14
— Пардон?
— Гольф… Гольф. Гольф!
Харлан кинул взгляд через плечо.
— Предлагаешь сыграть несколько лунок?
— Харлан, мы не в той лунке рыбу удили! — От возбуждения Сейдж не заметила, что нагнулась к нему и схватила за ногу. — С наживкой все в порядке, просто мы удили не там.
Его голубые глаза озарились пониманием.
— Площадки для гольфа?
— Да. И… и благополучные кварталы, где есть площадки для гольфа, и большие лужайки возле дома, и ландшафтные парки.
— Пригороды, где отдыхают высшие слои.
— Всякие санатории.
— Многоцелевые городские парки.
— Именно! — Отстегнув ремень безопасности, Сейдж кинулась к нему и, обвив руками за шею, шумно поцеловала в щеку. — Нам надо обходить землевладельцев, а не фермеров. Нам нужно говорить с инвесторами и подрядчиками, дельцами и толкачами.
— Предлагаешь вернуться в Хьюстон?
— Не обязательно. А зачем?
— Белчер. Хороший источник.
Сейдж обдумала предложение, прежде чем наложить на него вето.
— Он мелко плавает. Я же хочу выйти на настоящий источник. Кроме того, я бы не стала связываться с доктором после всего, что наговорили ему Лаки и Чейз. Мне чутье подсказывает, что все это лажа.
— Предположим, чутье тебя не подводит. В таком случае, куда?
— В Даллас.
— Почему в Даллас?
— Потому что это растущий город и он ближе всего к Милтон Пойнт. И там полно площадок для гольфа!
— А чем хуже Сан-Антонио? Или Остин?
— Но до Далласа нам ближе всего, мы же там через два часа будем.
Ее возбуждение было заразительно.
— Пристегни ремень, — со спокойной улыбкой сказал Харлан и дал полный газ.
До Далласа он домчал меньше чем за два часа. Сейдж любовалась серебристо-зеркальным изломом города на фоне неба и была шокирована, когда Харлан вдруг зарулил на крытую стоянку отеля, превосходящего по классу все, в которых они останавливались раньше.
— Зачем сюда?
— По-моему, мы заслужили подарок.
— Ты хочешь здесь остановиться?
— Ты казначей. Можем мы себе это позволить?
— Конечно же нет, но гулять, так гулять! — И глаза ее забегали в предвкушении.
— Давай сегодня посидим в модном ресторане. Тканые салфетки, полный комплект столовых приборов, изыски. А потом можно в кино сходить или еще что-нибудь…
— Да, Харлан, давай. Давай скорее!
— А завтра — вновь на соляные копи, Золушка моя, — предупредил он.
— Теперь, когда у нас есть новый план наступления, я этого тоже жду — не дождусь.
— Так что, мне кажется, я выросла в убеждении, что значу для братьев не больше какого-нибудь их мячика; можно им поиграть, можно попинать.
Настроение у Сейдж было задумчивое, она смотрела на пламя свечи, горевшей посередине небольшого передвижного столика в их гостиничном номере. Отель по сравнению с теми, где они останавливались в последнее время, казался дворцом. В номере было кабельное телевидение. Предлагался широчайший выбор услуг, которые можно было заказать, не выходя из номера.
Удобств было столько, что они решили не выходить, поскольку устали с дороги. Гораздо больше тянуло расслабиться в номере, чем одеваться и идти куда-то. Им принесли обед из четырех блюд, а теперь они налегали на шоколад и кофе.
— Я вовсе не хочу с ними ни в чем соперничать, Харлан. Я просто хочу, чтобы они признали меня полноправным членом семьи и участником семейного дела. Я не хочу быть просто младшей сестренкой, пупсиком.
— Я прекрасно понимаю тебя! — Харлан снял золотистую фольгу с кружочка горького шоколада и отправил его в рот. — Но тебе следует понять, Сейдж, что в семье ты навсегда останешься младшей, в то время как Чейз так и будет самым старшим.
— Ну, это же звучит просто как основы психологии.
— Так и есть, — хохотнув, признал Харлан. — Я в сельскохозяйственном на такой спецкурс ходил.
— Так все твои наблюдения основаны не на собственном опыте?
— Нет.
— И братьев с сестрами у тебя нет?
— Нет.
Сейдж игралась с шариками из фольги, снятой со съеденных ею шоколадок, и взвешивала, стоит ли допытываться дальше. Она помнила, что сам Харлан ни за что не станет рассказывать о своем прошлом.
— Я знаю, что у тебя, должно быть, было трудное детство, Харлан. — Сейдж посмотрела на него сквозь пламя свечи. Лицо молодого человека сохраняло выражение безразличия. — И если не хочешь, можешь мне ничего не рассказывать.
Девушка снова сделала паузу, предоставляя Харлану возможность, которой он воспользовался не так, как ей хотелось бы.
— И не буду.
Сейдж была разочарована; она так и не заслужила его доверия. Чтобы как-то замять неловкость, она сказала:
— Мне очень жаль, что тебе одному приходится тянуть лямку. Семья — мой фундамент. Я не могу представить себе свое детство без родителей и братьев-разбойников.
— Тебе повезло.
— Знаю, — мягко согласилась Сейдж. — Какие бы противные они ни были, я их все равно люблю.
— И они тебя любят. — Положив руки на стол и склонившись поближе, Харлан протянул:
— Чего не любить-то?
Когда принесли обед, Сейдж только-только успела выйти из ванной — ванна была такая большая, вода такая горячая и пенистая. И чтобы обед зря не остывал, Харлан настоял, чтобы она садилась за стол как есть — в простом махровом халате, без косметики, с мокрыми волосами.
Теперь же он неторопливо окинул девушку взглядом, взял ее за руку, заставил встать и обойти вокруг столика. Широко раздвинув ноги, он завел ее между ними и поставил лицом к себе.
Слегка придерживая Сейдж за руки, он уткнулся носом в то место, где запахивался ее халат.
— Ты хорошо пахнешь.
Внутри у Сейдж все загудело. После двух недель без малейшего намека даже на флирт прикосновение Харлана пронзило ее, как электрический ток. И все равно, девушке не хотелось, чтобы парень решил, что ее так просто взять. Или он думает, что Сейдж достаточно пальцем поманить?
— Ты что делаешь, Харлан?
— Вот если ты немножко помолчишь, я тебя, пожалуй, совращу.
— Не лучшая мысль. Ты же согласился с тем, чтобы у нас были строго деловые взаимоотношения. А насчет того, что случилось раньше, то я не хочу, Харлан, чтобы ты думал, будто…
— Единственный твой недостаток — излишняя болтливость.
Харлан закрыл ей рот даже не поцелуем, а просто властным взглядом — и этого хватило. Достаточно было Сейдж увидеть этот испепеляющий взгляд, как возражения сами собой смолкли у нее на устах, изнутри она обратилась в мармелад, а тщательно подобранные доводы рассыпались. Не отводя взгляда от ее глаз, Харлан развязал пояс халата и распахнул его.
— Черт возьми, Сейдж, — сказал он, запуская руки внутрь, — если бы я только знал, что под ним ничего нет, я бы с ужином так долго не возился.
Харлан притянул ее к себе и приложился открытым ртом к самой середине груди. Вся плоть ее вздрогнула под влажным прикосновением его языка. Инстинктивно Сейдж оперлась ладонями на его плечи, чтобы не потерять равновесие. И тут же изо всех сил вцепилась в него, когда Харлан поцеловал сначала один, а затем другой сосок, слегка щекотнув их кончиком языка.
Сейдж застонала и чуть не упала. Харлан встал и, удерживая девушку, прижал ее к своей груди.
— Расстегни мне джинсы.
Его настойчивый шепот не заставил ее спешить. Сейдж даже немного помедлила, прежде чем нащупала его ширинку. Верхняя пуговица проблем не вызвала. С остальными было сложнее, тем более что Харлан сдавливал ей груди и любил ее рот языком с привкусом шоколада. Он мычал от удовольствия всякий раз, как пальцы ее задевали затвердевшую плоть под мягкой тканью. Наконец, Сейдж расстегнула последнюю пуговицу и убрала руки.
— Спасибо, — сказал Харлан и облегченно вздохнул. — Сними с меня, пожалуйста, футболку.
До того как Сейдж заняла ванную, чтобы принять пенную ванну, Харлан мылся под душем и вышел одетым в поношенные джинсы, для которых, казалось, и было создано его худое тело. Он был в белой коттоновой футболке, туго обтягивающей широкую грудь и плечи.
Теперь сквозь нее Сейдж видела, как набухли его соски. Вид его обнаженной груди однозначно вызывал отклик в самой глубине ее существа. Девушка взялась за низ футболки и стала стягивать ее, обнажая крепкие мускулы и поросль рыжеватых волос. Волосы его сексуально спутались, несколько прядей упали на лоб.
— Так куда лучше, — прошептал Харлан, притягивая девушку в объятия, соединившие их обнаженные груди.
Поцелуй длился вечность и разжег в Сейдж могучее желание иметь его еще и еще. Она терлась о Харлана, наслаждаясь покалыванием его волос. Соски ее вздулись. Харлан это немедленно заметил и стал ласкать их, сперва слегка поглаживая кончиками пальцев, потом губами, которые до того блуждали по ее телу.
Он снова опустился в кресло и целовал ей живот, пупок, выступающие косточки в основании бедер. Откинувшись, Харлан несколько мгновений рассматривал темное углубление между ее ног, прежде чем позволил своим пальцем коснуться его.
Дыхание и пульс Сейдж еще участились. Все окружающее стало покрываться мраком, будто постепенно закрывалось боковое зрение, пока не остались только Харлан и она, и свет единственной свечи.
Когда губы его нежно коснулись самого сокровенного, Сейдж глухо застонала и запустила пальцы в его волосы. Наслаждение от поцелуев Харлана становилось изысканным до непереносимости.
Харлан опустился на колени. Он нежно раздвинул большими пальцами мягкую плоть, а после ртом сотворил с ней нечто невообразимо чудесное.
Негромкий крик ее сочетал в себе желание и сомнение. Ощущения, подобных которым ей испытывать не доводилось, как ракеты взлетали сквозь ее тело и взрывались в мозгу. И, приводя ее в бешеный экстаз, размахом этого же экстаза пугали девушку.
Сейдж попятилась и упала лицом на одну из двуспальных кроватей, зарывая голову в подушки. Пальцы ее скребли простыни, поскольку ощущения не проходили. Одна за другой ее сотрясали расходящиеся кругами волны. И Сейдж продолжала издавать резкие, с придыханием звуки.
Матрац просел под весом бросившегося рядом Харлана. Он положил руку ей на затылок.
— Что не так, Сейдж? Ты чего-то испугалась?
Девушка перевернулась на спину, все еще ловя ртом воздух, все еще пылающая, ошеломленная. Но тут уже ставкой была ее гордость.
— Ничего я не испугалась.
— Тогда почему ты не стала кончать?
Сейдж растерянно отвернулась. Он взял ее за подбородок и снова повернул лицом к себе.
— Ты ведь уже вся задрожала. Ты была на грани. Я же чувствовал. Почему ты остановилась?
— Было очень неожиданно, — хрипло ответила она.
— А вы с Трейвисом разве никогда так любовью не занимались?
Мысль была равно отталкивающей и нелепой. Сейдж неистово замотала головой.
— Этот человек либо дурак, либо гомик, — пробормотал он. — Почему же ты никогда не занималась любовью? Не с Трейвисом, так с кем-нибудь еще? Ведь наверняка многие домогались.
— Да, многие.
— Так в чем дело?
— На знаю, Харлан. Не доставай ты меня с этим.
Он взял ее лицо в ладони.
— Слушай меня. Я сражался сам с собой две недели, чтобы ничего себе не позволить по отношению к тебе. Это было не просто. Почти все, что ты делаешь, что ты говоришь, каждый наклон твоей головы, каждая улыбка возбуждают меня до безумия. И, по-моему, это дает мне право знать ответ на один-единственный простой вопрос.
Сейдж по-прежнему была сильно возбуждена. И его разговоры об эротике не способствовали ее успокоению.
— Это же совсем не простой вопрос, Харлан. Это очень сложный вопрос. Я и сама на знаю на него ответа.
— А у меня вот какое предположение. Ты никому не давала возможности заняться с тобой любовью, потому что боялась разочаровать партнера и сама разочароваться.
Сейдж удивленно открыла рот.
— Ты с чего это взял?
— Да стоит только послушать твои басни об успехах твоих братьев у женщин. Понятно, куда тебе с ними состязаться, пришлось бы стать убежденной шлюхой.
— Скажи еще, что я лицемерка!
— Ты права. Это гадко. Но так оно и есть. А посему ты решила, что секс — это не то поприще, на котором можно попытаться сравняться с братьями.
— Да я такого бреда и выдумать бы не смогла.
— Вот уж это точно! Все происходит подсознательно, но это так. А теперь слушай меня. — Руки его еще сильнее сдавили ей лицо. Харлан склонился над девушкой и продвинул колено между ее ног. Невероятно, но джинсовая ткань оказалась одновременно грубой и мягкой. — Здесь нет никого, кроме нас с тобой, Сейдж. Я счет не веду. И тебе не надо мне ничего доказывать. Я и так знаю, что ты чертовски сексуальна. Я и так знаю, как сильно ты меня заводишь. И я знаю, что стоит тебе отпустить себя — ты тоже вспыхнешь. Но если не хочешь — не надо. Я тебя в любом случае осуждать не стану. Ты знаешь, что я тебя хочу, но все зависит от тебя. Как все будет? Чего ты хочешь?
— Я хочу… — Она замялась, не в силах продолжить.
— Чего? Скажи, о чем ты думаешь. Хоть раз стань просто Сейдж, просто женщиной, не думай, чего ждут от Сейдж Тайлер, дочери Бада и Лори, младшей сестры Чейза и Лаки.
Девушка несколько раз глубоко вздохнула и торопливо сказала:
— Хочу, чтобы ты меня касался.
— Где?
— Везде.
— Точнее?
— Сказать словами?
— Да, назови.
Она назвала. Глаза Харлана потемнели от вожделения.
— А еще? — прохрипел он.
— Когда целуешь меня…
— Да?
— Не пропускай ничего у меня во рту. Въедайся в него будто это последнее, что достается тебе в этой жизни.
— Пока звучит хорошо, — низко прошептал он. — Продолжай.
Чувственность пульсировала в ее жилах, как мощнейший наркотик. Нервы были обнажены и сладко покалывали. Сейдж чувствовала себя возвышенно, радостно, она жила волшебной жизнью.
— Я хочу пройтись руками по всему твоему прекрасному телу. Я хочу прижать тебя к себе так, чтобы из тебя дух вылетел. Хочу, чтобы ты снова вошел в меня, Харлан.
Он тихо присвистнул.
— Для начинающей у тебя чертовски сексуальные речи, мисс Сейдж.
Первый же горячий поцелуй заставил девушку перейти от слов к делу. Запустив руки к нему в джинсы, она нащупала мощные ягодицы Харлана.
Издав низкий, голодный звук, он откатился на бок, содрал с себя джинсы и ногой отшвырнул их прочь. Грудь его резко вздымалась с каждым вдохом, но следующий ход Харлан оставил за ней.
Глаза Сейдж изучали его тело. Она с любопытством тронула ногтем его сосок. Харлан судорожно втянул воздух и затаил дыхание, но по-прежнему не торопил ее.
Девушка опустила голову ему на грудь и взяла ртом сосок, потрогала языком самый кончик. Харлан выдавил ее имя и погрузил пальцы ей в волосы. Сейдж подчинялась всякому порыву и воплощала наяву все тайные фантазии последних недель. Губы ее плясали по его груди, целуя без разбора; игриво покусывая и легонько полизывая Харлана, рот ее, казалось, сам знал, что делать.
И чем больше Сейдж пробовала, тем больше находила на нее жадность. Стоя рядом с Харланом на коленях, положив руки на верхнюю часть его бедер, девушка продвигалась губами все ниже. Вот она погрузила язык в жгучую тайну его пупка.
Он раз за разом выдыхал ее имя и мял пальцами волосы.
Сейдж зарылась лицом в пахучее тело у основания его органов и несколько раз прошлась язычком по гладкой поверхности до самого кончика и обратно.
— Умираю, милая, — застонал Харлан, подтягивая ее и сливаясь с ней ртом в бешеном, неистовом поцелуе. Девушка терлась внутренней стороной бедер о его член. Он приподнял голову и шепнул:
— Давай чуть тормознем. Не то мы спалим весь отель. Я не хочу опять причинить тебе боль.
— Ничего не будет. Пожалуйста, Харлан! Ну же!
Невзирая на то, что ей уже невмоготу, он вошел нежно и плавно, но уверенно.
— Сколько влаги. — Харлан охнул, погружаясь в нее. — Господи, как в тебе хорошо.
— Мне тоже.
Они улыбнулись друг другу, и Харлан вошел еще глубже.
— Чувствуешь?
— Хммм, да.
— А так?
Прикрыв глаза, Сейдж пробормотала нечленораздельное подтверждение.
— Хорошо. Хорошо. Теперь колени немного отведи. Вот так. Ах, Сейдж!
Временами Харлан сам забывал, что советовал не торопиться. Сейдж не напоминала ему, только жадно ловила каждый его толчок. Сознание было очищено от всего постороннего, девушка купалась в приводящих в дрожь ощущениях и воздавала за них и получала новые.
Сейдж втягивала любовника в себя всем телом, разумом и душой, пока не перестала чувствовать, что они два отдельных существа.
Когда возникло знакомое уже покалывание, она уже не противилась, но только сильнее сжала Харлана. Сейдж вся была сконцентрирована на их телах, на трении, тепле, его колебаниях, поступательном движении, пока, наконец, не растворилась в сладостном свете взаимного исхода.
Несколькими минутами позже Харлан хотел было выскользнуть из нее, но Сейдж шепнула:
— Не выходи.
Не нарушив их близости, Харлан повернулся на бок, увлекая возлюбленную за собой, и они остались лежать лицом к лицу.
— Уговорила остаться.
Их улыбающиеся губы сошлись в чистом, нежном поцелуе, потом Сейдж положила голову ему на шею.
— Харлан?
— Хммм?
— Спасибо!
— Ради Бога!
Она улыбалась, прижавшись к его теплому телу.
— Харлан.
— Хммм?
— Ничего. Просто произношу твое имя.
Глубоко, удовлетворенно вздохнув, Сейдж закрыла глаза и отплыла в сон.
На следующее утро, когда она шумно ворвалась в дверь, Харлан лежал на спине, заложив руки за голову.
— Наконец-то, проснулся, — сказала Сейдж, счастливо улыбаясь.
— Ты где была? Я волновался.
— Я проснулась рано и просто кипела от энергии. Ждала, что ты проснешься, а ты все спал, и тогда я сходила за пончиками и горячим черным кофе, ты ведь такой его любишь.
Сейдж поставила на стол, все еще уставленный оставшимися с вечера тарелками и остатками догоревшей свечи, два белых бумажных пакета. Ночью, немного вздремнув, они проснулись и занимались любовью еще столько раз, что Сейдж сбилась со счета.
Теперь, подойдя к постели, она склонилась над Харланом и поцеловала его в лоб, прикрытый прядями волос, потом в губы. Взяв двумя пальцами, она приподняла за краешек простыню и заглянула под нее.
— Как, Харлан, ты голый?! Как бестактно!
— Это что, дешевое словечко, означающее, что он стоит?
— Ты же ходил в колледж. Ты должен знать, что означает «бестактно».
— А ты должна знать, что означает «стоит». Иди сюда. — Игриво рыча, Харлан схватил ее за запястья и притянул к себе. Сейдж для вида посопротивлялась, прежде чем растечься по нему, распластать свое мягкое тело по его затвердевшему, сильному торсу.
— Опять? — порочным тоном прошептала она. — А тебе от такого количества плохо не станет?
— Плохо может стать, если покажется мало.
— Ну, нет! Уж этого мы не допустим, правда? — И Сейдж припала ртом к его рту.
В перерывах между горячими поцелуями она освободилась от одежды и легла на любовника сверху, вдавившись гладкой кожей в его волосатую, женщина на мужчине. Надо сказать, что она весьма удивилась в тот момент, когда Харлан запустил под нее ладони, развел и приподнял ее бедра, и Сейдж вдруг оказалась как бы восседающей верхом на нем.
— А дальше что? — спросила она.
— Сама знаешь.
— Вот так?
Она сделала движение, от которого глаза его полыхнули.
— Да, — с трудом вымолвил Харлан, — именно так.
Когда все кончилось, Сейдж распласталась по его груди, как жертва кораблекрушения, выброшенная на берег.
Он сложил руки у нее на пояснице. Лицо его светилось нежностью.
— О чем еще можно мечтать, когда ты со мной, Сейдж?
— И мои мечты — тоже все сбылись.
— Все ли?
— Ну, кроме одной…
Харлан взял полные пригоршни ее волос и приподнял Сейдж голову со своей груди.
— Говори.
— Можно я помою тебе спину в душе?
По его возбужденному лицу медленно поползла улыбка.
— Мисс Сейдж, можешь помыть все, что твоей душеньке угодно.
Сейдж первой вышла из ванной, а Харлан остался побриться. Напевая, она собрала раскиданную у кровати одежду и натянула ее на себя. Когда Харлан, застегивая на ходу джинсы, вышел из ванной, Сейдж как раз сняла крышечки с пластмассовых чашечек с кофе.
— Кофе, боюсь, остыл, — пожаловалась она, протягивая ему чашку.
— Это того стоило. Лучше пусть кофе остывает, чем мы бы остыли.
— Уж ты, пожалуй, остынешь, — скромно мурлыкнула Сейдж.
Прежде чем пригубить чуть теплый кофе, Харлан ее поцеловал.
— А пончики еще свежие, — сообщила она, — ешь!
Сейдж поднесла пончик к его рту. Он ухватил пончик зубами, откусил и жестом указал на стопку разбросанных по столику бумаг.
— Это что?
— Я перед уходом просмотрела местные деловые журналы, которые мы прихватили из холла, когда сюда оформлялись. Там я нашла несколько весьма впечатляющих историй об успехах бизнесменов и начала составлять список потенциальных клиентов.
— Очень хорошо, — одобрил Харлан, пробегая глазами список, написанный ею от руки.
С чувством, близким к поклонению, взирала Сейдж на его лицо, и вдруг заметила, что взгляд его застыл на одной из фамилий. Харлан перестал усердно жевать, да так и замер с набитым ртом, потом, наконец, проглотил кусок.
— Вычеркни предпоследнюю фамилию, — резко сказал он, подвинув к ней список.
Сейдж взяла листок и прочла имя.
— А что ты имеешь против Хардтека?
— Ну, какая разница — фамилией больше, фамилией меньше? У тебя же там еще с десяток компаний записано.
Девушка недоуменно посмотрела на него. Отставив кофе и отложив недоеденный пончик, она беспокойно заходила по комнате, хватая и тут же ставя на место все подряд. Сейдж первый раз видела, чтобы он так себя вел. Харлан нервничал, как зверь в клетке.
— Харлан? Почему одно лишь это имя так тебя расстраивает?
— Ничего меня не расстраивает!
— Не надо мне лгать, — крикнула Сейдж. — Я же все вижу. Если тебе что-то известно про Грейсона Хардтека, так лучше ты мне сразу скажи.
— Оставь, а? Просто вычеркни его, и все будет в порядке. Убери — и все.
— Безо всяких тому объяснений? Едва ли. Там в статье о нем такое говорится! Я уверена, что у него тут совершенно все схвачено. Это выгоднейший клиент.
Харлан обернулся и уставился на нее, лицо его было напряжено и разгневано.
— Можешь не беспокоиться. Хардтек с тобой даже говорить не станет, если узнает, что ты работаешь со мной. Поверь мне.
— Почему?
— А это уже мои трудности.
— Вы что-то не поделили?
— Можно и так сказать.
— И что же именно? Из-за чего вы поссорились?
— Сейдж, давай не будем.
— Из-за чего вы поссорились с Хардтеком? — продолжала настаивать она.
На мгновение Харлан закусил губу. Когда он, наконец, решился, в голосе его прозвучал вызов.
— Я на какое-то время присвоил то, что принадлежало ему.
Сейдж попыталась осознать сказанное им, но смысл слов оставался неясным.
— Ты что, у него что-то украл?
В высшей степени раздражения Харлан пробежал пальцами по своим волосам.
— Просил же, оставь!
— Только после того, как получу от тебя ответ, Харлан. Что ты отнял у Хардтека?
Голубые глаза его вдруг стали колкими и холодными.
— Жену…
