13
«Пикап» Харлана не дотянул и до Остина.
В тридцати милях к северу от столицы мотор начал подвывать. Еще через десять миль из-под крышки капота потянулся белый дымок.
Сейдж уже было открыла рот, чтобы съязвить, но тут же закрыла, вспомнив угрозы высадить ее из машины. Девушка взглянула на Харлана. Он хитро улыбался.
— Я гляжу, моя угроза хорошо подействовала, — сказал молодой человек довольным тоном.
Заискивающим голосом Сейдж спросила:
— А ты хочешь, чтобы мы взлетели на воздух?
— Я хочу подыскать удобное место для остановки.
Еще через четверть мили он свернул на придорожную стоянку. Фыркающий и кашляющий грузовичок вызвал всеобщий хохот у других водителей. Сейдж захотелось спрятаться под сиденье и закрыть голову руками.
Харлан же, не испытывая, похоже, ни малейшего смущения, вышел из машины и направился к капоту. Ржавая крышка протестующе заскрипела. Из-под нее вырвалось белое облако пара.
Парень подождал, когда оно немного рассеется, и склонился над мотором. Через пару минут он подошел со стороны Сейдж. Поскольку окно не открывалось, Сейдж налегла на дверцу плечом и кое-как открыла ее.
— И каков диагноз?
— Пробита система охлаждения, — сообщил Харлан. — Радиатор полностью выкипел.
— Это плохо?
Он облокотился плечом на угол дверцы и с удивлением уставился на девушку:
— Конечно, плохо, если не задаваться целью специально спалить двигатель. Весьма заманчивый способ избавиться от этого металлолома.
— Я так полагаю, этот хлам не застрахован? Харлан покачал головой.
— И не надейся.
— И в Ассоциации автомобилистов ты не состоишь?
— Не-а.
— Так что же нам делать?
Харлан принялся расстегивать фланелевую рубаху. Расстегнув, вытащил ее из-под пояса джинсов, стянул с себя и подал ей.
Сейдж приняла протянутую рубаху и молча наблюдала, как Харлан стягивает через голову обыкновенную белую футболку. Когда торс его обнажился, на нем явственно оказались видны синяки от вчерашнего кулачного боя. Утреннее солнышко поблескивало на волосатой груди. Соски съежились от промозглого ветерка.
У Сейдж екнуло сердце.
Двумя руками Харлан разорвал футболку пополам, затем оторвал рукава и вновь направился к капоту, давая Сейдж возможность полюбоваться на свою обнаженную спину, которая возбуждала не меньше груди. Светлые волосы волнами ниспадали на его шею. Кожа туго натягивалась на крепких мускулах.
Девушка с любопытством высунулась из дверцы, чтобы видеть, что он там делает. С пересохшим от восхищения ртом наблюдала она, как играют мускулы на его длинных руках, когда Харлан тряпкой обматывает прохудившуюся трубку. Вены вздулись. Ладони его выглядели сильно и уверенно. Неподалеку был кран, и он заменил воду в радиаторе.
Захлопнув капот, Харлан направился к квадратному кирпичному зданию общественного туалета.
— Сейчас вернусь, — кинул он через плечо. — Надо руки помыть.
Сейдж торопливо направила на себя зеркальце заднего обзора. То, что оно отразило, повергло ее в шок. Она не спала всю ночь, и это отразилось не только на ее самочувствии, но и на внешнем виде. Поскольку нормально поспать теперь было просто невозможно, Сейдж сделала все, что могла при помощи косметики.
И как Харлан импровизировал при починке «пикапа», так девушка импровизировала, приводя в порядок свое лицо, и делать все приходилось быстро, чтобы молодой человек не заподозрил, что она старается ради него. Как только Харлан показался из-за угла туалета, Сейдж тут же спрятала расческу в сумочку и сделала вид, будто очень переживает из-за вынужденной задержки.
Едва усевшись в кабину, он потянул носом воздух:
— Никак духами пахнет?
— Решила освежиться чуть-чуть. Не мешает?
— Конечно, не мешает. До этого ты вообще была черт знает на что похоже.
Она обиженно кинула ему рубаху. Поймав ее, молодой человек рассмеялся.
— А ты, оказывается, шуток не понимаешь?
Положив руки на огромную допотопную баранку, он поднял голову и взглянул на девушку.
— Если это немного утешит твое самолюбие, могу тебе сказать, Сейдж, что всю ночь крутить руль — чертовски выматывает.
Взгляд, которым они обменялись, неприятно затянулся. За это время Сейдж успела напомнить себе, что отношения их связывают чисто деловые. И это — ее правило. Она его установила — и не ей его первой нарушать. Кроме того, нельзя, чтобы хоть что-то отвлекало ее от конечной цели. Харлан может даже не особенно стараться отвлечь ее. Вообще, может не стараться.
Наконец, Сейдж оторвала взгляд от Харлана и указала на капот.
— Ну как, э-э, работает теперь?
— Еще как работает, — хрипло отозвался он.
— Не взорвется?
Парень с трудом сглотнул.
— Может. Главное, следить, чтобы не перегревался.
У Сейдж возникло смутное подозрение, что они говорят о двух разных моторах, и девушка нервно облизала губы.
— Может быть, рубашку наденешь?
— Зачем? Или вид моей голой груди тебя беспокоит?
— Вовсе нет.
Харлан улыбнулся с тем самым пониманием, от которого Сейдж начинала чувствовать себя прозрачной, как стекло. Соединяя два голых проводка, пускающих зажигание, он добавил.
— А ты не только шуток не понимаешь, мисс Сейдж, ты еще и врать не умеешь.
— Забавно. У меня ощущение какой-то свободы. А у тебя?
— Я же тебе говорил, что свободен с пятнадцати лет.
Они мчались по шоссе, рассекающему карту Техаса на юг до самой границы с Мексикой.
— Для тебя, может, чувство полной свободы и привычно, но не для меня, — сказала Сейдж. — Сейчас я чувствую себя беспечной цыганкой.
Девушка настояла, чтобы от Остина они ехали на ее машине, которая так и простояла возле дома Сейдж с того самого времени, как Трейвис отвез ее на праздники в Хьюстон.
В течение последних нескольких месяцев в колледже она постепенно перевозила вещи из квартиры, служившей ей домом более трех лет. Соседки с радостью выкупили у Сейдж ее долю мебели и утвари, поскольку собирались и дальше там жить. А немногие оставшиеся личные вещи пообещали сложить в шкаф и сохранить до тех пор, пока ей не представится случай их забрать.
В банке она сняла со счета все, что у нее было. Сумма оказалась незначительной, но голодная смерть ей теперь не грозит. Пока Сейдж улаживала дела, Харлан отправился куда-то и вернулся уже пешком.
Уже через несколько часов они выехали из Остина в южном направлении. Ехали налегке. Девушка попросила Харлана сесть за руль, поскольку сама была чересчур возбуждена и нервничала. Теперь, когда старые связи разорваны, миссия четко осознана и замыслы ее в процессе осуществления, Сейдж просто кипела от избытка энергии и энтузиазма.
Они проехали уже несколько миль, когда девушка сообразила, что следует выяснить, что стало с трейлером. Ведь прицепить его к машине Сейдж было невозможно и, естественно, пришлось его где-то оставить.
— У друга оставил, — ответил Харлан. — У него своя заправка, и он разрешил мне припарковать вагончик позади здания.
— А ты уверен, что он не пропадет? Харлан нахмурился.
— Я же сказал, что это мой друг. Мы с ним в море на буровой работали. Это же как войну вместе пройти.
— А «пикап»? Ты что, его просто на обочине бросил?
— Ну что ты, разве я похож на транжиру? Я его за двести долларов продал.
— Двести долларов? Да какой же дурак за это старье столько дал?
— Старьевщик.
— О!
Они улыбнулись друг другу. Потом Харлан снова сосредоточился на дороге.
Немного помолчав, Сейдж спросила:
— Ты всю жизнь связан с нефтью?
— Почти.
Сейдж решила подождать развития темы. Не дождалась. Замкнутость Харлана стала ее раздражать, и она спросила.
— А вот если бы тебе пришлось заполнять анкету, ты что бы написал в графе профессия?
— Я анкет не заполняю, — последовал ответ.
— Ну, а если бы пришлось?
— Не пришлось бы.
— Нет, Харлан! — настаивала Сейдж. — Ты вот представь, что пришлось бы!
Он тяжело вздохнул.
— Хорошо. Наверное, я назвался бы профессиональным специалистом по чужим несчастьям. Если у кого-то трудности, я вмешиваюсь и помогаю.
— У кого-нибудь? То есть, у кого угодно?
— Если человек мне нравится, и я ему, и если я вижу, что могу быть полезен.
— Так ты что, специально высматриваешь, у кого какие проблемы?
Харлану явно было неловко об этом говорить, и он просто пожал плечами.
— Да, можно, видимо, и так сказать. Вот в прошлом году встретил я Чейза в Хьюстоне, так он мне сразу понравился. И это взаимно. Он мне рассказал, что его компания прогорает. Но я тогда был занят и не мог помочь, но о нем не забыл. А как освободился, то сразу отправился в Милтон Пойнт.
— А как только проблема бывает решена…
— Ко всеобщему, заметь, удовлетворению…
— Так ты…
— Перехожу к следующей.
— И никаких долговременных отношений?
— Совершенно верно.
— Всегда?
— Всегда.
— Хм.
Какое-то время Сейдж впитывала в себя ощущение дороги; внезапно она почувствовала себя одинокой и покинутой. Харлан расставался с вещами — с пикапом, с трейлером — просто и без малейшего сожаления.
И когда приходил срок, он также расставался и с людьми — не оглядываясь. «Интересно, — подумала Сейдж, — а сколько женщин, влюбленных в него, он вот так бросил?»
И мысль эта лишила ее остатков хорошего настроения. В течение следующих нескольких миль девушка не проронила ни слова.
— Там молочная впереди. — Сейдж указала на знакомую красно-белую вывеску. — Давай остановимся, я с голоду загибаюсь.
— Слушай, Сейдж, час назад мы останавливались, потому что тебе нужно было принять душ. За полчаса до того тебе до смерти потребовался «Сникерс».
— Время ужина. Давай остановимся и поедим, а потом всю ночь будем ехать.
— Хорошо. Только боюсь, что после этого до долины мы не доберемся по причине твоего брюха и мочевого пузыря.
Они решили сделать конечным пунктом своей поездки долину Рио-Гранде, поскольку это был район очень развитого сельского хозяйства. Там, где выращивают хлопок и цитрусовые, вполне могут потребоваться их ирригационные системы.
Молочная явно процветала. Им пришлось ждать в очереди, чтобы сделать заказ.
— Так есть хочется, съела бы целую лошадь, — пробормотала Сейдж, изучая меню.
— Извини, в меню лошадей нет.
Не обращая внимания на подначку Харлана, девушка произнесла:
— Хочу чизбургер со всем. Большую порцию жареной картошки. Шоколадный коктейль. И порцию начос.
— С перцами?
— Конечно, с перцами. Какие начос без перцев? Много-много перцев.
Тут-то он ее и поцеловал. Только что Сейдж улыбалась ему в предвкушении остренького — и тут же Харлан обхватил ее за шею, притянул к себе и наградил долгим, глубоким поцелуем, заглушившим ресторанный гвалт. Девушка нерешительно положила руки ему на грудь, потом вдруг обхватила его и крепко прижалась.
Харлан прервал поцелуй гораздо раньше, чем Сейдж была к этому готова. Парень поглядел ей в глаза, как бы говоря, что причиной этому приличия, а не отсутствие желания.
Он положил руки ей на плечи и притянул к себе. Девушка продолжала одной рукой обнимать Харлана, другую же положила поверх его ладони на своем плече. «Все, наверное, думают, — решила Сейдж, — что мы — влюбленная парочка на тайном свидании».
И ей вдруг очень захотелось, чтобы именно так все и было.
Когда подошла их очередь заказывать, Харлан, с улыбкой глядя на Сейдж, сказал официантке:
— Девушке, пожалуйста, начос с перцами. Много-много перцев.
Сейдж совершенно нескромно набросилась на еду. Никогда еще в закусочных ей не доводилось есть такой вкуснятины… Она вообще не помнила, чтобы что-то было таким вкусным, и подумала, что не иначе, как поцелуй Харлана сотворил это волшебство.
— Хочешь еще чизбургер? — спросил он, когда Сейдж покончила с последним кусочком.
Она со смехом утерлась бумажной салфеткой.
— Нет, спасибо! Но этот был потрясающий. В жизни такого не пробовала.
— А что, твой донжуан чизбургерами тебя не баловал?
— Трейвис? — Даже звучание его имени показалось ей странным, будто было это все в какой-то другой жизни. — Будущего доктора Белчера в рестораны можно было только мертвым затащить. Одно время он помешался на здоровой пище и пытался пичкать меня простоквашей с бобами и тофу.
— Тофу? Это такая разновидность туфты?
Сейдж хохотала до упада… а Харлану, похоже, было наплевать, что на них смотрят. Ему откровенно нравилось, как она смеется.
В путь они пустились уже в сумерках. От полного желудка, общего чувства комфорта и монотонного гула мотора Сейдж стало клонить в сон. Очень скоро она стала клевать носом.
— Ложись сюда, — сказал Харлан, похлопав себя по бедру. — Клади голову и не мучайся.
Сейдж с опаской покосилась на то место между его ног, где джинсы были сильно потерты и сидели в обтяжку.
— Не стоит, — беспокойно сказала она. — А то еще уснешь за рулем.
Харлан хмыкнул.
— Лучшее средство от сна — это твоя голова у меня на коленях. — И, заметив ее испуг, он расхохотался! — Я шучу. Ложись.
И Харлан снова похлопал себя по ноге. Больше сопротивляться она не стала. Девушка прилегла на сиденье и аккуратно пристроила голову на его бедре.
Харлан откинул волосы с ее шеи и прикрыл ладонью. Большим пальцем погладил подбородок.
— Спи спокойно, мисс Сейдж.
— Я спать не буду. Вздремну пару минут и все.
Харлан продолжал легонько поглаживать ее по шее, подбородку, за ухом…
Сейдж не могла понять, почему ее расталкивают.
— Ну же, Сейдж, вставай! У меня нога затекла.
Совершенно сонная девушка села, но глаз толком открыть не могла.
— Который час? — пробормотала она. — Почему мы остановились?
— Время к полуночи. А остановились мы, потому что у меня белая полоса двоится. Я стал засыпать и не хочу, чтобы мы попали в хронику происшествий. Кстати, ты знаешь, что храпишь во сне?
— Заткнись, — проворчала Сейдж, потягиваясь и потирая затекшую шею. — Где мы?
— В хорошем, чистом мотеле.
Поскольку чистота сама собой должна подразумеваться, Сейдж внезапно заподозрила неладное. Она заставила себя продрать глаза и осмотреться.
Отдельные бунгало были очерчены светящимися неоновыми трубками. На центральном дворе уныло топорщилось несколько груш и кустиков олеандра, они боролись со смертью, прижимаясь к краю бассейна, заросшего настолько, что по нему можно было ходить. Под мигающей голубой звездой темнел вход в зловещую неосвещенную контору комплекса. Над дверью были водружены рога.
— Здорово! Техасский филиал мотеля Бэйтса. Собственность Нормана Билли Боба Бэйтса и его матушки-покойницы.
— Милейшее место. Я здесь и раньше останавливался.
— Меня это почему-то не удивляет.
— Сиди тихо. Схожу узнаю, есть ли места.
— Ты что, смеешься?
Вскоре Харлан вернулся с ключами. Пока они переезжали от офиса к выделенному домику, Сейдж спросила:
— Мы что, не могли остановиться в месте поприличнее, типа «Мотеля Шесть»?
— Нам здесь только переспать несколько часов, для этого ничего, кроме кроватей, и не требуется.
— Это уж точно. Душ я здесь принимать не стану. Насколько я могу судить по консьержке, горячей воды у них нет.
В комнате было две кровати, разделенных шаткой тумбочкой, и шкаф с выдвижными ящичками. Ни телефона, ни телевизора. Зато тепло и чисто. Сейдж обнюхала простыни и, убедившись в их стерильности, залезла в постель в одежде.
Ей слишком хотелось спать, чтобы еще и раздеваться. Впервые в жизни девушка отправилась спать, не почистив зубы, но это ее не волновало. Ей хотелось одного — спать.
Харлан пошел в ванную. Через несколько секунд Сейдж услышала шум льющейся из душа воды. «Это он назло мне душ принимает», — решила она едко.
Но на лице ее была улыбка. Сейдж была вся пропитана ощущением довольства. Странно, а ведь начало дня не предвещало ничего доброго.
Она уехала их дома с мужчиной, которого знает меньше месяца, на раздолбанном «пикапе», проданном вскоре по цене металлолома.
Сейдж опустошила свой банковский счет, все до последнего цента, и получилась мизерная сумма.
Она объелась в ресторане, плюнув на излишнюю калорийность и плохую усвояемость.
Короче, Сейдж бросила все близкое и надежное — и пустилась в путь, не сулящий, возможно, ничего, кроме унижений и враждебности со стороны любимой семьи.
И вот она ночует в сомнительном мотеле, в комнате, видевшей, вероятно, не одну непристойную встречу.
И невзирая на все это, мысли ее спокойны, она улыбается и поудобнее устраивается в постели, подбивает подушку.
Харлан все еще в душе, чуть фальшиво напевает что-то из Рода Стюарта. Когда он выйдет, интересно, ляжет он рядом и обнимет ее — или же воспользуется второй кроватью?
А Сейдж совершенно не против, если вторая кровать всю ночь будет пустовать.
Лучше ей никогда не было.
— Сейдж, ну прекрати же. Слезами горю не поможешь.
— А мне без разницы, — прохныкала девушка, влажной тканью утирая хлюпающий нос. — Хочу плакать — и буду плакать. А теперь оставь меня в покое и не мешай.
— Да одними твоими слезами можно было бы пол-Техаса оросить. Может, нам лучше их продажей заняться?
— Надоели мне твои шуточки, — вспыхнула она, кинув на Харлана ненавидящий взгляд красных опухших глаз.
— Лучше уж шутить, чем плакать.
Две недели в дороге — и ни малейшей за это награды! Нервы взвинчены до предела, терпение окончательно иссякло.
Если Харлан и знал, куда они едут, то девушке он об этом не проговаривался. Да ей и безразлично было. Они просто ехали, покрывая милю за милей; Сейдж плакала, Харлан злился. Он, похоже, готов был вскипеть и броситься на девушку с кулаками. Сейдж же злилась не меньше и с удовольствием ответила бы тем же.
— Ты ведь даже представить себе не можешь, как много значил для меня успех этой поездки.
— Почему же не представляю, — закричал Харлан в ответ. — Ты хотела вернуться домой на белом коне. Чтобы семья тебя любила и восхищалась.
— А что ты вообще знаешь о семейной любви?
Сейдж заметила искру, вспыхнувшую в его глазах, но Харлан не стал отвечать на вопрос. Вместо этого он перешел в контрнаступление.
— Ты думаешь, что обдурила весь этот чертов мир? Но я-то тебя, Сейдж, насквозь вижу. Ты думаешь, тебя никто не уважает? Так вот, ошибаешься. Слышала бы ты, как твои родственники бахвалились тем, с каким трудом и каким прилежанием добывала ты себе степень магистра. Да мне еще до встречи с тобой все ужи про тебя прожужжали.
— Может, они и рассказывают обо мне, но всерьез не воспринимают. И никогда не воспринимали.
— Быть может, из-за того, что ты вечно прыгаешь и вопишь невесть что.
— Спасибо. Этот разговор мне дал очень много полезного и приятного.
Харлан на секунду отвел взгляд от дороги и внимательно посмотрел на девушку.
— Ты ведь соперничаешь со своими братьями, не так ли?
— Да нет же!
— Так я и поверил. Где-то глубоко внутри ты просто боишься, что не дотягиваешь до них, что по сравнению с ними ты второй сорт.
— Ты спятил.
— Нет, я говорю правду. Слушай, Сейдж, ты Тайлер до мозга костей. У тебя внутри та же жесткость, что и у Чейза и у Лаки. Просто оформлено все по-другому. В тебе есть сила, хватка, целостность. Ты достойный человек, тебе не откажешь во внешних данных, в обаянии, в уме.
— Так почему же тогда мне не удалось заключить ни одного самого вшивого контракта? Со мной почти никто даже говорить не стал. А некоторые просто смеялись в лицо, когда я объясняла, с какой целью прошу о встрече.
— Это не тебе не удалось, — вздохнул Харлан. — Ты сделала все, что могла. Ты каждое утро была одета просто сногсшибательно, выглядела профессионально и одновременно женственно. Ты отточила формулировки своих предложений до совершенства. Черт возьми, каждый раз слушая, как ты преподносишь товар, я хотел все бросить и сам подписать этот чертов контракт!
— Так почему же никто его не подписал?
— Невезение. Плохое видение ими экономических перспектив. Ни то, ни другое не свидетельствует о твоей профессиональной непригодности. Самый лучший рыбак с самой лучшей наживкой не поймает ни одной рыбки, если рыбка просто не клюет.
Его слова несколько успокоили Сейдж. В тайне-то она была убеждена, что сделала все наилучшим образом. Через сельхозкооперативы и фермерские ассоциации она раздобыла информацию и составила список перспективных клиентов. Вместе с Харланом они их планомерно объехали. Но все усилия не привели ни к чему, даже в перспективе. Сейдж сделала все, что способна была придумать.
Харлана также нельзя винить в неудаче. Он и так удивил ее тем, что ежедневно надевал галстук. Устройство системы он объяснял тщательно и доходчиво и легко завоевывал доверие собеседников. Люди, похоже, инстинктивно доверяли его точке зрения на многие вопросы. Он был этаким своим парнем с уймой смекалки и ненавязчивым шармом.
Людям Харлан нравился, и они ему нравились. Молодой человек, совсем как Лори, принимал людей такими, каковы они есть, и ждал от них того же в свой адрес. Харлан где угодно заводил друзей. Его потребность в поддерживании дружеских отношений, несомненно, шла от отсутствия семьи.
Но, несмотря на всю приятность Харлана, уезжали они из долины не солоно хлебавши. Что уж тут попишешь, если сами фермеры и садоводы понесли крупные убытки от непредвиденных прошлогодних заморозков. Сельское хозяйство оказалось не в лучшем положении, чем нефтяная промышленность. Все только и думали, как свести концы с концами. И никто не намеревался нести дополнительные расходы, сколь бы заманчивым ни казался предлагаемый товар.
— Но все ведь согласились, что идея классная, — напомнил Харлан.
— А вот ты пойди и расплатись по счетам классной идеей.
Харлан выругался сквозь зубы.
— Ну, и чего ты от меня хочешь? Свернуть на следующей же развилке и ехать в восточный Техас? Решила сдаться?
— Нет. Абсолютно. Это у Харлана Бойда такой метод. Чуть что не так — сразу в кусты. Умыть руки и исчезнуть.
— Да что ты вообще знаешь о методах Харлана Бойда?
— А что, разве не так? — набросилась Сейдж на молодого человека. — Почему ты не можешь, как все нормальные люди, пустить корни, обзавестись домом? Потому что боишься? — Вопрос был чисто риторический, и ответа она ждать не стала. — А вот я не такая. Я не пытаюсь ускользнуть от проблем.
— Нет, ты либо обходишь их, говоря полуправду, либо прячешь их посредством бойкого язычка и противоестественного поведения.
Сейдж гневно взглянула на него, потом перевела взгляд за окно. Они проезжали мимо невспаханных полей. Тут и там лежали кучи прошлогодней соломы, поля ждали весны, культивации.
Культивация напомнила Сейдж об ирригации, а ирригация — об изобретении Харлана, которое одно могло спасти «Тайлер Дриллинг», если, конечно, дела в нефтедобыче не пойдут на лад. И когда это случится, — а Сейдж верила, что это случится — братья могут полностью передать ей ирригационный бизнес. Может быть, это будет дочерняя компания.
Не успев как следует поплавать по волнам своих фантазий, Сейдж резко напомнила себе, что деньги у них на исходе. И тогда может случиться так, что домой она вернется не только без успеха, но еще и без гроша.
Долго еще, интересно, смогут они быть вместе и не прикончить друг друга? В качестве альтернативы можно было бы заняться любовью, но и этот путь закрыт. Сейдж теперь прекрасно сознавала, что так много плачет из-за сексуальной неудовлетворенности.
Чем теснее было расстояние между ними, тем сильнее они шарахались друг от друга. Чем меньше была комната в мотеле, тем дальше, каждый к своему краю, они спали. И не от Сейдж исходило это отталкивание. Она просто подхватила его настрой.
Харлан не целовал ее с того самого ужина в придорожной закусочной. Он даже не намекал, что одна из кроватей в их сдвоенных номерах может оказаться лишней. Разговоры их крутились исключительно вокруг текущих дел, и не было в них того дразнящего подтекста, который так не нравился ей раньше и по которому она теперь так скучала. Сейдж была сбита с толку и разочарована.
Ну, почему Харлан за две недели не сделал ни одного захода? Неужели он уже готовит ее к тому, что однажды так же неожиданно исчезнет из ее жизни, как неожиданно появился в ней?
Несчастная от одной этой мысли, Сейдж облокотилась на открытое окно, подперла ладонью подбородок и смотрела на мелькающие вдоль дороги пейзажи.
На окраине небольшого городка раскинулось неправдоподобно зеленое, тщательно ухоженное и ровно подстриженное поле. По нему было организовано пешее движение, сновали маленькие белые карты. Треугольные флаги на тоненьких шатких стойках, казалось, махали ей, стараясь привлечь внимание.
Сейдж вдруг рывком выпрямилась.
— Гольф!
