бродил сейчас где-то поблизости. Однако Коди поняла запрет по-своему и сильно разозлилась.
— Не вижу никаких причин, которые помешали бы мне постирать рубашку сейчас, — раздраженно произнесла она. — В этом случае утром вы смогли бы надеть уже сухую.
В тот момент, когда девушка наклонилась над рубашкой, Люк схватил ее за руку. При этом оба ощутили сильный удар заряда.
— Я сказал вам, чтобы вы остались здесь! — произнес он угрожающим тоном, глядя ей прямо в глаза.
Инстинкт подсказал девушке, что сейчас перед ней мужчина, охваченный страстью, и его ничто и никто не остановит. Странно, что в первый момент Коди не столько испугалась, сколько испытала чувство удовлетворения. В ее женском сердце оказалась затронута какая-то струна, которая радостно запела песню удовлетворенного женского самолюбия. Значит, все те неприятные слова, которые говорил ей Люк в отношении ее недостатков, потеряли всякий смысл.
В следующий момент сознание подсказало Коди, что она должна немедленно бежать от этого опасного мужчины. Но бежать ей совсем не хотелось. Ей хотелось сейчас смотреть и смотреть на этого сильного и красивого мужчину.
— Я… — попыталась Коди что-то сказать, чтобы вернуть себя и его к реальности.
Но тут Люк привлек ее к себе, и все слова оказались забыты. Не произнеся ни слова, он поцеловал ее. Она вся задрожала, и ее сердце учащенно забилось. В следующее мгновение Коди, помимо своей воли, издала тихий сладостный стон. Люк стиснул ее в своих объятиях и страстно припал к ее губам, наслаждаясь исходящей от них негой.
Девушка растворилась в его объятиях, забыв, где она и сколько времени длилось это блаженное состояние. Она никогда не предполагала, что ей будет с ним так сказочно хорошо. Оставшись без своего длинного платья, без своей Библии, она оказалась беззащитной перед его всепоглощающей мужской страстью.
И это ей очень понравилось.
Крепко обвив руками его шею, она прижалась к нему всем телом и упивалась исходившей от него силой. Она чувствовала, что ее колени вот-вот не выдержат столь колоссальной эмоциональной нагрузки, еще немного — и она упадет.
Люк тем временем уже покрывал поцелуями ее шею, а его рука, скользнув под ее широкую рубашку, жадно ласкала ее грудь. На девушку обрушились такие сильные ощущения, что она даже испугалась. Еще ни один мужчина не прикасался к ее груди, и новые ощущения очень сильно возбудили ее.
— Нет! — воскликнула она, отчаянно пытаясь вырваться, но напрасно.
Руки Люка опутывали ее наподобие стальных канатов.
— Спокойно, спокойно, дорогая, — горячо шептал он, снова овладевая ее губами.
А его рука все еще ласкала ее нежную грудь.
Противоречивые чувства бушевали в сердце девушки, переполняя его и разрывая на части. Ей так хотелось вырваться из его объятий и убежать подальше. Вместе с тем ей так хотелось наслаждаться этими новыми, сладостными ощущениями и узнать, что же будет дальше. Его безумные ласки уносили ее на небеса, где были только счастливые переживания…
Вдруг в этот океан трепетного счастья ворвался отрезвляющий голое рассудка.
«Это же бандит! — завопил он. — Только одному Богу известно, какие ужасные преступления совершил он в своей жизни. Ты должна держать его на прицеле, а не целовать! Ты — Коди Джей-мисон, а не провинциальная проститутка!»
Вмиг погасли все цвета и краски, а на смену ликованию пришло чувство отвращения к самой себе. Как же это она забыла о цели своего пребывания здесь, о цели знакомства с Мейджорсом? Да, она — Коди Джеймисон, и ее задача доставлять преступников в органы правосудия и получать за это вознаграждение. Она здесь на работе. Конечно, она могла многим пожертвовать, чтобы доставить преступника по назначению, но не всем же! В условия ее сделки не входило, чтобы она спала с Мейджорсом.
Коди разозлилась на себя и так отчаянно рванулась, что Люк выпустил ее из своего железного объятия.
— Да, вы можете силой подчинить меня себе! — крикнула она. — Но знайте, что по своей воле я этого не сделаю!
С этими словами она резко сделала шаг назад и отошла к кровати.
Люк ошалело посмотрел на нее, он шумно дышал, и его грудь вздымалась и опускалась. Коди таращила на него округленные глаза и выглядела в этот момент ангелом-искусителем. Волосы обрамляли ее лицо сияющим ореолом, а под рубашкой вздрагивали упругие груди.
От страстного желания овладеть сестрой Мэри у Люка ломило все тело. Еще не владея собою, он шагнул к ней… И вот тогда он увидел, почему она оставила его и на чем лежала ее рука.
Ее рука лежала на Библии.
И он остановился.
Библия. Это же Библия! А она — это сестра Мэри. Она проповедует праведную, нравственную жизнь, а не вожделение и грех. Она поет духовные гимны и молится вместе с женщинами и детьми. Она непорочна в отношении мужчин.
Как только Люк Мейджорс осознал все это, его страсть тут же угасла, его жар остыл, и теперь он испытывал отвращение к самому себе. Добейся он того, чего хотел добиться, и все обвинения проповедницы оказались бы вполне обоснованными. Он бы совратил ее. Он бы принудил ее пойти вопреки ее нравственным принципам. Он бы подчинил ее своей воле и заставил бы стать его любовницей.
А после того, как он лишил бы ее всех добродетелей и идеалов, он возненавидел бы самого себя!
Эта мысль отрезвила его.
«Неужели жизнь среди бандитов так повлияла на меня? — мысленно спросил он себя. — Да нет, я не скатился вниз. Просто она сегодня была настолько привлекательна и настолько неотразима, что я невольно поддался соблазну. Нет, если бы она снова надела это свое уродливое платье и заколола на старческий лад волосы, то она для меня стала бы безопаснее. Пусть уж лучше она станет безопасной, нежели неотразимой».
Но вслух Люк ничего этого не сказал. Он молча смотрел ей в глаза и видел там железную решимость стоять до конца и не сдаваться.
— Ладно, идите спать, — хрипло произнес он. — Я не стану к вам приставать.
Глубоко вздохнув, он повернулся и вышел из лачуги.
Оставшись одна, Коди какое-то время еще не могла даже пошевелить рукой. Она все еще находилась под впечатлением того шквала переживаний, который только что прокатился через ее сердце. Она так боялась, что Люк не остановится в своих ласках. И еще она с ужасом сознавала, что в этом случае у нее не хватило бы сил сопротивляться ему. Подобного бессилия перед мужчиной она не испытывала никогда в своей жизни.
Тяжело опустившись на кровать, Коди на несколько секунд замерла. И тут она обнаружила, что ее рука лежит на Библии. Открыв книгу на известной ей странице, девушка провела ладонью по рукояти револьвера. Это оружие являлось для нее последним средством защиты, но сейчас оно было бесполезно. Чтобы оградить Коди от той необъяснимой тяги, которую она испытывала к Люку, ей требовалось какое-то другое защитное средство. Какое же?
«Неужели тебе нужно снова напоминать о том, для чего ты здесь? — прозвучал внутренний голос. — Твоя задача доставить его по месту назначения, а не соблазнять его. Этого человека нужно судить, а не жалеть».
Коди встала и задула лампу. Потом снова села на кровать, чтобы в темноте все обдумать как следует. Прошло немало времени, прежде чем она приняла, наконец, решение.
Да, теперь она знала, что ей нужно делать и чего нельзя. Ей нельзя больше оставаться в лагере. Она должна как можно быстрее и как можно дальше уехать от Люка. Она должна бежать, и причем сегодняшней ночью.
Коди снова завязала волосы в тугой узел и стала готовиться к побегу.
Выскочив из домика, Люк стремительно пошел в темноту, не оглядываясь на светившееся окно. Он чувствовал себя виноватым и терзался. Неужели он ничем не лучше Салли? Неужели он пал так низко, что был готов совратить невинную девушку? Он и представить себе не мог, что проповедница Мэри так очаровательна. И как это ей удавалось под несуразным платьем скрывать такую красоту? Взглянув на сестру Мэри с ее старомодными очками на носу, ни один мужчина никогда бы не подумал, как очаровательна она на самом деле.
К сожалению, ему оставалось лишь вздыхать о том, как нелепо сложилась его жизнь и как далеко стояли они с сестрой Мэри друг от друга. Она — благочестивая, богобоязненная женщина, а он? Он — «мастер кольта», которого многие и многие добропорядочные граждане считали хладнокровным убийцей и с которым предпочитали не иметь никаких дел. События в Дель-Фуэго стали блестящим доказательством этого. Он попытался начать новую жизнь, позабыть о старых ошибках. Но к чему все это привело? Его обвинили в ограблении банка и убийстве, его бросили в тюрьму. Потом он оказался в банде. Потом он встретил сестру Мэри. Она попыталась спасти его душу. Но можно ли ее спасти?
Люк встряхнул головой, отгоняя терзавшие его мысли, и направился к ближайшему костру, у которого еще гудела попойка.
— О, Люк, ты вернулся! — обрадовалась Джуана, подсаживаясь к нему.
— Мне захотелось еще выпить, — сухо произнес он.
Джуана молча протянула ему бутылку текилы…
Эта ночь тянулась для Люка Мейджорса очень долго. Он отхлебывал из бутылки, смотрел на языки пламени и сумрачно размышлял о себе и своей душе. Неужели ей суждено оказаться в аду?
Коди выждала около часа, затем приступила к делу. Свернув одеяло, она положила его на кровать и накрыла сверху другим таким образом, чтобы создавалось впечатление, будто под одеялом кто-то лежит. Затем потихоньку вышла из домика. Надев сомбреро, она стала думать, что ей делать с револьвером, который находился в Библии? Сначала хотела взять его в руку, чтобы в случае необходимости немедленно пустить в дело, но потом передумала. Оставила его в Библии, которую сунула под мышку. Библия уже не раз показала, что является куда более надежной защитой, нежели револьвер.
— О, Боже, позволь мне покинуть это место незамеченной, — шепотом помолилась Коди.
Невдалеке она видела собравшихся у костра горланящих людей. Девушка двинулась в противоположную сторону. Ее путь лежал к конюшне. Как ни странно, ей не встретился ни один человек. Значит, ее молитва достигла неба.
Быстро оседлав лошадь, Коди села верхом и, стараясь держаться ближе к стенам каньона, направилась к выходу из лагеря. Вот раздался странный звук, и девушка замерла, ожидая, что сейчас ее обнаружат и отправят обратно в домик Люка. Но проходили минуты, а никто не появлялся, ничего не происходило.
Теперь самое трудное было проехать мимо охранника. Девушка пустила лошадь шагом и старалась создавать как можно меньше шума. Ее нервы были напряжены до предела. Она не исключала, что ее побег могли обнаружить в любую минуту и догнать ее.
Последнюю сотню метров перед сторожевым постом дорога в виде узкой тропинки вилась по самому краю обрыва, и Коди старалась здесь не понукать лошадь, чтобы не сорваться. Вот впереди показался сторожевой пост. Охранник, конечно же, заметил приближавшегося всадника, но не обратил на него никакого внимания. Мало ли что взбрело в голову кому-либо из парней после изрядной порции виски, которое сегодня лилось в лагере рекой. Охранник и сам с удовольствием потягивал крепкий напиток из бутылки.
Проезжая мимо охранника, Коди в приветствии подняла руку. К счастью, ночь была безлунной, и охраннику в голову не могло прийти, кто скрывался под широкополым сомбреро.
После того, как охранник исчез из поля зрения, Коди с силой ударила лошадь каблуками и помчалась по просторам западного Техаса.
В свою лачугу Люк вернулся на рассвете. До этого он успел в обществе Джуаны прикончить бутылку виски и бутылку текилы. Сидя у костра, он мысленно уносился в прошлое, заново переживая то, что испытал на войне, что потерял дома. При этом он испытывал тоскливое чувство одиночества. Постепенно он пришел к выводу о том, что, вполне возможно, им потеряна уже и душа.
Размышляя над этим, он мысленно представил себе мать. Интересно, что бы она подумала, увидев его сидящим у костра в обществе преступников из банды Дьявола с обнимающей его Джуаной. Мать всегда служила ему примером благородства и добродетели, она была леди до мозга костей. Люк очень любил ее. И отца любил. И брата тоже. Но все они умерли, и вот он остался один. Один на всей планете. Такого волчьего чувства одиночества Люк никогда не испытывал в своей жизни.
Люк углубился в свои переживания, тщательно проанализировал состояние своей души и с удовлетворением обнаружил, что она еще не окончательно умерла. Ее еще можно спасти. Для этого нужно просто выжить. Он сделал все необходимое, чтобы выжить в этой банде, но гарантии здесь нет. Тут или его убьют, или он должен убить.
Но все эти жизненно важные проблемы с каждым глотком спиртного все меньше волновали Люка, его сознание все больше и больше заполнялось какой-то темнотой. Наконец, освещенным остался только один факт его жизни, что он силой едва не заставил проповедницу спать с ним в одной постели. При мысли об этом Люк еще больше возненавидел себя. С этим настроением он и отправился от костра в свой дом.
Еще с порога Люк увидел на кровати спящую под одеялом сестру Мэри и решил не беспокоить ее. Вообще-то ему очень хотелось извиниться перед ней, но, подумав, он перенес этот малоприятный разговор на утро. Состояние, в котором он находился теперь, — не самое лучшее для беседы с женщиной. Люк положил на пол матрац, который ему услужливо принесла к костру Джуана, растянулся на нем и моментально отключился.
Когда он открыл глаза, в окно уже светило солнце. Голова неимоверно трещала, что свидетельствовало об огромном количестве спиртного, выпитого им ночью. С трудом приподняв голову от матраца, Мейджорс посмотрел в сторону кровати и убедился, что сестра Мэри еще не вставала. Он удивился этому, потому что обычно она поднималась с первыми лучами солнца. Со стоном, героически превозмогая головную боль, Люк сел на матраце. Если бы в этот момент он мог видеть себя со стороны, то ничего не испытал бы к себе, кроме жалости.
— Сестра Мэри, что-то сегодня на вас напала лень? — пробурчал он, морщась от нестерпимой головной боли.
Она не только не ответила, но даже не сделала ни малейшего движения. Он подумал, что проповедница до такой степени обиделась на него, что не хочет говорить с ним. Это огорчило его еще больше.
— Сестра Мэри, я хочу извиниться за то, что произошло вечером, — с трудом произнес он фразу. — Когда я привез вас сюда, то дал слово, что со мной вашей чести ничто не угрожает, а я человек слова. То, что произошло вечером, никогда не повторится.
Он принес извинения от чистого сердца. Для этого ему пришлось пойти на некоторое самоунижение. И он с нетерпением ждал ответа. Но прошла минута, а сестра Мэри молчала. Люком начало овладевать раздражение. Неужели она не может понять и простить его вчерашнее состояние. Ему таких усилий стоило оставить ее в покое и выйти из домика…
— Сестра Мэри, — произнес он, делая шаг к ее кровати. — Я действительно очень сожалею. Я никогда не хотел причинять вам неприятностей.
Он подошел к самой кровати и только тут понял, что сестры Мэри нет, что все это время он разговаривал со скатанным одеялом.
