Глава 6

— В… выйти замуж за Пейдена? За тебя? Он кивнул в знак подтверждения:

— Да, выходи за меня замуж.

— Но это же абсурд!

— Почему?

— Да по миллиону причин. — Лора широко развела руками, словно пытаясь охватить все эти причины.

— Мы два взрослых одиноких человека, и оба согласны. Вот все, что нужно для того, чтобы пожениться.

Хотя все это звучало вполне разумно, идея по-прежнему казалась Лоре столь Нелепой, что она не находила слов. Пейден же, напротив, вооружился целым арсеналом аргументов.

— Лора, пожалуйста, выслушай меня, прежде чем дашь окончательный ответ. — Он помедлил, собираясь с мыслями. Лора сейчас в первый раз смогла представить его в роли бизнесмена. В таком настроении его нельзя было не послушать. — Я не строю иллюзий относительно того, как меня снова встретят здесь, в Грегори. Я вернулся в город с полными денег карманами, но есть много вещей, которые не купишь ни за какие деньги, как ты откровенно указала мне несколько дней назад. — Мимолетная усмешка тронула его губы. — Я уезжал из города отщепенцем, паршивой овцой. И именно так мое имя навсегда запечатлелось в памяти горожан. Потребуются годы, чтобы изменить ситуацию, если это вообще удастся. — Лора хотела его прервать, но он поднял обе руки, призывая ее к молчанию. — Как ты, наверное, знаешь, мне совершенно плевать на то, что думают люди лично обо мне, но я, черт побери, не позволю им третировать Мэнди только потому, что она моя дочь. Я не могу гарантировать ей заслуживающее уважения место в обществе, а ты можешь. С такой мачехой, как Лора Нолан, ей будет обеспечен

прием в любом кругу общества. Я презираю их, но так уж устроено общество в этом городе.

— Тогда почему ты не обосновался где-нибудь в другом месте?

Джеймс криво улыбнулся и пожал плечами:

— Здесь мой дом. — Он взял обе ее руки в свои и сжал их. — Если проникновение в эти закрытые для других круги является единственным способом обеспечить Мэнди хорошее положение в обществе, то так я и поступлю. Я не хочу, чтобы все праздники проходили мимо нее, как это было со мной.

У Лоры хватило такта проявить сочувствие.

— Если это все, что ты хочешь, я бы смогла помочь, представив…

Он энергично покачал головой:

— Моей дочери нужна мать, Лора. Я не могу больше быть одновременно и отцом, и матерью. Я никогда не блистал в учебе, но достаточно умен, чтобы понять это. Ей нужно женское влияние. И чем старше она, тем это становится важнее.

— Ты можешь нанять кого-нибудь, как делал это раньше.

Джеймс пренебрежительно отмахнулся от столь неубедительного предложения:

— Это бесполезно. — Он пристально посмотрел на Лору. — Как ты думаешь, моя дочурка сможет тебе понравиться со временем?

— Мэнди? Понравиться? Джеймс, она просто чудо. Конечно, она нравится мне, и думаю, что со временем я бы полюбила ее без памяти. Но здесь все гораздо серьезнее.

— Например?

Лора раздраженно посмотрела на него:

— Например, у нас нет ничего общего. Например, ты можешь влюбиться в кого-нибудь другого. Как и я могу.

Джеймс нахмурился:

— Ты ведь ни в кого другого не влюблена?

— Нет. «Я тебя люблю, — подумала она. — И у меня сердце разрывается от того, что ты предлагаешь

мне брак как деловую сделку». — Просто ничего не получится — и все.

— Разве сохранение Индиго-плейс не стоит некоторых жертв?

«Один — ноль в твою пользу», — подумала Лора. Но она еще не готова была уступить.

— Просьбу провести с тобой всю жизнь вряд ли можно назвать «некоторыми жертвами».

Пейден оперся рукой о стену за ее головой и наклонился вперед:

— Неужели я так ужасен?

Нет. Именно в этом и было все дело. Лора хотела, чтобы Джеймс клялся в вечной любви и всепоглощающей страсти, а он говорил о гувернантке, о домоправительнице, имеющей вес в обществе. Пейден хотел, чтобы Лора проложила ему путь в общество, а она — проложить путь в его постель.

— От этого брака ты получишь мать для Мэнди и мое имя, для того чтобы быть принятым в обществе.

— А ты сохранишь Индиго-плейс. Очень справедливая сделка, сдается мне. Я внес достаточно денег, чтобы покрыть долги твоего отца.

— Я не шлюха, которую ты можешь купить, Джеймс Пейден.

Раскаяние Джеймса было неподдельным.

— Прости. Это было непростительно бестактное замечание. Я вовсе не подразумевал, что ты продаешься. Видишь ли, Лора, мне, как и моей дочери, необходимы твои наставления. Я преуспел в бизнесе. Я научился играть в жесткие игры с сильными мира сего. Я привел в порядок свою речь — в большинстве случаев — и свои манеры за столом. Но я по-прежнему ничего не смыслю в светском обхождении. Научи меня.

— Я не могу сейчас думать. — Простонав, Лора прижала кончики пальцев к вискам. — Это так…

— Неожиданно? Да, я знаю. По крайней мере для тебя. Сам я уже много дней думаю об этом.

— Много дней! А почему бы не дать нам несколько недель, месяцев?

— Не могу позволить себе столько времени. Мэнди идет осенью в детский сад. Я хочу, чтобы к этому времени все уже утряслось.

Лора как-то сникла:

— Не знаю, почему я вообще говорю об этом. Это бессмысленно.

— Смысла как раз много. Скажи «да».

— Мы же практически не знаем друг друга.

— Мы знаем друг друга много лет.

— Но совершенно не… не…

— Не интимно, — выговорил он слово, которое никак не давалось Лоре.

— Да. — Она так низко склонила голову, что подбородок почти касался ее груди. — Будет ли это исключительно «договоренностью», или ты рассчитываешь, что я буду тебе женой в полном смысле этого слова? — Ее сердце так колотилось, что даже больно было груди.

Приподняв пальцем ее подбородок, Джеймс откинул ей голову назад, пока она наконец не взглянула ему в глаза:

— Ты думаешь, я бы женился на женщине, не ожидая, что она будет делить со мной постель?

Губы Лоры дрожали так сильно, что она не смогла ответить. Только покачала головой. Взгляд Пейдена был сейчас прикован к ее влажным дрожащим губам.

— Не могу дождаться, когда ты окажешься подо мной в постели, — отрывисто прошептал он. — И когда этот момент настанет, я доставлю тебе такое удовольствие, которого ты никогда в жизни не испытывала, мисс Лора.

Она тихо ахнула. — Скажи «да». — Я…

Он прижался горячим, неистовым поцелуем к ее губам, но тут же отстранился.

— Я не приму отказа. Скажи «да».

И он стал целовать ее по-настоящему, страстно захватив ее губы, пока они не раскрылись. Глубокий, опьяняющий поцелуй лишил Лору способности здраво мыслить. Она уступила этому властному диктату.

Пейден не пытался проявить ни малейшей сдержанности и целовал Лору так, словно она осталась последней из женщин на земле, а его время было на исходе. Он целовал ее с такой необузданной свободой, словно никогда и не подозревал о какой-то моральной норме, канонах, регулирующих отношения между мужчиной и женщиной, о каких-то там общественных и религиозных стереотипах, порицающих внебрачную любовь, восхваляющих всеобщую скромность нравов и особенно — женскую стыдливость. Похоже, его дикая и в то же время способная быть удивительно мягкой страстность никогда и не знала никаких рамок и границ.

Губы Лоры все еще трепетали, когда Джеймс наконец оставил их в покое.

— Ну?

— Да.

— Скажи это словами. По-настоящему.

— Да, я… я выйду за тебя замуж.

— Ты станешь женой Пейдена?

Лора кивнула, а ее губы уже с готовностью тянулись к его губам и к новому поцелую. И Джеймс ее не разочаровал. Если до этого его язык был неукротимым, то сейчас он просто неистовствовал, когда проник в ее рот. Она таяла в его руках, чувствуя себя невесомой и податливой, более женственной, чем когда-либо в жизни. Его мужественность требовала от Лоры истинной женственности. Джеймс требовал этого от каждой клеточки ее тела.

Пока губы Лоры продолжали с готовностью участвовать в этом совершенно фантастическом по своей чувственности поцелуе, Джеймс закончил расстегивать ее блузку. Обняв ее за плечи, он расстегнул лифчик. Руки скользнули по бокам, под расстегнутый лифчик, пока не легли на теплые и упругие холмики ее груди.

— Боже, мне всегда до смерти хотелось сделать это! — сказал, вернее, прорычал Джеймс ей в ухо. Губы его заскользили вниз по шее Лоры, пока руки знакомились с ее грудью. — Ты меня сводишь с ума, совершенно сводишь, — простонал он, когда кончики его пальцев легко коснулись нежных бутонов.

Лора издала стон, выражавший одновременно и желание, и стыд, когда ее соски налились под нажимом его умелых рук. Она почувствовала себя теплой и влажной в самом сокровенном уголке своего тела. Впервые в жизни она захотела принадлежать мужчине.

— Так, малышка, так. Ну-ка, хотя бы помурлыкай сейчас для меня. Потому что, когда я буду в тебе, наши тела воистину запоют. Обещаю.

Джеймс слегка согнул колени и потерся о ее груди открытым ртом. Его руки гладили бедра Лоры, слегка раздвинув их, так что, когда он выпрямился, его мужская плоть оказалось в мягкой, податливой впадине.

— Джеймс! — Лора затрепетала и одновременно занервничала.

Его неистовство тут же сменилось нежностью, и он стал тихо успокаивать Лору:

— Ш-ш-ш. — Он пропустил пальцы сквозь ее волосы и прижался губами к щеке, тяжело дыша, пока оба они не успокоились. — Не волнуйся. Я не хочу, чтобы в наш с тобой самый первый раз это случилось в сарае. Мне нужна постель. Брачное ложе. И ты на нем. — Он отодвинулся от Лоры и осторожно запахнул блузку у нее на груди. — У меня была жена, но это был лишь юридический термин. — Джеймс обхватил руками ее лицо и снова стал всматриваться в него, любуясь. — Ты будешь моей новобрачной.

Как только все было окончательно решено, Джеймса с его напором парового катка невозможно было остановить. Судя по всему, он думал об их женитьбе даже больше, чем признался. Иначе все не получилось бы так гладко, с точностью отлаженного часового механизма.

Джеймс позвонил Лоре вечером того же дня, чтобы сообщить, что свадьба состоится в здании суда в субботу. Таким образом, у нее оставалось меньше недели, чтобы подготовиться.

На следующее утро знакомый пикап с урчанием подкатил к парадной двери дома. Бо, муж Глэдис, бывшей экономки семьи Ноланов, даже не успел помочь супруге выйти из машины — так быстро она выбралась сама и с пыхтением одолела ступеньки переднего крыльца, чтобы обнять Лору, которая наблюдала за их неожиданным прибытием с открытым от удивления ртом.

— Ох, как я рада видеть вас! — воскликнула Лора. — Но что вы делаете здесь так рано утром?

— Вернулись обратно на работу, вот что, — ответила Глэдис.

— Обратно на…

— Мистер Пейден снова нанял нас, и, сдается мне, очень вовремя, — сказала Глэдис с напускной ворчливостью. — Не могу представить, что там творится на моей кухне.

Она вытащила фартук из огромной сумки и завязала его на своей внушительной талии.

— Бо, ты что, так весь день и будешь стоять столбом и глупо улыбаться или же наконец перенесешь наши вещи в дом и начнешь приводить двор в порядок? Боже, Боже, вы только посмотрите на эту клумбу! — Глэдис по-хозяйски обняла Лору за плечи. — Пойдем в дом, моя овечка. Уходи с этой жары. Я соображу тебе чего-нибудь на завтрак. А то ты тоньше, чем ивовый прутик. Бьюсь об заклад, ты нормально ни разу не поела с тех пор, как уехала твоя Глэдис.

Со свойственной ей манерой командовать всеми Глэдис вновь приступила к выполнению обязанностей экономки. Заметив слезы в глазах Лоры, она тут же забеспокоилась и заключила молодую женщину в свои удушающие объятия.

— Нет, нет, ничего не случилось, — заверила ее Лора. — Просто я так рада, что вы с Бо вернулись.

— Ну будет же, будет, моя овечка, перестань плакать. Мы о тебе позаботимся, как и обещали твоему папе. А теперь у меня есть еще кого баловать — это Мэнди Пейден. Девчушка напоминает мне тебя, когда ты была в ее возрасте.

Возвращение Бертонов освободило Лору от необходимости заниматься домашним хозяйством. Единственное неудобство, вызванное этим событием, состояло в том, что теперь у нее появилось больше времени размышлять о предстоящем браке с Джеймсом Пейденом.

Вскоре эта новость была объявлена официально. Лора действительно собиралась выйти замуж за Джеймса. Она надеялась, что об их свадьбе будет лишь небольшое сообщение в колонке светской хроники. Но оказалось, что городская газета напечатала о них огромную статью. Лора была представлена в ней ни больше ни меньше как самая очаровательная леди, — первая красавица светского общества в Грегори, а Джеймс изображен как вернувшийся с победой герой. Пейден посмеялся над помпезностью статьи, вспомнив то время, когда кто-то в этой же газете написал статью о «вандализме» в средней школе.

— Это было, когда мы с дружками напились и решили, что пушка конфедератов перед зданием суда будет выглядеть лучше, если ее покрасить в розовый цвет.

— И вы действительно это сделали? — воскликнула Лора, со смехом вспоминая негодование, которое вызвал этот инцидент у граждан города. Они с Джеймсом сидели на крыльце Индиго-плейс в плетеном диване-качалке. Мэнди была на кухне, «помогая» Глэдис печь пирожные к чаю. — Ходили слухи, что это твоих рук дело, но я думала, что это просто сплетни.

— Мы использовали смываемую краску. — В голосе Джеймса прозвучало раскаяние, но при этом он лукаво подмигнул ей, и Лоре сразу подумалось, что он повторил бы эту выходку и сейчас, если бы только представилась хоть малейшая возможность.

— Какой ты плохой мальчик.

— Да уж, действительно. — Пейден притянул ее к себе для очередного весьма сексуального поцелуя. —

Я и тебя сделаю такой, — пообещал он страстным шепотом.

Именно этого Лора и боялась. С тех пор как она приняла предложение Джеймса, он не упускал случая, чтобы поцеловать или нежно погладить ее. Каждый из этих поцелуев заставлял ее трепетать от желания. И хотя ей нравилось это чувство, оно в то же время и пугало.

Внешне город радушно принял блудного сына, но Лора не обманывалась по поводу этой внезапной перемены. В представлении жителей Грегори Джеймс навсегда останется полубеспризорным мальчишкой Пейденом, вечным сорванцом. Теперь, когда мисс Лора Нолан собиралась стать женой этого необузданного парня, она стала предметом косых взглядов и слухов — тех, что сопровождали раньше девочек, решавшихся отправиться с Пейденом в кино на его машине.

Лора ходила с гордо поднятой головой и сдержанно принимала поздравления со свадьбой. Сидевший же внутри ее чертик так и подмывал сказать: «Да, поцелуи этого дикаря действительно так хороши, как о них говорят, и даже гораздо лучше».

Если отношения между женихом и невестой вызывали у городских всезнаек лишь любопытство, то они совершенно исходили завистью по поводу бриллиантового кольца, отягощавшего левую руку Лоры шестью с половиной каратами.

— Но, Джеймс, это… я не могу… почему…

Когда он надел кольцо на указательный палец Лоры, она не смогла вымолвить ни слова.

— Бриллиант напомнил мне тебя, — сказал Пейден, глядя неотрывно в ее глаза. — Внешне такой холодный и гладкий, но внутри весь полыхает.

— Но он такой… огромный.

Последнее слово было произнесено слабым голосом. Джеймс в это время нежно покусывал мочку ее уха.

— Малышка, я жду не дождусь, чтобы разжечь в тебе этот самый огонь.

Руки Лоры свободно обвились вокруг его шеи, и она полностью отдалась страстному поцелую.

— Где мы будем спать? — пробормотал он у самых ее губ, когда слегка отстранился от нее.

— Когда? — переспросила Лора, опьяненная поцелуем и почти уверенная в том, что он намерен прямо сейчас уложить ее в постель.

Он хмыкнул:

— Когда поженимся.

— О! — Покраснев до корней волос, она оттолкнула Джеймса и безуспешно попыталась пригладить волосы. — Не знаю, о чем я думала.

— Зато я знаю. — Лениво улыбаясь, Пейден скользнул пальцами по ее груди. — И мне нравится эта идея. Очень. Но я хочу подождать до субботней ночи. А пока просто хочу наслаждаться мыслями о тебе. Кроме того, боюсь, Глэдис отстегает меня, если я только допущу неверный шаг по отношению к ее милой овечке.

Лора задрожала от ощущений, которые вызвали его пальцы, но заставила себя сосредоточиться на вопросе, который затронул будущий супруг.

— Мэнди займет мою спальню, так ведь?

— Скорее всего. Она называет ее «комнатой принцессы», — сказал он с улыбкой, которая обычно предназначалась его дочери. — И в любом случае эта спаленка теперь слишком мала для нас двоих, как ты считаешь?

— Пожалуй. И в парадных покоях есть камин, а это так приятно в холодные зимние вечера.

— Только для уюта. Для тепла он нам не потребуется.

— Да, система кондиционера действует в доме круглый год.

— Я совсем не это имел в виду. — Его рука обвилась вокруг Лоры, он прижал ее к себе. Джеймс нагнул голову, и последовал еще один продолжительный поцелуй.

На следующий день Лора старалась не думать об этом поцелуе. Они вместе с Глэдис начали готовить парадные покои для молодоженов. Со времени смерти ее матери спальня и прилегающие к ней гардеробная и ванная приобрели какой-то холостяцкий дух. Старый Рэндольф Нолан на всем сумел оставить свой отпечаток.

Не лишая свою старую спальню очарования «комнаты принцессы», Лора перенесла кое-какие свои вещи в парадные покои. Застелила постель новым бельем, повесила в ванной новые полотенца. Они с Глэдис остались довольны результатом. Сейчас парадная спальня стала смотреться уютнее, приобрела какие-то мягкие тона. «Романтично», — подумалось Лоре, но она решительно отогнала от себя это, как ей показалось, неуместное слово.

За день до свадьбы Джеймс и Мэнди официально переехали, привезя с собой совсем мало вещей — только одежду, книги и игрушки Мэнди. Пейден продал всю мебель вместе со своим домом в Атланте.

К наступлению темноты все устали, но это была приятная усталость. Мэнди немножко покапризничала, что придется провести еще одну ночь в отеле, но Джеймс пообещал дочери, что это будет последняя ночь. У Лоры после его прощального поцелуя перехватило дыхание и ослабели ноги.

— Потом, — с сожалением сказал Джеймс, когда наконец отпустил ее.

Невесте совершенно нечем было занять себя на следующее утро. Оставалось только страшиться предстоящей церемонии и «делать из себя красавицу», по выражению Глэдис.

И если бы не успокаивающее присутствие Глэдис рядом на лестнице, то Лора, может быть, так и не решилась бы сойти вниз навстречу Джеймсу, который приехал, чтобы отвезти ее в город.

— Что я наделала? — спрашивала она себя вновь и вновь.

Но когда вместе с Джеймсом она вошла в кабинет судьи и они начали давать брачный обет, Лора поняла, почему приняла предложение Пейдена. Она любила его. Теперь действительно любила. Хотела быть с ним. То, что она будет жить с ним не где-нибудь, а именно в Индиго-плейс, было дополнительной наградой. Но не такой уж значительной, подумала она, когда в конце короткой церемонии повернулась к Джеймсу и просто взглянула на его счастливое лицо.

— Привет, малышка, — прошептал он.

Его одежда полностью соответствовала случаю, поведение было безупречным. Но за всей этой внешней благопристойностью, подобающей торжественности момента, Лора по-прежнему видела мужчину необузданного, яростного и опасного — вечное заманчивое искушение для «порядочных девушек». Поцелуй, который он запечатлел на губах Лоры, был далек от общепринятых приличий. Он длился бесконечно, и судья дипломатично покашлял.

На церемонии бракосочетания присутствовали только Глэдис, Бо и Мэнди. До этого Лора осторожно спросила Джеймса, будет ли присутствовать его мать, но он резко ответил «нет». Лора сочла разумным оставить эту тему.

После церемонии Джеймс настоял на том, чтобы угостить их ужином с шампанским в самом шикарном ресторане города, где он заранее заказал столик.

К тому времени, как они вернулись в Индиго-плейс, голова у Лоры раскалывалась от боли. Нервы ее были на пределе. Джеймс, должно быть, почувствовал это. Он подошел к ней сзади, когда Лора помогала Мэнди распаковывать ее последний чемодан. Он мягко положил руки ей на плечи и сказал:

— Я плачу Глэдис за то, чтобы она делала эту работу. Иди в нашу комнату и отдохни. Я скоро приду.

— Но Мэнди…

— Я прослежу, чтобы она легла. — Он поцеловал Лору сзади в шею. — Сними это платье. Оно прекрасно, и ты отлично выглядишь в нем, но я уверен, что ты найдешь что-нибудь более… удобное… чтобы набросить. Прошу прощения за клише.

Лора поцеловала Мэнди, поблагодарила Глэдис и Бо, который вносил оставшиеся чемоданы Джеймса, и пожелала всем спокойной ночи.

Проглотив две таблетки аспирина, она приняла ванну, надеясь, что теплая вода снимет нервное напряжение. Долго просидела у зеркала, расчесывая волосы, втирая в кожу лосьон, пока она не стала как шелк. Лора даже подушилась в таких интимных местах, что это бросило ее в краску. Приготовив себя к брачной ночи, она стала зажигать в комнате ароматизированные свечи и наконец занялась постелью.

Ее усилия были вознаграждены. Когда Джеймс вошел в комнату, то на несколько мгновений замер на пороге, прежде чем тихо закрыл дверь. Увиденное приятно удивило его.

Лора, стоявшая посреди комнаты, нервно перебирая пальцами, спросила:

— Как Мэнди?

— Она уже спит. Уговорила Глэдис спеть ей колыбельную. Глэдис чуть не заснула раньше Мэнди. — Джеймс хмыкнул, снимая с себя пиджак. Он замечательно смотрелся в мастерски сшитой жилетке, которая облегала его стройный торс, сужаясь к талии.

Он бросил пиджак на кресло-качалку, которую Лора распорядилась перенести в их спальню. Лора взяла его пиджак и понесла в гардеробную. Джеймс последовал за ней, расстегивая пуговицы на жилетке. Она повесила пиджак на вешалку и протянула руку к жилетке, которую он бросил на пуфик у трюмо.

— Что ты делаешь? — Он поймал ее руку на полпути, когда она тянулась к вешалке.

— Вешаю твою одежду.

Он выдернул жилетку у Лоры из рук и небрежно бросил ее на пол.

— Это замечательно, что ты такая заботливая жена, но… — Он нагнул голову и потерся губами о ее шею. — Я в состоянии придумать кое-какие иные обязанности жены, которыми ты могла бы сейчас заняться.

Джеймс подхватил ее на руки и прижал к груди. Лора схватилась за его рубашку и держалась, пока он нес ее в спальню. Пристально и напряженно глядя Лоре в лицо, он подошел к кровати и опустил ее на пол.

— Я сказал тебе, какой прекрасной невестой ты была?

Лора покачала головой, и от этого движения ее волосы скользнули по пальцам, ласкавшим ее шею. Он осуждающе поцокал языком:

— Мне должно быть стыдно. Ты была… прекрасна. Платье сидело на тебе великолепно. — Его глаза пробежали вниз по ее телу, разглядывая нежно-голубое неглиже из шелка и кружев. — Но так ты мне больше нравишься.

Он прижался губами к ее рту. Их губы раскрылись, их языки переплелись, и поцелуй становился все глубже и глубже. Джеймс сбросил с плеч Лоры кружевной халат, и он скользнул на ковер к ее ногам. Лора задрожала от наслаждения, когда руки Джеймса легко пробежали по ее телу, часто задерживаясь, чтобы познакомиться с изгибом ее стана, с каждым укромным уголком.

Когда Джеймс поднял голову, он посмотрел на ее груди, поддерживаемые прозрачными чашечками, ничего не скрывавшими от его взора. Глаза его сузились, и он застонал:

— Боже, ты меня…

Он сжал зубы, из груди его вырвался хрип. Он зажмурился. Нащупав руку Лоры, он взял ее и прижал к рвавшейся из брюк плоти.

Лора побледнела, потом густо покраснела. Но Джеймс не видел этого, потому что его глаза были по-прежнему закрыты. Он лишь наслаждался восхитительным ощущением ее нежных пальцев, касавшихся его тела. Он шептал слова, которые шокировали Лору и одновременно заставляли трепетать.

— Хорошо, как хорошо, — бормотал Джеймс, словами возбуждая свою жену.

Спустя несколько мгновений он открыл глаза и глубоко вздохнул, улыбнувшись ей с явным сожалением. Он отпустил ее руку, и Лора тут же отстранилась.

— Я хочу, чтобы мы не торопились. А я не смогу сдержаться, если мы слишком увлечемся этим.

Лора молча кивнула, не уверенная в том, что вообще сможет когда-нибудь заговорить. Она стояла неподвижно, словно статуя, пока он расстегивал пуговицы рубашки. Потом он небрежно бросил рубашку на ковер рядом с халатом. Оставив жену стоять, он сел на край кровати, чтобы снять туфли и носки. Лора же, казалось, ничего не могла сделать без подсказки, как будто утратила способность мыслить и тем более действовать самостоятельно.

Джеймс расстегнул пряжку на ремне и брюки, но дальше не продвинулся. Его взгляд не мог оторваться от прелестной картины, которую представляла грудь Лоры в соблазнительной ночной рубашке. Наконец он посмотрел на ее лицо.

— Я даже раздеться не могу: мои руки так и рвутся к тебе.

Он слегка сжал руками ее талию и притянул Лору к себе так, что она оказалась у края кровати, между его широко расставленными коленями. Он потерся лицом о ее грудь, затем коснулся ее раскрытыми губами. Его язык обжигал даже сквозь кружево. Руки заскользили вниз, от талии к бедрам, лаская, обнимая. Он все крепче и крепче прижимал к себе жену.

— Ты божественно пахнешь. Я помню, как хотел поближе подойти к тебе, чтобы просто вдохнуть твой запах. Мне казалось, что никто не может быть свежее и чище, чем мисс Лора Нолан. Только ты способна быть такой. — Из груди Джеймса вырвался вздох глубочайшего желания, и он зарылся лицом в грудь Лоры, подчеркнутую плотно облегающим фасоном ночной рубашки.

Впереди на рубашке был ряд перламутровых пуговиц. Они служили скорее украшением, потому что рубашку можно было легко снимать и надевать, не расстегивая их. Но Джеймс предпочел расстегивать их одну за другой. Он делал это очень медленно, останавливаясь после каждой расстегнутой пуговицы, чтобы воздать должное тому, что открывалось ему с каждым следующим движением. Когда пуговицы освобождались из тонких петель, груди Лоры вздымались между раскрывающимися краями кружева, пока наконец полностью не обнажились.

Лора даже не представляла себе, насколько чувственным и соблазняющим может быть рот мужчины. Она завороженно следила, как рот Джеймса поочередно ласкал ее груди. Она видела ищущее движение его губ, сжимающиеся щеки, проворные движения языка. А потом наслаждение стало так велико, что она закрыла глаза. Лору бросило в жар, она почувствовала, как вся вспотела. Ночной воздух слегка охладил ее кожу, когда голова Джеймса опустилась ниже и он стал целовать живот Лоры.

Пуговицы продолжали расстегиваться под его опытными руками. Джеймс снял с ее плеч бретельки ночной рубашки, которая стала спадать, и повторил руками это скользящее движение мягкого шелка вдоль тела Лоры. Рубашка упала и легла вокруг ее ног, но Джеймс даже не дал Лоре возможности переступить через нее.

Он поцеловал жену в пупок, потом ниже, еще ниже. Он целовал такие места, которые Лора всегда считала запретными для поцелуев.

Она плыла в океане новых, неизведанных, восхитительных ощущений. Ее пальцы запутались в его волосах, невольно сжимая шелковистые пряди. Джеймс стал крепче прижимать ее тело к своему лицу, к ласкающим губам. Лора выгнула спину и подчинилась ему, даже не задумываясь теперь о том, что же вообще можно считать в сексе неприличным.

Она почувствовала способность что-то соображать, лишь когда Джеймс взял ее на руки, осторожно уложил на кровать и лег сам, частично накрыв жену своим телом. Лора открыла глаза, и томный голубой взгляд встретился с напряженным зеленым. Муж с трудом сдерживал дыхание, которое теплыми волнами вырывалось ей в лицо.

— Я хочу тебя.

Не отрывая от нее разгоряченного взгляда, он опустил руки вниз и расстегнул брюки. Лора смотрела на Джеймса заворожено, словно лань, попавшая в поле зрения охотника. За скрежетом молнии последовало шуршание ткани о кожу, когда он спустил брюки и резко отбросил их в сторону. Упругое бедро мужа коснулось ее ног.

— Приготовься. Я собираюсь поцеловать тебя так, как давно хотел. — Его голос звучал отрывисто, глубоко и агрессивно.

Его рот буквально обрушился на Лору, но она уже ждала его. Язык Джеймса грубо раздвинул ее губы, но, когда он проник в ее рот, она сжала губы и втянула его в себя еще глубже. Ногти ее впились в крепкие мышцы его спины.

Коленом он раздвинул ее бедра и лег на бок так, что Лора в полной мере могла почувствовать его возбуждение. Он потерся о ее бедро. Вырывавшиеся из его груди звуки были полны жажды и страсти.

Джеймс оторвался от губ Лоры, порозовевших и влажных, и скользнул ртом к груди. Его горячие и пылкие поцелуи сдерживались лишь желанием доставить ей такое же наслаждение, которое испытывал он сам. Его язык был проворен и игрив. Он выполнял каждый каприз хозяина, осуществлял любую изощренную фантазию.

Рука Джеймса как бы разгладила внешнюю сторону бедра Лоры, добралась до колена и, обхватив его снизу, слегка приподняла, чтобы погладить чувствительную нижнюю часть бедра. Рука пробиралась выше и еще выше, к источнику сжигавшего ее пламени.

Когда он коснулся ее между ног, реакция Лоры была неистовой и преисполненной дикой красоты. Она выгнулась на постели и резко вскрикнула в исступленном восторге. Джеймс, тяжело дыша и едва сдерживаясь, чтобы немедленно не овладеть ею, кончиком пальца очертил круг вокруг средоточия ее женственности. Лора буквально выдохнула его имя и вцепилась в его плечи. Палец Джеймса проник во влажную глубину, лаская мягкую плоть, наслаждаясь влагой, пробираясь все глубже.

Еще один удар сердца — и… И Джеймс уже сидел на краю постели, упершись локтями в колени и сжав ладонями голову. Он тяжело дышал, и этот звук резко контрастировал с романтическим видом спальни.

Лора, закрыв одной рукой глаза — другая рука в это время лежала как-то беспомощно и уязвимо, ладонью вверх, — прикусила нижнюю губу, чтобы Джеймс не услышал ее плач.

— Почему ты мне не сказала?

— Я не понимаю. Чего не сказала?

— Не сказала, что ты девственница.

— Я… — Лора попыталась избавиться от сухости во рту, несколько раз сглотнув, но это не помогло. — Я думала, ты знаешь.

— А вот и не знал.

Рассердившись, Джеймс быстро встал с постели и в несколько шагов пересек комнату. Испугавшись его резкого движения, Лора вздрогнула. Он направился к антикварному складному столику для чая, который сейчас служил баром. Лора думала, что этот вроде бы бесполезный предмет обстановки просто добавит уюта комнате, и никогда не предполагала, что ему найдется применение. Но Джеймс вытащил пробку из хрустального графина и налил себе щедрую порцию бурбона в стакан для коктейля. Он осушил виски в два глотка.

От ужаса перед этим внезапным приступом ярости Лора натянула простыню до подбородка: ей почему-то вдруг захотелось скрыть свою наготу. На ее груди все еще виднелись небольшие царапинки — следы от заросшего к вечеру подбородка Джеймса. Лора по-прежнему ощущала на губах его поцелуи, а что касается других частей тела, то они все еще пульсировали от неудовлетворенного желания.

— Разве моя девственность что-то меняет? — спросила она дрожащим голосом.

— Меняет? — Джеймс резко обернулся. — Да, черт возьми, меняет!

Его вид на мгновение зачаровал ее. Наготу скрывали лишь плавки, и он выглядел неистовым, мужественным и крайне возбужденным. Его страсть еще не улеглась, как отметила про себя Лора, взглянув на его тело, туда, где туго натянулись плавки.

Тело Джеймса покрывал равномерный загар. Волоски на груди и животе были Светло-каштановые и слегка позолоченные солнцем. Они становились темнее только в той густой поросли, что окружала его пупок.

— Почему? — Лора искренне недоумевала как из-за этой внезапной и бурной перемены настроения, так и по поводу названной им причины.

Он запустил руки в волосы, еще сильнее взлохматив их. Казалось, он не замечает, что практически совсем раздет и это приводит в смятение его новобрачную.

— Разве ты не понимаешь, какую ответственность взваливает на себя мужчина, когда лишает девушку невинности?

Лора, широко раскрыв глаза, непонимающе посмотрела на Джеймса и покачала головой. Он витиевато выругался и налил себе еще порцию бурбона. Выпив содержимое одним глотком, он с такой силой поставил стакан на столик, что зазвенела другая посуда.

Проходя по комнате, он погасил свет, затем, вызывающе покачиваясь, подошел к кровати. Он сильно нахмурился, отчего на лбу образовались морщины. Рот его был таким же капризным, как у маленького мальчика, чей воздушный змей только что запутался в ветвях дерева.

Он засунул пальцы за резинку плавок.

— Ты вообще когда-нибудь видела обнаженного мужчину?

Лора сильно сглотнула и покачала головой:

— Только в журналах.

Джеймс вновь выругался — не так громко, но более грубо.

— Ну так приготовься.

Она попыталась, но он совсем не дал ей времени. Да это и не имело значения, потому что ничто не могло бы подготовить ее к тому виду, в котором предстал перед ней Джеймс. Он все еще был возбужден. Но вместо того чтобы почувствовать страх или отвращение, как он, вероятно, предполагал, Лора была заинтригована, возбуждена — и глубоко разочарована, когда он погасил свет.

Она почувствовала, как матрас прогнулся под весом его тела, когда он устроился рядом с ней. Натянув на себя простыню, Джеймс повернулся к Лоре спиной.

Никогда в жизни Лора не чувствовала себя более отвергнутой. Она лежала в темноте, вся сжавшись, пытаясь не сотрясать постель своими рыданиями. Слезы лились у нее по щекам ручьем. Она не сдержалась и шмыгнула носом.

Джеймс повернулся к ней:

— Лора?

Когда она ответила тихим, прерывающимся от рыданий голосом, он чертыхнулся, но подвинулся к ней и обнял рукой за плечи.

— Не надо. Не плачь. Я не сержусь на тебя.

— Я всегда думала, что мужья хотят, чтобы их жены достались им девственницами. Вот никогда бы не подумала, что лично у тебя, наоборот, из-за этого пропадет желание.

Желание у Джеймса отнюдь не пропало, только он не стал сообщать об этом Лоре.

— Ты здесь совершенно ни при чем, — сказал он виновато, пропуская ее волосы сквозь свои пальцы. — Просто я никогда не рассчитывал на то, что именно я лишу девственности мисс Лору Нолан. Вот и все.

— Миссис Лору Пейден, — прошептала она в темноте.

Джеймс улыбнулся и, рискуя потерять выдержку, наклонился и нежно поцеловал ее в висок.