Глава 5

— Дура, идиотка, — ругала себя Лора на следующее утро, одеваясь.

Почему это она оказалась такой покладистой? Почему, когда Джеймс попросил ее об «одолжении», она не объяснила ему, какой он гнусный человек? На протяжении долгой бессонной ночи она обзывала его, как только могла. Почему она не сказала все это ему в лицо? Лора жалела, что не выразила Пейдену все свое презрение, когда он предоставил ей такую великолепную возможность.

— Трикс! Могу себе представить, — пробормотала Лора, натягивая через голову вязаную хлопчатобумажную кофточку без рукавов.

Эту Трикс Лора представляла себе как обычную избалованную любовницу богатого человека: с непременным неглиже, отделанным перьями марабу, и возлежащей на целой горе обшитых кружевом подушек. Спит она, конечно, до полудня, вставая только затем, чтобы смотреть «мыльные оперы», и, пялясь на экран телевизора, запихивает в рот шоколадные конфеты. Лора сердито расчесывала волосы, уверенная в том, что Трикс окажется наглой пустоголовой блондинкой. Лора подушилась самыми легкими, едва уловимыми духами с цветочным ароматом, думая при этом, что вскоре Индиго-плейс, 22, насквозь пропитается мускусом.

Новую хозяйку поместья зовут Трикс!

Даже думать об этом было невыносимо. Все предки Лоры, должно быть, в гробу перевернулись! Если бы ее отец представлял себе все последствия своей деловой небрежности, то, конечно, он бы более аккуратно обращался с деньгами. Разве кто-нибудь когда-нибудь мог себе представить, что поместье Ноланов падет так низко?

Но больше всего бесило Лору то, что ей уже стал нравиться Джеймс.

— Ха! — прокричала она стенам, спускаясь по лестнице воинственным шагом. — Из шелкового уха… шелковый кошелек… а, все равно, — раздраженно закончила она, не сумев вспомнить, как звучит старая пословица. («Из свиного уха шелковый кошелек не сошьешь» — английская пословица.) Она только знала, что пословица очень подходит.

Вчера, когда они рассматривали фотографии ее дедушек и бабушек, Джеймс даже вызвал у нее сочувствие. Он выглядел таким уязвимым; его волосы падали на лоб, и Лора вспомнила, что еще в школе эта челка сводила девочек с ума. Его нижняя губа казалась еще полнее, чем обычно, а глаза — еще более задумчивыми. В какой-то момент тогда у нее возникло искушение погладить его волосы, утешить его… и…

— И ничего, — пробормотала Лора. Но разум не соглашался с чувствами. В голове возникла четкая картина: их переплетенные тела на покрытом ковром полу в парадных покоях. Она отдает ему всю свою нежность, а он ей — всю ту страсть, которой так не хватает в ее жизни.

Слишком часто задумывалась Лора о его поцелуе. Он был просто оскорбительным. Она встречалась с мужчинами, с некоторыми — на протяжении нескольких месяцев, но ни один никогда не осмеливался целовать ее так возбуждающе. Это был самый сексуальный поцелуй из всех, что ей довелось испытать, а она хотела забыть о нем.

Тем не менее у нее сложилось впечатление, что она будет помнить этот поцелуй всю свою жизнь, и это ее тревожило. Так же хорошо она помнила ту ночь, когда он привез ее домой на мотоцикле. Джеймс Пейден так умел дотронуться до женщины, что это ощущение оставалось с ней навсегда — как татуировка, которую невозможно вытравить.

Но как бы ни был памятен для нее этот поцелуй, для него он был самым обычным и ничего не значил. Может, Джеймс уже и забыл о нем, подумала Лора с горечью. Она даже решила, что, возможно, ее он поцеловал только потому, что Трикс была занята в тот вечер.

Прежде чем она успела еще поразмышлять, за окнами послышался отчетливый звук мотора спортивного автомобиля. Лора встала за тонкими занавесями гостиной, откуда удобно будет рассматривать Джеймса и Трикс, а самой оставаться незамеченной.

Автомобиль наконец остановился. Его стекла были тонированными, и Лоре не было видно, что там внутри. Джеймс вышел первым. Он обошел автомобиль сзади, гордо поглядывая на дом.

— Хвастун, — одними губами произнесла Лора из своего укрытия. И он что, никогда не выглядит плохо? Сегодня утром на нем были джинсы, выглядевшие чуть лучше, чем те, в которых он работал всю неделю. Они были накрахмалены и обтягивали его стройные ноги, а спереди отчетливо виднелась стрелка. На нем была тенниска, но с небрежно поднятым воротником — что развеяло всякое впечатление о том, будто он специально готовился к встрече.

Джеймс нагнулся, открыл дверь машины со стороны пассажира и протянул руку внутрь. Лора закусила нижнюю губу и закрыла на секунду глаза.

Когда она их вновь открыла, то остолбенела и только тупо смотрела на пару, державшуюся за руки. Они уже поднимались по ступеням. Лора просто назло Джеймсу и его, как она думала, любовнице планировала заставить их очень долго прождать на крыльце, прежде чем откроет дверь. Но как только звонок пропел свою мелодичную песенку, она поспешила к парадной двери и открыла ее.

— Доброе утро, Лора.

— Доброе утро, — хрипло ответила она, не совсем уверенная в том, что голос ее послушается.

— Разреши познакомить тебя с Трикс, — сказал Джеймс, подталкивая вперед свою спутницу. — Моя дочь.

Лора и Джеймс долго и пристально смотрели друг на друга, прежде чем бывшая хозяйка дома посмотрела вниз, на стоявшую между ними маленькую девочку.

— Здравствуйте, мисс Нолан. — Девчушка выговорила эти слова старательно и громко, так, как будто заранее их отрепетировала.

Сердце Лоры растаяло, а в горле появился комок. Она присела перед девочкой:

— Здравствуй. И пожалуйста, зови меня просто Лорой.

— По-настоящему меня зовут Мэнди. Только папочка называет меня Трикс. — Она запрокинула голову и улыбнулась отцу.

— Объясни тете — почему, — предложил Джеймс, улыбнувшись в ответ.

Лора заметила, что у девочки зеленые глаза с золотыми крапинками.

— Он показывал мне разные волшебные фокусы. И мне они так нравились, что папа стал и меня называть Трикс. Но это еще когда я была маленькой. А теперь я уже большая.

— Она стала слишком умной для меня, — сказал Джеймс со смехом. — Различает даже самые неуловимые и ловкие движения рук.

— Вам нравятся волшебные фокусы? — серьезно спросила Мэнди Лору.

— Очень нравятся.

— Может быть, мой папочка вам когда-нибудь их покажет. У него это очень здорово получается.

Лора подняла глаза на предмет обожания Мэнди. Джеймс улыбался дочери, не скрывая любви и восхищения.

— Не сомневаюсь в этом. — Лора встала. — Я как раз собиралась попробовать кофейный торт. Кто-нибудь хочет присоединиться?

— Я хочу, — с готовностью откликнулась Мэнди, но потом, поморщившись, посмотрела на отца: — Можно, папочка?

— Если Лора приглашает тебя, значит, можно.

— Пойдем, Мэнди. Я провожу тебя на кухню.

Лора протянула девчушке руку, и Мэнди без всякого колебания взяла ее. Девочка производила впечатление уравновешенного ребенка и явно не стеснялась незнакомых людей. Ее длинные волосы, такого же густо-каштанового цвета, как у Джеймса, были аккуратно расчесаны и заколоты по бокам заколками-пряжками. Ее сарафанчик был безупречно чистым, все оборки были аккуратно отглажены. Маленькие пухлые ножки были обуты в сандалии.

— Да, этот дом и вправду большой, — сказала она с благоговением, проходя через столовую.

— Ты освоишься очень быстро, вот увидишь, — с улыбкой заверила ее Лора. — Видишь, мы уже на кухне.

Они вошли в залитую солнцем комнату, и Лора усадила Мэнди за стол. Той Трикс, с перьями марабу и подушками, Лора ничего не собиралась предлагать, кроме своего скверного характера. А вот ребенка благодаря Саре Ли она вполне могла угостить кофейным пирогом. Она отрезала Мэнди большой кусок, поставила рядом высокий стакан с молоком и дала ей салфетку и вилку. Джеймс от пирога отказался, но Лора налила им обоим кофе, и они присоединились к его дочери.

Мэнди ела с присущим всем детям аппетитом, но при этом прекрасно держалась за столом. Когда кусочек торта упал с вилки ей на колени, она с раскаянием взглянула на Джеймса.

— Ничего страшного, Трикс, — мягко сказал он. — Это вышло случайно. Положи кусочек обратно на тарелку.

— Сколько тебе лет, Мэнди? — спросила Лора, чтобы сгладить неловкость.

— Пять с половиной. А у вас есть кукла из лоскутков? — Гм, нет, — ответила Лора, издав легкий смешок. — А у тебя есть? — Угу.

— Скажи: «Да, мэм».

Она прикрыла рот пухлой ладошкой:

— Ой, я забыла.

Джеймс подмигнул, показывая ей, что он вовсе не ругает ее, а просто напоминает. Дочка просияла и снова повернулась к Лоре:

— Мою куклу зовут Эннмари. Я привезла ее с собой, но папочка сказал, что она должна подождать в машине. Как вы думаете, она сможет посмотреть потом нашу новую комнату?

— Конечно.

— Я думаю, вы красивая.

— Спасибо, Мэнди. Ты тоже красивая.

— Папа сказал, что вы красивая, но я думала, что вы окажетесь старой или еще чего-нибудь.

Ни за что в жизни Лора не согласилась бы взглянуть в этот момент на Джеймса.

— Если ты доела свой пирог, то давай я покажу тебе дом, хорошо?

Девочке не терпелось познакомиться с домом, хотя поначалу размер комнат ее просто испугал. Однако когда они добрались до второго этажа, она уже преодолела свою робость и глаза ее сияли.

— Это будет моя комната? — ахнула Мэнди, вихрем врываясь в спальню Лоры. Она кинулась к окнам, затем к трюмо в углу, потом к туалетному столику и кровати. — Она похожа на комнату принцессы. Папочка, я здесь буду спать?

— Посмотрим, — ответил Джеймс, заметив печальное выражение лица Лоры. — А пока я хочу показать тебе все вокруг дома.

— Давайте посмотрим, найду ли я сама дорогу к парадной двери, — предложила Мэнди, бегая между Джеймсом и Лорой.

— Счастливо погулять. Увидимся позже, — тихо сказала Лора, когда Джеймс пошел следом за дочерью из спальни. — Разве ты не идешь? Лора покачала головой: — Нет.

Мэнди, услышав это, остановилась на верхней ступеньке лестницы.

— О, пожалуйста, Лора. Пожалуйста. Папа сказал, что вы знаете все об Ин… Инди… об этом доме.

Завораживающие глаза Джеймса поддержали мольбу дочери. Против одной пары зеленых глаз Лора еще могла бы устоять, но не против двух.

— Ну хорошо.

Втроем они вышли из дома. Мэнди сразу направилась к заливу, но послушно, хотя и с нетерпением остановилась, когда Джеймс велел ей не ходить дальше без него. После того как они прошли до конца пирса и обратно, они осмотрели пустые конюшни. Как только Лора узнала о состоянии своих финансов, ей пришлось сразу расстаться с лошадьми.

— Папочка, а можно мне пони?

— Лошади требуют большого внимания. Ты будешь заботиться о своем пони?

Мэнди серьезно кивнула:

— Я обещаю.

— Ну тогда я буду присматривать пони, которому нужен дом.

Завизжав от восторга, Мэнди опрометью бросилась к свисавшим с массивных ветвей виргинского дуба качелям. Джеймс усадил ее на них. Смех девочки был заразительным. Когда Джеймс выдохся, Лора стояла, прислонившись к стволу дерева, и улыбалась.

— Поздравляю, Джеймс. Она чудесна.

— Да, чудесна. — Он считал себя вправе хвастаться. Несколько мгновений они наблюдали, как Мэнди разговаривает с улиткой, медленно ползущей по земле.

— Жаль, что ты не сказал мне о ней, — заметила Лора с мягким упреком. — Это избавило бы меня от потрясения.

Внимание Джеймса переключилось с ребенка на женщину, стоявшую рядом с ним. Она нервно срывала листья с нижней ветки дерева.

— Тебя шокировало то, что у меня есть дочь?

— Честно говоря, да.

Он наклонился к Лоре и обольстительно прошептал:

— Ты сомневаешься в моей потенции?

Она покраснела и попыталась скрыть смущение смешком:

— Конечно, нет.

— Буду рад продемонстрировать.

— Джеймс, — пожурила Лора, — просто ты не соответствуешь моему представлению о любящем отце.

— Вполне понятно, — сказал Джеймс, изобразив на лице огорчение. — В годы моей бунтарской юности я поклялся, что никогда не надену оковы.

— И не надел.

— Что, оковы?

— Ну ты же сказал, что не женат. — Не женат. — О!

Джеймса позабавило ее чувство такта.

— Если хочешь узнать что-то о матери Мэнди, почему бы тебе не спросить об этом прямо и открыто?

— А мать Мэнди?

Прямота Лоры удивила Джеймса, и он засмеялся. Но когда он начал говорить, лицо его стало серьезным.

— Я не сообщил тебе ни о Мэнди, ни о ее матери, потому что не хотел, чтобы у тебя сложилось предвзятое представление.

Мэнди, несомненно, была незаконнорожденной, но Лора никогда бы не заклеймила ребенка так жестоко, и ее обидело, что Джеймс мог так о ней подумать.

— Я не настолько ханжа. — Единственное, в чем была виновата Лора, так лишь в непреодолимом любопытстве, которое вызывала у нее женщина, родившая Джеймсу Пейдену ребенка, — независимо от того, были ли они женаты или нет. — Она с тобой?

— Кто? Мать Мэнди? Боже упаси!

— Ты хочешь сказать… — Лора растерялась. — Я не понимаю.

Он оперся плечом о ствол дерева и взглянул на нее с высоты своего роста:

— Послушай, Лора. Она была дрянью, понимаешь? Фанатка, которая все время крутилась вокруг автогонщиков. Болталась в барах, которые мы посещали по вечерам. Она всегда была доступна, в любой момент. Обычно я более разборчив, но как-то раз проявил неосторожность, чуть перебрал, и эта девица оказалась в моей постели.

Лора, не в силах больше выдерживать его взгляд, опустила глаза куда-то к его горлу. Пейден действительно не признавал никаких условностей. Он вращался в кругах, которые Лора даже не могла себе представить. Их образы жизни были так же похожи друг на друга, как жизнь эскимоса на жизнь бедуина. Для скольких женщин встреча с Джеймсом заканчивалась его постелью — по неосторожности или по каким-то еще причинам? А она по своей глупости придала такое значение одному поцелую.

— В общем, — сказал Пейден, вновь привлекая ее внимание, — она сумела зацепиться, а мне было слишком все равно, чтобы прогнать ее. Когда она сказала мне, что беременна, я отреагировал стандартно. Я был вне себя от возмущения. Прежде всего я хотел знать, мой ли это ребенок. Когда эта свежеиспечённая мамаша поклялась мне в этом, я признал свою ответственность перед ребенком. Но все, что нужно было от меня этой дряни, так только деньги на аборт.

Он посмотрел на Мэнди, затем устремил взор вдаль.

— А потом, черт его знает, не знаю, что со мной случилось. — Джеймс вздохнул и провел рукой по волосам. — Понимаешь, я стал размышлять. Это был мой ребенок. А мы собирались убить его еще до того, как он родился. Бог свидетель, жизнь может быть непростой, но каждый должен иметь шанс отведать ее.

Джеймс не ждал ответа от Лоры. Он все еще продолжал анализировать такое необычное для него решение — оставить ребенка.

— Вот я и сказал матери Мэнди, что хочу этого ребенка. Эта сука несколько недель орала, что не хочет быть беременной. Но в итоге смирилась с моим упрямством. Чтобы заткнуть ей рот, я пообещал ей кругленькую сумму и свободу — как только родится ребенок. Я даже вынудил ее выйти за меня замуж, чтобы ребенок был законнорожденным. — Он посмотрел на Лору, но увидел лишь макушку — она стояла с опущенной головой, слушая его. — Это были самые долгие девять месяцев в моей жизни. За это время я не раз пожалел о своем решении. Я не хотел ни секунды находиться рядом с этой сучкой. Но потом я начинал думать о моем ребенке, и это давало мне силы вытерпеть ее еще один день, потом еще один, и так — до самого рождения Мэнди. — Счастливый отец снова посмотрел на дочь и не смог сдержать улыбки. — Но моя Мэнди стоила того. Боже, она была просто чудо!

— А что случилось с ее матерью? — хрипло спросила Лора, до глубины души тронутая его рассказом.

Он пожал плечами:

— Как только она поправилась, то сразу ушла, без проблем получив развод, и оставила Мэнди целиком на моем попечении. После этого я видел ее несколько раз. Она сшивалась возле трека. Но это было несколько лет назад. Ей нет до нас никакого дела. И меня это вполне устраивает.

— Но ведь Мэнди ее ребенок! — Лора не могла поверить, что женщина может быть так безразлична к своему ребенку.

— Человеку с твоими нравственными ценностями невозможно понять такое предательство, но я действительно не преувеличивал, когда говорил, что она дрянь.

— А когда ты стал преуспевать…

— Она пыталась получить с меня деньги. Однажды. Но я пресек это в корне.

Его лицо стало таким ожесточенным, что Лора сочла разумным не выяснять, что значит «пресек в корне».

— Трудно тебе было одному справляться с ребенком?

— К тому моменту, когда появилась Мэнди, я уже мог позволить себе нанять няню. Но мой тогдашний

образ жизни, с бесконечными переездами, не годился. Поэтому я и ушел из автогонок. Кроме того, это было слишком опасно.

Лора наконец начала понимать.

— Вот когда тебе перестало быть безразлично — жить или умереть.

— Да, — тихо сказал Джеймс. — Именно тогда я впервые почувствовал страх. Я не хотел оставить Мэнди сиротой. Поэтому я занялся бизнесом. Остальное ты знаешь.

— Ты никогда не думал отдать ее для удочерения? Понимаешь, я могу понять твое желание дать ей жизнь. Но ведь ты взял на себя огромную ответственность.

Он иронически рассмеялся:

— Я знаю, что это звучит нелепо, но я очень хотел ребенка независимо от того, кем была ее мать.

— Почему, Джеймс?

— Я думаю, — медленно начал он, — это потому, что, когда я сам был ребенком, у меня никогда не было ничего совершенно нового. Все, что я имел, было подержанным. Мне всегда перепадали чьи-то вещи. — Его пальцы сжались в кулак. — А Мэнди была моя. Она принадлежала мне. И она будет любить меня. — Тут Джеймс вызывающе выпрямился — видимо, пожалев, что слишком много о себе рассказал. — Наверное, такому человеку, как ты, это трудно понять.

Лора узнала Джеймса Пейдена с такой стороны, которая вряд ли была кому-нибудь известна. Он, как теперь стало ясно, был далеко не таким жестким и грубым, как хотел казаться другим. Просто жизнь обошлась с ним несправедливо, и в качестве выхода он выбрал вызов ей. Его грубость просто была защитной реакцией. Он был на самом деле таким же уязвимым, как любой другой, — по крайней мере в отношении дочери.

— Я понимаю. — У Лоры не было возможности продолжить, потому что в этот момент к ним подбежала Мэнди и взяла каждого из них за руку.

— Покажите мне вон тот маленький домик с дырочками, — попросила она, указывая на беседку. — Ну пожалуйста, Лора, папочка!

Следующий час они провели, осматривая имение — вернее, в поисках Мэнди, чья энергия не знала границ. К тому времени, когда они снова вошли в дом, Лора была без сил.

— Как тебе удается поспевать за ней? — Она положила руку на вздымавшуюся грудь. Свой осмотр они завершили тем, что наперегонки бежали к дому, и Лора прибежала последней.

— Это непросто, — признался Джеймс, смеясь и вытирая рукавом пот со лба. — Извини за причиненные хлопоты.

— Не было никаких хлопот. Я была рада.

Он шагнул навстречу Лоре и пристально посмотрел в ее покрытое бисеринками пота лицо:

— Правда?

Их голоса зазвучали глуше в затененном холле.

— Да.

— Лора…

— Лора, а вот это Эннмари, — сказала Мэнди, врываясь в дом с улицы. Она достала куклу из машины и теперь гордо демонстрировала ее.

Лора с трудом оторвала взгляд от затуманившихся глаз Джеймса и нагнулась, чтобы быть официально представленной Эннмари. Когда она выпрямилась, момент был упущен, его уже было не вернуть. Она одновременно почувствовала и огромное облегчение, и смутное разочарование. Что он собирался сказать до того, как его перебила Мэнди?

— Мы планируем поздний ленч, Лора. Не хочешь присоединиться к нам?

— Ой, ну соглашайтесь, — умоляла Мэнди, дергая Лору за юбку и подпрыгивая. — Пожалуйста, скажите «да».

— Мне очень жаль, но я не могу. — Лора провела рукой по блестящим волосам Мэнди. — У меня встреча в городе.

Лора помнила, как Джеймс бесцеремонно сунул ей чек за обстановку. И теперь она собиралась немедленно передать чек в банк и уведомить своего адвоката о том, что он может начать оплачивать ее счета.

Никакие уговоры и увещевания со стороны Джеймса и Мэнди не изменили решения Лоры. В конце концов они сдались и попрощались. Лора нагнулась и ласково улыбнулась Мэнди:

— Надеюсь, тебе будет так же хорошо в Индиго-плейс, как и мне, когда я была маленькой девочкой.

— Вы спали в моей комнате?

— Да. Ты с Эннмари позаботишься о нем вместо меня?

Обычно оживленное лицо Мэнди на этот раз было серьезным, когда она кивнула.

— Хорошо. Спасибо. — Лора почувствовала, что вот-вот расплачется, и выпрямилась.

Джеймс сказал:

— У меня здесь есть кое-какая работа. Я приеду завтра утром. Увидимся.

Не доверяя своему голосу, Лора просто кивнула в знак согласия. Она помахала рукой Мэнди, которая вновь повеселела, когда они отъезжали.

Дела Лоры в городе не отняли у нее и той доли времени, на которую она надеялась. Она вернулась домой, когда садилось солнце. Сумерки всегда были для нее грустным временем. Когда она вошла в дом, комнаты порозовели от заката. Ее охватила невыносимая тоска.

Лора поднялась наверх и зажгла лампу в спальне. Длинные тени, которые она отбрасывала на стены, еще больше подчеркивали чувство всепроникающего одиночества. Негромкие звуки, которые издавала Лора, раздеваясь, практически не нарушали мрачную тишину.

Индиго-плейс нуждается в людях. Этому дому, как человеку, нужна семья. А Джеймс и Мэнди и есть семья. Смех ребенка вдохнул новую жизнь в величественные комнаты. Лора чувствовала, что поступает эгоистично, оставаясь здесь, в то время как Пейдены нуждались в своем новом доме.

Какие причины могли бы оправдать ее пребывание в доме до конца отведенного времени? Теперь, когда мебель была продана, не было никакой необходимости откладывать отъезд. Лора уже получила несколько ответов на свои запросы о месте преподавателя. Ей потребуется всего несколько дней, чтобы упаковать те немногие вещи, что у нее остались, загрузить машину и уехать. На период собеседований деньги можно расходовать экономно — до тех пор, пока она окончательно не определится с работой и жильем.

Помимо практических соображений, были еще и чисто эмоциональные.

Лора скучала по Джеймсу, когда его не было рядом. Его хмурое лицо и знойный взгляд стали ей так знакомы, они ей снились по ночам. Его голос, вызывающий и дерзкий, уже больше не раздражал, а стал близким и дорогим. Его движения, его запах, его одежда стали для нее нормой, по которой она теперь судила о других мужчинах.

Ее жизнь совершенно изменилась с тех пор, как Джеймс вылетел из темноты на ревущем мотоцикле. Он заставлял ее думать. Он ее смешил. Он вызывал у нее дрожь.

Ну разве можно быть такой глупой? Как она смешна и жалка! Влюбиться в такого мужчину могло означать лишь одно — катастрофу. И тем не менее именно это с ней и произошло. Точно так же, как и множество женщин до нее, Лора стала жертвой его обаяния, которого на самом деле и не было. Но именно это и делало его неотразимым. Его наплевательское ко всему отношение становилось вызовом для любой женщины, которая встречалась на его пути. Каждая представляла себя единственной женщиной, способной преодолеть его непоколебимое безразличие.

Но чопорная и правильная мисс Лора Нолан не могла и мечтать, чтобы увлечь Джеймса Пейдена, так что было просто смешно питать иллюзии насчет того, чтобы вызвать его интерес, не говоря уже о желании. Она должна уехать, пока не совершила какой-нибудь жуткой глупости и не выставила себя полной дурой.

Она скажет ему завтра. Будет больно. Но позднее будет еще больнее, потому что с каждым днем она любит его все сильнее.

Завтра.

К тому времени, когда Лора спустилась вниз, чтобы выпить утренний кофе, его машина уже стояла у дома. Лора выглянула из окон нескольких комнат, но самого Джеймса нигде не было видно. Выпив несколько чашек кофе, чтобы подкрепить силы перед встречей, которая была так необходима, Лора наконец решилась выйти из дома. Только тогда она увидела, что небо затянуто тучами. Низко нависшие облака грозили дождем, и Лора вздрогнула на резком ветру.

Прежде всего она поискала Джеймса на пирсе, но безуспешно. Она уже возвращалась к дому, когда начался дождь. Это был не легкий дождик, медленно и постепенно переходящий в ливень. Дождь сразу полил как из ведра. Только что она была сухой, а через секунду на нее обрушились с неба потоки воды. Она побежала к первому попавшемуся укрытию — к конюшне.

В просторном здании было темно. Пахло сеном, лошадьми и кожей. Все эти запахи не могли быть неприятны человеку, выросшему с любовью к верховой езде.

Лора стряхнула капли дождя с волос. Стоя на пороге, она смотрела на серебристую стену дождя, отгородившую ее от дома.

— Попалась!

Она резко вскрикнула от испуга и неожиданности, когда кто-то сзади взял ее за плечи. Потом эти же руки повернули ее, и Лора оказалась лицом к лицу с Джеймсом.

— Испугал тебя?

— Знаешь же, что испугал, — сказала она, притворившись сердитой. На самом же деле ее сердце сильно забилось при виде Джеймса. — Я не знала, что ты здесь.

— Ах, жалость-то какая! А я-то думал, что ты ворвалась сюда как раз из-за меня.

— Я ворвалась сюда, только чтобы укрыться от дождя.

Пейден взглянул поверх ее плеча:

— Действительно льет. — Потом он посмотрел ей прямо в глаза. — Мы можем застрять здесь довольно надолго.

Лора была уверена, что в свое время змей-искуситель сказал Еве что-то в этом духе.

Джеймс не отпускал ее. Его теплые руки держали ее за предплечья. Грудь Лоры была прижата к его груди. Он молча смотрел на нее. Лора нервно облизнула губы.

— Что ты делал тут?

— М-м-м? — рассеянно переспросил Джеймс. Его глаза любовались капельками дождя, покрывавшими ее волосы, словно тонкая паутинка. — О, я… гм…

Он сделал несколько шагов вперед, подталкивая Лору к стене.

— Джеймс?

Он продолжал изучать ее лицо. — Ты что-то хотел сказать. — Разве? — Да.

Держа Лору за плечи, Джеймс прижал ее спиной к стене, нагнул голову и коснулся губами ее губ. Немного изменив наклон головы, он захватил ее губы так, что любые протесты, которые могли бы последовать, просто застряли у Лоры в горле. Ее губы откликнулись на его порыв, но сама она все еще пыталась сдержать себя.

— Ну давай же, малышка, поцелуй меня.

— Не хочу, — проговорила она и застонала.

— Нет, хочешь. И ты знаешь, что я прошу. Поцелуй меня так.

Когда язык Джеймса коснулся ее сжатых губ, они раскрылись, словно хрупкие лепестки цветка. Застонав от удовольствия, он просунул язык между ними и проник во влажные глубины ее рта, осторожно и умело распаляя Лору все больше и больше.

Умелые, опытные пальцы скользнули вниз, обвившись вокруг ее запястий. Он поднял руки Лоры себе на плечи и оставил их там, а сам прижал ладони к ее бокам, потом провел ими снизу вверх, слегка коснувшись ее груди.

Джеймс приблизился еще на шаг, но когда и это оказалось для него недостаточно близко, он обнял Лору за талию, положил ладони на поясницу и притянул ее к себе, приникнув к ней всем телом.

Лора ахнула от неожиданности, ощутив его возбуждение самой нежной, самой уязвимой частью своего тела. Он потерся о нее интимным, многообещающим движением, и Лора потеряла контроль над собой. Инстинктивно она обхватила бедрами его ноги.

Глубокий клокочущий звук раздался в груди у Джеймса, и его язык скользнул еще глубже в ее рот. Одновременно его руки ласкали ее ягодицы, приподнимая и прижимая ее еще сильнее к своему телу.

Джеймс оторвался от ее губ и прижался ртом к нежной шее.

— Я весь горю, — прошептал он хрипло. — И ты тоже. Давай погасим этот огонь.

Он потянул за ее рубашку, заправленную в брюки, и вытащил ее. Когда Лора почувствовала его руки на обнажившемся животе, ее словно что-то обожгло и одновременно показало, как далеко они зашли.

— Джеймс, нет, — слабо запротестовала она.

— Да, малышка, да. — Он расстегнул нижнюю пуговицу на ее рубашке.

Лора запаниковала.

— Нет! — Она достаточно сильно толкнула Джеймса, чтобы до него наконец дошло. Он поморгал, но прошло еще несколько мгновений, прежде чем его глаза, затуманенные желанием, прояснились.

— Почему? — Его густые брови сошлись к переносице. — Ты же хочешь этого.

Она резко затрясла головой:

— Нет, я хочу поговорить.

— Поговорить? — Протянув руку, он стал наматывать на палец прядь ее волос. Потом провел им по ее влажным от поцелуя губам. — Мне нравится, как ты… беседуешь.

— Нет, Джеймс, послушай меня. Я хотела сказать тебе сегодня, что уезжаю. Послезавтра, если получится. — Лора проигнорировала его удивленное выражение и торопливо продолжила. Она хотела побыстрее высказаться, прежде чем передумает. — Теперь, когда вопрос с мебелью решен, у меня нет никаких причин оставаться. За два дня я успею уложить вещи и буду готова к отъезду.

— Куда ты едешь? — Его лицо потемнело и напряглось.

— Я… Я пока точно не знаю. Но вы с Мэнди должны сразу переехать. Кстати, где она?

— В городе есть женщина, которая присматривает за ней в мое отсутствие.

Лора сочла бы логичным, если бы миссис Пейден заботилась о своей внучке, но не стала касаться этой темы. Она просто не успела, потому что едва об этом подумала, как Джеймс огорошил ее своими словами:

— Я хочу, чтобы ты осталась.

— Осталась? — спросила она ослабевшим голосом.

— Да, в качестве домоправительницы.

Лора расправила спину и вздернула подбородок:

— Мое положение не настолько плачевно, мистер Пейден. — Она бы обошла Джеймса, если бы он не схватил ее за руку и не прижал снова к стене.

— Выслушай меня, прежде чем выражать возмущение. Я не имел в виду управление домом в смысле уборки и готовки. Об этом я уже договорился.

— Домоправительница — достойная профессия. Я только хотела сказать, что не хочу работать на тебя.

— А откуда ты знаешь? Я же не сказал тебе о твоих обязанностях. — Когда Лора не ответила и посмотрела на Джеймса с холодным высокомерием, он продолжил: — Ты мне нужна как хранительница Индиго-плейс. Что-то вроде распорядительницы. Экономка знает, как проводить уборку, но знает ли она, как нужно расставить цветы и какие цветы вообще нужны для подобного дома? Мне необходим человек, который мог бы подобрать посуду для обеда, составить меню и все в таком духе. Теперь понимаешь?

— Да, я понимаю, но твоя идея просто смехотворна. При такой работе мне делать будет нечего. И если уж говорить без всяких церемоний, то мне необходима постоянная работа, причем оплачиваемая.

— Я намерен платить тебе.

— Сколько?

Джеймс назвал сумму, которая ее просто ошеломила.

— Только за икебану и подбор фарфора?

— И за работу с корреспонденцией, за помощь в воспитании Мэнди. Могу перечислить миллион обязанностей.

— Ну а я не могу. У меня здесь никогда не наберется столько дел, чтобы оправдать такую оплату.

Нетерпеливым движением Пейден откинул со лба прядь непослушных волос.

— Послушай, я предлагаю тебе работу. Работу, с которой ты чертовски хорошо справишься. Нам обоим это пойдет на пользу. Ты нужна мне, а тебе, я знаю, нужна работа.

Лора медленно выдохнула и закрыла глаза. Внутри ее боролись два чувства — ярость и унижение, и первое наконец взяло верх. Ей хотелось выместить на Пейдене все свое негодование. Вместо этого, когда она наконец открыла глаза, голос ее был спокоен, хотя и вибрировал от презрения.

— Не смей жалеть меня. — Сейчас за ней стояла вся гордость ее предков. — Мне не нужно щедрости ни от тебя, ни от кого-либо. И я, безусловно, не хочу ни работать на одного из Пейденов, ни принимать милостыню от самого младшего из них.

Джеймс засунул большие пальцы за пояс джинсов и посмотрел на нее горящим взглядом. Отпустив закушенную зубами нижнюю губу, он медленно и через силу выговорил:

— Ладно. А как насчет того, чтобы выйти замуж за Пейдена?